Альфа для императора

— И что же ты постоянно попадаешься мне на пути, заморыш? — ехидно спросил императорский бастард и пнул носком тяжёлого сапога в бок Ландана. — Думаешь, раз весь такой тощий и бледный, я перепутаю тебя с омежкой и трахну? Северянин сплюнул кровь на землю, не пытаясь встать под дружный хохот трёх новых друзей Тидана. Те, словно шакалы, прибились к свите львёнка и вились рядом, готовые поддержать любое самое неуместное и подлое деяние бывшего принца. А вот Валэнта Ландан всё реже и реже видел рядом с бастардом. Уже не первый раз коту не удавалось незаметно ускользнуть после уроков и сбежать в общежитие, закрыться в комнате, в безопасности. В самом начале план избегать львёнка работал: занятий на последнем году обучения было больше, и целую декаду они не сталкивались. Но, видать, бастард понял, что его избегают, и начал настоящую охоту на северянина. В первую их встречу Тидан лишь слегка оскорбил противника, назвав того «заморышем», и эту кличку тут же подхватили местные хулиганы и бунтари. Нет, слов, иногда и более обидных в свою сторону, Ландан от бастарда наслушался, но вот «заморыш» напоминало о пережитом чёрном море, и оборотень не смог сдержать мелькнувшую гримасу боли, а внимательный львёнок, заметив, принялся звать его только так. Возможно, Тидан надеялся, что молодой, горячий северянин вызовет на дуэль, ответит на оскорбление оскорблением, затеет драку. Хотя бы пожалуется мастерам, но… Ландан не мог. Любая агрессия в сторону, пусть и бастарда, оборотня императорского рода грозила казнью и позором. А на дуэль вызвать бывшего принца мог лишь глава рода, никак не меньше, да и то не такого мелкого, как род Северных котов. А жаловаться преподавателям было просто неразумно. Северянин поступил в школу на место со стипендией, а значит, не платил за своё обучение. Он был невыгоден школе: род Северных котов не славился хорошими магами. Не был он и богатым. В случае чего проще было лишить талантливого кота стипендии, чем идти на открытый конфликт с Тиданом. Наверное, тогда, в конце месяца горящих деревьев*, впервые бастард действительно случайно толкнул Ландана в спину на лестнице, и тот кубарем упал вниз, вывихнув лодыжку и разбив губу. И даже тогда кот не сказал, кто виноват в падении, понимая всю бесполезность подобного признания. С этого момента всё стало совсем плохо: бастард открыл, видимо, в себе тягу к садизму и теперь отрывался на коте, прекрасно понимая, что тот просто не может ничем ответить. Стоило Ландану лишь раз ударить в ответ, и бывший принц легко мог обречь кота на заточение в монастыре до самой смерти. Тидан с дружками поджидали в самых непредсказуемых местах. Бить, правда, решался лишь бывший принц, но каждый раз всё более и более жестоко. Если ещё неделю назад львёнок не позволял себе ударить кота по лицу, то сейчас ему было всё равно: это будет проблемой северянина, как он объяснит свои отметины учителям или лекарям. Ландан с трудом сдерживался, чтобы не кинуться с кулаками на обидчика, и потом пусть будет так, как будет. Вместо этого, сплюнув кровь, с ехидной заботой уточнил: — Господин официальный бастард императора, Тидан, Вы бы обратились к лекарю. Если Вам отказало обоняние настолько, что Вы не отличаете альфу от омеги… Договорить северянин не успел, заткнувшись от очередного удара по рёбрам и свернувшись от боли, с трудом пытаясь вдохнуть воздух и всё же улыбаясь кровавыми пухлыми губами.

***

— Ландан из рода Северных котов, задержись, пожалуйста, — попросил мастер Аханн. Кот кивнул и опустил лицо: за вчерашние синяки, которые благодаря лекарю школы почти уже не были видны, северянину было стыдно; за слух, что с утра ходил по всей Горной благодаря шакалам львёнка, в котором говорилось, что Ландан делает всё, чтобы соблазнить бастарда, и за это и схлопотал по лицу от очередного омежки-бывшего принца. Еще более горьким было признать, что он, словно и правда не альфа совсем, терпел из трусости, хотя и терять уже было нечего. — Я не знаю, что Вы слышали, но это не совсем так… — не выдержал затянувшегося молчания кот. — Не важно, что я о тебе слышал и что из этого правда, главное, что тебе нужна помощь, — ровно сказал Аханн. — И, подумав, я нашёл только один вариант. Я договорился со школой Кровавые пески, и ты после окончания первого триместра уедешь к ним учиться по обмену на два триместра. — Он прицепится к другому… — с горечью покачал головой северянин. — И если этот другой платит за обучение, а не учится по стипендии, то он сможет уйти в конце триместра в другую школу, — покачал головой мастер. — Или глава его рода вызовет обидчика на дуэль. Ты же продержись ещё четыре декады…

***

Ещё четыре декады плавно превратились в три, а потом в две. Ландан старался ходить лишь с большой группой студентов, держаться ближе к преподавателям. Две долгих декады это спасало – не от оскорблений, тычков и подножек, но от избиений. Пихнуть в спину или обозвать «заморышем», «жалким омежьим подобием» бывший принц мог и при всех. — Какой же ты жалкий, заморыш, — насмешливо раздалось за спиной ранним утром, когда, стоя у окна, Ландан размышлял, что надеть на занятия сегодня и стоит ли уже брать шарф. Северянин вздрогнул, не веря, не понимая, как такое возможно. Как бастард смог обмануть магические замки и пробраться в его комнату? Кот так и стоял, не отвечая, смотря в окно. Молчал и львёнок. В комнате царили тишина и предчувствие беды. Медленно, стараясь унять громко бьющееся в горле сердце, северянин обернулся, когда пол чуть слышно скрипнул в метре за спиной. Холодные голубые глаза смотрели в утренних сумерках, не моргая, на лицо Ландана с глухой ледяной ненавистью. В который раз кот задал себе вопрос: «За что он меня ненавидит?» и в который раз не нашёл ответ. Его просто не было. Не было ни единой причины для этой односторонней войны. — Как? — глупо, отчаянно спросил северянин. Тидан ухмыльнулся, отлично поняв, о чём спрашивает его заморыш: — Его Величество император Сайвора Амаст из рода Великих львов, мой отец, может и вовсе прекратить считаться моим отцом, но магию не обманешь: кровь во мне именно Великих львов, его кровь. Хочет он того или нет. Ландан сглотнул, пытаясь смочить слюной резко пересохшее горло. — Какой же ты мерзкий, — Тидан забрался пальцами в волосы кота, внимательно всматриваясь в лицо Ландана, он хаотично двигал зрачками, словно ища что-то непонятное, невероятное в облике северянина. — Ты даже не можешь за себя постоять… Ничего не можешь. Бастард ждал, но кот молчал, не пытался вырваться, ответить, просто стоял послушной живой куклой в руках безжалостного ребёнка, не способного понять чужую боль. Это злило львёнка, его вообще бесил этот альфа с самой первой встречи. Ничего не значащий, никчёмный, нелепый. И всё же… Ландана назвали «любовью данным», а принца лишь Тидан – «львом данный». Наверное, именно узнав имя этого северянина, бастард впервые его заметил и чем лучше узнавал, тем сильнее ненавидел. А то, что это ничтожество занимало мысли бывшего принца, было настолько неправильно и раздражающе… Тидан ударил зло, быстро, в живот, отчего северянин дёрнулся, но волосы бастард не отпустил, и кот открыл рот, тихо вскрикнув. Сам не понимая зачем, львёнок собрал слюну и плюнул, слюна попала в чужой рот. Ландан заткнулся, а бастард, словно этого было мало, нагнулся и впился зубами в губы другого альфы, кусая до крови. Сделанное неожиданно сильно возбудило Тидана, член тут же встал, и львёнок замер, испугавшись реакции собственного тела, а затем откинул заморыша от себя как можно дальше, спиной прямо на стул, отчего тот упал и сломался под северянином. Но это Тидан увидел лишь краем глаза, спеша как можно быстрее уйти из спальни Ландана, испугавшись собственных мыслей и желаний.