Альфа для императора

1 Мысль о том, что скоро нужно будет уезжать и начинать новую, взрослую жизнь, настолько въелась, стала привычной, что, возвращаясь с дипломом, Тидан невольно воспринимал дом уже домом своего папы – не более. А свой приезд – не более чем визитом в гости. Хотелось побыстрее отпраздновать с Эйхо окончание школы боевых магов, подписать контракт с армией и уехать, забрав с собой Марко. Неизвестность не пугала, хотя львёнок и осознавал, что придётся учиться подчиняться приказам, соблюдать дисциплину и доказывать незнакомцам, что он стоит хоть чего-то. Как маг. После ранения бастард потерял возможность стать воином, всё же даже простой бег давался тяжело, и хромота всё ещё была очень заметна. Но вот дар у Тидана был и необходимые знания тоже. Письмо отцу и вовсе решило проблему с пригодностью для службы. Львёнок понимал, что по прямому указу императора Сайвора, Амаста из рода Великих львов, быть принятым в младший офицерский состав было его единственным шансом. Пусть за подобную протекцию и предстояло заплатить немалую цену. Отец, вернее, его секретарь, позаботился о том, чтобы официального бастарда Императора сослали подальше от Ока мира, но всё же не на северную границу, где службу пришлось бы нести в постоянном холоде. Личный секретарь императора, вечно хмурый и недовольный альфа, Тидану никогда не нравился, но сейчас за назначение в восточные земли бастард был ему благодарен. Да и Марко должно было понравиться там: тепло, море, оживлённый портовый город. Львёнок ждал момента, когда они вновь будут жить под одной крышей, просыпаться вместе, разговаривать вечерами и гулять по новому для обоих городу вдвоём, ища хорошие кафе и недорогие ресторанчики. Эйхо, как и рассчитывал Тидан, встретил его тепло и предложил вечером отпраздновать. — Папа, я только с дороги. Давай отпразднуем завтра? Может, выберемся в город? — улыбнулся чуть виновато львёнок. — Ты, мне кажется, и вовсе никуда не выбирался с тех пор, как купил этот дом. — Ты прав, не выбирался, — легко согласился омега. — Но не против съездить с тобой в город. Просто одному мне скучно выезжать в тот же театр, а компанию императорскому фавориту стоит подбирать тщательно, чтобы Тайная полиция не доложила слухи Его императорскому Величеству. Это опасно не только для меня, но и для того, кто будет замечен рядом со мной. А приятели-омеги у меня в основном замужние, из высшего общества, им тоже не к лицу появляться со мной в обществе. Странно, что часть из них всё ещё ведёт со мной переписку. Тидан вздрогнул, впервые осознав, что признание брака недействительным отразилось не только на нём, но и на папе. — Когда ты был супругом императора, они тебя не стыдились… — с досадой отозвался бастард. — Да… Но теперь я точно знаю, кто мне друг, а кто просто играл эту роль, надеясь получить от нашего общения выгоду, — пожал плечами Эйхо. — Ладно, идём, поужинаешь – и иди спать. Путь у тебя и правда был не близким. Марко привычно обернулся лишь в спальне Тидана, львёнок было порывисто шагнул, чтобы обнять и поцеловать любовника, и вдруг резко остановился. Что его остановило, бастард не понял. Может быть, взгляд или поза Марко, может, чуть заметный чужой запах на альфе. Они замерли друг напротив друга и какое-то время молчали. Марко не смотрел в лицо своего принца, предпочитая разглядывать пол. — Он… хотя бы альфа? — спросил первым Тидан. — Да… Я не хотел тебе писать о таком, тем более перед экзаменационными испытаниями, — начал было оправдываться плотник, но эти извинения не нужны были львёнку. Бастард двумя шагами преодолел расстояние, что их отделяло, и крепко обнял, уверенно, твёрдо и спокойно сообщив: — Марко, если ты влюблён в другого и хочешь быть с ним, то не ищи оправданий, они не нужны. — Влюблён, — выдохнул тот в ответ, растерянно ища глазами в лице Тидана злость или грусть. — Ты… рад? — Нет, — горько и глухо ответил львёнок, покачав головой. — Я не хотел этого, я все свои планы на жизнь связывал с тобой. И скучал. Но… Мне кажется, что я тебя недостаточно люблю, чтобы бороться за тебя. Марко, я желаю тебе лишь счастья, правда. Мне будет тебя не хватать, но у тебя только одна жизнь, и я рад, что ты решил её прожить как хочешь, а не как должно. И я слишком долго пытался убедить тебя, что тебе нужно жить, как велит сердце, чтобы сейчас стать твоим «долгом», держать тебя чувством вины или своими чувствами к тебе. — Мой принц, — тихо отозвался плотник, обняв в ответ и поцеловал в висок, — прости меня. И за мой вопрос прости. Просто мне так хотелось знать, что всё, что у нас произошло, значимо было не только для меня. Прости…. Может, это и эгоистично… — Это нормально, — обхватив лицо Марко, Тидан заставил посмотреть себе прямо в глаза. — Спасибо тебе за то, что ты был у меня. И не вини себя, так бывает. Ты всегда будешь для меня моим первым альфой, моим близким и дорогим оборотнем. Только, если я тебе был хоть немного дорог, пообещай, что в случае чего ты свяжешься со мной и позволишь мне тебе помочь. Не важно – деньгами или связями. А теперь уходи. Чем дольше мы будем прощаться, тем больнее мне будет.  — Я обещаю, мой принц, — поклонился Марко и, обернувшись, выбрался в открытое окно. Львёнок осел на кровать, смотря куда-то вдаль, сквозь стены, не видя ничего перед собой. Ему казалось, что мирок, что они создали, – тёплый, полный надежд, взаимной заботы и доверия – рухнул, словно разбитое стекло. Тидан ни на мгновение не допускал мысли, что его Марко, такой близкий, родной, тот, кто знал всё, остался рядом даже после признания, может вот так, в один день, исчезнуть из жизни. Больно от расставания не было, бастард просто не мог до конца сразу понять, что потерял, и не поверил до конца, что всё закончилось. Эйхо успел соскучиться по сыну и теперь без умолку делился новостями, маленькими, личными. Тидан старался вслушиваться, отвечать к месту, изображая радость. Омега не понял, что его сын этот дом прекратил воспринимать своим, и потому расспрашивал, делился планами на новые постройки. Долгая полубессонная ночь измотала бастарда, но он понимал, что папе нужно выговориться после долгой разлуки и в преддверье новой – ещё более долгой. — Папа, — прервал на полуслове Эйхо львёнок. — Может, ты приедешь, когда я устроюсь? Город, в котором я буду служить, находится у моря. Заодно и отдохнёшь. Тебе не помешает. Эйхо задумался и кивнул: — С удовольствием. Если не помешаю… Мало ли ты захочешь пожить с каким-нибудь омегой. Тидан рассмеялся, впервые искренне за весь разговор, и заверил: — Не помешаешь! Пока у меня никого нет. А во избежание я и приглашаю тебя в гости, как устроюсь, а не через год. Пока освоюсь, пока познакомлюсь, пока мы решим жить вместе, ты успеешь уже уехать. — Жук ты расчётливый, — восхищённо отзывался омега. — Договорились. Как только найдёшь дом – пиши, я сразу приеду. Помогу тебе обустроиться. — Нет. Ты приедешь отдыхать, — строго сказал Тидан. — А сегодня мы с тобой поужинаем в кафе, потом пойдём в театр. — И пройдёмся по магазинам, — кивнул Эйхо. — То, что я живу в деревне, не значит, что мне не нужно следить за модой. — Ой… — скривился львёнок. — Ладно, раз по магазинам, то пойду я прикажу готовить карету. А то ты, выбирая обувь, можешь и на спектакль опоздать. Омега лишь кивнул, решив не спорить, тем более его сын был прав. День прошёл быстро, наполненный событиями и впечатлениями. Домой они вернулись уставшими, и Эйхо сразу ушёл к себе – отдыхать. Тидан же, по старой привычке, вышел в ночной сад и только там вдруг со всей полнотой осознал, что никто не придёт. Некому больше приходить. Прогулка по саду стала просто прогулкой, не наполненной сладким нетерпеливым предвкушением. Поёжившись от вечерней прохлады и собственных мыслей, бастард поспешил в дом. Уже лежа на кровати и смотря в потолок, Тидан вдруг окончательно осознал, что произошло вчера вечером. И теперь в холодной постели, в одиночестве, бастард жалел, что не умолял Марко не уходить. Дни потянулись чередой, однообразной и тусклой. Тидан постепенно привыкал к новому распорядку, в котором не было больше ни жарких ночей, ни важных разговоров. Даже учебный триместр прошёл быстрее, чем две декады до отъезда к месту службы. Форма, заказанная в городе ещё по дороге из школы, была давно готова и висела в шкафу, напоминая бастарду, что скоро его ждёт долгий путь. И это внушало надежду: маясь от безделья, львёнок слишком много думал и вспоминал. Вещи Тидан начал собирать ещё за три дня до дня отъезда, словно спеша поскорее отправиться в дорогу. На рассвете одетый в форму львёнок, взяв сумки, вышел и улыбнулся, удивлённо смотря на тех, кто пришёл его проводить. Эйхо, кутаясь в тонкий камзол, первым обнял сына, а потом уже подошли слуги, чтобы попрощаться. Этого Тидан не ожидал, но ему было приятно. Уже сев в седло, бастард напомнил: — Папа, готовься ехать к морю! — А не стыдно тебе будет звать папу в гости, едва уехав из родительского дома? — улыбнулся омега. — Вдруг сослуживцы узнают… Подумают, что ты папенькин сынок. — Пусть думают что хотят, — заверил Тидан. — Их-то я не люблю, в отличие от тебя. — Повзрослел мой львёнок, — улыбнулся Эйхо и пожелал: — Удачи. — Спасибо, — ударил пятками по бокам коня львёнок, и тот сразу пошел бодрой рысью. Тидан обернулся, помахав на прощание слугам и дому, пусть ему и не терпелось начать самостоятельную жизнь. 2 Вернувшись во дворец, в свои комнаты, Ландан принялся ходить по кругу, словно запертый в клетке зверь. Северянин не ожидал, что это приглашение в театр обернётся для него таким. И винить в том, что произошло, при всём желании, Тидана бы не вышло: северянин позволил сам и, более того, – первым потянулся и первым поцеловал. Почему и зачем Ландан начал целовать своего жениха, альфа понять не мог. Сейчас, когда император был далеко, сомнения вернулись, и северянин жалел, что начал, сам начал это вот всё. Он не хотел оставаться в Оке мира, не хотел быть супругом льва и… всё же. Кот рассержено на себя зашипел, даже пнул по боку кресла. Ландан ведь всё помнил, помнил ту ночь, бесконечные насмешки, нападения в школе, а вёл себя словно влюблённый подросток. Кожа всё ещё помнила тепло чужих ладоней, губы слегка ныли. Злость и страх перед Тиданом никуда не делись, но львёнок, жестокий, беспринципный и подлый, был словно отделён в сознании от льва. Император – сильный, уверенный в себе, оберегающий, заботливый и трепетный – был совсем другим. Нынешнего Тидана северянин не мог представить насильником, пытался, но не мог. Слишком хорошо помнило тело, как резко от возбуждения усиливался запах другого альфы, стоило им оказаться рядом. Но император легко, без видимых усилий, сдерживал себя, позволяя себе взять ровно столько, сколько Ландан был готов дать. Северянин рыкнул, обернувшись, пытаясь сбежать от бури эмоций, спрятаться в шкуре от самого себя, и поспешил в спальню, спрятался под одеяло, словно маленький котёнок, испугавшись грозы. Только сейчас рядом не было отца, готового гладить по шкуре, успокаивать, жалеть, пусть и не за что было. Ландан нервно вильнул хвостом, силясь успокоиться, а затем выбрался из-под одеяла и выскользнул в открытое из-за жары окно. Ночной прохладный сад был пустым, лишь ночные птицы своими криками разрывали тишину. Мягко ступая по зелёной подстриженной траве, барс, почти прижимаясь брюхом к земле, крался, не охотясь, а стремясь скрыться среди деревьев, сбежать. Из дворца, из Ока мира, от себя самого. Где-то вдали всполохнула молния, на мгновение освещая сад, а потом оглушительно прогремел гром. Напряжение было слишком большим, и северянин бросился бежать, уже не пытаясь быть незаметным, не видя ничего. Ровный бег успокаивал не хуже, чем близкий оборотень рядом, и Ландан бежал, не желая останавливаться, даже когда гроза началась и над ним и сверху ливануло стеной дождя. Плотный мех почти не промокал, и северянин не хотел прерывать свой побег. Лишь когда впереди стала видна высокая стена, окружающая сад императора, барс остановился. Он мог бы забраться на дерево и перепрыгнуть, скрываясь в лесу, что ждал за стеной, обещая свободу и покой. Постояв пару минут под дождём, Ландан развернулся и понуро побрёл назад, не желая признавать даже себе, что теперь его держит тут не только чувство долга, но и сладкое обещание семьи. Эйхо с его отеческой заботой, Тидан с тем трепетом и желанием, от которых по коже проходила дрожь, заставляя шерсть дыбиться. То ли за женихом императора не следили, то ли охрана состояла из настоящих профессионалов, но барс не почуял чужих рядом, и никто не пытался помешать бежать, не возвращал в комнаты. Обернулся северянин лишь в своей спальне и поспешил в ванную, чтобы согреться. — Я всё равно не останусь тут, — пообещал он себе, стоя перед зеркалом, кутаясь в тёплый мягкий халат. — Я уйду. Как только смогу… Пусть уже скорее настанет месяц Горящих деревьев. Мне просто нельзя опозорить свой род. Я тут только из-за Северных котов. Звучало это неубедительно, даже жалко, Но Ландан сам хотел верить своим словам и верил. — Господин, — позвал северянина на следующий день Атэн. — Его императорское Величество, император Сайвора, Тидан из рода Великих львов попросил пригласить Вас вечером на ужин в свой кабинет. Если Вы не против, конечно же. — Не против, — сообщил спокойно Ландан, решив, что в этот раз всё пройдёт по-другому. Доброжелательно и всё же слегка официально. Больше целовать Тидана и внушать тому ложную надежду кот не собирался. Это было даже слегка подло и нечестно по отношению к императору, а оставлять за спиной такого врага северянин не хотел. Тидан счастливо заулыбался, стоило жениху зайти в кабинет. Рабочий стол был заранее полностью расчищен от бумаг, и теперь на нём были расставлены традиционные блюда севера, посреди них стояла огромная корзина фруктов. Лев давно заметил, что северянин готов их есть постоянно, не останавливаясь. Ландан ответил вежливой улыбкой и слегка даже поклонился. — Садись, — кивнул Тидан, не подходя, чувствуя, что пока его жених не настроен на более тесный контакт. — Я хотел у тебя спросить, что ты сделал с Ниако из рода Великих львов в наказание за его подарок? — с беспокойством спросил северянин, его мучало чувство вины и беспокойство за омегу. — Всё с ним хорошо. Не мог я это оставить безнаказанным, но и не казнить же его! Выслал на год из Ока мира. Ниако нужно понять, что он не имеет права оскорблять моих женихов, но на этом всё. Заставить его уважать тебя или кого-то ещё я не могу. Император не властен над чужими чувствами; всё, что я могу, это преподать урок хороших манер. Но Ниако – папа моих братьев, и унижать его я бы не хотел. Пойми, более строгое наказание настроило бы братьев против меня. — Я и не настаиваю на строгом наказании, — расслабился северянин. — Мне бы не хотелось, чтобы омега строго поплатился за свою почти детскую выходку. — Спасибо, — облегчённо выдохнул лев. — Я рад, что в этом вопросе у нас сходятся взгляды. Тидан потянулся и накрыл своей ладонью руку жениха. Тот чуть вздрогнул, вытащил свою ладонь и заметил, как тут же император сник. Несмотря на своё обещание себе самому, Ландан потянулся и накрыл своей рукой ладонь льва. Тидан довольно улыбнулся, его устраивал явно любой вариант, и он принялся есть левой рукой, хотя был правшой, не желая разрывать этот контакт кожей к коже. — Я тоже альфа, — резко сообщил Ландан. Лев удивлённо посмотрел на жениха и спросил: — Я заметил. К чему ты это? — Просто сказал, — недовольно отозвался северянин, не понимая толком, зачем это сказал. — Ландан, я чувствую, что ты злишься, и не понимаю, что я делаю не так. Я не хочу тебя злить или заставлять что-то делать. Нам было хорошо же в театре и позже. Если ты не хотел сегодня меня видеть, то ты в праве отказаться со мной видеться. Если хочешь, если тебе будет спокойнее и удобнее, то я не буду тебя никуда приглашать так, чтобы тебе не пришлось мне отказывать через слуг. — Ты так легко готов отказаться от встреч со мной? — спросил кот, поразившись, как неприятно стало от этой мысли. Он, оказывается, уже привык к тому, что нужен и интересен императору, и сейчас было очень обидно от той легкости, с которой отступил альфа. — Я никак не готов от тебя отказаться. Отпущу, если ты захочешь уйти. Но отказаться бороться за твоё внимание – нет, не готов, — горячо возразил Тидан. — Но я готов ждать приглашений от тебя и передавать тебе записки со своими предложениями, чтобы твои отказы остались только между нами. Чтобы тебе было комфортнее и спокойнее. — Спасибо, — расслабился окончательно Ландан и погладил по ладони, прежде чем убрать руку, чтобы было удобнее ужинать и ему, и императору.  — Не за что. Я сглупил, приглашая тебя через слуг, мне казалось, что ты уже достаточно вольно себя чувствуешь, чтобы отказать мне и через слуг. — Нет. Я побоялся слухов о нашей размолвке и поэтому решил, что нужно идти. Как и тогда, когда ты меня впервые пригласил поесть вместе. И ты бы уже придумал что-то новое, а то зовёшь только есть вместе, — заверил северянин. — А тут ты прав, я слишком часто зову тебя есть. Только ты нас вытаскиваешь в город, — согласился без споров император. — Но у меня есть план на завтра. Я специально сегодня поработал больше, чтобы завтра освободить целый день. Съездим завтра с утра на охоту в шкурах? Погоняем оленей или кроликов… Им полезно, развелось их. А потом я тебе лично приготовлю дичь. — А ты умеешь готовить? — поднял брови Ландан. — Я одно время жил один, без слуг даже, и мне пришлось учиться готовить. Каждый день есть в заведениях было дороговато, хотелось часть оплаты потратить и на одежду, и на подарки для папы. Да мало ли расходов у младшего офицера. — А ты служил в армии? — Да. Служил до того дня, когда умер император Сайвора, Амаст из рода Великих львов, и Зеркала судьбы назначили меня наследником, — кивнул лев. — И ты подчинялся приказам? — Конечно! До сих пор помню, что значит «смирно», «вольно», а уж про дисциплину молчу. Тяжело было привыкать к ней, — заверил Тидан. — Смирно! — приказал, развлекаясь, северянин, не веря, впрочем, что жених его послушается. Только император вскочил и вытянулся по струнке, собранный, ровный, серьёзный, и замер. Ландан удивлённо посмотрел на льва и облизнул губы, чувствуя приятное возбуждение от этой покорности самого властного и всемогущего альфы империи. Проверяя края своей власти, северянин встал и подошёл вплотную, чуть приподнялся на носочках и мягко поцеловал в губы. Император шумно вздохнул, но не поменял позы, лишь положив ладонь на плечо Ландан почувствовал, как напряглись все мышцы жениха. Кот прикусил нижнюю губу, потянулся и расстегнул заколку, распуская длинные мягкие светлые волосы, с удовольствием запуская в них пальцы. — Вольно, — шепнул в шею Ландан, и император тут же обнял его, жадно целуя, гладя по пояснице и спине. — Смирно, — приказал северянин, разрывая поцелуй. Лев тут же вновь вытянулся, убрав руки. — Как же мне нравится тобой командовать, — честно признал кот и отошёл к своему креслу. — Вольно. Садись есть, явно же впервые за день нормально ешь. — Я и правда голоден, — сел на свое место Тидан, улыбаясь. Он лишь убрал волосы за спину, чтобы не мешали, отмечая, что жениху, похоже, больше они нравятся распущенными. — Вот и ешь. Я с удовольствием поохочусь. К тому же, мне любопытно, как готовит император. Настолько высокородного повара у меня не было и не будет больше.