***
Было крайне непривычно то, что впервые за весь этот учебный год, Малфой проснулся не с желанием затянуть свой галстук так, чтобы тут же придушить себя им, а с удивительной лёгкостью на душе, пусть вставать с нагретой постели до сих пор было довольно тяжело. Сегодня в расписании вновь была назначена первой лекция зельеварения, и когда Малфой узнал об этом от Пэнси, то усмехнулся, внутри себя подмечая, что вселенная будто специально постоянно сводит их с Поттером вместе. Но теперь он был совершенно не против. В этот раз Драко не опоздал. Он вышел из подземелий вместе с Пэнс, которая теперь никогда не опаздывала, потому что, как она говорила, Грейнджер ей голову открутит за это. И по этой же причине она не прогуляла ни одной лекции в этом семестре, что было крайне не похоже на его подругу. Всю дорогу до кабинета Слизнорта Паркинсон о чём-то оживленно рассказывала, и Малфой старался её слушать, поддерживать диалог, в некоторые моменты даже позволяя себе смеяться. Девушка сразу заметила перемену в настроении слизеринца. Гермиона вчера рассказала ей, как Гарри с ним куда-то ушли, и Грейнджер знала зачем, но решила не рассказывать Пэнси, оправдываясь тем, что «это их личное дело», что довольно сильно выбесило слизеринку. Но выуживать эту информацию из Малфоя она не решилась, иначе бы ей точно светила неделька в больничном крыле. Зайдя в кабинет, двое со Слизерина стали оглядывать его, в поисках своих избранных. Паркинсон, естественно, сразу же нашла свою заучку и пошла в её сторону, а вот Драко так и не увидел за нужной партой Поттера. Конечно, его это немного напрягло, потому что все из его друзей уже сидели на своих местах, в то время как самого гриффа не было, именно поэтому, как только Пэнс двинулась в сторону своей парты, он проследовал за ней, чтобы спросить у Грейнджер, куда делся Гарри, и придёт ли он вообще. — Доброе утро, тыковка, — Паркинсон кидает свои вещи на стол и наклоняется к Гермионе, коротко целуя её в губы. Драко чуть кривит лицо от этой приторной парочки, но относится с пониманием и решается промолчать, вместо того, чтобы пустить какую-нибудь неуместную шутку. — Привет, Грейнджер. Не знаешь, где Поттер? — О, Драко, привет, — гриффиндорка вытирает губы, мельком кидает недовольный взгляд на хихикнувшую Паркинсон, и натягивает улыбку, вновь смотря на Малфоя, что выжидающе изогнул бровь, — Гарри… Нет, не знаю. Но вряд ли он прогуляет. Не… волнуйся. Гермиона наклоняет голову вбок, её улыбка становится уже искренней, и Малфой от этого снова кривит губы, демонстрируя всё свое презрение, на которое Миона, видимо, уже внимания совершенно не обращает. В голову приходит осознание, что эта заучка либо знает, что произошло между ним и Поттером в Выручай-комнате, либо снова догадалась, иначе к чему эта улыбка? И почему-то эта мысль не совсем обрадовала парня. Через несколько минут очередного бессмысленного разговора, Малфой прощается с девушками, направляется к своему месту, и только успевает сесть на стул, как слышит знакомый голос где-то у входа в кабинет. Слизеринец мгновенно разворачивается и видит, как Поттер проходит мимо Пэнси и Гермионы, кидая им короткое: «Доброе» в ответ, а после уже подходит к нужной ему парте. Малфой тихо усмехается, когда тот скидывает груду книг и тетрадей на стол, пытаясь отдышаться. Гарри вновь был заспанный, с криво сидящими очками на переносице и расслабленным гриффиндорским галстуком. Как всегда, даже не стараясь, умудряется быть безумно красивым. — Мерлин, чуть не опоздал. Слизнорт с меня шкуру бы снял, если бы я хоть на минуту задержался, — Грифф присаживается за парту, наконец разворачивается в сторону Малфоя, встречаясь с ним взглядом, и расплывается в улыбке, — привет, — шепчет тот и, не спрашивая разрешения, нежно целует Драко, несколько дольше, чем планировал. Слизеринец сначала теряется, не зная, как себя вести, а когда уже не ощущает тепло на своих губах, чуть хмурится, обхватывает пальцами жилетку Поттера и рывком заставляет его приблизиться к себе так, чтобы никто не слышал, что он собирается сейчас сказать. — Ты чего творишь? — С нарастающим недовольством в голосе шепчет тот и видит, как Гарри поджимает губы, бегая по его лицу взглядом, не понимая, в чём дело. Драко на это лишь закатывает глаза и приближается к его уху, собираясь пояснить свое негодование, — Я помню, что теперь мы в отношениях, но это не значит, что при любом удобном случае мы будем целоваться, ясно? — Эй, чего вы там шепчетесь, голубки? — Позади Малфоя раздаётся голос, после чего слышатся смешки, и Драко вновь крайне драматично закатывает глаза. — Что и требовалось ожидать, — напоследок бросает Малфой, уже не так тихо, как хотелось бы, а после выпрямляется, разворачивается в сторону того, кто решился подать голос, и выдавливает из себя ядовитую усмешку, полную отвращения и разочарования, понимая, что смешки были слышны из слизеринского угла. — А тебе так интересно, Пайк? Можешь присоединиться к нам, хотя не факт, что мы не отошьем тебя точно также, как твоя дамочка из Хаффлпаффа, которая скривила лицо, как только узнала, кто ей достался. С лица щуплого слизеринца тут же спала противная улыбка, заменяясь на злобно скривленные губы, а вокруг все залились новой порцией смеха, более громкой, чем до этого, и Драко, победно хмыкнув, вновь вернулся к разговору со своим избранным. — Я не привык к подобным нежностям, Поттер. Особенно на виду у всех. Так что лучше повремени с этим. Гарри, осознавая, что выбора у него особо нет, лишь еле заметно кивнул головой и опустил взгляд вниз, смотря на руки слизеринца, что до сих пор держали его за форму. — Может отпустишь? Я всё понял, больше никаких поцелуев, — Драко удовлетворённо кивнул, медленно отпуская гриффа и тут же расправляя смятые складки на гриффиндорской жилетке, вызывая добрую усмешку у Поттера, — какой заботливый. — Да иди ты, придурок.***
И так проходит практически месяц. Осторожные поцелуи, пока никто не видит, и более раскрепощённые — когда они наедине. Все эти дни слизеринец никак не мог привыкнуть к тому, что теперь он состоит в отношениях, да ещё и с Золотым мальчиком. Он до сих пор не знал, как именно нужно вести себя, и когда, стоя на перемене и читая какую-нибудь книгу, Драко чувствовал крепкие руки, смыкающиеся на его прессе, первым порывом всегда было ударить Поттера этой самой книгой по голове за подобное. И в первый раз он так и сделал, после чего последовала долгая ругань Гарри и недовольство тем, что Малфой совершенно не тактильный человек. А тот просто не мог свыкнуться с мыслью, что теперь это должно стать частью его жизни. Поцелуи, объятья, какие-то глупые подарки, которые Гарри покупает в магазине близнецов Уизли. Не мог поверить, что грифф, его слабость с ранних лет, теперь с ним, постоянно выпрашивает поцелуи и каждый вечер старается провести в Выручай-комнате. Драко чувствовал себя счастливым, но скованность в их общении всё равно присутствовала, и он видел, как Поттера это волнует, но Малфой просто не мог себя перебороть и полностью открыться ему, потому что никогда этого не делал, потому что боялся своей откровенностью отпугнуть единственного человека, что испытывает к нему такие искренние чувства. Синяки на видных местах уже пропали, кисти рук и правое предплечье полностью очистились и больше не тревожили болью, но всё остальное так и оставалось искалеченным. Гриффиндорец ещё несколько раз просил задернуть левый рукав, а Драко вечно колебался, отказывался, из-за чего Гарри обижался, и несколько раз они даже ссорились на этой почве. В такие моменты слизеринец вновь чувствовал, как его накрывает, и на следующий день он не появлялся в коридорах школы, находясь весь день в кровати, пытаясь разобраться, почему ему так сложно довериться. И он понимал, что всё это шло из детства. Отец всегда говорил, что никому нельзя доверяться, нельзя показывать свою слабость, нужно всегда держать лицо, чтобы никто не догадался, как внутри у тебя всё загнивает, или наоборот, искрится от счастья, чтобы не дай Мерлин этим не воспользовались. Поттер старался понять его, старался быть в некоторые моменты терпеливым, но он был из тех людей, для кого отношения — вечная романтика, раскрепощённость, доверие и поддержка. А для Драко это тяжёлый, тернистый путь, который ещё не скоро сменится на что-то более позитивное. Но он пытался дать то, чего его избранному не хватало. Ради Гарри, ради самого себя. В последний день ноября Малфой не пересекался с Поттером, поскольку они вновь разругались вечером прошедшего дня из-за этого проклятого рукава и Чёрной метки, что скрывалась за ним. И как всегда, Драко никогда не шёл первым извиняться, хоть и полностью осознавал свою вину в этой ссоре. Он понимал, почему Гарри так раздражается из-за этого, ведь они уже почти месяц вместе, а слизеринец до сих пор ведёт себя в некоторые моменты так, словно они чужие друг другу. У Малфоя острый язык, и во время ссор не всегда выходит следить за тем, что он говорит, поэтому вчера Драко вновь пожалел о том, что не может вовремя заткнуться, крикнув гриффу, что он для него никто, и чтобы он больше не прикасался к его рукам. Неудивительно, что Поттер даже не пытался с ним с утра заговорить, ведь Драко прямым текстом ему сказал, что для него Гарри ничего не значит, пусть это и было самой большой ложью в его жизни. И сейчас Малфою было действительно страшно, что из-за своего недоверия, он навсегда потеряет гриффиндорца, которого на самом деле безумно любил и ценил. Драко сидел в коридоре на одной из скамеек, стараясь вникнуть в суть того, что читал в учебнике по ЗоТИ, но все мысли вновь и вновь возвращались ко вчерашней ссоре. Он не мог сконцентрироваться ни на чем, не находя себе места и не зная, что делать. Нужно было найти Поттера, чтобы поговорить, но где он? Учебный день уже близился к концу, солнце приближалось к горизонту, а Гарри ни разу за сегодняшний день не попался ему на глаза. Неужели он не вышел сегодня на занятия, оставшись в гостиной Гриффиндора? Если так, то слизеринцу точно сегодня не удастся с ним поговорить, и уже вторую ночь подряд Драко не сможет и глаза сомкнуть, теряясь в своих догадках и страхе за будущее между ним и Поттером. Малфой откладывает учебник в сторону, закрывает ладонями лицо и шумно выдыхает, принимая поражение в битве с книгой и собственными мыслями. Понять, о чём говорится в заданном параграфе он всё равно не сможет, а вот попытаться разобраться с проблемой, связанной с Гарри, он может хотя бы попытаться. Сидеть в такой жалкой позе не было особого желания, учитывая, как много людей находится в коридоре, поэтому он медленно убирает руки от лица, поправляет причёску, и оглядывает окружающих людей. Тут же, в потоке из учеников, он замечает знакомую кудрявую гриву, а после и её обладательницу, которая шла прямо по направлению к Драко. — Привет, Малфой, — Грейнджер натянуто улыбается, присаживается рядом и смотрит на учебник, что лежал на другом конце скамейки, — читаешь? — Пытаюсь, скорее, — на выдохе отвечает тот и переводит взгляд на гриффиндорку, — чего хотела? Лицо Гермионы тут же меняется, становясь чуть серьёзнее, она поправляет причёску, заправляя несколько непослушных локонов за ухо и наклоняется чуть ближе к слизеринцу. — Гарри ждёт тебя у выхода из Хогвартса. Хочет поговорить с тобой. О чём — не сказал, но я так понимаю, вы поссорились, потому что он отказался идти сегодня на учёбу, весь день пролежав в кровати. Драко сглатывает вязкую слюну, отшатывается от Мионы и несколько раз быстро хлопает глазами. «У выхода из Хогвартса»… Не на восьмом этаже, где находилась Выручай-комната, в которой они постоянно находились, и в зачастую там же и мирились, а у выхода из школы, значит Гарри хочет куда-то уйти для этого разговора. Сердце ухает вниз, страх вновь сковывает всё тело, но Малфой всё же поднимается с места, бросает напоследок: «Спасибо» Гермионе и быстрым шагом направляется туда, где его ждал Гарри. С каждым пройденным метром становится ещё тревожнее, ведь Драко представлял, о чём именно хочет поговорить грифф, но совершенно не знал, чем этот разговор может закончиться.***
Через несколько минут, Малфой уже стоял около массивных дубовых дверей, которые и значились выходом из школы, но Гарри нигде не было видно. Драко оглянулся несколько раз, и уже начал думать, что опоздал, но вдруг из ниоткуда его кто-то схватил за руку, а после он уже был плотно прижат к Поттеру, который тут же накинул на них мантию-невидимку. Драко задержал дыхание от неожиданности, встретился взглядом с какими-то больно грустными зелёными глазами и ощутил, как его брови дрогнули, когда пришло осознание, что такой вид у гриффа именно из-за него и его вчерашних слов. — Нам нельзя покидать Хог во время учебного процесса, поэтому пришлось брать мантию. Отойдем на приличное расстояние от школы и аппарируем в тихое место, — шепчет Гарри надломленным голосом, а после аккуратно берёт Драко за руку и сжимает её, — держись рядом. Малфою ничего не остаётся, кроме как молча кивнуть, потому что все слова, которые он хотел ему сказать при встрече, от вида такого Гарри, просто напросто потеряли весь свой смысл, и в голове в момент стало пусто. Парни двинулись в сторону выхода, крепко держась за руки и больше не говоря ни слова. Пришлось прижиматься друг к другу плечами, чтобы из-под мантии ничего не выглядывало, что могло бы выдать двух беглецов. Шли они долго, потому что территория у Хогвартса была далеко не маленькая, но как только они пересекли её, Гарри скинул с них мантию, покрепче сжал руку своего избранного и взглядом дал знак, что сейчас они аппарируют. Несколько головокружащих секунд и Драко распахивает глаза, осматривая то место, куда их переместил Поттер. Слизеринец сразу понял, что это точно где-то в маггловской Британии, поскольку магическую он знает достаточно хорошо, и таких мест ещё не видел. Они находились на небольшой аллее, украшенной по бокам идеально подстриженными деревьями, с красивыми узорчатыми скамейками, и яркими фонарями, освещающими желтоватым светом небольшую узкую дорожку, посреди которой они стояли. Время близилось к позднему вечеру, поэтому магглов вокруг было довольно мало, но каждого мимо проходящего Малфой оглядывал с неподдельным интересом, подмечая, какая у них безвкусная, чересчур яркая, верхняя одежда. Гарри вновь берет Драко за руку, привлекая его внимание, и идёт куда-то в сторону, где людей уже совсем не было видно, и фонарей стало намного меньше. Рядом с витиеватым забором, возвышающимся высоко над их головами, в самом углу, стояла одна пустующая скамейка, и над ней горел одинокий неяркий фонарь. Поттер молча присаживается, подзывает к себе слизеринца и тут же накладывает на него Согревающие чары, ведь одеты оба были далеко не по погоде. — Спасибо, — тихо говорит Малфой, ощущая, как тело мгновенно обдает теплотой, присаживается рядом и смотрит на Гарри, что засмотрелся себе под ноги, — что это за место? — Мой любимый парк, в котором я иногда в детстве гулял, когда Дурсли выгоняли меня из дома, чтобы я не мешался им под ногами во время какого-нибудь праздника, — тихо отвечает тот и поправляет очки, съехавшие слишком низко с переносицы. Малфой поджимает губы, отводит взгляд в сторону и не знает, что ответить, потому что впервые узнал что-то о детстве Поттера. И, к сожалению, узнал он не самое счастливое. — Красиво здесь, да? — Гарри поднимает голову, осматривая окрестности и слабо улыбается, но глаза всё равно остаются такими же грустными, как и до этого, — можно сказать, здесь тоже царит своеобразная магия. — Возможно, — коротко отвечает Малфой и точно также обводит взглядом парк, останавливая взгляд на магглах в далеке. Гарри ничего не отвечает. Над парнями зависает молчание, и оба вслушиваются в посторонние звуки Лондонских улиц, стараясь собраться с мыслями. Где-то слышны разговоры, смех, звуки проезжающих машин, Драко присаживается удобнее, откидываясь на спинку холодной скамьи, и смотрит на затылок гриффиндорца, который сидел сгорбившись, оперевшись локтями на свои колени с опущенной вниз головой. Через несколько тихих минут, уши Малфоя улавливают тяжёлый вздох Гарри, он оборачивается к нему и садится точно также, как слизеринец. Драко замирает, смотря на слабоосвещенное лицо парня, и ждёт, когда тот наконец скажет то, что обдумывал всё это время, пока молчал. — Драко… То, что ты сказал вчера… — Это неправда, — резко, и неожиданно для себя, прерывает его тот, и аккуратно накрывает руку Поттера, сразу же сжимая её пальцами. — Я не знаю, что тогда на меня нашло, зачем я это сказал, но это всё неправда. Гарри поджимает губы в слабой улыбке, переворачивает руку, которую держал Малфой, и большим пальцем оглаживает его бархатную кожу на тыльной стороне кисти руки. — Я не умею контролировать то, что я говорю во время наших ссор, и ужасно жалею о сказанном, — Драко переводит взгляд на их руки, делает небольшую паузу, собираясь с мыслями, и продолжает, — просто… У меня такая защитная реакция, наверное. Мне тяжело доверять, тяжело открываться, и именно поэтому я тебе сразу сказал, что со мной не будет легко. — Я понимаю. Но я думал, что прошло уже достаточно времени, и я смогу наконец достучаться до тебя. В твоей метке нет ничего страшного. — Нет, Поттер, — Драко поджимает губы и вновь поднимает голову, смотря на гриффа, — в этой метке запечатано всё моё прошлое, связанное с этим ублюдком, которое я стараюсь вычеркнуть из своей памяти. Поэтому я никому не показываю её, поэтому я боюсь, что ты можешь её увидеть. Для меня это самое настоящее клеймо, бремя, которым наградил меня отец, и которое я буду носить до конца своих дней. — Будешь, но не в одиночку, — голос Гарри твердеет, он сжимает руку Драко и заставляет его чуть приблизиться к себе, — у нас у всех есть то, с чем хочется раз и навсегда проститься. У тебя — Чёрная метка, у меня, — Свободной рукой грифф приподнимает чёлку, оголяя свой знаменитый шрам, — Этот проклятый шрам, который точно также напоминает о том, что я был связан с Волдемортом. Но я не стыжусь его, я привык, что он у всех на виду, и никому до него уже давно нет никакого дела. Также и с твоей меткой. Она никого не волнует, кроме тебя. Да даже я прошу тебя задернуть этот чёртов рукав не ради того, чтобы на неё поглядеть, а для того, чтобы убрать эти синяки, из-за которых ты страдаешь по сей день. Драко молча смотрит на гриффа, чьё лицо было с недовольно сдвинутыми бровями к переносице, глупо моргает и поджимает губы, осознавая, что Поттер действительно прав. — Я прошу тебя, дай мне шанс наконец узнать тебя полностью, Драко, — Гарри снова обретает более мягкое выражение лица, он выпускает руку слизеринца, тянется пальцами к его лицу и проводит по скулам, по подобородку, стараясь тёплыми пальцами вновь растопить лёд, что заковал сердце Малфоя. — Я обещал, что не отрекусь от своих чувств. Это просто невозможно, по щелчку пальцев, перестать чувствовать что-то настолько сильное. У Драко сердце пропускает удар после того, как Гарри замолкает, рассматривая в приглушённом свете от фонаря его лицо, с дрожащими бровями и поджатыми губами. Внутри снова щемит, так приятно, что кончики пальцев начинают неметь. Малфой не знает, что отвечать, в голове снова вихрь из разношёрстных мыслей. В который раз он убеждается в том, какое сильное влияние оказывает на его чёрствое сердце и гниющую душу эти сладкие речи Поттера. Слизеринец выдыхает, позволяет слабой улыбке расцвести на его лице, и приближается ближе, укладывая ладони на холодные щёки своего избранного. В мире будто замирает время в эту секунду. Драко осматривает лицо парня, тот вновь начинает улыбаться, и в этот момент слизеринец поддаётся вперёд, прильнув к разгоряченным губам, понимая, что это куда лучше передаст все его чувства, нежели слова, ведь он до сих пор не нашёл подходящих. Гарри все ещё улыбается в поцелуй, нежно отвечает на него, приоткрывая рот и встречается с языком Драко, который уже начал хозяйствовать, подчиняя себе Поттера. Руки слизеринца все ещё находятся на щеках Золотого мальчика, мизинец нежно гладит острую линию челюсти, а после правая рука опускается ниже, на шею Поттера, и Малфой чувствует, как под подушечками пальцев сильно пульсирует артерия. Он осторожно оглаживает её пальцами, вновь спускает руку ниже, сжимая ткань мантии на его плече, и тянет Гарри ещё ближе к себе, прижимаясь к нему всем телом. Они целуются долго, как никогда чувственно, Драко старается передать через этот поцелуй всё то, что не может сказать вслух, а Гарри понимает, отвечает ему так же нежно, доказывая и свою любовь. Воздуха предательски перестаёт хватать, оба начинают задыхаться, и они отстраняются друг от друга одновременно, сразу хватая ртом воздух, восполняя изголодавшиеся лёгкие. Слизеринец чувствует, как лицо начинает пылать, Гарри улыбается, берёт того за подбородок и приподнимает голову, одаривая Малфоя лёгким поцелуем в лоб. — Я влюблен в тебя с третьего курса, Поттер, — со смешком неожиданно выдаёт Драко и начинает широко улыбаться, смотря на удивлённое лицо гриффиндорца. — С третьего курса я мечтал поцеловать тебя и заполучить всё твоё внимание, чтобы больше никто не мог даже и думать о тебе, как о своём парне. Довольно эгоистично, да? — Ты серьёзно? — Еле дыша отвечает Гарри и вдруг начинает смеяться, — ты из-за большой любви мне нос разбил на шестом курсе? Драко подхватывает заразительный смех гриффа, прикрывает рукой рот и мотает отрицательно головой в знак ответа. Поттер откидывается на спинку скамейки, смотрит на смеющегося Малфоя и теперь полностью убеждается, что последний слой льда, покрывший сердце Слизеринского принца, наконец растаял, позволяя Драко наконец ощущать себя любимым. И Гарри ни за что не даст ему снова заледенеть. Малфой наконец убирает руку, открывая белоснежную улыбку взору изумрудных глаз, хочет снова что-то сказать, но краем глаза замечает слабое нежно-голубое свечение, которое проявляется впереди них. Улыбки, что сияли на лицах парней, тут же испаряются, оба поворачивают голову в сторону появившегося Патронуса и Поттер вдруг неожиданно под нос ругается, понимая, что перед ними появилась серебристая лошадь, а значит Патронус принадлежал Джинни. — Привет, Гарри. Не знаю, куда ты делся, я искала тебя сегодня после уроков, но так и не нашла, поэтому посылаю Патронуса, — в отличие от Гарри, Драко не знал телесную форму Патронуса Джиневры, однако ее голос он узнает сразу, поэтому после первых же слов девушки его лицо мгновенно мрачнеет, — я помню, как ты мне обещал поговорить о нас. Надеюсь, Малфой не напоил тебя любовным зельем, и ты всё же решишь вернуться ко мне. Приходи в нашу гостиную, я буду тебя ждать. Лошадь делает пару кругов над головами парней, после чего поднимается в крону дерева, что находилось неподалёку от того места, где они сидели, и испаряется, оставляя за собой лишь слабый светящийся серебрянный дым. Малфой стискивает зубы до скрежета, ощущая, как кровь начинает стучать в висках, и смотрит вперёд, мысленно проклиная свою легкомысленность. — Поговорить «о нас», да? — Надломленным, пропитанным ядом, голосом тихо выдаёт Драко, медленно поворачиваясь в сторону Гарри. — И как я должен это понимать? — Я не обещал ей никакого разговора, тем более «о нас», — Гарри тяжело выдыхает, проводя ладонью по собственным волосам, и прикрывает глаза, стараясь привести мысли, беснующие от злости к Уизли, в порядок, — Джинни всё никак не может принять то, что мы расстались, и пытается меня вернуть. Но я уже с тобой, она мне не нужна, и меня ужасно бесят её попытки вернуть меня, понимаешь? — Откуда мне знать, что у тебя действительно к ней ничего не осталось? — Малфой злобно усмехается, разводя руки в стороны, — может, ты просто после разрыва с ней пытаешься найти утешение во мне? — Слизеринец резко встаёт с места, рваными движениями поправляет мантию и снова издаёт смешок, — удобно вышло, да, Поттер? Уизлетта тебя бросила, а тут я, весь такой несчастный, со своими блядскими чувствами к тебе. Поттер подрывается с места, хватает Драко за плечи и встряхивает, стараясь привести того в чувства, понимая, что если сейчас ничего не сделает, Малфой взорвётся, разрушая всё, что они только смогли уладить. — Послушай меня! Я ни в ком не искал утешения. Мне не было тяжело от разрыва с ней, Драко. Сам подумай, если бы эти чувства были бы не искренние, прошли бы твои синяки? — Я уже ни в чем не уверен, ясно? — Одним резким движением Малфой сбрасывает руки Гарри со своих плеч и отходит от него на несколько шагов, — сначала разберись с Джиневрой, а потом уже лезь ко мне. И в одно мгновение ока Драко пропадает из поля зрения Поттера, аппарируя обратно в Хогвартс.