Pleasure Beyond Pain

Чонин смотрит. И ничего не может с собой поделать. Странно видеть Ли Минхо таким подавленным, таким… непохожим на себя. У Минхо две стороны, с которыми Чонин хорошо знаком. Одна — послушная кошечка, стремящаяся угодить своему хозяину во что бы то ни стало. Как домашнее животное, Минхо подчинённый, всегда настолько в своей роли, что, если проведёте с ним достаточно времени, то забудете, что он вообще человек. Но в Минхо есть и задиристая, слегка высокомерная сторона, с которой — Чонин знает — Джисон не знаком хорошо. Чонин проводит достаточно времени с Минхо наедине, когда Феликс приглашает их пройтись по магазинам или посмотреть фильм. Минхо кажется другим, когда не с Джисоном. Он похож на человека. Самоуверенный Минхо может быть раздражающим, с непрошеными суждениями, громкими высказываниями и взглядом, как будто он хранит миллион секретов, которые, конечно, все умирают от желания узнать. Но всё же Чонин наслаждается его обществом. За этим высокомерием скрывается что-то тёплое. Он выслушивает опасения Чонина и Феликса. Иногда даёт дельные советы и предлагает столь необходимые и неожиданные объятия. Чонин задаётся вопросом, показывал ли Минхо когда-нибудь Джисону эту сторону характера. Возможно, Джисон просто довольствуется домашним питомцем. И, возможно, именно это привело к крупной ссоре. Ни Чан, ни Минхо толком не объяснили, почему Минхо вдруг живёт теперь у Чана. Это действительно неожиданно. Минхо только сказал, что они поссорились и решили немного отдохнуть друг от друга. Чонин кидает взгляд на свой телефон. Скоро здесь будет Сынмин. Они немного поговорили о ситуации: Чанбин-Феликс-Хёнджин. Хёнджин съехал из квартиры Чонина. Теперь он живёт у Чанбина и Феликса. Невероятно. И тревожно. Он снова поднимает взгляд и смотрит туда, где Чан рассеянно перебирает подол рубашки Минхо кончиками пальцев. Они сидят бок о бок на диване. Минхо делает вид, что смотрит телешоу, а Чан просто… пялится на него. Это происходит часто. Ему стоит быть осторожным, иначе Сэун заметит. Чонин знает, как ужасно это будет. Чан так сильно любит Сэуна. Если он всё испортит… Но Минхо здесь уже неделю, и кажется, что между Чаном и Сэуном всё в порядке. Нет ничего, о чём надо волноваться, Чонин надеется. Если только Минхо и Чан… Чонин вздрагивает. Нет, это сломает Сэуна. Он провёл всю прошлую ночь с Чонином и Чаном. Иногда такое бывает. Первые несколько раз Чонину было не по себе, зная, что он трахается с чьим-то парнем прямо у него на глазах. Но потом он познакомился с Сэуном поближе. И тот признался Чонину о том, как неуверенно себя чувствует каждый раз, когда Чан трахает кого-то ещё. Сэун понимает потребность Чана в сексе и ненавидит свою невозможность удовлетворения потребностей Чана. Это трудно для него, но всё же, он любит Чана и ценит то, что Чонин рядом с ним так, как сам не может быть. — Спасибо, что одолжил его мне, — благодарит Сынмин Чана у входной двери, улыбаясь Чонину, который терпеливо стоит. — Скоро мы должны что-то сделать вместе, — Чан касается щеки Чонина. — Втроём. Чонин изучает Сынмина. Кажется, эта мысль никогда его не смущает. Когда Сынмин переехал в город, чтобы расследовать исчезновение Джемина, он и не знал, чем они занимаются. И когда Чонин ему всё объяснил с уверенностью, что Сынмин никогда не захочет погрузиться в этот мир только для расследования, то ошибся. Сынмин уже увлекся этим задолго до того, как узнал об интересах Джемина. Так что, сколько он ни трахается с ними всеми ради своего расследования, он также находит в этом некоторое удовольствие. — С нетерпением жду этого, — улыбается Сынмин.

***

— Ничего нового? — спрашивает Чонин, сидя в кресле с кружкой кофе в руках. — Не знаю, — признаётся Сынмин. Он откидывается на спинку дивана, свесив одну ногу. — Когда я думаю, что у меня что-то есть, это оказывается ничем. Чанбин слишком хорошо заметает следы. Я понятия не имею, как он это делает. А мой отдел… — раздражённо вздыхает. — Твой отдел? — глаза Чонина расширились, и он поставил свою кружку. — Они ведь не перезванивают тебе, правда? — Сынмин приложил немало усилий, чтобы добиться от департамента особого разрешения расследовать исчезновение Джемина. Но он здесь уже год и ничего не нашёл. Без зарплаты, — Чонин знает, что время и деньги на исходе — конечно, скоро ему придётся уехать.… — Всё в порядке, — качает головой Сынмин. — Я с этим разберусь. Как-нибудь. Чонина это не убеждает. Если Сынмин уйдёт, он останется сам по себе. Ведь и вполовину не так изобретателен, как Сынмин. Где ему искать ответы? — Всё в порядке, правда, — настаивает Сынмин, очевидно заметив беспокойство на лице Чонина. Чонин кивает, заставляя себя улыбнуться. Его глаза находят камеру на столе между ними. — Я не знал, что ты увлекаешься фотографией, — выгибает бровь. — Фото- и видеосъёмка, да, — усмехается Сынмин. — Хобби ещё со школы. Я просто чистил всё своё оборудование. — Можно? — спрашивает Чонин, уже протягивая руку к камере. Ждёт, пока Сынмин разрешит, прежде чем нажать странные кнопки на камере. Он знает, как делать фотографии с помощью телефона, но это максимум. — Почему ты никогда раньше не фотографировал меня? — задумывается Чонин. — Я твой личный фотограф? — фыркает Сынмин. Чонин закатывает глаза, соскальзывает с кресла и топает к Сынмину. Седлает его колени и смотрит сверху вниз, в то время как тёмные глаза в ответ глядят с удивлением. Чонин с трудом подавляет смех. Он может быть таким с Сынмином. С остальными… Они друзья Чана больше, чем его. Существуют правила, регулирующие взаимодействия с ним. Но Сынмин никогда не придерживается их. Когда они наедине, то являются друзьями — равными. — Знаешь, Чан думает, что мы что-то сделаем. Так и должно быть. — Если хочешь трахаться, так и скажи, — Чонин фыркает. — Мне это нравится так же, как и тебе. — Тогда ладно, — Сынмин резко вздыхает, обхватывая Чонина, чтобы притянуть ближе. — Давай потрахаемся. Чонин торжествующе улыбается, прижавшись губами к Мину и пригвоздив его к дивану. Отчаянные, душащие поцелуи выражают взаимную потребность и вожделение. Их языки переплетаются, Чонин ёрзает и трётся бёдрами о пах Сынмина, так что старший издаёт смешок и низкий стон. — Я думал, что Чан, возможно, утомил тебя прошлой ночью. Чонин продолжает двигать бёдрами, красные волосы падают на глаза, когда он смотрит на Сынмина. — Мы почти ничего не сделали. Он казался рассеянным. Я чувствую, что… — ещё сильнее проезжается по паху Сынмина, вызвав протяжный стон, — он просто хотел, чтобы я был там, отвлёк от того, что отвлекает его. — А, — уголки губ Сынмина приподнимаются в понимающей ухмылке, и он запускает пальцы в волосы Чонина. — Он не использовал Йенни так, как ему нравится, правда? — Не будь придурком, — хмурится Чонин, как раз перед тем, как его снова утягивают в поцелуй. Надавливает на плечи Сынмина, заставляя отстраниться. И наклоняется, прижимаясь губами к чужой шее, царапая зубами кожу. Он чувствует, как эрекция Сынмина прижимается к его собственной. Как они оба уже так возбудились? Сынмин скулит, запрокидывая. — Йенни, только не здесь. — Значит, здесь? — Чонин улыбается, расстёгивая несколько первых пуговиц на рубашке Сынмина и обнажая его грудь. Он проводит языком по обнажённой коже, чувствуя, как дрожит под ним. Сынмин смеётся, испугав младшего и оттолкнув его назад. — Не здесь, — повторяет он. Без всякого предупреждения подхватывает Чонина под бёдра и поднимается. Требуется несколько секунд, чтобы привыкнуть к весу на руках, а затем он шагает в сторону спальни. Они оба смеются, когда Сынмин падает на кровать, а Чонин тяжело дышит на нём. — Здесь, — Сынмин тянет Чонина за волосы. — А теперь поцелуй меня. — Нет, — Чонин мотает головой, убирая руки со своих волос. — Что всё это? — его нетерпеливый взгляд скользит по различным устройствам на столе в дальнем углу комнаты. — Я же говорил, — прослеживает за взглядом Сынмин. — Чистил оборудование. — У Чана есть камеры, — бормочет Чонин. — Но ты же знаешь… — Он не использует их для развлечения, — Сынмин понимающе кивает. — Да, это его страховка. У Чана есть видеозапись каждого. Всех, кого он знает, кому известен его образ жизни. Меры предосторожности, так сказал Чонину. Не всем можно доверять, а репутацию необходимо поддерживать. Никто не хочет, чтобы видео их ебли ходило по интернету, поэтому кадры служат защитой. — Если тебя так интересуют мои камеры… — усмехается Сынмин. — У меня есть идея. — Что? — Чонин склоняет голову набок. — Хочешь теперь стать моим личным фотографом? — дразнит. Сынмин закатывает глаза и садится. — Чан когда-нибудь записывал тебя с какой-то другой целью, кроме как держать рот на замке о своей авантюрной сексуальной жизни? Чонин жмёт плечами. Он никогда не упоминал об использовании записи для чего-то… особенного. Чану не нужна личная порнуха. Он может трахать Чонина, когда хочет. — Я так не думаю. — А ты хочешь? Чонину требуется несколько секунд, чтобы обдумать вопрос. Будто записать… — Секс-видео? — Если тебе не нравится эта идея… — на лице Сынмина отражается беспокойство. — Не знаю, — быстро отвечает Чонин. — Просто… — он чувствует, как его щёки начинают гореть. — Мне обязательно нужно… устраивать представление? — Ох, — смеётся Сынмин. — Нет, если ты не хочешь. Просто также, как и обычно. Чонин сидит голый на кровати и заламывает руки, наблюдая, как Сынмин устанавливает штатив. Первый раз, когда с ним снимают эротику. Это заставляет нервничать, зная, что каждое действие, которое он делает, будет записано и снова просмотрено Сынмином. Приходит определённое давление — сделать запись достойной просмотра снова. Когда камера установлена, Сынмин подходит к тумбочке, где достаёт коробку, в которой, как знает Чонин, хранятся необходимые припасы. — Презерватив? — оглядывается через плечо. — Если хочешь. Мне без разницы, — хмыкает Чонин. — Если хочешь потом убираться… — грязный секс имеет свои преимущества, но уборка не заманчива от слова совсем. — Хочешь ещё что-нибудь? — Сынмин убирает презервативы обратно в ящик и бросает бутылку смазки через плечо, которую Чонин ловит с лёгкостью. — Только тебя, — смеётся Чонин. — Поторопись, — он откидывается на подушки и манит его к себе. — Иди сюда, — не может удержаться и украдкой смотрит на камеру, когда Сынмин раздевается. — Это… работает? — Да, — подтверждает Сынмин, ложась рядом с ним. — Знаю, что ты нервничаешь. Просто будь собой. Забудь, что камера есть. Посмотри на меня. Прикоснись ко мне. Глаза Чонина загораются при этом приказе. — Прикоснуться к тебе? — он забирается на Сынмина, глядя на него сверху вниз. — Просто начни прикасаться ко мне. С самого верха и двигайся вниз. Чонин начинает с плеч, массируя их, чтобы снять напряжение. Движется вниз к ключицам, верхней части груди и мышцам. Сынмин тихо вздыхает, его глаза закрываются. Чонин подавляет смех, когда внезапно прокручивает соски Сынмина. — Блять! — он ругается, резко выпрямляясь, его лицо всего в дюйме от лица Чонина. — Ёбаный паршивец. Но Чонин только смеётся и высовывает язык, кончик которого облизывает чужие губы. — Я хочу, чтобы меня трахнули. — Да? — выгибает бровь Сынмин. — Я тоже. — Тогда вернёмся к началу, — Чонин закатывает глаза и тянется за смазкой. Капает немного на пальцы, Сынмин обвивает ногами талию Чонина, приподняв колени и открывая себя. Чонин легонько проводит пальцем меж ягодиц, и Сынмин протестующе стонет. — Чонин, давай уже… — Ладно, — он медленно скользит внутрь, чувствуя, как крепко сжимаются мышцы вокруг пальца. — Ещё один. Чонин подчиняется, добавив второй палец, не торопясь погружая их глубже. Сынмин выгибает спину, прикусив нижнюю губу. Он движет ими, полностью осознавая, что этого недостаточно, чтобы удовлетворить Сынмина. Ждёт, пока тот заскулит снова, прежде чем погрузить в него третий палец. Сынмин вскрикивает, растягиваемый Чонином, который одаряет озорной ухмылкой, толкаясь так глубоко, как только может, и позволяя своим пальцам согнуться, пока не находит комочек нервов. Глаза Сынмина распахиваются, с губ срывается вздох удовольствия. — Ещё раз, Йенни. — Что? Это? — Чонин снова сгибает пальцы, поглаживая чувствительное место. — Блять! — руки сжимают простыни, а тело выгибается. — Наслаждаешься жизнью? — Чонин отодвигает руку, оставляя только кончики пальцев. Сынмин тяжело дышит, глядя на Чонина со смесью раздражения и нежности. — Да, и ты тоже. Даже слишком, — он садится и его взгляд скользит по нижней части тела Чонина, который полностью возбуждён, кончик члена блестит от предэякулята. Сынмин проводит пальцем по вздувшейся вене на члене Чонина и мурлычет себе под нос. — Я передумал, хочу быть внутри тебя. — палец опускается вниз, скользя по яйцам, пока мышцы Чонина не напрягаются. Он протягивает руку, сжимая челюсть Чонина и заставляя его смотреть прямо в камеру. Чонин чувствует, как жар приливает к щекам. — Повторяй за мной, — губы Сынмина изгибаются в хитрой улыбке. — Я хорошенький мальчик, и мне нужно, чтобы меня трахнули. — Ты серьёзно? — Чонин тихо усмехается. Сынмин бросает на него усталый взгляд, и Чонин быстро бормочет извинения. Он смотрит в камеру, чувствуя себя невероятно неловко. — Я хорошенький мальчик, — начинает он, проводя языком по нижней губе, — и мне нужно, чтобы меня трахнули. Удовлетворённый, Сынмин наклоняется вперёд для поцелуя. Чонин издаёт тихий стон, когда Сынмин облизывает его губы. — А теперь встань на четвереньки. Чонин поднимает бровь, но подчиняется, вставая на четвереньки поперёк матраса. — Ёбля сзади более драматична в кадре? — он может представить, что Сынмин, должно быть, закатил глаза на это. — Так я могу трахать тебя ещё сильнее. Ох. Теперь он слышит, как открывают бутылку со смазкой. — Я уже готов, — напоминает Сынмину. Мысль о том, что его будут жёстко трахать, внезапно становится очень привлекательной, особенно после того, как Чан отказал ему в удовольствии прошлой ночью. Сынмин молчит. Не слышно и звука. Чонин нетерпеливо покачивает бёдрами. — Сынмин, — скулит он. — Что? — его голос звучит весёлым. — Ты просто оставляешь меня здесь, — Чонин пытается казаться сердитым, но это выходит более плаксиво, чем он хочет. — М-м-м, я играю с тобой, — усмехается Сынмин. — Надеюсь, ты понимаешь, — хмурится Чонин, — что я могу испортить тебе это порно, сказав ужасные вещи вроде: «Сынмин, у тебя слишком маленький член», и… ох! — он задыхается и вцепляется в простыни, когда чувствует, что Сынмин прижимается к его ягодицам и зубами прикусывает плечо. Когда Сынмин хватает его за бедра и вжимается сильнее, Чонин шипит, и даже несмотря на то, что такое интенсивное наполнение всегда такое странное, но удовольствие от этого мгновенное. Теперь их тела соединены, член Сынмина в нём полностью. Чонин насаживается сам, желая большего, большего, большего. Сынмин не разочаровывает, но задаёт вялый темп, и Чонин понимает, что это просто затишье перед бурей. Тихие стоны удовольствия эхом разносятся по комнате, а запах горячего пота заполняет пространство. Сынмин переходит в устойчивый ритм. — Ладно, — выдыхает он. — Мне надоело играть. Чонин чувствует дрожь возбуждения и пытается взять себя в руки. Чужая рука хватает его за горло, не сильно, но твёрдо, удерживая на месте. Сынмин вбивается в него. Каждый толчок вызывает у Чонина желание рвануться вперед, но руки Сынмина — одна вокруг талии, а другая крепко сжимает горло — удерживают его на месте. Сынмин наклоняется так, что каждый толчок проходится по простате. Потребуется всего несколько движений, или даже небольшого трения о кровать, но хватка у Сынмина сильная. Разочарованные стоны застревают в горле, когда пальцы Сынмина сильнее сдавливают горло. Вскоре его отпускают. И это чувство слишком сильное. Воздух врывается обратно, и член Чонина готов взорваться, будто вся эта насыщенная кислородом кровь хлынула прямо между ног. — Сынмин, пожалуйста, — выдыхает он. Сынмин держит обеими руками бёдра Чонина, пальцы больно впиваются в кожу. — Блять, я… — толчки становятся быстрыми и отчаянными, — так близко! Он яростно рычит и одним последним толчком изливается внутрь. Член Чонина пульсирует, отчаянно нуждаясь в разрядке, и он скулит, когда Сынмин выходит. Разочарованно ворчит, Сынмин откидывается на кровать, глядя на Чонина. — Сынмин, что… Он манит его пальцем, приоткрывая рот. Ой. Ах, да. Чонину не нужно повторять дважды. Подползает ближе, бёдрами устраиваясь возле лица. Сынмин облизывает обделённую вниманием эрекцию, обводит языком головку и открывает рот, чтобы позволить Чонину скользнуть внутрь. Чонин запускает пальцы в каштановые локоны и толкается сразу к задней стенке горла. Сынмин стонет, поощряя Чонина двигаться сильнее и быстрее. Сердце Чонина бешено колотится, и кровь с адреналином бежит по венам, концентрируясь и собираясь в одной точке — узел удовольствия, затянувшийся внизу живота. Чонин вскрикивает, его бёдра замирают, а тело содрогается. Он кончает в горло Сынмина, наблюдая, как тот старательно глотает всё. Как только Чонин выходит, Сынмин обнимает его и целует. Чонин стонет от вкуса своей спермы, но позволяет чужому языку проникнуть в свой рот. — Это было достаточно порнографично? — спрашивает Чонин, развалившись на кровати, пока Сынмин убирает камеру. — Я дам тебе знать, когда посмотрю, — ухмыляется он. — Хочешь копию? — Давай подарим всем по экземпляру на Рождество. — О, да? — фыркает Сынмин. — Я думаю… Звонок в дверь заставляет их вздрогнуть. — Я схожу, — Чонин соскальзывает с кровати, натягивая джинсы. Он плетётся к двери, с трудом натягивая свитер. Чуть приоткрывает дверь и хмурится, увидев пустой коридор. Чонин выходит, оглядываясь по сторонам, но никого не замечает. Уже собирается вернуться внутрь, когда замечает у своих ног конверт. — Что…? — он хватает конверт и закрывает за собой дверь. — Сынмин, я думаю, что это для тебя. Сынмин осторожно тянется к конверту, открывает его и видит несколько фотографий — слегка размытых, но достаточно чётких, чтобы рассмотреть двух людей, сидящих друг напротив друга. — Это Чан, — замечает Чонин. — Второго я не знаю. — Я знаю, — вздыхает Сынмин. — Мой босс — Тэён.