Альфа для императора

Тидан сидел у окна кареты и смотрел вдаль, размышляя о чём-то своём. Отец так ни разу и не навестил своего бастарда за полтора года лечения. Лишь слал редкие письма, которые писал секретарь, а их Величество император Сайвора, Амаст из рода Великих львов, лишь подписывал, на них вежливо и обстоятельно отвечал Эйхо, давая своему львёнку лишь расписаться в конце. Но бастард более уже не злился, ему просто стало всё равно. Теперь львёнок не жаждал ни внимания отца, ни похвалы, ни осуждения. Все перегорело, оставив пепел и тягучую остывшую тоску, словно грусть по давно умершему. Конечно же, разумнее было бы направиться к ближайшему порталу, чтобы как можно быстрее добраться в земли рода Яростных котов степи, где и намеривался обосноваться официальный бастард императора. Только Тидану не хотелось этого. Долгими уговорами львёнок добился согласия папы, и теперь они, окружённые охраной из оборотней рода Яростных котов степи и демонов, подчинённых Мей-ли, неспешно добирались в карете, чтобы позже пересесть на корабль. По древней традиции женихи императоров никогда не пользовались порталами, добираясь из дома в Око мира. Так очередной лев демонстрировал свою землю будущему супругу, свой народ, своё богатство и могущество. Точно так же ехал и Тидан, изучая земли своего отца, свою родину. Ночуя в деревнях и городках, смотря на быт и манеры простолюдинов, львёнок словно бы прощался с мечтой стать когда-нибудь великим Императором, властителем этих земель, всего, что видел. Полтора года вдали от братьев, что ненавидели друг друга и бастарда, вдали от холодного отца, от козней и сплетен подлатали не только тело, но и душу Тидана. Львёнок впервые дышал полной грудью, говорил, что думал, искренне смеялся, позволял себе жить без оглядки на чужие слова, мысли и интересы. И стало неважно, что двор, не имея новых сведений, затих там, прекратил упоминать имя бастарда, словно того и не было вовсе. Тидан смог прекратить цепляться за утерянное: признал для себя, что больше не принц и то, что высшая знать раз за разом сплетничала, обсуждая безумства львёнка, к трону его так и не приближало. Да и не был он больше уверен, что жаждет власти, хочет вновь погрязнуть в дворцовых интригах. Да и не по плечу власть ныне была Тидану. Несколько воинов и слуг из рода Яростных котов степи ехали впереди них на пару дней пути, заранее проверяя дома глав городов, местные гостиницы, чтобы забронировать номера или договориться о ночлеге в гостевых комнатах местной знати. Слухи о необычном путешествии пусть и незаконного, но сына Императора распространялись быстро, как лесной пожар сухим летом. Каждый городок на их пути, каждая деревня и хутор желали принять у себя настолько важных гостей. Крупные населённые пункты с родовитой, богатой, кичливой местной знатью Тидан приказал избегать по возможности, не желая вновь изображать из себя официального бастарда императора. В маленьких городах сохранялся деревенский дух, все знали всё о соседях. Сонное и привычное течение жизни стирало постепенно разницу между оборотнями и другими расами, между теми, кто имел название рода, и теми, у кого были только имена. Такой гость, как официальный бастард императора, был желанным, оставлял после себя воспоминания и слухи. Тидан и не сомневался, что через многие годы, став седыми стариками, местные будут рассказывать о его визите внукам и у каждого будет история, в которой бастард лично обратился к нему; своя поучительная история, которой никогда не было. Уже в начале второй остановки на ночь львёнок осознал, что во время его пребывания всех юных омег запирают по домам родители или мужья. Они были настолько чуждыми в этой провинции, что, стараясь избежать бед, местные защищают омег от них, словно от вражеской армии, опасаясь позора. Но в то же время прислуживать за столом самому Тидану отправляли молодых бет и альф, часто сыновей местной знати или просто отпрысков состоятельных семей. Не понимая, почему именно так, бастард поделился своим наблюдением с папой. — Нас не столько рассматривают как врагов… Ясно же, что насильничать охране мы не позволим. Скорее, опасаются, что ты или кто-то из нашей свиты задурите голову молодому омеге, наобещаете другой жизни и оставите тут, но с пузом. А беты… Вдруг и приглянется кто? Ты же понимаешь, что твой брат, на которого укажут зеркала, став Императором, подберёт тебе мужа? Ты же волен завести фаворита. Быть фаворитом императорского бастарда весьма почётно для любого из бет. Да и золотом, украшениями, подарками такой наберёт себе целое состояние для этих мест. А вот омега… Кто порченого омегу возьмёт в мужья? Альф скорее пытаются к тебе на службу приткнуть, — пояснил Эйхо. — Так что не стесняйся, пользуйся возможностью. Омега подмигнул сыну, и львёнку потребовалась вся выдержка, чтобы не скривиться. Бастард прекрасно понимал, что его папу беспокоит отсутствие любовной активности у сына. Когда Тидан уже начал ходить, пусть при помощи костылей, Эйхо незаметно принялся менять слуг, добавляя всё больше юных и красивых омег и бет, надеясь, что сын выберет себе кого-то для постели, но его львёнок этого не сделал. Что-то внутри сломалось, окончательно и безвозвратно, очистилось. Тидан замечал жалость, а иногда и отвращение на лицах слуг. Шрам, оставшийся от осколка и последующего вмешательства, ещё заживал, оттого ярко-алый, бугристый, он выглядел будто ещё огромная, едва затянувшаяся рана. Карий глаз был настолько тёмным, что казался мёртвым, что там просто зрачок расширен, на всю радужку. Тело из-за долго вынужденного бездействия ослабло, усохло. Да, Тидан тренировался упрямо и каждый день, но мышцы никак не хотели восстанавливаться, а левая рука всё ещё была судорожно сжата, и тощие узловатые пальцы самому бастарду напоминали куриные. Львёнок бы не захотел такого калеку и понимал, что эти юные слуги с идеальными фигурами, с чистыми лицами тоже его не хотят, у них просто особо нет выбора. Да и сами омеги с бетами были малообразованными, скучными, непригодными для разговоров. Тидану хотелось бы, наверное, найти спутника, да и понимал он, что если понравится, как личность, то партнёр может со временем прекратить замечать физические недостатки альфы, но среди подобранных Эйхо особ не было тех, кто был бы близок к бастарду по интересам. Так что, как и прежде, львёнок больше общался с папой и лекарями. Слуги привычно страховали бастарда, когда он, опираясь на трость, спускался первым, чтобы тут же подать руку своему папе, страхуя омегу, как и положено хорошо воспитанному альфе. Городок Верск раскинулся на двух берегах не широкой, но бурной и быстрой реки Веры. Россыпь разнообразных небольших домиков, утопающих в садах, располагалась почти хаотично, отчего улочки постоянно петляли, местами становясь настолько узкими, что две телеги не смогли бы разъехаться, не задевая заборы, небольшой храм и бесконечные поля. Вера, коварная и стремительная, берущая начало в горах, была не приспособлена для судоходства, а городок слишком далеко был от торговых трактов, порталов, и ни одной гостиницы тут не было, но дом главы города, по совместительству и главы рода Тихих охотников, признали вполне приемлемым для отдыха. К тому же Тидан устал от почти бесконечной дороги и хотел остановиться на несколько дней, чтобы дать отдохнуть спине, спокойно погулять пешком, выспаться, в конце концов, если повезёт – даже порыбачить в тишине этой идеалистической глуши. Вот только просить папу о передышке было львёнку неудобно. Прекрасно понимая, что, беспокоясь о здоровье сына, омега вновь начнёт долгий и трудный разговор о порталах, бастард принялся задумчиво размышлять о том, как наименее болезненно поговорить с родителем об отдыхе. Вот только не пришлось. За ужином папа первым начал желанный разговор, дав возможность львёнку просто согласиться. Эйхо, зная упрямство своего сына, не стал того уговаривать воспользоваться порталом и оказаться, наконец, дома. Вместо этого омега уговорил сына остановиться тут на неделю, жалуясь, что сам изрядно устал и нуждается в отдыхе. Ни слова о том, что Тидан выглядит измотанным и нездоровым, омега не сказал, чем позволил львёнку согласиться, сохранив лицо и гордость.