***
Солнце пробивалось сквозь тонкую кожу век, царапая глазные яблоки, как кошка, которая дерёт когти об старую столешницу. Драко не понимал, где находится, потому что глаза будто залили свинцом, но резкий запах, что ударил ему с самого пробуждения в нос, сразу выдал его местонахождение. Он находился в больничном крыле, и Мордред только знает, сколько он здесь провалялся. Что произошло вообще? Как он здесь оказался? Малфой напрягает мозги, но не может ничего вспомнить. Воспоминания яркими вспышками показываются перед глазами и тут же тухнут, отдавая острой болью в виски. Парень хмурится, пытается пошевелиться, но тело будто пронзает тысяча кинжалов и он протяжно стонет, выгибаясь на скрипучей койке. Мерлин, как же больно. Стараясь как можно медленнее расслабить мышцы, чтобы не почувствовать вновь ту пронзающую боль, он вновь старается вспомнить, что произошло. Вот он выходит из кабинета крестного, сзади плетется Грейнджер с Паркинсон, они идут, спускаются к подземельям... И воспоминания снова гаснут. Ещё несколько тщетных попыток, чтобы вспомнить, что было дальше, и слизеринец понимает, что, видимо, он отрубился прямо на лестнице. А ноющее, и без того изувеченное, тело, явно даёт понять, что он хорошенько прокатился по лестнице, переломав себе пару костей. Драко вновь напрягается, пытаясь вспомнить ещё хоть что-нибудь, и где-то в уголке подсознания находит самые свежие. Вокруг темно, видимо, он лежит с закрытыми глазами, но чувствует, как к нему кто-то прикасается. Так аккуратно, шершавыми руками, проходит сначала по рукам, а после прикосновения чувствуются уже на лице. Малфой не может понять, кто это делает, но он чётко помнит, как его тело изнывало от этих ласк, стараясь запомнить их во всех красках. Слизеринец резко раскрывает глаза, не желая больше вспоминать об этих прикосновениях от безликого человека и тут же жалеет о том, что сделал. Яркое солнце прорезало глаза насквозь, сузив зрачок до размера атома, и Драко инстинктивно отворачивается в сторону, шипя что-то неразборчивое себе под нос. Перед ним вдруг вырастает мадам Помфри, которая судорожно старается закрыть огромные окна тёмными занавесками, чтобы её пациенту не резал глаза яркий солнечный свет. — Мистер Малфой, рада видеть Вас в сознании! Драко жмурится, все ещё видя белые блики перед глазами от утреннего солнца, переводит взгляд на добродушную женщину и делает попытку спросить у неё, как давно он здесь лежит, но сухость в горле не даёт ему и слова выдавить, перекрывая горло громким кашлем. Женщина тут же хватает небольшой стакан, который стоял на прикроватном столике, аккуратно за затылок приподнимает блондинистую голову и подносит тёплую воду к пересохшим пухлым губам. Малфой выпивает всю воду до дна, облегчённо выдыхает и наконец хриплым голосом произносит: — Спасибо, мадам Помфри. Можете сказать, как долго я здесь пролежал? — Ох, дорогой, не волнуйся за это. Грейнджер с Паркинсон вовремя тебя левитировали ко мне, так что я успела оказать тебе некоторую помощь, из-за чего ты проспал всего один день и две ночи. Правда, ты ещё не скоро сможешь выйти на уроки. — Когда именно? — Может, через неделю. Ты сломал себе два ребра и лодыжку на правой ноге, плюс твоё тело... — женщина тоскливо обвела парня взглядом, отчего он внезапно съёжился, — Твоё тело сейчас не в самом лучшем состоянии и противится лечению, но я постараюсь через неделю поставить тебя на ноги, дорогой. Драко недовольно выдохнул и откинулся обратно на подушку, привычно хмуря брови. Неделя в лазарете для слизеринца — самый настоящий ад. Нужно будет подговорить заучку Грейнджер, чтобы хотя бы приносила задания, а то здесь со скуки и помереть можно. На непродолжительное время Драко погрузился в свои мысли под звук склянок, которые перебирала мадам Помфри, и только он услышал, как та открывает дверь, чтобы выйти из больничного крыла, как вдруг резко поднялся с места, игнорируя очередную вспышку боли, что парализовала на пару секунд тело. — Простите! А ко мне кто-нибудь приходил, пока я был... В отключке? Женщина замерла в проходе и вдруг приторно-сладко улыбнулась. — Конечно, приходили. Мисс Грейнджер с мисс Паркинсон здесь чуть ли не ночевали. Мистер Нотт с мистером Забини тоже заглянули однажды, — женщина замолчала, явно закончив перечисление посетителей. Она слабо кивнула Драко в знак прощания, уже было хотела шагнуть за дверь, но остановилась, — Ах, да, меня здесь не было в этот момент, но мисс Грейнджер рассказала, что сюда ещё заходил мистер Поттер. Дверь, протяжно скрипнув, захлопнулась, а Драко, кажется, только после того, как мадам Помфри покинула лазарет, понял смысл её последних слов. Внутри все внутренности сжались в маленький клубок, и Малфой ссутулился, обхватывая голову руками. Что здесь забыл Поттер? Зачем он его навещал? Что, если Гарри дотронулся до него? Малфой почувствовал, как его лицо начинает полыхать от нарастающей внутри паники, руки затряслись, и вдруг стало действительно страшно. Как Поттер мог отреагировать на этот "подарок судьбы"? Они же ненавидели друг друга с первого курса, Драко — бывший Пожиратель Смерти, приспешник того, кто убил его родителей, и неважно, что он отрёкся от него, когда рискнул своей жизнью, бросая свою палочку в руки безоружного Поттера на поле боя. За этот сентябрь Драко понял, что отношение Поттера к нему если и изменилось, то совсем немного. В плюс идёт то, что у него есть эта мелкая Уизли... Что теперь будет, как смотреть ему в глаза? Малфой откидывается на примятую подушку, стараясь унять дрожь в пальцах, но совладать с собой слишком тяжело. Все чувства вновь вспыхнули, острым лезвием впиваясь в сердце, заставляя себя желать его вырвать с концами, чтобы ничего не чувствовать. Хотел бы он сейчас вызвать Патронуса, позвать сюда Паркинсон и потребовать с неё объяснений, чтобы успокоить зверя внутри, терзающего душу вопросами, но палочка далеко, а блондин вряд ли сможет сейчас встать на ноги, учитывая сломанную лодыжку. Остаётся только ждать, когда лекции закончатся, и надеяться, что Пэнси со своей зубрилкой посетят его.***
Погрязнув в своих беспокойных мыслях, Малфой не заметил, как провалился в сон, а разбудил его скрип старой громоздкой двери. Парень медленно открывает глаза, приподнимает голову с подушки и видит темноволосую слизеринку, которая шла в обнимку со своей гриффиндоркой. Они, видимо заметив краем глаза движение на кровати Драко, вдруг синхронно обернулись к нему и сразу же поменялись в лице. — Драко! Ты очнулся, наконец. Как твоё самочувствие? — подбежав к больничной койке своего друга, прощебетала Паркинсон. Малфой в ответ лишь скривил губы и вернул голову обратно на мягкую подушку. — Видимо, идёт на поправку, раз уже выделываться начинает, — ответила ей Грейнджер, присаживаясь на стул рядом. — Что здесь делал Поттер, Пэнси? — проигнорировав колкость Гермионы, наконец подаёт голос виновник "торжества", с неподдельным холодом и злобой смотря однокурснице в глаза. Девушка тут же меняется в лице, в чуть поджатых губах и потерянных искорках в глазах Малфой сразу находит ответ на свой главный вопрос — Поттер все знает. — Драко, он пришёл сюда ко мне. Думал, что это вы с Пэнси что-то со мной натворили, раз я сидела тут с вами, в лазарете, — вновь вступает в диалог гриффиндорка. — А Паркинсон что, язык проглотила? Теперь ты за неё будешь всё говорить? — Раздражённо поведя плечами, ответил Малфой, переводя гневный взгляд на Гермиону, которая даже не поменялась после этого во взгляде. — Ты можешь перестать быть таким ублюдком хотя бы один раз в жизни, Малфой? — Рявкнула Паркинсон с нескрываемым раздражением, — Да, Поттер был здесь. Гермиона сказала правду. И теперь он, да и мы тоже, знаем, что он — твой соулмейт. Драко аккуратно присел на постели, перевёл взгляд с Грейнджер на слизеринку и нахмурился пуще прежнего. Ссориться ему не хотелось, потому что сейчас было важнее узнать всё про то, что происходило здесь, пока он был в отключке. — Как он отреагировал? — удивительно ровным и безучастным голосом спросил блондин. Знали бы девушки, чего ему стоило не выдать дрожь в голосе. — Если ты ожидал услышать, как Гарри кричит на весь Хог, как ненавидит тебя, и что ни за что с тобой не будет вместе, то спешу тебя разочаровать. Он отреагировал относительно спокойно, — Гермиона складывает руки в замок на своих коленях и продолжает, — Конечно, он был удивлён, но ничего сверхъестественного не сказал. Хотя сегодня он был довольно тихим. Видимо, до сих пор переваривает этот факт. — Ясно, — отрезает слизеринец и укладывается удобнее, отворачиваясь от девушек в противоположную сторону, — Спасибо, что зашли, но мне пора спать. Пэнси с Мионой удивлённо переглядываются, но ничего не отвечают, молча встав с кровати, направляясь к двери. Только подойдя к выходу из больничного крыла, Гермиона оборачивается, смотрит на блондинистый затылок и кидает напоследок: — Поправляйся, Малфой.***
Неделя в лазарете тянулась мучительно долго. Гермиона согласилась приносить ежедневные задания для Малфоя, поэтому иногда он отвлекался от своих мыслей и чувств, в которых потонул с головой, но всё равно это помогало ненадолго. Всё, что приносила Грейнджер, он решал буквально за полчаса-час, а после снова лежал и плевал в потолок. Перед сном принимал кипу зелий, чувствуя, как язык практически перестал чувствовать вкусы от противных лекарств, ночью долго не мог уснуть, пока ему не приносили зелье "Сна без сновидений", а днём снова думал чем себя занять, чтобы отвлечь от мыслей о Поттере. Гарри больше не заходил. Гермиона рассказывала, что её друг немного поменялся, стал более рассеянным и отстраненным, и Малфой чувствовал, как внутри леденеет душа от этого. Неужели Поттер не смог принять? Из рассказов девушки он также узнал, что с Джинни у них все кончено, но Драко и так догадывался об этом, потому что не замечал новых синяков на теле. С каждым прошедшим днём, внутри сердца Слизеринского принца всё больше разрасталась дикая паника от того, что скоро ему придётся ходить на лекции, а конкретно на Зельеварение, где они с Гарри делили парту. Он просто не представлял, что будет говорить, как будет себя вести, если Поттер обронит в его сторону хотя бы одно слово. Снова начать язвить? А какой в этом теперь смысл? Единственное, что радует, что до сих пор никто из окружения Драко не знал, что он по-настоящему чувствует к своему истинному, а значит и этот тугодум до этой мысли не дойдёт. Слизеринец именно по этой причине старался не разговаривать про Гарри в присутствии его подруги, так как знал, что одно неверное слово, слабая дрожь в голосе или глупая, влюблённая усмешка, которую он мог не заметить со своей стороны, заставит Гермиону догадаться обо всём, и тогда ему точно несдобровать. За день до выписки, Пэнси с Гермионой предупредили Малфоя, что не смогут его посетить из-за давно запланированной совместной поездки в Хогсмид, поэтому в пятницу Малфой собирал свои пожитки из лазарета один. Ребра были уже восстановлены, как и лодыжка, но синяки, подаренные Поттером, всё равно ныли, пусть и не так сильно. Возможно, потому что Драко уже успел привыкнуть к этой боли, стал с ней единым целым, принял её и дал хозяйствовать над собой. Попрощавшись с мадам Помфри и дав ей обещание не забывать пить лекарства, Драко двинулся прочь из больничного крыла, мечтая наконец добраться до своей спальни в промозглых, холодных, но родных подземельях. Витая в своих грёзах, Малфой не сразу заметил, как из-за угла вышел гриффиндорец с еле заметным шрамом, повторяющим движение палочки одного из непростительных. Драко резко остановился в паре метров от него, затаив от страха дыхание. Он не ожидал встретить Поттера так скоро. Он так долго репетировал у себя в голове, что может ему сказать, но сейчас все слова разбежались, перемешались и превратились в кашу. А Гарри всё подходит. Пять метров, три, один... Они стоят так близко друг к другу, что у Драко начинают снова ноги изворачиваться, как тогда, когда он полетел с лестницы вниз к дверям подземельев. И, честно признаться, лучше бы он ещё раз упал, в этот раз разбившись насмерть, лишь бы не видеть его зелёные глаза так близко. — Малфой, мне кажется, нам пора поговорить.