Альфа для императора

Ландан рассматривал документ в своей спальне уже раз третий и всё ещё не мог поверить, что лев собственной рукой написал подобное. Письменный разрыв помолвки по желанию императора с подписью и печатью давал северянину гарантию того, что он сможет уйти. Единственное – датой стояло первое число месяца Горящих деревьев*, и до этого момента бумага не имела юридической силы. Но сам факт изумлял Ландана. Он настолько привык не верить и опасаться Тидана, что это уже стало второй натурой, воспринималось частью мироздания: солнце восходит на востоке, а бастард, ставший императором, врёт и желает зла. Северянин знал легенду или быль, про тайную, древнюю и могущественную магию, заключённую в Зеркалах судьбы, и цель этой магии была одна – после кончины императора Сайвора определить самого достойного из детей правителя, чтобы тот занял трон. Это было основной функцией древнего артефакта, но про эти зеркала говорили многое. Мол, если кто-то из супругов императора изменял ему с другим альфой, то Зеркала не отразят бастарда, нагулянного, сына измены. Львы среди оборотней встречались не только в роде Великих львов, но и в родах Охотников саваны, Западных котов и иногда рождались у Южных псов, так что омега имел возможность изменять льву с тем, кто тоже обращался в этого зверя. А вот дети омеги-императора признавались Зеркалами судьбы все, даже те, что правитель родил до брака. В любом роде кровь была смешанной, в мужья брали омег иногда с зверями совсем иных видов. А кровь такого дедушки или прадедушки могла всплыть неожиданно, даруя котёнка или медвежонка в род псов, к примеру. Лишь кровь Великих львов всегда брала верх, и дети императора всегда оборачивались львами, и это тоже приписывали влиянию Зеркал судьбы. Совсем шёпотом, из уст в уста, только в кругу самых близких говорили и о страшной части магии Зеркал. Никто не знал толком, кроме, наверное, самих Великих львов, правда это или утешительный вымысел для народа, помогающий держать подданных в повиновении. Говорили, что абсолютная власть иногда портит императоров, давая возможность рушить судьбы, начинать войны, и тогда тот, кто был избран Зеркалами судьбы для трона, через годы терял совесть, сочувствие, а иногда и здравый смысл. Вот тогда магия, что водрузила корону на льва, и начинала высасывать жизнь из неугодного правителя, едва подрос тот, кто мог занять трон отца и быть лучше его. Ландану всегда казалось, что это лишь слухи, страшная и прекрасная легенда, которую придумали сами Великие львы, чтобы уменьшить количество желающих поднять бунт на просторах огромного Сайвора. Мол, Зеркала не позволят отвратительному императору долго издеваться над народом, потерпите ещё немного – и вместо жестокого развращённого отца к власти придёт справедливый сын. Но на короткую, по сравнению с историей империи, жизнь северянина выпало стать свидетелем странной и неожиданной кончины императора Сайвора Амаста из рода Великих львов. Последние годы правления тот всё больше увеличивал налоги, всё чаще отправлял в заточение богатых и влиятельных оборотней по надуманным предлогам, урезал финансирование бесплатных школ и, похоже, копил ресурсы для начала войны. И вдруг умер. Ещё не старый оборотень не погиб в результате несчастного случая, не забрала его и болезнь – император ушёл спать, а утром нашли его иссохшее тело, лишённое не только жизни, но и влаги. Когда императора Сайвора убивали, магией ли, стилетом или на поле битвы, Зеркала судьбы становились кроваво-красными и в них отражались лишь лица убийц. Не только исполнителей, но и заказчиков. Зеркала охраняли правителя и даже после его смерти заботились об императоре. Но в утро смерти Амаста Зеркала судьбы остались безмятежно-серебристыми. Может, Ландан и проникся бы к Зеркалам судьбы большим доверием, если бы те выбрали как наследника любого другого сына Амаста из рода Великих львов, но те указали на Тидана, сделав в один момент официального бастарда императором. Северянин не мог поверить, что все другие принцы были хуже этого львёнка! Зная Тидана, его подлую, трусливую и жестокую суть, Ландан слушал глашатая и мысленно готовился к новой волне налогов, арестов и к собственной казни, но ничего подобного не последовало. Первые месяцы ничего не менялось, потом же медленно стали уменьшаться налоги, возвращаться с каторги оборотни. Ландан наблюдал, как юный новый император Сайвора, Тидан из рода Великих львов постепенно завоёвывал сердца подданных. И всё никак не мог понять, почему именно его выбрали Зеркала, ждал подвоха. И вот сейчас, лёжа поперек кровати, такой широкой и мягкой, что каждое утро северянину требовалась вся сила воли, чтобы встать, он трогал гладкую, белую, дорогую бумагу, обводя пальцами герб императорского рода, и размышлял. Всё, что до этого говорил лев, Ландан привык воспринимать несерьёзно, не понимая, зачем его монаршему жениху врать и притворяться, но зная, что Тидан затеял странную и опасную для него игру, пусть пока ни поступками, ни словами лев не задевал и не унижал Ландана, не причинял боль. Но теперь у северянина в руках было материальное подтверждение обещаний, заставляя всё же усомниться в мотивах императора. В громкие слова про любовь не верилось, да и не хотел Ландан думать, что жених действительно испытывает к нему чувства. Вот только с другой стороны: зачем так нелепо рисковать возможностью отомстить, своими руками давая возможность жертве сбежать? Эта неопределённость была тяжёлой ношей и выматывала с каждым днём всё сильнее. Как ни крутил в голове свои догадки и предположения Ландан, всё равно не понимал мотивов поведения Тидана. Слишком многое осталось неизвестным, слишком мало сведений было у северянина. Вызнать хоть что-то можно было лишь у самого льва или у слуг. Расспрашивать знать – это порождать новые слухи, которые, словно огонь сухую траву, вскоре опутают весь дворец и рано или поздно станут известны самому Тидану. Извращённая, сотни раз перевранная правда будет доложена льву, а этого Ландан не хотел. Слуги же были незаметными, словно они не живые, а часть интерьера. Они так же имели уши и глаза и так же сплетничали, обсуждая своих хозяев. Тут, в огромном дворце, были сотни слуг, и молчать умели едва ли пару десятков из них: те, кто служили личными слугами кому-то; те, кому хорошо платили. Таких не стоило и спрашивать. Но вот слуга, что просто менял бельё на постели, вполне мог сообщить о пятнышке крови на простыне, не придав этому значения. Для слуги это пятнышко значит лишь одно – опять придётся стирать бельё в холодной воде. Только оно же может свидетельствовать о жестокости в постели или о состоянии здоровья господина. Ландан решил поговорить с Кофи и постараться уговорить того незаметно расспросить слуг, не вводя, по возможности, того в курс своих дел. И как бы северянин не хотел, но ему пришлось признаться себе, что отныне придётся больше времени проводить с женихом, чтобы по оговоркам и мелочам попробовать сложить целую картину. Тем более предлог у него для встречи был: Ландан очень хотел посмотреть на Зеркала судьбы, о которых лишь слышал и читал, а пустят ли туда его без императора, он не был уверен. Сейчас, имея на руках ключ от своей клетки, любопытный по свой природе северянин жаждал просто понимать, что происходит вокруг него. И, возможно, попробовать извлечь какую-то пользу для рода Северных котов из ситуации, в которую попал. К примеру, получить землю под пастбище на южном склоне холма. То, что Тидан решит, что он продажный и алчный, северянина не пугало: в конце концов, брака с императором он не желал и разочаровать жениха не боялся. А быть так близко к трону и хотя бы не попробовать извлечь из этого выгоду было бы глупо. Одних подаренных львом украшений должно было с головой хватить его оборотням на ремонт Северных ворот, строительство нового овчинника и оплаты обучения для самых талантливых детей рода в школах магии, но хотелось большего.