«Блаженством равен тот богам, Кто близ тебя сидит, внимая Твоим чарующим речам, И видит, как в истоме тая, Из этих уст к его устам Летит улыбка молодая. И каждый раз, как только я С тобой сойдусь, от нежной встречи Трепещет вдруг душа моя И на устах немеют речи…»
Джим остановился. Он не хотел, чтобы Саджи слышал продолжение этого стихотворения, так что, замолчав, откинулся назад, положив свой мокрый затылок на острое плечо. — Эй, я же еще не закончил… Саджи хотел было поднять парня, но тот перевернулся на бок и лбом коснулся Саджиной шеи, обхватив руками сухое тело. — Давай потом… — Джим замолчал, а рыжий парень приобнял его за плечо, тяжело вздохнув. С того дня, как они связались с Канцером, Джимини что-то явно терзало, но заставить его поделиться этим Рыжик так и не смог. Он не стал настаивать на продолжении мытья, погладив парня по голове. Так они просидели несколько минут, после чего Саджи прервал тишину: — Что за стих ты читал? Сам придумал? Немного обсохший Джим со смешно торчащими в разные стороны волосами отпрянул от удивленно Саджи и быстро натянул на себя неоновую короткую куртку, застегнув ее до самого верха. Джим вообще редко что-то застегивал, так что сейчас это свидетельствовало о его крайнем смятении. — Не читал, а пел! — он схватил теплый шарик и отсел, скрестив ноги — Это было стихотворение Сапфо. Но… Не думал, что ты ты будешь слушать… Повисла тишина. — Ну вот и куда ты отсел? — Саджи с усталой улыбкой подпер голову — Намочил меня и ушел? — А нечего меня было мочить! — Зато теперь ты чистый. — Я и так был чистый. — Значит стал еще чище. И почему ты так любишь спорить? — Не люблю я спорить. — А меня любишь? — Больше всех на свете… после брата. Его я люблю больше, чем тебя. — Ах ты… В Джима полетела мокрая тряпка, которая с шлепком угодила в старую дверь. — Разве твои снаряды не всегда находят цель? — усмехнувшись, спросил Джимми, но снаряд под именем «Саджи» уже несся к нему навстречу.***
Это был самый лучший день, который выпадал на долю этих двоих за последние два месяца. С тех пор, как Гелиос накрыл их во второй раз, покоя практически не было. Единственной причиной, почему их еще не убили, был Орион, Минтака и Лам, которые периодически мешали Гелиосу добраться до них. Но за последние недели они все словно испарились. Именно поэтому этим двоим пришлось падать с обрывов и скакать по лесам до тех пор, пока, выгадав момент, Саджи не ранил Гелиоса вновь.***
Ближе к вечеру совершенно неожиданно пошел снег. Да так сильно, что за несколько часов укрыл всю землю. Наверное это было потому, что парни находились в горах. В остальных же районах небесного мира шел холодный дождь, который поспешил затушить разгулявшийся лесной пожар; именно по его вине завтра Таурус чуть не поскользнётся на мостовой, спеша доставить травы в свою лечебницу; и из-за него Ари, все еще безумный, решит переждать дождливую ночь, а потому не доберется до Руси раньше, чем развеяться проклятие Гелиоса. — Смотри что я нашееел!!! — Джим восторженно вбежал в руины из руин соседней комнаты, куда снег заметал вовсю, держа в руках несколько пыльных от времени бутылок — Это определенно хороший день! Мне тааак весело… Обожаю снег. Он засмеялся и плюхнулся в сугроб посреди комнаты. — Смотри не разбей — Садж достал из снега парня, хорошенько того отряхнул, и забрал бутылки, чтобы открыть их — И не мерзни! Вместо выпивки Джиму сунули шар и заставили сидеть так, пока все не будет готово. Однако, когда улыбающийся Саджи обернулся, он увидел Джима с таким лицом, что бутылки чуть не выпали из его рук. Как это могло произойти за пару секунд? Парень сидел весь в слезах и с паническим страхом смотрел куда-то в пустоту. — Эй, эй, Джимми… Садж быстро поставил бутылки на пол и метнулся к нему. — Милый, что с тобой? Дрожа и медленно дыша Джим схватился за руку парня. — А что со мной? Все хорошо… Все хорошо… Давай останемся здесь и все здесь восстановим, а? Да? Красивенько будет. Мы огонечки сделаем, цветочки. Заведем детей. Украдем у Вирджи. И будем долго-долго жить. Хорошо? Будет новый дом. И все радоваться будут, как мы все здорово здесь устроили — Саджи утирал слезы Джиму, закусив губу — И брата моего позовем, и Канцерушка будет готовить. Ну почему нет? И все будет как раньше… Ты умеешь дома строить? Давай останемся, давай завтра… Джим выдохнул, пытаясь остановиться, и посмотрел наверх, откуда сверху медленно падали снежинки. — Скажи, рыжик, если бы у тебя был способ предотвратить смерть Руси, ты бы им воспользовался? — голубые, как небо, глаза в обрамлении белых ресниц неотрывно смотрели вверх. — У тебя есть план? Саджи нахмурился. — Думаю да, но ты заругаешься, если я тебе его расскажу. Поэтому давай я скажу завтра. Мне сегодня слишком хорошо… Проморгавшись, Джим лучезарно улыбнулся и встал, подхватывая бутылки. — Прости, что напугал. Ты же меня знаешь, я немножко… ненормальный. Отпив глоток, он начал кружиться, распевая греческие песни, уже не обращая внимания на Саджи, который был явно напряжен. Но это продлилось недолго. Все напряжение пропало, как только Джим искусно напоил стрелка. Теперь они уже вместе шатались по заброшенному дому, смеясь и танцуя, одаривая друг друга мимолетными поцелуями и обнимаясь так, как в последний раз. В конце концов они вместе завалились на пол, тяжело дыша. Уже стемнело, снег перестал идти, но становилось лишь холоднее, а потому, прижавшись к друг другу, парни выдыхали изо рта пар, соревнуясь чей пар больше. — Рыжик. — А… — Я так хочу тебя обнять. — Разве ты уже… Это… не обнимаешь меня? — Так я хочу еще больше. Знаешь, так сильно, чтобы ты меня простил. — М? В смысле… За что? — Мало что ли за что? За все. Саджи сонно усмехнулся и щелкнул парня по лбу. — Глу-пень-кий Джимми. После этого Джим резко сел, допил содержимое бутылки и встал, явно к чему-то готовясь. Он покашлял, размял спину и с видом неимоверной важности встал на четвереньки, перейдя в непонятное наступление. Он начал медленно подползать к Саджи, а тот, в свою очередь, начал так же медленно отодвигаться в противоположную сторону спиной вперед, пока не уперся затылком в полуразрушенную стену. Они оба поняли, какую сценку разыгрывали. Джим сел на колени и сложил руки. — Снова убегаешь? — спросил он крайне оскорбленным тоном, но не в силах скрыть счастье в глазах — Не хочешь, не надо — добавил он, встал, отряхнув колени, и развернулся, чтобы уйти, с трепетом ожидая, когда теплые пальцы коснуться его руки. И только тогда на его лице появилось облегчение. — Постой — Саджи схватил его и так дернул, что Джим оказался на полу вместе с ним — Знаешь, что я загадал в полночь? — его глаза хитро блеснули — Быть рядом с тобой, чтобы не случилось. Он притянул Джима к себе и поцеловал. Несколько снежинок вновь упало с неба, приземлившись на белую голову. В темноте завывал ветер.«И чувство острое любви Быстрей по жилам пробегает, И звон в ушах… и бунт в крови… И пот холодный проступает…»
***
— Хм, хм, господа! Я не хотел бы вас прерывать, конечно, но я наконец добрался… Аквариус торжествующе развел руками, вводя коня, утопающего по колено в снег, в разрушенный дом. Оторвавшись друг от друга, парни вскочили с места. — Акви??? — Как ты… — Конь??? — Мы думали… — АКВИ!!! — Джим бросился на шею старшему собрату, который тоже крепко обнял его. С Саджи их приветствие было менее эмоциональным, но не менее теплым, так как первый все время куда-то заваливался, а второй пытался усмирить коня. В конце концов они все устроились вокруг маленького электрического огонька, который подрагивал от ветра так же, как будто это была настоящая свеча. — Ты в порядке? — Акви оглядел Джима с головы до ног и опять обнял — Я так скучал. Пока не увидел тебя, даже не понимал, что мне так не хватало твоего присутствия. — Хыыы — парень смущенно опустил глаза — Что с Кокой? Все хорошо? Аквариус кивнул и весело глянул на Саджи, у которого явно начинали слипаться глаза. — Правда, я переживаю за него… Сможет ли он один справится с Ари и успеет ли?.. Пьяный Саджи поплыл вбок и плюхнулся на колени Джима, который начал гладить его горящие в свете фонаря волосы. Как только парень удостоверился, что Садж провалился в сон, он сразу же переменился в лице, да так быстро, что Аквариус опешил. Джима опять переполняла тревога. — Акви… — А… — Ты должен мне помочь. Боюсь, сам я не справлюсь. Я знаю, как снять с Ари наваждение, но только… Прошу, подожди снаружи. Я уложу этого балбеса спать, а потом приду и все тебе расскажу, хорошо? Как и раньше, Акви не задавал вопросов, он просто ушел и увел с собой коня. Тогда Джим аккуратно, чтобы не побеспокоить спящего, снял свою куртку, скатал ее, и переместил рыжую голову с колен на самодельную подушку. Сам он остался в рубашке и, поежившись, притянул к себе летающий шар. Но стоило ему сделать шаг, как в его ногу вцепилась рука. Саджи открыл глаза и развязно расставил руки, словно приглашая Джима в свои объятья. — Ну не стыдно тебе? — Джимми усмехнулся и прилег рядом, дав себя обнять. — Знаеешь… Что я сделал… — начал Садж, бессвязно похлопывая парня по талии — Я это… Ветер приручил! Он ткнул Джима в грудь, обозначая то, что «ветер» находился прямо перед ним. — Я так рад… — юноша сгреб его в объятия — Прости, что так напился… Просто день такой хороший, а завтра будет еще лучше… Завтра начнем это… Дом восстанавливать! Цветочки, огонечки, все как ты хотел. И пусть этот вонючий Гелиос только попробует отобрать у нас ворованных детей!!! — Я не уверен, что боги пахнут… Изо всех сил Джим старался не заплакать. Дрожащими руками он коснулся глупо улыбающегося лица и прислонил свой лоб к чужому. — Рыжик, скажи, что ты любишь меня, пожалуйста… И что простишь, что бы я ни сделал. Прошу. — Ничего я не скажу! Я даже не особо понимаю… что ты говоришь… Завтра, давай все решим завтра, а сейчас поспиим… Саджи перекинул свою ногу через Джима и вновь закрыл глаза. На его лице все еще были милые веснушки, его ресницы сонно подрагивали, а из приоткрытого рта шел пар. Парень не мог отвести от него взгляд, всматриваясь так внимательно, как только мог. — Мне страшно… — наконец произнес он, закрыв глаза и глубоко вздохнув — Если бы ты знал, рыжик, как мне страшно… Ему в ответ послышалось что-то нечленораздельное, и Джим искренне улыбнулся, наверное, впервые за этот день. Он осторожно выбрался из объятий и, оставив прощальный поцелуй на горячем лбу, вложил кусок бумажки в руку спящему. — Ладно. Не скучай тут… без меня.