Виртуальная добродетель

      Хуайсан не до конца разобрался с тем, как он отнёсся к тому факту, что обзавёлся китайским сахарным папочкой. Это было и весело, и разочаровывающе, и откровенно горячо, к чему он действительно не был готов. Потому что это не входило в его план! А план состоял в том, чтобы отделить искусство от личной жизни: продолжить с того места, где он остановился тем летом в Париже, когда начал публиковать свои фотопортреты в интернете и почувствовал себя в безопасности из-за того, как далеко все это было от Вейбо и повседневной жизни. Далеко от той целевой аудитории, в которую входил его китайский папочка.       Воображение самовольно разворачивалось на полную катушку, когда мысли заходили о его новой музе, которой мог оказаться кто-то на подобии Джорджа Клуни, проживающего в Лос-Анджелесе. Слишком легко представлялось что-то подобное.       Тем не менее — теперь, когда они смогли оставить позади эту нелепую историю о том, что они оба напрасно спотыкались об английский язык, появился шанс, что его спонсор переключится на использование микрофона. Если бы оказалось, что у него был сильный акцент, или кашель курильщика, или что-то в этом же роде, это помешало бы чрезмерно активному воображению Хуайсана цепляться за иллюзии о нём и предаваться глупым мечтам.       Он отправил электронное письмо с предложением провести следующий видеозвонок с микрофоном, настаивая, что будет намного легче, если он прекратит щуриться, рассматривая слова на мониторе. На этот раз его спонсор с готовностью согласился, раз ему больше не нужно было чувствовать себя неловко из-за несовершенного владения английским.       Вот только, Хуайсан разволновался по другому поводу, когда они вновь созвонились. Он всё еще чувствовал дрожь от вины за то, что стирал границы между своей тягой к искусству и сексуальной жизнью подобным образом. На этот раз он установил несколько камер, и очень постарался над освещением и элементами интерьера (потом он долго просматривал отснятый материал и искал что-нибудь интересное, что можно было бы отредактировать и распечатать). Он не знал, что нравилось его спонсору, и это немного расстраивало, но у них в запасе ещё было много встреч, чтобы это понять.       На этот раз Хуайсан изменил свою композицию: он облачил своё тело в багряный халат, который повторял цвета его лисьей маски, и даже не позаботился о том, чтобы запахнуть его. Он растянулся на светлом футоне среди белоснежных простыней, искусно приподняв одно колено и выставив на показ нелепую бриллиантовую анальную пробку, которую он так сильно любил. А ещё кольцо для члена в основании его эрекции. На нём был самый яркий, самый "выеби-меня-немедленно" оттенок помады, размазанный по пухлым губам, блестящий, идеальный и совершенно невидимый под маской — но одни уже ощущения заставляли его чувствовать себя определенным образом. На полу по всей комнате были разложены разновидные веера красного, белого и черного цветов. А возле своего футона он аккуратно положил несколько моделей фаллоимитаторов и вибраторов, а также любимых марок массажного масла и смазки. Халат спал с его плеч, когда он приподнялся на локтях перед монитором, увидев мигающий индикатор, который сообщил ему, что спонсор вошёл в систему.       Из динамиков раздалось дыхание, искажённое шипением.       — Привет ещё раз, — сказал Хуайсан, но уже не по-английски. — Нравится то, что ты видишь?       Боже, как всё это освобождало. Маска и уверенность в том, что его кто-то жаждал.       — Нравится, — хрипло ответил его покровитель, и член Хуайсана дёрнулся. Он услышал это всего на миг, но тембр и частота голоса были... не совсем тем, на что он надеялся. Или, если быть честным, именно тем, на что он так сильно надеялся. Вот дерьмо! Это никак не могло помочь ему избавиться от неуместных фантазий о том, чей командный голос он хотел услышать. Оставались надежды лишь на сильный кантонский акцент.       — Ты хочешь, чтобы я для тебя что-нибудь сделал, Дагэ? — сказал он, потому что, раз уже начал себя мучить подобным образом, то надо было идти до конца. Из динамиков дошёл ещё один еле слышимый тяжёлый вдох, и когда снова раздался голос, то он был шероховатым и глубоким, и, о Боже, слишком, просто невероятно похожим на голос Не Минцзюэ.       — Раздвинь для меня свои ноги ещё немного.       Голос на самом деле был один в один — говорил те вещи, что никогда не должен был, но всё же... Задница Хуайсана сжалась вокруг пробки, и об его кожу теперь можно было обжечься. Господи! Он представил, что это Минцзюэ смотрел на него вот такого. Хотел его вот такого. Он отправится в ад. Во рту у него пересохло, как после пустыни, и ему пришлось закрыть глаза на мгновение, чтобы просто вздохнуть. Его немного трясло.       — Хорошо, Дагэ, — неуверенно продолжил он и послушно раздвинул ноги пошире. — Что, что бы сделал Дагэ, будь он здесь прямо сейчас? Если бы он мог сделать со мной всё, что пришло бы ему в голову? Что угодно.       Блядь! Это могло его убить. Почти не было шансов, что он переживёт ещё четырнадцать таких видеовстреч с этим голосом, с этим грёбаным идеальным голосом. Он умирал уже на первой.       — Я бы снял твою маску и поцеловал тебя.       Хуайсан задыхался. Это было не тем, что он ожидал услышать. Совсем не тем.       — Я не снимаю маску, Дагэ, — сказал он после очень долгой паузы.       — Знаю. Я тебя и не прошу об этом. И я бы не заставлял тебя, даже если бы находился рядом — я никогда не буду заставлять тебя делать то, чего ты не хочешь. Но ты спросил.       Его голос был мягким, извиняющимся. Грубым, но с налётом нежности. Точь-в-точь как у того самого человека. Дурацкие несвоевременные слёзы раздражали веки Хуайсана.       — Извини, — отреагировал его спонсор. Чёрт возьми, он не должен был позволять себе представлять, что это Минцзюэ. — Я не хотел напугать тебя или… извини.       — Я не испугался, — сказал Хуайсан. — Я бы хотел, чтобы ты меня поцеловал. Хотел бы снять свою маску.       Последующая пауза омрачилась большим количеством невысказанных чувств, и это совсем не та атмосфера, которую он пытался создать. Он облажался. Этот парень заплатил за воплощение своих сексуальных фантазий, а Хуайсан разрушил их своим чертовски глупым багажом, своими чертовски глупыми чувствами. Он сделал глубокий вдох и акцентировал внимание на своей руке, которая проскользнула от ключицы вниз, к его твёрдому члену, попутно поглаживая горячую кожу и вызывая дрожь.       — Скажи мне, что бы ты ещё сделал? — спросил он, играя мышцами бёдер и сжимая задницу так, что алмазная пробка медленно двигалась по кругу и преломляла солнечные лучи, танцующие по комнате.       — Поцеловал бы тебя везде, — ответил его спонсор, и его голос, чёрт возьми, это не то, как он должен был звучать. Он звучал благоговейно, а не просто возбуждённо. Он должен был сказать, что он перевернул бы Хуайсана и трахал его самым большим из вибраторов до тех пор, пока тот бы не закричал, или что он бы подрочил на распростёртое тело Хуайсана, или, или... не звучать так, как будто он просто хотел на него молиться.       — Везде? — беспомощно спросил Хуайсан.       — Твои сладкие пальцы ног и твои белые пяточки. Твои острые лодыжки. Внешние стороны твоих колен и твои идеальные покорные бёдра, со всех сторон. Впадину пупка. Твои соски — я бы очень долго целовал твои соски, наблюдая, как ты поддаёшься удовольствию. Твои руки. Твои локти. Твои запястья — мне нравятся твои грёбаные запястья. Твои ключицы. Твои плечи. Твою линию позвоночника. Ямочки на твоей пояснице. Твоё горло с этим сладким выпуклым адамовым яблоком. Твои уши. Везде. Я бы целовал каждый дюйм твоей кожи, оставлял бы укусы на ней, шептал твоё имя.       — Ты даже не знаешь моего имени, — у Хуайсана кружилась голова и закончился поток слов.       — Нет. Разумеется, нет. — Его спонсор тихо прокашлялся, и Хуайсану пришёл в голову немного отчаянный вопрос, не проецировали ли они оба других людей во время этого видеозвонка. Чьё имя этот человек шептал в своих фантазиях? — Поэтому я буду назвать тебя Диди, — сказал мужчина своим сильным голосом, и Хуайсан вздрогнул. Он был почти уверен, что он бы кончил без рук из-за этого голоса, если бы на нём не было дурацкого кольца для члена.       — Да, — воодушевился Хуайсан. — Блядь, да! Я хочу, чтобы ты меня так называл.       — Ты такой красивый, — продолжил говорить его спонсор. — Ты, чёрт, ты — идеальный!       Хуайсан захихикал слегка истерично. Это было очень далеко от истины.       — Что бы ты ещё сделал? — спросил он, скользя руками по своей эрекции и оттягивая кожицу. — Как бы ты трахнул меня?       — Тщательно, — ответил почти рычащий голос, и Хуайсан снова захихикал.       — Боже, я в этом и не сомневаюсь. Расскажи мне как.       — Я бы вытащил пробку и заменил ее своим языком.       — Ох!       — И я вылизывал бы тебя до тех пор, пока бы ты не заплакал от удовольствия, а потом бы позволил объездить меня. Я бы хотел увидеть, как бы ты сел на мой член, увидеть твоё красивое тело, такое подтянутое и напряжённое. Прекрасное зрелище!       — Блядь, — вздрогнул Хуайсан. — Да. Я — да! Да, Дагэ!       — У тебя есть любимая игрушка? — спросил некто, кто не был Минцзюэ. Хуайсан кивнул. — Хочешь показать мне, как ты её обычно используешь? Ты притворишься, что это я внутри тебя, и покажешь мне, какой ты красивый, когда корчишься на моем члене?       — Дагэ! — задыхался Хуайсан, почти всхлипывая. — Конечно, Дагэ.       Возникла немного неловкая задержка, когда он спешил подчиниться, доставал скользкую пробку, а затем брал свой любимый фаллоимитатор. Один из самых реалистичных, и он считал, что... ну, не то чтобы он когда-либо видел возбуждённый член Минцзюэ, но он всегда считал, что у того примерно такие же пропорции.       — Хороший мальчик, — сказал его спонсор, и Хуайсан еле заглушил беспомощный звук в глубине горла, возникший из-за похвалы. Он вытянул свои ноги и согнул их в коленях, чтобы камера могла следить за тем, как он медленно вталкивал в себя фаллоимитатор, сопровождая это стонами, потому что игрушка растягивала его и давила на внутренности. Она была почти до неудобства большой, но Хуайсану нравилась.       — Тебе хорошо, Диди?       — Да, — ответил Хуайсан, чувствуя какую-то робость, что было просто нелепо. Но он не ожидал, когда это всё начиналось, что его фантазии возьмут над ним вверх, будут приумножаться, шлифоваться и выставляться на всеобщее обозрение. Не во время видеозвонков с каким-то незнакомцем. Он наоборот был уверен, что это каким-то образом дистанцирует его от проблемы. Каким же он был идиотом.       — Готов поспорить, что твоё лицо — это изобразительное искусство под маской, — задумчиво произнёс мужчина. — Боже, ты очарователен. Так очарователен. Снимешь для меня своё кольцо для члена? Я хочу, чтобы ты кончил, когда будешь готов. — Хуайсан подчинился, немного морщась. — Хороший мальчик. А теперь покажи мне, Диди. Покажи мне, как бы ты насаживался на мой член, если бы я был с тобой.       И Хуайсан показал ему. Он, чёрт возьми, показал ему. Он закрыл свои глаза и забыл об углах съёмки камеры, освещении и всём остальном, кроме игрушки внутри него и направленного на него взгляда, и просто начал двигать своими бёдрами.       — Пожалуйста, Дагэ. Я хочу твой член, я всегда — пожалуйста, трахни меня, Дагэ. Дай мне это. Я хочу тебя, только тебя, я хочу, чтобы ты был внутри меня, Дагэ. Блядь, да, пожалуйста, Дагэ! Трахни меня! Меня не волнует, что это неправильно, я просто... Я люблю тебя, и мне сейчас так хорошо, Дагэ. Я сделаю всё, что ты хочешь, я сделаю всё, что ты мне скажешь, я просто... пожалуйста, Дагэ? Твой член так хорошо ощущается внутри! Сделай меня своим, Дагэ! Пожалуйста? Я так этого хочу, Дагэ?       Слова проливались с его губ, когда он насаживал себя на дилдо, и в тот момент, он на сто процентов был уверен, что это Не Минцзюэ был тем, кто наблюдал за ним, желал его. Что это Не Минцзюэ, держал руку на собственном члене в своей квартире, не мог оторвать глаз от монитора и отчаянно хотел трахнуть Хуайсана.       После того как он, наконец, кончил, Хуайсан почти потерял сознание от разрывающих его чувств. Он упал обратно на футон, как марионетка с перерезанными нитками, фаллоимитатор наполовину выскользнул из его тела, а его конечности стали вялыми и дрожащими. Сперма попала на подбородок и на дурацкую маску лисицы, и появилось ощущение, что его хорошенько изъездили, а потом бросили в использованном состоянии.       Он окончательно уверился, что не переживёт ещё четырнадцать таких же видеовстреч.       — Это было... ты потрясающий, — прошептал Не Минцзюэ — нет, не Не Минцзюэ, смотри правде в глаза, Хуайсан. Прошептал какой-то состоятельный пекинский бизнесмен со стояком на хорошеньких парней и грязные фотографии. Не Не Минцзюэ. — Спасибо, Диди. Ты был очень хорош.       О, Боже!

***

      На следующей неделе Хуайсан каждый вечер проводил видеовстречи с незнакомцем. Из-за этого, разумеется, пострадала его учёба, и ему стоило бы изменить график их звонков, но он успел подсесть на них и уже просто не знал как сказать "нет". Они как раз успели провести половину отведённых им встреч, и Хуайсан чувствовал себя в состоянии постоянного возбуждения. Этого не должно было случиться! Он не должен был развивать какое-то подобие отношений с каким-то анонимным человеком, запавшим на его портреты — но он и подумать не мог, что кто-то скупит все возможности видеосвязи, а потом так глубоко проникнет ему под кожу. И теперь это вышло за рамки обычных звонков, и это полностью его вина — он слишком неосторожно использовал свою учетную запись FanBoy, чтобы рассказывать своему таинственному спонсору о разных глупых мелочах.       Они теперь постоянно обменивались сообщениями в течение дня, превратив это в нечто большее, чем обычная сделка. И как он должен будет сказать самому себе "стоп", когда они закончат все пятнадцать видеозвонков и фотосессии? Он отдал этому человеку значимое место в своей жизни, но всё ещё даже не знал, чёрт возьми, кто он такой. Он мог быть ужасным человеком, мог выглядеть как тролль, но теперь всё это, казалось, не имело никакого значения.       Он был на пол пути в пропасть. Сегодня он даже вставил анальную пробку, потому что его спонсор попросил об этом. Он намекнул, что будет счастлив, если на своих скучных встречах на работе он будет знать, что где бы Хуайсан ни находился в тот момент, его заполнял суррогат члена его спонсора. Если он сможет просто написать Хуайсану о том, что он хотел бы с ним сделать. И Хуайсан просто беспечно согласился на это и весь день находился в состоянии безумного возбуждения на своих трижды проклятых занятиях, как абсолютный идиот, у которого в жизни не было ничего важнее оргазма. Чёрт возьми, ему нужно было сосредоточиться на своих оценках!       У Хуайсана в голове царил настоящий беспорядок, и он понятия не имел, как всё так быстро вышло из-под контроля.       Так что навестить Не Минцзюэ вечером после университета, за час или два до того, как он отправится в свою крошечную фотостудию, показалось разумным выбором. На самом деле, прошло уже несколько недель с тех пор, как они в последний раз виделись, и Хуайсану просто нужно было услышать настоящий голос своего брата и помочь себе разделить двух людей.       Но всё пошло совсем не так, как он ожидал.       Лицо Минцзюэ засветилось, когда он появился на пороге, и Хуайсан почувствовал тёплые ауры "дома" и "безопасности", которые он всегда чувствовал рядом со своим братом. Но в добавок он ощутил сильный прилив стыда, когда Минцзюэ потянул его в объятия, потому что... Боже. Всё произошедшее сильно на него повлияло. Он захотел остаться в объятиях Минцзюэ и поцеловать его. Он почти сделал это, что вызывало ужас, но вовремя неловко дёрнулся и глупо засмеялся, широко раскрыв свои обезумевшие глаза.       — Почему ты приехал сегодня? — спросил Минцзюэ, пытаясь заглянуть ему в душу. — Ты в порядке? Что-то случилось?       Боже, у его спонсора действительно был именно этот акцент и точно такие же интонации в голосе. Хуайсан был твёрд в своих джинсах, в том числе из-за анальной пробки. О чём он вообще думал?       — Нет, ничего не случилось. Я просто ехал на встречу с друзьями, и оказался неподалёку. Вот и подумал, что загляну, да посмотрю, как у тебя дела.       "Ну, это не похоже на ложь", — отчаянно пытался убедить себе Хуайсан. Почему он был таким идиотом?       — Ты уже ужинал?       — Нет, но я поем на встрече с друзьями. В ресторане, да. Там отличное место. — Минцзюэ нахмурился.       — Разве тебе не нужно будет с утра пораньше на занятия?       — Всё под контролем! Я не задержусь там допоздна, я хороший мальчик, Дагэ, — сказал он, на что Минцзюэ слегка дёрнулся. Он так и не понял почему.       Минцзюэ сглотнул.       — Очень хорошо. Тебе что-нибудь приготовить?       — Просто чай, спасибо, — ответил Хуайсан. Он шмыгнул за Минцзюэ на кухню, стараясь не пялиться на низкую посадку джинсов Минцзюэ или на мягкую ткань серой футболки, что так тесно прилегала к его телу. У него не получалось вспомнить, когда в последний раз он видел брата в чём-то кроме официальной одежды.       — Как у тебя дела на работе?       Хуайсан почти ничего не слышал, когда Минцзюэ начал рассказывать о делах в компании и недавних проблемах с Советом директоров. Он был слишком занят, пытаясь уменьшить давление на свою эрекцию со стороны ширинки, когда воздух наполнился звуком голоса Минцзюэ, который был так похож на голос, который шептал ему грязные просьбы и искренние слова поклонения через динамики последние несколько дней. Его член уже просто не знал, как реагировать на эту ситуацию. Он принял в руки горячую чашку, когда её подали с заботливой улыбкой, кивнул, как будто он имел какое-то представление о том, что говорил Минцзюэ, и постарался не сжать свою задницу вокруг анальной пробки, как абсолютно аморальный извращенец, которым он и являлся. Он просто слушал голос Минцзюэ, и это не было целью его приезда этим вечером, чёрт возьми.       В поисках предмета для отвлечения внимания, его взгляд упал на телефон, который Минцзюэ положил на стойку.       — Новый телефон? — спросил он с улыбкой. — Выглядит модно! — Он протянул свободную руку и взял в неё телефон. В следующую секунду он увидел экран заставки, который представлял собой совершенно чопорную и безопасную для чужих глаз фотографию FanBoy со спины и в серебряной накидке, без видимых участков кожи, кроме его рук, ног и затылка.       Хуайсан уронил чашку, и она разбилась о полированный кафельный пол, разбрызгав повсюду горячий чай.       В течение какого-то времени он был слишком шокирован, чтобы даже извиниться за посуду, и поэтому именно Минцзюэ пришлось упасть на колени и собрать осколки разбитого фарфора. Он упал на колени перед Хуайсаном, минуточку внимания, как если бы...       — Мне пора, — заикнулся Хуайсан, широко раскрыв глаза, и бросился к выходу.