Квентин нервно вертит в руках очки, пустым взглядом рассматривая стену напротив. Нужно признать, он слегка взволнован. Ведь перед ним такая важная задача, от него так много зависит. Его люди — отверженные Старком сотрудники, доверяют ему безотказно. Наконец, совсем скоро, он исполнит первую важную задачу. Ему предстоит избавиться от Паркера. И лишь одна деталь, одна проблема, мельтешат в голове, не давая покоя. У Паркера есть друг. Это не стояло проблемой, но это очень любопытный друг, что лезет не в свое дело. Каждый раз, когда Квентин закрывает глаза — перед ним снова оказываются чужие зеленые глаза, пылающие ненавистью. И кривая маниакальная улыбка, лишенная всей человечности. Чужой друг мешает, раздражает. Квентин думает, что никакого Паркера не убьет, пока жив этот проклятый друг. Да, от него определенно надо избавиться.
Локи не испытывает особого страха садясь в такси. Единственная мера предосторожности — сесть ровно сзади таксиста, что он делает всегда, когда ездит на такси. Он боится постоянно, но не замечает этого. Он не думает, что садится исключительно сзади водителя, потому что это — самое безопасное место, если не доверяешь поездкам с незнакомцами. Он не задумывается, что у этого места такие преимущества. Водитель не дотянется, только если полностью развернется, а это вряд ли произойдет. Зато при таком расположении в зоне досягаемости будет именно водитель.
Он не чувствует себя в безопасности. Никогда не чувствовал. От этого каждую поездку не сводит глаз с окна, проверяя дорогу. И каждый не нужный поворот вызывает бурю паники. И вот сейчас. Водитель такси сворачивает туда, куда совсем не надо. Нет, так до работы он не доедет. Почти наоборот, этот поворот выходит на разветвление, что никаким образом не соответствует изначальному маршруту. По позвоночнику разливается холод, а в голове у студента мешаются мысли. Точный план действий для защиты самого себя путается с разжигающейся паникой и догадками.
Локи пугается еще сильнее, когда на водительском месте видит вполне знакомое лицо. Гутс Гутерман — ассистент Квентина Бека, получивший распоряжение притвориться таксистом. Ему не совсем понятно как это поможет отомстить Старку, но Квентин был убедительным. Поэтому Гутс верит, что справится. Всего лишь вывезти какого-то студента на заброшенную строительную площадку. Всего лишь застрелить. Не сложно.
Вот только Квентин не дал точных указаний, как именно положено совершать подобное. И Гутерман волнуется. Наверное, поэтому двери машины не заблокированы. Да, ему определено стоило заблокировать двери. А может, стоило спланировать все таким образом, чтобы Локи оказался в багажнике. Да, он определено ошибся. А ошибаться в таких делах непростительно.
Зеленые глаза, кажется, прожигают его, и Гутсу мерещится, что на него смотрят со всех сторон, нежели исключительно со спины. По позвоночнику мужчины проходится волна мерзких мурашек. Локи думает. Отгоняет панику, и думает, как будет лучше. Задушить чем-либо сзади не получится. Это долго, да и водитель имеет большое влияние на машину. И действовать надо прямо сейчас, ведь скоро, совсем скоро, то самое разветвление с подъемом на мост. Лафейсону излишне неудобно, что тут несколько полос движения. И тем не менее. Двери все еще не заблокированы.
— Куда мы едем? — Ровным тоном спрашивает студент. Ему хотелось бы узнать новый пункт назначения. Вдруг удобнее будет доехать с пешкой Квентина до конца, и там уже разобраться. Локи отчетливо помнит, как мило беседовал с Гутсом в тот вечер, когда Квентин презентовал свою разработку. А сейчас оба думают, как убить друг друга. Лафейсон уверен, у Гутермана с собой пистолет. Может быть что-то еще.
— Тебе уже не нужно это знать, — сухо отвечает ассистент Квентина. Это проклятое «уже» значит, что Лафейсона считают мертвым. Заранее.
От этого хочется смеяться. Локи знал, что они туповаты, но чтобы настолько. Для себя студент давно открыл. Он живучий. Сколько бы откровенного дерьма с ним не происходило — он всегда выбирался. И был в порядке. Крайне тупо быть уверенным в чьей-то смерти, если ты не собственноручно застрелил человека. Если действительно нуждаешься в чьей-то смерти — убивай сам. Убивай так, чтобы наверняка. Проверив потом пульс. Поэтому Квентин останется навсегда дураком. Он боится испачкать руки в крови, и именно поэтому никогда никого не убьет. А если и попытается, то доверив это кому-то, кто еще сильнее на убийство не способен.
— Почему вы хотите убить меня? — Лафейсон делает голос более беспокойным, наигрывает. Сейчас крайне важно понять, чем именно он мешает. Если Квентин узнал о вмешательстве Локи и Хелы, то это конец. Но если это простая мера предосторожности… да, это определенно наилучший вариант сейчас.
— Слушай, парень, я просто выполняю свою работу, — ответ мужчины студента не радует.
— Так Вам заплатят за это? — Глупо спрашивает Лафейсон. Он знает ответ на вопрос. В целом, он спрашивает лишь для того, чтобы смутить Гутса. Чтобы в крошечном мозге ассистента появилась мысль «Зачем я это делаю».
Гутерман хмурится, поджимает губы. И, кажется, действительно задумывается. Зачем. Зачем. Зачем. Как это вообще поможет их изначальной цели? И почему обязательно убивать. Стольких людей… он не совсем этого хотел.
— Так вы убиваете людей бесплатно? — Кажется, насмехается студент. Издевается, совершенно не думая, что сам же так делает.
Как странно складывается. Гутс думает, что сейчас убьет студента, а потом они уже всей командой избавятся от Паркера, Вирджинии и Старка. В то время как Локи думает, что сейчас убьет Гутса, потом Квентина и всех, кто попытается ему мешать. Похоже на соревнование, в котором выживут те, у кого есть смысл продолжать жить. Лафейсон считает, что жить местью тупо. Он и жизнью это не считает. А команда Квентина только на этом и держится.
А развилка все ближе. Локи чувствует, как бешено стучит сердце. Делает глубокий вздох и думает, что пора выбираться. Шансы выжить если он доедет с Гутсом до конца ниже позволительного. У студента в кармане есть раскладной нож, и худощавая рука все никак не выпустит оружие. Он параноик, это отвечает на многие вопросы. У парня появляется стойкое желание вонзить нож в глотку, и это не самая плохая идея.
Двери не заблокированы и это смертельная ошибка Гутса. Потому что Лафейсон раскрывает дверь. Гутерман даже не сразу понимает, что происходит. Локи всаживает нож ему в бедро, быстро и резко. Острая боль парализует ногу, а кровь стремительно пачкает все. Гутс теряется, в ушах звенит от боли и тот не справляется с управлением.
Вот только Лафейсон уже выскочил из машины. Плечо, на которое пришелся удар совсем не мягкого приземления, чудовищно болит, но студенту не важно. Голова ударяется о камень, что лежал где-то на дороге, и лоб, кажется, разбивается. И это тоже не важно. Важно чтобы студента не сбила никакая машина, что крайне сложно устроить, когда ты выскочил на полном ходу из машины на проклятую дорогу с многосторонним движением. Сначала везет, одну полосу Локи преодолел благодаря чистому везению. Потому что сложно что-то контролировать, когда прокатываешься по асфальту вот так. Лафейсон тормозит, стирая ладонь об асфальт, окровавленный нож в другой руке стачивается о проклятую дорогу, но так эффективно помогает затормозить. Сложно так встать и побежать, когда ты только что выскочил из машины на проезжую часть. Сложно что-то рассмотреть, когда кровь заливает глаза. Сложно сосредоточиться, когда в ушах звенит от страха, а некоторые водители оглушающе сигналят.
Страшно. До тошноты страшно. Но Локи дожидается момента, перебегая еще одну полосу. Тротуар теперь ближе, но по ощущениям бесконечно далеко. Перед носом с оглушающим гудком проносится грузовик. И Лафейсон в испуге отшатывается назад, где тоже ездят машины. Страх сковывает все тело, заставляя сердце колотиться так сильно, что пульс стучит даже в ушах. Где-то за спиной взвизгивают шины, и слышится удар. Наверное, от этого Локи бежит к тротуару еще стремительней. Легковой автомобиль чуть не сбивает его, и студент подворачивает ногу. Как глупо. Он чуть было не свалился на асфальт, но заставляет себя бежать дальше.
И добегает. Какое чудо, какое счастье. Он добежал, его не сбил легковой автомобиль, не переехал грузовик. Не убил чертов ассистент Квентина. Тротуар идет параллельно парку, отделенный невысоким заборчиком. Локи валится, перелезая этот чертов забор, потому что левая рука не работает. Плечо сводит невыносимой болью. Но студент встает с газона, выходит на дорожку парка.
Оборачивается. Какое потрясающее зрелище. Машина, в которой он ехал, как-то выехала на встречную. И довольно быстро столкнулась с другой машиной. Наверное, Гутс был увлечен раненным бедром и выпрыгнувшим Лафейсоном, что забыл про управление. А когда вспомнил — вывернул руль в панике не так, как надо. И разбился.
Это смешно. Смешно до боли в животе. И Локи смеется. Истерически, маниакально. Надрывая голос, сгибаясь. Растрепанные волосы липнут к окровавленному лбу. Голова болит. Плечо сводит резкой болью. И голень тоже болит. Но какая к черту разница? Студент идет по парку, хромая на ногу. Идет и смеется. Уже не так весело, не так громко. Люди оборачиваются, пилят его странными взглядами. Потому что когда по парку идет хромающий человек с разбитым лбом, израненными руками, люди будут удивлены. А он смеется. Хрипло, болезненно.
Локи хотел было позвонить. Телефон, лежащий в кармане рванных джинс, разбит и не включается. Студент морщится. Неприятно. Гаджет мог бы пережить такую чудесную поездку по асфальту. Это несправедливо. Лафейсон тоже по дороге прокатился и ничего, на ногах и работает.
Стажер, наконец, находит выход из парка. Время тянется бесконтрольно, и студент даже близко не знает сколько сейчас. В измотанном сознании появляется мысль, что стажер, наверное, очень сильно опаздывает на работу. А он даже не понимает, где находится. Идет куда-то вперед, совсем не глядя. Заходит в какой-то затхлый магазинчик и просит у продавца позвонить. У Лафейсона плохая память. Единственный номер, который парень вбил себе в череп, не позволяя забыть — номер сестры. Гудки давят на избитое сознание, и Хела так долго не берет трубку, что студент уже хотел сдаться.
Но сестра отвечает. На душе сразу теплеет от родного голоса. И отчего-то Лафейсон испытывает куда больше спокойствия, чем должен. Будто его и не собирались убить. Будто это не он проехался всем телом по асфальту. Хела так заботливо волнуется, когда парень говорит, что ему вероятно нужна медицинская помощь. Приходится просить продавца продиктовать адрес, потому что сам Локи уже явно не справится. Глупая улыбка расцветает на юношеском лице, когда сестра заботливо командует ждать на месте. Она приедет. Она поможет.
Локи вновь теряет ход времени. Он его и не находил. Продавец говорит, что сейчас без двадцати семь. Студенту это ни о чем не говорит. О том, что он окончательно опоздал на работу он и так знает. В любом случае, он не может работать. Не сегодня, не сейчас. Минуты кажутся бесконечными. Ожидание убивает рассудок. Интересно, кто-то кроме Хелы о нем волнуется?
***
— Локи так и не появился? — Со странным беспокойством в голосе спрашивает ученый, подойдя к Вирджинии в коридоре. Та с печалью смотрит на экран телефона, на не просмотренные сообщения, что она отправляла стажеру. Поттс отрицательно качает головой.
Питер звонил Лафейсону больше десятка раз. «Абонент недоступен» — фраза, из-за которой хочется разбить телефон. Два часа. Два проклятых часа они пытаются дозвониться до пропавшего стажера. Вирджиния волнуется, он сам волнуется. Локи не опаздывал. Никогда. Не брал больничных, отгулов. Не пропадал вот так. Паркер злится. На себя и свою беспомощность. Наверное, поэтому ученый настойчиво выходит на парковку, беря какую-то машину Старка. И едет в проклятое общежитие. Будет эффективнее, будет полезнее заявиться к нему домой.
Вот только дверь открывает незнакомый парень со странным окрашиванием волос. Блондин с темными концами и синим засосом на шее.
— А Локи тут живет? — Слишком неуверенно спрашивает ученый. Парень кивает.
— Только он на работе, а что нужно? — Слова студента сбивают с толку.
На работе…
— Он не на работе… — зажато отвечает Паркер. — Я Питер Паркер, работаю с ним. Он не пришел, и я хотел узнать, где он.
Видеть искреннее удивление на лице блондина неприятно. Это значит, что чужой сосед по комнате без понятия, где Лафейсон. Питер уходит, садится в машину.
Почему я так беспокоюсь? Ученый устало потирает руками лицо.
Может потому что он никогда так не делал? Это первый раз, когда со студентом случилось что-то такое, что помешало ему прийти на проклятую стажировку. И это второй раз, когда Питер за него волнуется до головной боли. Прошлый раз был в Асгарде.
***
Хела так переживает, когда видит брата вот таким. Засохшая кровь на лице, ссадины на руках. Грязная и местами протертая одежда. Асфальт беспощадно шершавый. И жесткий. У Лафейсона все тело ломит. Наверное, оттого ласковые прикосновения сестры кажутся такими умиротворяющими.
— Ох, милый, что случилось? — Так обеспокоенно звучит родной голос. Локи закрывает глаза, расслабляется, отчего пошатывается в нежных объятьях.
— Помнишь, ты сказала, что меня нет в плане Квентина? — От вопроса брата девушка замирает. От догадок становится не по себе. — Ну, кажется, все-таки я ему мешаю.
Холод пробегается мурашками где-то под лопатками. Может, Квентин заметил ее действия. Плохо, как же плохо. Ее брата собирались убить, он искалечен, а все потому, что она была недостаточно осторожной в изменении иллюзии. Нельзя продолжать. Если они продолжат, или если расскажут кому-то еще, Локи снова попытаются убить. И шансы, что он снова выкарабкается, будут значительно ниже.
Девушка ведет его к машине, везет в больницу. Локи только сейчас понимает, что устал. Устал до изнеможения. Устал так сильно, что уже не находит в себе силы продолжать существование. И если бы не было незаконченных дел, он был бы не против, оказаться убитым. Хотя нет. В мире все еще есть парочка людей, которые расстроятся. А расстраивать дорогих ему людей студент не хочет.
— Я не буду продолжать менять иллюзии, — строго заявляет сестра. Лафейсон возмущенно поворачивается к ней, отрываясь от залипания в окно. — Даже не думай возражать. Я не буду делать что-либо, что в последствии тебя убьет. Ты знаешь. Если передо мной будет стоять выбор, твоя жизнь или жизнь какого-то Питера Паркера, кто бы тебе он не был, я предпочту спасти тебя. Если придется — сама же его убью, понимаешь?
И Локи понимает. Это, конечно, мило, что его ценят настолько сильно. Но если бы Лафейсону пришлось выбирать, спасти Паркера или спастись самому — он предпочтет не выбирать вовсе.
— Совсем никак нельзя ему помочь? — Тихо спрашивает студент, вспоминая, насколько скоро наступит следующий этап плана Квентина.
— Посмотрим. Если они от тебя отстанут, может, получится просто отключить иллюзии в какой-то момент. Но если ты и дальше будешь их целью, я не сделаю ничего для защиты Паркера. Только если для твоей защиты.
Повторять, что Локи стоит у сестры в приоритете не нужно. Они, наконец, приезжают в больницу. Возня со страховкой и документами приводит в бешенство. Ожидание в очереди невыносимо. Точно так же невыносимо слышать, как в травмпункте вскрикивает Лафейсон, когда ему вправляют плечо. Это сложно. Сложно видеть брата искалеченным. Руки в ссадинах, тело в ушибах и синяках. Голова перебинтована, плечо тоже. Это невыносимо. Хела не вынесет, не справится, если младший будет так сильно и часто страдать.
В объятьях сестры уютно. От девушки вкусно пахнет, и Локи утыкается носом ей в шею.
— Отвези меня домой, — шепотом просит студент. Оставаться в больнице он не хочет. К тому же, стоит вернуться к учебе и стажировке.
— Уверен? Тебе стоит отдохнуть, — осторожно возражает девушка. Локи кивает.
— Нельзя мне отдыхать, — буркает студент. Отвлекаться от учебы действительно не стоит. Хела тяжко вздыхает.
Они едут в звенящей тишине. Локи все так же сидит на переднем сидении, залипая в окно. Хела не спрашивает, что именно произошло. Она знает, что младший вряд ли захочет обсуждать это. Чтобы развеять давящую тишину девушка включает музыку. Лафейсону нравятся музыкальные предпочтения сестры. Старый можно сказать классический рок. На измученном лице студента, наконец, появляется теплая улыбка.
Он любит вот так кататься с сестрой или с братом. Это всегда так тепло и приятно. Он всем сердцем обожает факт того, что Хела покупает ему шоколадки, когда он грустит. Любит, что на дни рождения Тор возит его в океанариум, несмотря на то, что студент в упор дни рождения не отмечает, иногда даже забывая дату. Любит плюшевого динозавра, которого Тор ему подарил однажды. Любит, любит, любит.
Прощаться не хочется. Лафейсон совсем не хочет, чтобы Хела уезжала. Не хочет оставаться в беспокойном одиночестве. Сестра обнимает его у входа в общежитие. Шепчет нежные слова, обещает, что прикроет его со всей этой ситуацией. Обещает, что никто ничего не узнает, и что никто его больше не тронет. Студент упрямо не хочет признавать, что ему страшно до ужаса оставаться в одиночестве. Поэтому отказывается переночевать у сестры снова. В конце концов, у него есть дела, и он не может позволить себе ночевать у Хелы.
Сосед по комнате готовит спагетти, но отвлекается, когда Лафейсон заходит. С перебинтованной головой, разодранными руками. Локи тихо здоровается, проходит к своей кровати и плюхается на нее.
— Хей, что случилось? — Озадаченно спрашивает парень. Блондин зачем-то надел дурацкий фартук, о существовании которого Локи даже не догадывался.
— Ничего особенного, — буркает студент.
Сосед не отвечает. Продолжает готовить несчастные слипшиеся спагетти. Пока в какой-то момент не вспоминает кое-что касательно Лафейсона.
— Локс, там к тебе какой-то чел приходил, сказал коллега твой. — Локи молча хмурится, не отвечая. Сосед дополняет. — Ну, кудрявый такой, с ебалом перекошенным.
Лафейсон понимает, что сосед описывал ему зануду и смеется. «С ебалом перекошенным» — какое точное описание Питера Паркера. Бодро встает с кровати и подходит к блондину в фартуке.
— Можно позвонить с твоего телефона? — Воодушевленно спрашивает стажер. Сосед кивает.
Локи тормозит, когда понимает, что не помнит номер телефона зануды. А его телефон не включается. Ситуацию спасает все тот же сосед, который вспоминает, что парень «с перекошенным ебалом» оставил свой номер и настойчиво просил позвонить, когда Локи объявится.
Питер довольно быстро отвечает.
— Зануда, мне сказали, что ты заходил, — слишком весело начинает стажер. Питер бы закатил глаза, или прикусил бы щеку изнутри, но он слишком рад тому, что Локи в порядке. По голосу так точно.
— Где ты был? — Наверное, слишком взволнованно звучит голос ученого. И Лафейсон сам не замечает, с какой нежностью улыбается от этого вопроса. По крайне мере, его отсутствие заметили. А может даже волновались. Как же лестно это звучит.
— Небольшие трудности, сейчас все в порядке, — уверенно тараторит студент. Питер устало вздыхает.
— Почему не позвонил? Пеппер так волновалась…
— У меня телефон разбился, не включается, — с придыханием отвечает стажер. И на душе теплеет от осознания, что о нем волнуются. Хоть и нехорошо, что он заставил кого-то переживать без веских причин. Парень шумно выдыхает.
— Завтра придешь? — Строго спрашивает Паркер, подавляя глупую улыбку.
— Конечно, — взволнованно выдыхает стажер, нелепо улыбаясь. Питер на том конце так же выдыхает, расслабляясь.
— Не расскажешь, что случилось? — Осторожно интересуется ученый.
— Не-а, до завтра, зануда, — посмеивается стажер и, не дожидаясь ответа, отключается. Ему бы хотелось, чтобы никто и никогда не узнал, что на самом деле с ним случилось. Так проще, так легче.
Студент отдает телефон соседу, забывая про «спасибо». В прочем, тот уже привык. Переодеться, когда работает только одна рука сложно, но Локи справляется. Валится на кровать, обнимает плюшевого динозавра, и почти мгновенно отрубается.
