Барс двигался тихо, неслышно, подбираясь с подветренной стороны к зайцу, стараясь не вспугнуть добычу. Разрешение поохотится, или дежурство по мясу, было наградой для тех, кто вёл себя хорошо и учился лучше среднего. Но Ландан принял эту незаслуженную милость потому, что во время охоты отступали все беды, не было мыслей, не было горя – только животный азарт хищника, что сторожит свою добычу. Подобравшись ближе, барс прыгнул, и зубы впились в тёплую плоть зайца, убивая почти мгновенно.
Тут, в предгорье, между скал, на прохладном ветру зверю Ландана было хорошо, вольготно; свежая, ещё тёплая добыча в пасти добавляла бодрости. Впервые после чёрного мора альфа почувствовал себя лёгким, словно груз горя ненадолго кто-то приподнял, давая вздохнуть полной грудью. Мысли стихли, человеческий разум отступил, уступая инстинктам хищника. Барс легко и быстро передвигался по предгорью, петляя между скал, прячась в редких кустах.
Запах другого, более крупного и опасного хищника кот учуял как-то сразу и близко, оттого Ландан опустился ниже, почти касаясь брюхом камней. Мышцы сами собой напряглись, готовясь драться или бежать. Львиное рычание раздалось совсем рядом, раскатистое, грозное, вот только в конце голос дрогнул, резко став выше и чем-то похожим на лягушачье кваканье.
Ландан очень тихо насмешливо фыркнул, прекрасно осознавая, что дикие львы тут не водятся, а значит, это уединенное место выбрал императорский бастард для того, чтобы тренироваться в рычании. Стоило тихо, незаметно отступить, но Северный кот помнил холодные злые глаза, высокомерное выражение лица бывшего принца, и ему захотелось стереть из памяти своё унижение, заместив унижением Тидана.
Положив на землю тушку зайца, барс, с трудом сдерживая дрожь нетерпения, принялся красться, уже предвкушая зрелище. Это тоже был охотничий азарт, приятный, бодрящий, сладкий. Мягкие лапы ступали беззвучно, ветер дул в его сторону, и Ландан даже не опасался быть замеченным, ведь тут, в горах, было полно диких снежных барсов.
Молодой лев, с куцей ещё гривой, сидел на подбитом мехом плаще и, задумчиво вслушиваясь, в треть силы рычал. Задумчивость читалась на морде Тидана явно и отчётливо. Бывший принц не понимал, отчего настоящий грозный рык у него никак не выходил, ведь первый, достойный даже самого императора, рык он издал ещё пятнадцать лет назад, но последние годы голос подводил, срывался почти на детское порыкивание. Даже у его младшего сводного брата-омеги рычать выходило гораздо внушительнее. Ещё один пункт, по которому он был хуже других детей своего отца.
Ярость, что Тидан испытал тогда, когда его отец, император Амаст, одним указом признал его папу не мужем, а своим официальным фаворитом, выжгла многое в душе принца, ставшего вдруг даже не знатью. Если его папа превратился из Эйко из рода Великих львов в Эйко из рода Яростных котов степи, то бастард, пусть и императорский – существо без рода, без земли. И если у Тидана будут в будущем дети или внуки, то они будут иметь только имя, и с родом императора их уже ничего не свяжет. За день до указа, в случае смерти отца, Зеркала судьбы могли указать и на него, делая Тидана императором, то теперь же его дети и внуки стали простолюдинами. И та лёгкость, с которой отец пожертвовал им, словно пешкой, ради выгодного союза с эльфами и смазливого омеги в нагрузку, ранила больше всего. Посади император сына напротив себя, честно и откровенно расскажи, почему вынужден так сделать, – Тидан бы покорился воле отца. Может, и не поселились бы в душе бастарда жгучая бессильная ярость и ненависть ко всему роду Великих львов. Эти чувства были тёмными, непроглядными и бессмысленными. Бывшему принцу не стоило и пытаться тягаться с тем, кто мог жертвовать детьми, своими детьми, ради выгоды. Слишком глуп, наивен и слаб.
Уже видя смешного и такого нелепого льва, Ландан даже не оступился, просто под лапой что-то хрустнуло, и бастард повернулся на звук, вскочил на лапы и бросился к барсу. Вот только небольшой кот был рождён для гор и снегов, а вот огромный лев – нет. Тидан преследовал яростно, упрямо, но шанса у него не было.
***
Уже лёжа в постели в своей комнате и изучая потолок, Северный кот пытался успокоить себя мыслями о том, что бастард не мог узнать его. В школе было ещё с десяток барсов из других родов, к тому же диких… А проверять каждого Тидан не станет, стремясь сохранить свою позорную тайну. В его возрасте любой уважающий себя оборотень-лев уже обязан уметь рычать, а не мявкать, как неразумный львёнок лет семи.
Но, несмотря на все эти логичные по сути мысли, Ландан крутился в постели почти до рассвета и только потом смог заснуть неглубоким, беспокойным сном, в который раз переживая момент, когда Хармас сообщает, что младшего братика и отца больше нет.
Утром оборотень проснулся с трудом и чувствовал себя так, словно вчера перебрал с самым мерзким, дешёвым вином. Выходя из комнаты, Ландан запнулся и едва не растянулся на полу, с трудом удержав равновесие. Глянув вниз на то, что попало под ноги, Северный кот побледнел: у самого порога его спальни лежала тушка зайца, того самого, что вчера он с таким удовольствием словил.
Это значило одно: бастард знает, точно знает, кто помешал его вокальным упражнениям. Слухов и одного короткого знакомства было достаточно Ландану, чтобы понять, что бывший принц не простит ему своего унижения. Не тот оборотень. С другой стороны, действовать через ректора или мастеров Тидан не сможет: слишком велик риск, что Северный кот расскажет причину конфликта, пытаясь защитить себя от исключения.
— Ну не казнит же он меня, в конце концов, — вслух произнёс Северный кот, поднимая с пола тушку и оглядываясь, словно преступник, не наблюдает ли за ним кто-то.
***
— Мастер Аханн, — подошёл к учителю Ландан, склонив голову. — Простите, Вы не можете меня отпустить? Я не очень хорошо себя чувствую.
— Хорошо, да и осталось минут десять до конца занятий. Я понимаю, что это последствие болезни, иди, — кивнул мастер.
Северному коту было неловко врать, смотря прямо в лицо Аханна, ведь тот был добр и действительно понимал его чувства, но Северный кот так же понимал, что ему нужно переписать расписание занятий восьмого курса, чтобы избегать бастарда как можно дольше. Пройдёт неделя-две, и желание отомстить немного отпустит Тидана. Драться с альфой крупнее и старше себя, едва не умерев от затяжной и тяжёлой болезни, было просто глупо. При других обстоятельствах Северный кот не стал бы идти ни на какие ухищрения.
— Прошу прощения, — знакомый мелодичный голос заставил Ландана вздрогнуть от неожиданности. — Вы переписываете расписание не своего курса…
— Я знаю, но спасибо за заботу, Валэнт из рода… — кот замялся, не зная, из какого-же рода бета.
— Из рода Южных псов, — представился тот, заминая неловкость. — И зачем Вам расписание восьмого курса?
— Чтобы не попадаться кое-кому на глаза. Ландан из рода Северных котов, — представился альфа, вызвав взрыв мелодичного смеха.
— Названия наших родов – полные антонимы, — успокоившись, пояснил Валэнт. — Не находите?
— А Вы правы, — только сейчас понял Северный кот и кивнул, рассматривая свиту своего временного врага. Бета был среднего для беты роста, с русыми густыми волосами, загорелой кожей жителя юга империи. Чуть пухлые губы, высокий чистый лоб и чёткие скулы. Карие глаза изучали альфу с откровенным любопытством в ответ. Валэн был вполне симпатичным и приятным в общении, на первый взгляд, бетой, и при других обстоятельствах Ландан с удовольствием бы за ним приударил. Но, если пёс делит ложе с Тиданом, что было вполне вероятно, то… Не мог и не хотел северянин так рисковать:
— Простите, мне пора, я и так задержался.
— Что ж… Удачного дня, — кивнул бета, не споря. — Только учти, что Тидан уже сдал предмет мастера Тьмара и на его занятия, соответственно, не ходит.
— Благодарю Вас, Вы очень добры, — с искренним чувством сказал Северный кот и действительно поспешил прочь, ломая голову, как два настолько разных оборотня оказались связаны. И что их связывает? Долг? Дружба? Похоть? Или, может, Валэнт из рода Южных псов просто вынужден быть рядом с бывшим принцем? Или бета такой же, просто скрывает свою суть за вежливостью?
