Альфа для императора

Мей-Ли лично и его демоны помогли собраться дедушке и его внуку, забрав все более-менее ценное или просто дорогое сердцу, прихватив даже старенького пса со двора. Сборы заняли от силы час-полтора; чувствовалось, что охрана нервничает и торопится. Их кортеж ехал по улицам Верска к ближайшему мосту через Веру максимально быстро, лишь давая время местным освободить дороги, но не красуясь, предоставляя возможность поприветствовать себя и поглазеть на родовитых гостей. Когда они въезжали в городок, лошади шли ровным шагом, теперь же их пустили рысью. Тидан нахмурился и глянул на папу, не озвучивая свой вопрос, но Эйхо из рода Яростных котов степи пояснил сам: — Глава рода Тихих охотников тут император и бог. А мы забрали его наследника, его старшего сына, и везём на суд. Есть вероятность, что нашего арестованного попробуют отбить. Пойми, Сайс тут чувствует свою силу, а император Сайвора далеко… Я – всего лишь опальный фаворит, ты – бастард. Если нас не убивать, а, к примеру, просто силой отнять Марсана из рода Тихих охотников, то, может, император Сайвора, Амаст из рода Великих львов не станет вмешиваться. А помочь затеряться в империи одному юному альфе – легко. Будет ли упорно искать Тайный сыск того, кого суд ещё и не признал виновным? — Отец при всех своих недостатках никогда не позволит тем, кто перешёл дорогу его семье, пусть и бывшей, дышать под этим небом! Он просто уничтожит половину рода Тихих охотников! Неужели глава рода этого не понимает? Омега улыбнулся слегка снисходительно и покачал головой: — Разве Сайс знает императора? Сюда доходят только слухи и сплетни, искажённые и противоречивые. А судят все, как правило, по себе. Думаешь, у главы не было любовников до или во время брака? Нет своих бастардов? Есть, но их судьба Сайсу безразлична, видать. И ты упускаешь важное. Посмотри в окно, кого ты видишь? Тидан послушно глянул в окно кареты и перечислил: — Оборотней и демонов из охраны, слуг, горожан. — Наши воины и даже слуги будут защищать тебя и меня ценой своей жизни, не все, но многие. Точно так же пойдёт и род Тихих охотников за своим главой. Кто-то может умереть, кто-то остаться калекой; кого-то позже посадят или казнят за нападение на львёнка, на плоть от плоти императора. А они хотят жить не меньше, чем мы. Их жизни… Ты был принцем, а сейчас – нет. Да, для империи, для Сайвора твоя ценность уменьшилась, но мне, — Эйхо отвернулся и сглотнул, несколько раз глубоко вдохнул и продолжил: — Умри ты, будучи принцем или бастардом, было бы одинаково больно. — Я жив, и я с тобой, — накрыл ладонь папы бастард и сжал пальцы. — Я понял, и ты прав. Нам не нужно рисковать, пусть и не факт, что глава рода Тихих охотников решится на подобное. Только вот дорога до следующего города займёт сутки, это если коням не давать отдыха. Может, стоило подождать, отложить допрос Марсана и вернуться сюда с воинами из форта Сейс? Он тут в четырёх днях пути? Так было бы безопаснее. — Не совсем. Для нас и нашей свиты – конечно. Но Сейс вряд ли дурак и после той некрасивой сцены, что ты видел… Думаю, он не только отправил бы сына из Верска, но и «позаботился» об Амоди с дедушкой. Прикрыл бы эту историю. Думаешь, Марсан случайно выбрал жертвой бедного сироту? — Выбрал жертвой… — чуть хрипло отозвался Тидан, стараясь не принимать на себя слова папы, хотя его «Амоди» тоже был сиротой и тоже бедным, нищим по сравнению с другими учениками школы магии Горная. — Может, омега просто в его вкусе? Разве не поэтому… — Изнасилование – это всегда вопрос власти и унижения. Никогда влюблённости и страсти, — отрезал Эйхо. — Это не попытка выплеснуть накопившуюся похоть, для этого достаточно собственных рук. Нет. Это месть всем омегам, это наслаждение своей силой, это попытка сломать, уничтожить. Насильник выбирает того, кто не сможет отбиться, того, кто не сможет отомстить. Подло, трусливо. Неравного. У нормального оборотня любое возбуждение исчезнет от запаха страха, от криков боли. Марсан же для надёжности опоил жертву, сделав бедного Амоди полностью беззащитным. Какое удовольствие вообще делить постель с бесчувственным телом? С их разницей в доходах и положении Марсану достаточно было бы пару недель поиграть во влюблённого, купить пару пряников и лент, подарить что-то из простеньких украшений. Амоди полноват, беден и недолюблен родителями, а такие легко верят в сказку о принце, что придёт и полностью изменит жизнь. Но альфе нужна была именно власть, хотя он мог бы, если бы хотел, не одну декаду делить ложе с омегой, просто притворяясь, прежде чем Амоди бы осознал. Увлечённый своими мыслями и переживаниями омега не заметил, как сжал кулаки его сын, впиваясь ногтями в собственную ладонь. Слышать это презрение и ненависть к Марсану в голосе папы было невыносимо для Тидана, да и правда эта, сказанная в лицо и без прикрас, без попыток оправдать «страстью», «желанием», «природой» причиняла боль. Бастард, как ни пытался не думать, не видеть в этом себя и Ландана, понимал, что это всё и про них. Не факт, конечно, что северянин лёг бы под другого альфу, но ведь львёнок и не пытался это проверить. Решив почему-то сразу, что ухаживать за другим альфой унизительно. — Тидан, — позвал его папа. — Ты о чём задумался? — Прости, мне просто стало неприятно слушать о насильнике. — О, прости, — тут же отозвался Эйхо и посмотрел на лицо своего львёнка, пытаясь угадать, что у того в голове, а затем осторожно начал говорить. — Видишь, правдовидец вполне может не узнать всю правду, если сказать ему, что спрашивать. — Я заметил, — нехотя ответил бастард, стараясь успокоиться. — Если ты… помнишь, что произошло, — сжал ладонь сына Эйхо, — но думаешь, что кто-то может узнать о тебе что-то личное… Знаешь, иногда и альф насилуют… — Знаю, — отрезал Тидан и, глянув в глаза папы, честно сказал: — Меня никто не насиловал, клянусь. Даже не пытался, я просто не помню. Омега с молчаливым вопросом смотрел на сына, и тому потребовалась вся сила воли, чтобы выдержать этот взгляд. Сказать правду сейчас или когда-либо Эйхо львёнок просто не мог – видеть это презрение во взгляде, обращённое на него, Тидан не хотел и не мог. — Я отправил гонца в соседний городок, к главе рода Лесных следопытов, они с Тихими охотниками не ладят, и, думаю, отряд из Кнави уже едет к нам навстречу. Если там только конные, без вещей и карет, то они появятся поздним вечером. Думаю, что до темноты нам не стоит опасаться нападения, — оптимистично закончил Эйхо. Он чувствовал, что это происшествие задело сына, но никак не мог понять, каким боком это всё касается его львёнка. Самую логичную и страшную мысль омега просто не мог себе позволить. Его альфёнок, маленький, которого он укачивал ночами, с которым вместе в одной постели пережидал грозы, которых так боялся в детстве Тидан, не мог быть настолько жестоким. Не хотелось Эйхо думать о львёнке и как о жертве, но с этой болью можно было справиться, пережить. А вот если просто допустить мысль о том, что у бастарда была жертва, то тут омега был бессилен. Поздно, упустил, и уже не исправить. Омега знал, что его сын далеко не пример для подражания – и про драки, и про внебрачного внука, и про пьяные выходки кот знал. Знал, но сам в своей душе нашёл оправдания своему львёнку, не желая верить, что тот плох сам по себе.