***
В камеру вошли двое. В приказном тоне, довольно-таки грубо обращаясь с заключенными, они вытолкали из камеры Шаха и Люцилу. Щелкнули засовы. — Вам выпала величайшая честь принять участие в славном поединке! — громко пробасил один из охранников, толкая двоих в сторону двери, которая выходила в коридор, ведущий на арену. Люцила и Шах переглянулись. Оба поняли, что попали. Либо победа, либо смерть.***
Стоя на ринге, Шах прикрывал своей тушей новую знакомую. Он уже сражался несколько раз на арене, и учитывая тот факт, что он жив, ни разу не проигрывал. Главное чтобы их не стравили с какой-нибудь зверюгой с Ультрона. Он уже бился с одной из них, самой душкой между прочим. И то, еле уполз с ринга, оставив там одного из своих товарищей по камере. Но вроде как их собирались стравить с другими заключенными. Это хорошо, но будет плохо если среди их соперников будут альтарцы. Их надо будет мочить, а это явно Люциле не понравится. Так что да, надеемся на лучшее. Жирная рожа чинуши возвышалась с золотого трона, так похожего на трон короля Ультрона. Шах мысленно усмехнулся. Этот бородатый пирожок совершенно не похож на утонченного, аристократичного Фридриха XXXVIII. Вдруг с другого конца ринга отворились ворота, и оттуда вышли двое заключенных. Один, судя по всему, землянин, а второй явно был с Левиша. Левишанина надо мочить в первую очередь, а землянин опасности не представляет, свернул шею и все. Обычный солдат, не накаченный стероидами и стимуляторами берсерк, и не элитный десантник, с кучей прибамбасов в руках и ногах, в котором, от человека, только оболочка, да пара органов с мозгом. Левишанин же представлял из себя насекомое под два метра ростом. Хитиновый панцирь, пробей еще попробуй. Убить можно, только если сердце вырвать или башку оторвать. Голову правда можно только плазменным резаком срубить, или лазером, просто так ее не оторвать, крепко сидит, падла. Значит сердце вырывать. Но и тут свои трудности, надо со спины подобраться, защитную пластинку сломать и кожу пробить, после чего еще до сердца добраться и вырвать его. Против этих сволочей Шах воевать ненавидел. Самые нелюбимые его враги, после жуков конечно. Тут заорал горн, что означало начало боя. Шах мигом кинулся вперед, не давая Люциле броситься на соперников, что она очень хотела сделать. На данный момент, вместо того чтобы умереть в первые несколько секунд от челюстей левишанина, она лежала носом в земле, в чем виноват именно Шах. — Ты! — возмутилась она, поднимаясь и чуть не пропуская атаку. Отскочила в сторону, увернулась. По привычке потянулась к оружию, но вспомнила, что его у нее нет, и, выругавшись, посмотрела на сокамерника. Землянина он увидел краем глаза, когда тот сматывался к стенке ринга. Хорец усмехнулся про себя. Ссыт, трус. Левишанин же стоял на месте, смотря на него своей россыпью глаз. Одежды на нем не было, в силу того что она ему не требоволась. Когда Шах приблизился на расстояние метров 10, насекомое внезапно сорвалось с места, шипя на него. Вблизи он оказался чуть выше его самого, около 2,5 метров. Когда тварь приблизилась, самец резко ушел в сторону от богомольих лап врага. Тот пролетел мимо цели, а его когти ушли в землю, застряв там. Он тут же вырвал их оттуда, и повернул свое рыло в его сторону, грозно шипя и глядя на него россыпью своих глаз. Однако сразу же получил по роже несколько-килограммовым кулаком Шаха. Левишанин отпрянул, постоянно моргая целыми глазами. Отличный удар, надо заметить. Куча глаз потускнели и не подавали признаков жизни. Да и хитин немного помялся, но не треснул. Противник еще потупил пару секунд, очухиваясь от оглушения. Жалко, что у них нервных окончаний нет, сейчас бы он испытал такую боль, что и словами не описать. —Шкотина-а-а! — прошипел разъяренный враг, и сделал рывок в его сторону, вцепившись зубами в руку, однако сразу понял что надо было драть плоть Шаха когтями, получив второй рукой последнего в висок. Раздался довольно громкий хруст, а его руку выплюнули. Хорец умудрился сломать левишанину башку. То есть нет, он проломал твари хитин, покрывающий уязвимую голову соперника. Однако кожу видимо не пробил, а жалко. Но сейчас главное не это, а то что насекомое раскромсало ему левую руку, что не есть хорошо. Мало того что он теперь значительно потерял в боевой эффективности, ибо челюсти левишанина превратили его руку в ноющий и абсолютно бесполезный кусок мяса, так еще и явно успел впрыснуть туда яд. А это очень плохо. Нет, если его доставят в госпиталь минут через 10-15, ничего страшного не случится, проблюется разве что, но если ждать больше, ему конец. Надо быстро разбираться с этим дерьмом. Он сделал рывок вперед, заходя на противника сбоку. Тот не успел среагировать, и лишился одной дыхательной трубки. Шах, понимая что победить надо быстро, начал метаться по рингу, нанося методичные удары по всему корпусу соперника. Левишанин вяло отмахивался, надеясь по видимому что хорец скопытится от яда. Наконец, после пары минут уворачиваний от лап противника и бесконечного боксирования по телу насекомого, Шах достиг желаемого — схватился за защитную пластину на спине вражины. За ней кожа, а под ней сердце. Если сейчас удастся ее оторвать, то дело за малым. Напряженной рукой он рванул защиту со всей силы. Хитин отлетел от спины насекомого, открывая вид на полупрозрачную бледноватую кожу, по которой билось сердце противника. Вот оно, один рывок, и конец жизни левишанина! Но Шах отлетел на землю, под бешеный рев соперника. Следом на него свалилось само насекомое. Что-то впилось ему в бедро, а затем в плечо, и так уже, раненой руки. — Шволочь, шкотина, убью-ю-ю! — шипел противник. Мда. Конец похоже наступил не левишанину, а хорцу. — Очередной хорец на моем шчету. Как я ваш ненавижу, предательшкие кроличьи рыла, — продолжал брюзжать соперник, все сильнее впиваясь когтями в его тело. Боль, конечно жуткая, но Шах все равно слышал бешеный рев толпы кровожадных чиновников и их самок. Вдруг он услышал знакомое тарахтение, которое звучало довольно яростно. О мать моя самка, Люцила. Его не спасет, да сама сейчас помрет от челюстей гада хитинового. Тот уже развернул на нее свое хлебало, и собирался броситься на отчаянную альтарку, оставляя хорца на потом. Однако получил мощный удар в затылок, в который Шах вложил последние силы, давая сокамернице пару десятков секунд на маневры. Насекомое повернулось на него, и уже собиралось добить соперника, как вдруг замерло, и медленно упало в сторону. — Кто у нас потерял сердечко, кто у нас потерял сердечко? — тараторила Люцила, демонстрируя всем еще бьющийся темно-коричневый орган, в измазанной кровью лапе. — Хоть эту спас, — пробормотал хорец, после чего вырубился.