Альфа для императора

1 Тидан ужинал поспешно и был рассеян, Эйхо, разумеется, заметил это, но списал на усталость и решил, что завтра не позволит своему львёнку так много работать. — Спокойной ночи, — поднялся бастард из-за стола. — Спокойной, — не стал спорить омега, хотя обычно по вечерам они проводили время вместе. Тидану не терпелось, и он уже поздним вечером хотел сбежать через окно, но он заставлял себя ждать, хотя даже читать не мог из-за ноющего приятного предчувствия. Хотелось вновь почувствовать запах возбуждения другого альфы, почувствовать грубые, шершавые руки на теле. Даже та ночь, когда податливый слуга-омега помог расстаться на тот момент ещё принцу с девственностью не была настолько волнующей. Сейчас об этом было неприятно вспоминать: Тидан осознал, пусть с опозданием, чем это было. Его первым изнасилованием. Хорошенький тощий рыжий Яон с забавными веснушками много смеялся, говорил громко и шустро перестилал постели. Он не был личным слугой и не прислуживал при еде. Работой этого омежки была лишь ежедневная смена постели. Оттого и одежда у него была попроще, и по обычным коридорам он не ходил, лишь по скрытым, служебным. За год до этого Амаст решил, что его сын, Тидан, уже достаточно взрослый и ему пора уже открыть для себя мир постельных приключений. Постепенно часть слуг, что окружали принца, были заменены на всё готовыми омегами, разными, на любой вкус. Но львёнку эти полупроституты не показались соблазнительными, внушали какое-то липкое, мерзкое чувство брезгливости. На беду рыжика они столкнулись: Тидан решил сбежать от своего учителя и, чтобы не наткнуться на братьев, отца или папу, выбрал для побега коридоры для слуг. Принц просто сбил с ног Яона, потом помог собрать грязное бельё, помог подняться. Тогда, по наивности впервые увлёкшись, львёнок искренне верил, что его неловкие, топорные, грубоватые подкаты и попытки заигрывания подействовали, именно поэтому три месяца старательно избегавший его внимания Яон решил всё же разделить с ним ложе. Теперь, через годы, Тидан уже понимал, что не был симпатичен своему первому омеге, что слугу просто вынудили лечь в одну постель с принцем. С Марко же всё было по-другому: не захотел бы столяр, то и не начал бы этого. Бастард позволял себе лишь любоваться молодым альфой, скупостью его плавных движений, кривой открытой улыбкой, большими руками. Сам львёнок не позволил бы себе большего, не сделал бы и шага для сближения первым. Тидан поклялся себе, что никогда больше в его постели не будет тех, кто сам не захочет там быть. Ни омег, ни бет, ни альф. Ни за золото, ни за предложенные родными официальному бастарду императора возможные блага для семьи. Как лекарство от всех возможных соблазнов, в гости к дедушке приходил Амоди. Омега медленно, с трудом выздоравливал, забывая или просто смиряясь с тем, что с ним сотворили. Тидан видел, как вздрагивал Амоди, как обходил альф, как оглядывался, видел, какой тусклой и натянутой всё ещё была улыбка омеги. И где-то там, далеко на севере, среди холодов и снега, явно иногда просыпался от кошмаров Ландан. Данный любовью, небогатый, незнатный, тем не менее рождённый для счастья. Львёнок не любил думать о северянине, не мог не думать, но ничего, кроме чувства вины и глухой боли, рваной раны от пустоты потери – не своей потери, не чувствовал. Ландан потерял за год всех близких, отца и брата и, словно этого мало, встретил ещё и бастарда на своём жизненном пути. Время бессмысленных мечтаний о том, что было бы, сложилось всё по-другому, прошло. Львёнок прекратил тешить себя иллюзиями, рисовать в голове картинки счастья, засунув подальше, поглубже свои чувства, бессмысленные и безответные, принял, как данность, что влюбился и полюбил Ландана слишком поздно, уже после того, как разрушил саму возможность быть рядом хотя бы в качестве друга. Впрочем, жалеть себя или мучать чувством вины Тидан тоже перестал, понимая простую истину: это бесполезно и не принесёт пользу ни ему, ни северянину. Но иногда упрямые мысли всё так же возвращались к Данному любовью, мучая, напоминая о потере того, чего и не было никогда. Марко не вызывал такого трепета в самой глубине души, не заставлял сердце стучать быстрее лишь от звука имени, но он был рядом, он был реальным. И он хотел быть рядом с львёнком, пусть временно. Тидан не рискнул бы начинать это, почувствуй он, что дорог альфе хоть на треть от того, как дорог северянин ему. Не счёл бы, что вправе играть сильными чувствами. Только вот Марко играл со своим «принцем», а львёнок с головой хотел окунуться в отношения, в которых оба хотели близости. Решив, что уже достаточно поздно, чтобы почитать вечер – ночью, Тидан открыл окно и выбрался наружу. Псы было кинулись к нему, но, издали учуяв знакомый запах, лишь дружелюбно завиляли хвостами. Погладив лобастые головы и всучив каждой собаке по заранее заготовленному куску мяса, львёнок, оглядываясь, как вор, сбежал к сеннику. Тут пахло свежим сеном, и Марко, видать, пришёл заранее: тускло светились переносные кристаллы освещения, на самой большой копне сена был постелен плед, а рядом стояла небольшая корзинка. Бастард оглянулся, пытаясь найти взглядом самого альфу, но того нигде не было видно. Решив, что Марко вышел по нужде, счастливый львёнок улегся на плед спиной, собираясь подождать любовника. Что-то шустрое мгновенно забралось по штанине вверх, и Тидан уставился на ласку, мелкую, с бусинками-глазами, вольготно сидящую на груди альфы. — Да такого зверя я могу и в кармане носить, — рассмеялся тихо бастард и погладил по мордочке пальцем. — А такого? — обернулся Марко и вжал всем весом в мягкое сено своего принца. — Не могу, — легко признал Тидан, игриво потёршись носом о подбородок альфы, словно прося о поцелуе. — А мне легче тебя поднять, чем твоего льва, — мягко поцеловал довольный собой плотник любовника. — Покажи мне льва… — Хорошо, только рычать не буду, а то папа придёт, а я не хочу его тут видеть, — согласился бастард, для которого эта просьба не была неожиданной. Лев, гордо задрав вверх голову, забавно смотрелся сидящим на сене, но Марко не видел ничего смешного в этом, он благоговейно трогал мощную лапу, не смея запустить пальцы в гриву императорского хищника. Правитель, его семья, даже Око мира для простого сельского жителя казались чем-то далёким, почти сказочным, и смотреть, трогать и просто быть так рядом со львом из рода Великих львов было невероятно. Марко и в самом сладком сне не мог себе представить, что вот так, посреди сена, будет один на один с принцем, пусть и бывшим. Что сможет поиметь или отдаться императорскому сыну, это было уже не так и важно. Хотя нет, одна мысль о том, что он, Марко, сможет трахнуть принца, кончить глубоко внутри, сделать своим, заводила до дрожи. Но альфа уже не впервые спал с другими альфами и понимал, что если сейчас полезет сверху, попытается взять Тидана, то ничего не выйдет. Зверь бастарда такой же альфа, как и ласка самого плотника, и, пока они не привыкнут, не принюхаются друг другу, ни о каком проникающем сексе речи быть не может. Бастард обернулся и первым полез целоваться, забираясь руками под рубаху, жадно, заставляя уступать лидерство под своим напором. — Тише, тише, мой принц, — попросил Марко. — Полегче. У тебя ведь не было альф? — Да, — послушно остановился бастард. — Мы оба альфы, и природа требует, чтобы мы были сверху, чтобы мы лидировали в постели. Это легко обойти, будь кто-то из нас омегой. Зверь-альфа зверю-омеге может и добычу свою отдать, пусть и сильнее, как правило. А нам нужно соблюдать первое время равновесие, не напирать, чтобы не вызвать недовольство второй части нашей души. Обвыкнуться, и тогда – да, можно будет весь напор и всю страсть отпустить. Но сейчас будь, пожалуйста, помягче, — попросил Марко. — Хорошо, прости, — отозвался Тидан и поцеловал уже неспешно, медленно, давая возможность отвечать на равных, а иногда и перехватывать инициативу. — Покажи мне, как возмущается зверь… Можешь? Марко кивнул, сам снял с себя рубашку, а затем потянул рубашку с любовника, крепко схватив его за запястья, и тогда львёнок впервые почувствовал, как недовольно внутри него заворчал лев, возмущаясь, что его человеческая часть позволяет другому альфе такие вольности с собой. Возбуждение и предчувствие секса исчезли, всё тело напряглось, требуя драться, защищать себя. Чуткий Марко уловил эту перемену, тут же отпустил руки и принялся чуть заискивающе целовать подбородок, ласкаясь, словно кот. — А как тогда можно взять альфу, но так, чтобы тому понравилось? — озадаченно спросил Тидан, чувствуя, как зверь затихает, подкупленный лаской. — Я могу показать, если позволишь, но на тебе, — откровенно сказал Марко, с явной мольбой заглядывая в глаза. — Позволю, — подумав, решился Тидан, хотя не думал изначально, что будет снизу. Вот только он никогда не влюблялся в омег или бет, а следующего альфу, которого полюбит, хотел сделать счастливым и в постели тоже. И где-то внутри была уверенность, что с постоянным альфой, с любимым, во-первых, не будет так важно, кто снизу, во-вторых, лучше, чем прочувствовать на себе, способа узнать, как доставить удовольствие нижнему, не было. — Но потом и ты позволишь мне быть сверху? — уточнил бастард, чувствуя, как на его согласие вновь напрягся зверь. — Конечно, — без раздумий согласился Марко, которому кружило голову одно вот это разрешение. — Но сегодня мы будем опять как подростки. Он переместился, улегшись сбоку, даже сместился вниз, чтобы стать как бы одного роста с Тиданом, и мягко, неспешно принялся целовать шею, лаская руками спину, не спускаясь ниже поясницы. — Как всё серьёзно, — весело отозвался бастард, оглаживая плечи, принимая ласки с благодарностью. — А то, — фыркнул на ухо Марко. — Ты мой принц, и я научу тебя всему, что умею, я буду самым лучшим, самым заинтересованным. А ты станешь моим самым лучшим и самым тайным воспоминанием. Я никому и никогда не расскажу о том, что у нас было, но и не забуду никогда. — Я благодарен тебе за твою деликатность, Марко, — шепнул в ответ Тидан, — но я не вижу смысла в этой секретности… — Тс… Я понимаю, что ты не считаешь нашу связь постыдной, а меня – недостойным. Иначе бы просто не пришёл, — положил пальцы на губы львёнка Марко. — Но я так хочу. Я хочу оставить это только между нами, хочу себе такой подарок сделать. Позволишь? —Позволю. Я тоже никому про нас никогда не скажу. Это будет тем, что навсегда свяжет нас. Нашей общей тайной, — пообещал бастард. 2 О дне собственных именин Ландан забыл: последний раз этот праздник отмечали дома очень давно, в той жизни, когда отец и младший брат были живы. Тогда с самого утра братишка забирался на кровать, неся нарисованную от руки открытку, лез обниматься, а следом шёл отец, неся любимые оладьи с липовым мёдом, и они втроём завтракали прямо в кровати. Но с этих счастливых времён прошли годы, и даже тоскливое ожидание невозможного праздника исчезло. — Господин, — поклонился Атэн и протянул книгу. — Ваш жених очень хотел первым в этот день подарить Вам свой подарок. Северянин нахмурился, глянул на слугу, не понимая, какой сегодня день и причём тут подарки. Но книгу взял, глянул на обложку и понял, что это продолжение того романа, который он сейчас читал. Вздохнул, вспомнив, что именно сегодня день его имени, Ландан пролистнул книгу – и первая же иллюстрация ожила, над страницами вырос замок, над которым кружил рассерженный дракон. — Спасибо, — очарованно отозвался жених императора. — Я передам Его Величеству императору Сайвора, Тидану из рода Великих львов, Вашу благодарность и то, что подарок Вам понравился. — Передай. Придётся быстрее дочитывать первую книгу, чтобы, наконец, взяться за эту, — любуясь магическими иллюстрациями, листал страницы северянин. — Вам после обеда и другие хотят передать подарки. Император предлагает Вам использовать для принятия даров свою малую приёмную. — Да, конечно, — кивнул, тяжело вздохнув, кот. — Прости, я до сих пор не могу привыкнуть к своему статусу. — Ничего. Думаю, что другие женихи предыдущих императоров так же не сразу смогли привыкнуть к своему статусу. Тем более Ваша помолвка была довольно неожиданной для Вас, господин Ландан. Северянин кивнул и решил вернуть хотя бы часть очарования собственных именин и приказал: — Подайте мне завтрак в постель. Мне срочно нужно прочесть ещё три главы первой части. И… я лучше сам скажу жениху спасибо. — Хорошо, — кивнул Атэн и, поклонившись, вышел. Далеко слуга отойти не успел – его остановил личный секретарь императора и спросил: — Атэн, ему понравился подарок? Его императорское Величество желает знать. Ты ведь уже подарил книгу? — Да, Мей-ли, уже подарил. Мой господин сам решил поблагодарить жениха, лично, но да – подарок понравился. — Отлично, спасибо, — расплылся в улыбке демон и, чуть кивнув, поспешил в кабинет императора. Утро собственных именин Ландану понравилось: до самого обеда он пробыл в спальне, валяясь, читая, поедая фрукты и попросив никого к себе не пускать. Перед самым обедом северянин попросил Атэна помочь ему одеться соответственно случаю и направился к кабинету императора. Обычно в это время Тидан занимался делами и уже после обеда ходил на встречи, присутствовал на заседаниях советов или отдыхал, если удавалось выкроить на это время. В приёмной, как обычно, сидел бессменный Мей-ли, и он, поднявшись, привычно поздоровался и открыл ящик в столе, доставая объёмный деревянный сундучок со сложной резьбой. — Разрешите мне подарить Вам свой подарок. Этот сундучок защищён магией: если Вы капнете каплю крови на крышку, то больше никто, кроме Вас, его раскрыть не сможет, не разбив, но и тогда древесина запомнит того, кто решил засунуть нос в Ваши дела. — Спасибо, Мей-ли, это очень приятно, — улыбнулся Ландан и забрал подарок, неловко его обняв. — Я попрошу слугу отнести его в Ваши комнаты, — кивнул секретарь, улыбаясь. — Он не очень удобен в переносе, но зато туда много всего можно поместить. — О, и за это спасибо, — вернул назад подарок жених императора. — Доложишь обо мне? — Думаю, Вы и сами можете постучать. Тидан всегда рад Вашим визитам, и у меня приказ пропускать Вас в любое время. Ландан кивнул и постучал, запоздало спросив: — А кого ещё он приказал пропускать всегда? — Своего папу и главного казначея. Остальным приходится ждать, пока я спрошу разрешения, — кивнул демон. Разрешение войти северянин прослушал, и Тидан, нетерпеливо ждавший с самого утра момента, когда придёт жених сказать спасибо за подарок, мерил свой кабинет длинными шагами время от времени и поэтому почти сразу лично открыл двери, успев услышать и вопрос, и ответ секретаря. — Добрый день, проходи, Ландан, — позвал лев, довольно улыбаясь. Ему польстило, что жених стал интересоваться им, и этот интерес можно было даже принять за ревность, а это было очень желанным. — Добрый, — кивнул северянин, зайдя в кабинет и дождавшись, когда император закроет двери за ним. — Спасибо! Мне очень понравился твой подарок. Я люблю читать, а магические иллюстрации меня с детства очаровали. — Не за что, — кивнул Тидан. — Я рад, что тебе понравилось. А учитывая, что в серии ещё пять книг, я могу ещё долго не ломать себе голову над тем, что тебе дарить. Всё же твой день рождения в месяце Жнецов, это уже скоро. — И я получу третью книгу? — Почему только третью? Все – от третьей до восьмой. — И первую тоже, а то коллекция будет не полной, — нагло заявил Ландан, внимательно наблюдая за реакцией жениха. Но лев лишь довольно улыбаясь кивнул, соглашаясь на условия «вымогателя». — Пообедаешь со мной? Я тебе в помощь хочу отправить Эйхо, он всех знает в лицо и поможет тебе благодарить, подстрахует от конфузов. — Пообедаю, но давай тут? Подальше от чужих глаз. Не люблю я всё это внимание. Не привык, — попросил северянин. — И спасибо, Эйхо из рода Яростных котов степи и правда не будет лишним. Я никогда не принимал дары от чужих мне оборотней. — Это всегда странно. Я и половине тех, кто дарит мне дары, ничего не дарю в ответ на их праздники, а многих даже не знаю. К тому же не бери ничего в руки, пока маги не проверят. Взять подношение сразу – знак доверия, высокого и полного. Тут не столько забота о безопасности, сколько политика. Подарки проверяют ещё до того, как их разрешат внести. — Я уже взял один подарок лично, — покаялся Ландан честно. — У кого? — нахмурился обеспокоенно император. — У твоего секретаря. — Я доверяю Мей-ли как самому себе. Он никогда не повредит тебе, — облегчённо отозвался Тидан. — Ты можешь ему доверять полностью. К тому же ты принял подарок не прилюдно, а значит, это не является заявлением. Мы с Деткой тоже так обмениваемся подарками на именины, дни рождения и начало года. Он почти член семьи. На последней фразе лев улыбнулся как-то загадочно, словно веселясь внутри и что-то недоговаривая. Северянин впервые подумал о том, что Тидана могли интересовать и другие альфы – возможно, что у личного секретаря и его господина отношения ближе, чем было принято. — Подожди, я закажу нам обед, — кивнул лев. — Есть пожелания? — Нет, пусть принесут что есть. — Хорошо, — Тидан вышел, распорядился, а вернувшись, принялся собирать бумаги, разбросанные по столу. — А чем ты занимаешься? — спросил с любопытством жениха северянин. — Мы же обсуждали стипендии для одарённых студентов, помнишь? Вот этим и занимаюсь. Хочу, чтобы в новом учебном году уже были стипендии, а времени мало. К тому же студенты, будущие, тоже ещё не знают, что смогут начать обучение. Всё это нужно было закончить ещё вчера. Думаю, в этом году повезёт некоторым менее одаренным, но более везучим. Многие не успеют узнать или подготовиться к вступительным экзаменам. Конкурс будет небольшой. — Что ж, всем нужен шанс, — рассмеялся Ландан. — Я ведь так же поступил. Школа боевой магии Горная в том году только решила набрать студентов на стипендию, а мой отец дружил с одним из работников школы, правда, этот преподаватель ушёл из школы через год, но нам сообщил о стипендии по секрету, и тогда на место был конкурс три оборотня всего. — Повезло, — согласился император. — Думаешь, на следующий год бы не поступил? — Так ведь на следующий год было около пятидесяти оборотней на одну стипендию. Шансов было бы меньше. Некоторые несколько лет пытаются попасть на обучение. Это новые возможности для рода, особенно если род небольшой. Я собирался уйти в армию, сразу магом-офицером, имея нужное образование, — занял удобное глубокое кресло кот. — Для нашего рода – это хорошие деньги и новые полезные связи. Именно поэтому мой дорогой дядюшка Крэмс и не стал прерывать моё обучение. Уже никакими благими намерениями было бы не прикрыть такую потерю для рода – упущенный шанс. — Тут не поспоришь. На месте твоего дяди я бы тоже не рискнул. — Но ведь я, брак со мной, это не на пользу Сайвору. — Поэтому я и признаю своего бастарда. Во-первых, это на пользу империи, во-вторых, так справедливее по отношению к омежке. Я обидел папу Лио – не так, конечно, как тебя, но бросить беременного омегу – это подло, сейчас я это понимаю, тогда мне было плевать. Я слишком жалел себя, чтобы думать о других. Но сейчас я могу дать Камоэ статус моего бывшего фаворита, нашему сыну – статус официального бастарда Императора, и этим прикрыть позор доверившегося мне омеги. И дать статус ребёнку. Я не святой, Ландан, ты это и так знаешь. Но я готов признавать и исправлять то, что могу исправить. И ещё… Я хочу, чтобы тех, кого я обидел, мои попытки очистить свою совесть не задевали ещё больше.