tomorrow never dies

Когда последняя пара уже близится к своему логическому завершению, а на улице от секунды к секунде все сильнее льет дождь, Гынсок задумывается о том, что же делать дальше. Сам он идти на свидание, организованное самым болтливым парнем университета, не собирается, но и Хонки пускать не хочется. Определиться так и не получается. Гынсок приходит в себя только в тот момент, когда Хонки хлопает его по плечу, улыбается и насмешливо тянет "Ну, я пошел, пожелай мне удачи". Он сверлит его вопросительным взглядом в духе "Серьезно?" и, не получив никакого визуального ответа, выдает: - Удачи. Чунхен впереди, вставая, цокает языком. Видимо, разочарован. Да Гынсок даже в сочувствующе-заинтересованном взгляде милой Хары видит "Это ж надо быть таким придурком". Придурок. За всю 22-летнюю жизнь у Гынсока была всего одна девушка. Красивая, курящая и научившая его уже даже не пить - напиваться, он в нее влюбился по уши, а через два месяца она обрадовала его сообщением "Что-то у нас не получается. Прости, никогда тебя не любила". Он до сих пор иногда ее вспоминал, чувствовал себя совершенно глупым со всеми своими сентиментальными признаниями в любви, букетами цветов и старался забыть как страшный сон, но не получалось. Потому что не страшный сон. А потом появилась Хван Миён - Тиффани, приехавшая из Америки и знающая английский лучше, чем родной корейский. Первокурсница с сияющими глазами и ослепительной улыбкой. Девушка-идеал, девушка-которая-не-курит. Он, наверное, боялся. Она не знала его совсем, а Гынсок наблюдал за ней с балконов, окон, стеклянных коридоров и из аудиторий, когда она проходила мимо, прижимая к груди какую-нибудь книгу. Нет, конечно, он не был одним из тех маньяков, которые следят за своими жертвами, но заметив Тиффани в толпе, взгляд оторвать уже было невозможно. Когда Чонмо первым заметил его вечные поиски глазами, он сказал "Вы были бы прекрасной парой" – и как из дробовика прямо в сердце выстрелил. Хичоль зато долго смеялся, а потом подытожил: "Проза жизни. Алкоголик СамДи наслаждается регулярным сексом, запивая оладьи приготовления собственной девушки текилой, а идеальный Гынсок чахнет в углу, жуя розовые сопли". Браво. Хичоли Хичолями, а Хонки выбегает из аудитории первым, размахивая пустыми руками. Зеленоватую тетрадь с нарисованным динозавриком позже Гынсок находит в своем пакете. - А чего сам не пошел? Тиффани хорошая, - Хара аккуратно складывает свои и Чунхеновы вещи в сумку. - Хорошая, - соглашается Гынсок. Когда кто-то любит больше, все получается не так, как надо. Это как в варенье. 50 на 50 - идеально, 60 на 40 - терпимо, 70 на 30 - невкусно. Слишком сладко или слишком кисло. Чего уж тут говорить о сводничестве, в результативность и в искренность которого Гынсок не верил никогда. При всей своей идеальности у него много тараканов в голове. Любовь не может быть вынужденной. Если Тиффани не заметила его до сих пор, значит - не судьба. Значит, любить будет больше он. И варенье у них будет невкусное. Хара встает на цыпочки и целует Чунхена в щеку: - Пока. Позвони вечером. Гынсок провожает девушку недоуменным взглядом. Если их вечная парочка расстается сразу после пары, грядет что-то необычное или чисто "мужское", в котором Харе лучше не участвовать. - Пошли. Ты же ночью не заснешь, если не будешь знать, что у них происходило, - Ён Чунхен барабанит пальцами по столу, и выражение лица у него как всегда – непроницаемое, а-ля телохранитель президента. - Чего? Да, открываю курсы начинающих сталкеров. Let's go? Настоящие друзья отличаются от просто-друзей тем, что знают тебя лучше, чем ты сам. Когда Хичоль устает от ничегонеделания, они одеваются, чтобы пройтись по улице и подышать свежим воздухом из выхлопных газов. Пока Хи выбирает в шкафу, что из вещей друга можно позаимствовать для прогулки под дождем, Чонмо указательным пальцем осторожно и бесшумно смахивает его телефон к себе в карман куртки. Ну вы знаете, так бывает. Случайно. Задумался, не заметил, перепутал, рука соскользнула и вообще "ты-сам-его-бросаешь-куда-попало". На самом деле Чонмо совершенно не понимает, куда они прутся в такой ливень, и он с радостью лежал бы дальше под одеялом, пил горячий чай и смотрел всякие шоу по телевизору, на особо смешных моментах будто бы невзначай похлопывая Хичоля по плечу. Ему нравится проводить время с Хинимом. Особенно - наедине. - Этот или этот возьмешь? - Хичоль отыскивает в шкафу в прихожей два зонта и сует их ему под нос. Движения у него быстрые и решительные, будто торопится куда-то. Или к кому-то. Мо вспоминает про чужой телефон в кармане. - Этот не работает, - легкомысленно и почти на автомате отвечает Чонмо, хотя оба зонта почти новые и совершенно рабочие. Просто он уже привык делить все с Хичолем. Они даже спят на одной кровати, если Хи остается ночевать, потому что диван "скрипит и на нем вообще невозможно". - На, держать будешь сам. И они идут вместе под одним небольшим прозрачным зонтом, хотя Хи все жалуется и ворчит, что дома нужно держать по крайней мере два зонта, потому что кто знает, что в жизни приключится. А еще что Чонмо неосмотрительный и неосторожный, и что у него, Хичоля, плечо мокнет. Тот только улыбается в ответ и наполовину высовывается под дождь, уступая место под зонтом. Хичолю даже становится стыдно. Он просто-напросто пользуется Чонмо уже без осознания того, что пользуется. Вообще, конечно, Хичоль где-то глубоко внутри очень нежный, ранимый и добрый. Кажется. Но как ни посмотри, так эгоистично с Чонмо он себя ведет только из-за самого Чонмо, который спускает ему все его выходки и все разрешает. Тот же Хонки в ответ на поддразнивания Хи петушится и начинает возмущаться капризным голосом, поэтому у них такие отношения - равные. Хотя Хичоль для Хонки - хён, сонбэ и вообще пример для подражания. - Да ладно, чего ты, залазь обратно. И вдвоем поместимся, - Хи улыбается чуть-чуть виновато, - Я же шучу. Он о чем-то задумывается и сворачивает в сторону университета. И снова принимается рассказывать: о родителях, Хибоме, одиночестве, новой дораме и о странном продавце в магазине за углом. Чонмо, как всегда, просто слушает и иногда задает вопросы. А потом застывает и пропускает какую-то шутку мимо ушей, потому что в кармане коротко вибрирует заранее поставленный на режим "без звука" телефон. Новая смс. Хонки не приходит. Чунхен с Гынсоком сидят в парке под каким-то навесом и разглядывают стоящую у входа женскую фигурку, пытающуюся спрятаться от дождя под листвой деревьев. Хонки не приходит. Уже три часа восемь минут, а его всё еще нет. Даже вышедшие из университета позже Чунхен с Гынсоком оказываются в парке намного раньше, а Хонки нет. Тиффани до сих пор стоит у входа и ждет, а Гынсок смотрит и не знает, в какую черную дыру себя деть, чтобы не нашли. С 3:04 Чунхен уговаривает его пойти самому. Уже четыре минуты уговаривает. - И ты так и будешь сидеть сухой и спокойно созерцать, как девушка ждет тебя и мокнет под этим ливнем? - Она Хонки ждет. - Тебя она ждет. Ей с тобой свидание устраивали. - Хонки придет. - А если у него появились какие-то проблемы, и сама судьба намекает тебе, что это твой шанс? Гынсок как-то загадочно улыбается и отвечает: - Нету у него проблем. - Почему это? - Дуракам везет. Довольно не остроумный Чунхен не сразу находится, чем отразить выпад, и Гынсок удовлетворенно думает, что все-таки выиграл себе немного времени. Уже 3:10. Хонки точно не приходит. Опаздывать больше, чем на 10 минут, не в его стиле. "У Миён невероятное терпение", - думает он, пока девушка смотрит на часы и, видимо, решает подождать еще немного. - Чего уселись? - ну да, как же в такой ситуации без.. Хичоля. С противоположной от Тиффани стороны, откуда пришли и сами Чунхен с Гынсоком, с "черного входа" парка пробираются Хичоль с Чонмо. Как только Хиним заинтересовывается происходящим, Чонмо засовывает ему в руку сложенный прозрачный зонтик и, предупредив "Я сейчас", отходит в сторону. Хи довольно безразлично кивает и перебирается поближе под навес, явно заинтересованный происходящим. - Вон там девушку видишь? Это Тиффани, - поясняет Чунхен и, тяжело вздыхая, достает пачку сигарет. Не то чтобы очень хотелось, но назло почти не курящему другу. Хичоль что-то напряженно вспоминает, затем хлопает в ладони с выражением лица "Сейчас все уладим" и напрямую спрашивает. - Ломаешься, баба? Вставай уже. Слова, конечно, преисполнены уверенности и власти, но как-то не побуждают на действия. Гынсок лишь фыркает и не трогается с места. Уже разбежался, как говорится. На тех, кто с Хичолем знаком давно, взгляды и интонации в стиле «Царь сказал, рабы сделали» уже не воздействуют: иммунитет вырабатывается. По крайней мере, Гынсок думает так и с детским восторгом полагает, что на провокации не поддастся и немного самовлюбленному дружку нос утрет. - Сам не пойдешь, потащу за шкирку. Я не такой сильный, чтоб такого осла как ты, одному тащить, но нас же трое. Становится страшнее. Потому что кто этого Хичоля знает - он ведь и сделать может. А потом еще рассказать всему университету. Он такой. - И еще покажу твой телефон с ее фоткой на заставке и скажу, что ты сталкер-маньяк. И что дома у тебя два альбома только с ее фотками. - Но их нет, - возмущается Гынсок, нащупывая телефон в кармане брюк и вычисляя, куда его лучше переложить, чтобы Хичоль не достал. Тут откликается и Чунхен, до этого момента лишь слушавший и восхищавшийся мастерством. - А кто тебе поверит-то? - Как я ей объясню, что опоздал на..19 минут? - он хватается за последнюю соломинку. Довольно веский аргумент, но и на это у Хи находится ответ. - Эх, в кого вы меня превращаете. Слушай, я не Мать Тереза и тем более не сваха на полставки, но на, бери зонтик. Скажешь, что его искал, мол, дождь же, не хотел, чтобы она мокла, ну и напридумывай там всякой чепухи как в дорамах. И сначала поблагодари Мо. Гынсок ошарашенно смотрит на довольных друзей и, уже не зная, что еще ему мешает встать и пойти, все-таки решается. Хотя и страшно, и неохота, но.. Кто не рискует, тот не пьет шампанское. И будь оно как будет, а держать девушку под дождем – невежливо. - Спасибо, хён, - вздыхает он, повернувшись в сторону Чонмо. Тот внимания не обращает и вообще занят чем-то другим, поэтому благодарности приходится адресовать и другому мотиватору, - И тебе спаси.. Хичоль прерывает его на полуслове, улыбается и, с благословлением отпуская, машет ручкой: - А ко мне можно без формальностей, просто Бог.