***
—Новая шлюшка отца предлагает мне дружбу. —Не переживай скоро привыкнешь к моим ночным стонам и я не буду казаться тебе такой ужасной.***
—Больно?—протягивает Люцифер, улыбаясь на меня посмотрев. —Ты там член не набей. А то улыбаешься как клоун.***
«Только твоя любовь, может убить меня»***
—О чем ты сожалеешь, Люцифер? —Я сожалею лишь о двух вещах. Я не сумел попрощаться с матерью, перед её смертью. Я не сумел быть рядом с тобой, когда был нужен.***
—Я буду рад, если это станет нашим домом. Слишком мелко, я согласен, но ведь это лишь начало.-он улыбается, разглядывает мое лицо. Дом... наш с ним дом.***
—Вики.—он перекрывает мне путь. —Нет. Хватит с меня. Я не железная, Люцифер. Ты не можешь пользоваться этим, лишь потому что я люблю тебя.***
Всё, что было с нами, пролетало перед моими глазами, окунало меня в холодную воду, а затем в суровую реальность. Мы столько пережили, столько всего... на глазах появились слёзы, вновь это сраное удушье. Я остановилась посреди коридора, прямо перед массивной дверью зала, откуда уже слышалась музыка, и разговоры присутствующих. Сердце не стучало в нежном трепете предстоящего, а лишь болезненно отдавало свои скулящие порывы. —Вики.—за спиной раздаётся мужской голос, тут же по ногам потянулась уже знакомая мне аура. Я оборачиваюсь, разглядывая растерянное лицо мужчины. Шепфа, в праздничном наряде с позолоченными пуговицами на длинном пиджаке, всматривался в мое безэмоциональное лицо. —Где твой спутник?—ангел оказывается совсем близко ко мне. —Если вы решили поиграть в программу «Давай поженимся», то у вас не вышло. Мое сердце принадлежит Люциферу, а не мне, и уж точно не вам.—я тихо хмыкаю, подавляя всю скопившуюся во мне агрессию. —И что теперь? Будешь проживать остаток своих тысячелетий в одиночестве, зная, что теперь Люцифер правит вместе с Ости? —мужчина дотрагивается до моих плеч, вынуждая посмотреть на него. —Дитя мое, ты рождена не для одинокой смерти. —Тогда для чего я рождена? Чтобы расплатиться за грехи матери, и в итоге умереть?—я смотрела прямо в ангельские голубые глаза, изучая каждую меняющуюся мимику на его лице. —Я полюбила его, хотя не знала как нужно любить. И что теперь? К чему приводит любовь? Лилит любила мужа, любила только что родившегося сына, и где она теперь?... Может быть, любовь и есть грех? Глаза ангела, грустные, ведь он понимал, что в моих словах лишь отчаяние, которое я не могу подавить. Не дожидаясь ответа Шепфа, я первая вхожу в зал, представая перед тысячью ангелов. Все в белом, с букетами нежных орхидей, и такой же светлой аурой. Может быть я умерла? По крайней мере, я вижу Селесту в первых рядах присутствующих. Тут же раздались аплодисменты, заиграла живая музыка, идеально отрепетированная музыкантами, полились речи, полилось белое вино в хрустальные бокалы. Все должно было быть не так. Я должна была быть не здесь, и не в этом всратом платье. Я утопала в безразличии к происходящему, утопала в собственном забвении. Смирение, приходящее совместно с пониманием происходящего, легло на мою спину, заставляя несвойственно мне горбить плечи. Я правда хотела умереть. Но не могла. На украшенном цветами возвышении, на котором я повелительно наблюдала за всем происходящим в зале, появились высшие ангелы, которые отличительно от всех, были в нарядах, усыпанных украшением из золота. Они держали свитки золотой бумаги, держали золотые перья, и чашу равноденствия, к слову тоже позолоченную. В зале раздались ещё более торжественные аплодисменты, нежели когда появилась я. Ну оно и ясно, я дьявол, который каким то боком оказался у руля управления всем миром. С ними же, поднялась и Селеста. Женщина улыбнулась, чуть поправила мои чёрные волосы. —Ты так немыслимо красива.—она так посмотрела на меня, словно Мама смотрела на своего ребёнка. Мое сердце закололо ещё больше. —Теперь я точно знаю почему Люцифер позволил тебе залезть к нему в сознание, почему Люцифер всегда выбирал тебя. Я смотрела в её голубые глаза, и пыталась не заплакать на глазах у всех. Я до боли сильно закусила нижнюю губу, что теперь смахивала на мазохистку. —А я точно знаю, что Люцифер любил вас. Он сожалеет, что ничем не мог помочь в ту ночь...он сожалеет, что не смог спасти вас тогда...—я выдавила улыбку, стараясь приблизить её к естественной. Выходило видимо не очень... —Я знаю, Вики. Я знаю.—её шёпот, казался громким, и от того ещё более болезненным. —ВИКТОРИЯ УОКЕР,—голос словно из рапорта, заставил весь зал замолкнуть. Мужчина, пожилой ангел, держал в руках печать и конверт. —Новая правящая земли всей, та, перед кем склонятся небеса наши, та что стала преемницей небосклона нашего, та кто милована нашим душам. Всякий вездесущий приклонит перед тобой душу и голову свою. Вся земля в твоих могущественных руках. Его речь словно неслась мимо меня, я еле вслушивалась в слова, и лишь смотрела себе в ноги, не поднимая головы. Мужчина говорил, говорил, говорил не переставая, пока его речь не закончилась, а в зале не повисло напряженное молчание. Плюсом к этой напряжённой атмосфер, в зале раздался дверной скрежет, а после меня окатила ещё более угнетающая тишина. —Вики, твоё слово.—Селеста касается моей спины, прямо между крыльев, от чего я невольно вздрагиваю. Я чуть выхожу вперёд, собираясь с мыслями, оставляя ещё пару минут невольного молчания. —Иногда,—начинаю я, и понимаю, что я не в силах сегодня сдержать все свои слёзы. Они потоком начинают выскальзывать из глаз, неподвластно мне. —Иногда, победа приносит нам столько потерь, что больше похожа на поражение. И я проиграла.—я чуть усмехаюсь, разглядывая подаренный Люцифером браслет. Люцифер останется в моем сердце навсегда, он заполнил собой каждый уголок моего чёрного сердца, заполнил меня чем то небывало-ярким. Я разглядываю золотую цепочку на своём запястье, дотрагиваюсь до ноющей татуировки, которую я никому и никогда не позволю убрать с моего тела. Я его. Полностью. Без остатка. —Я потеряла его. Потеряла, хотя клялась, что не потеряю никогда. А сейчас я стою здесь, хотя не должна. Я лишь хотела чтобы он был жив.—я закусываю губу, выпуская громкий вздох, который на фоне моих слов, казался ещё более безысходным и тяжёлым. Быстрый толчок энергии прошёлся через все тело, впервые за долгие дни меня окатила эйфория. Так быстро и резко. Как разряд тока. Что то странное забилось в груди, я заставила себя через пелену слез, поднять взгляд в зал. Грудь сдавливает, разум мутнеет, а я кажется начинаю падать в обморок, когда встречаюсь в зале с алыми, с моими родными алыми глазами. Люцифер. Ноги подкашиваются, когда меня за руку подхватывает Шепфа. Это Люцифер. Я не дышала, чувствовала лишь как сердце изнывает от боли. Слёзы полились с ещё большим масштабом. Дьявол стоял посреди всех, прямо в центре, я видела мокрые дорожки слез на его щеках, я видела его чёрный костюм, его татуировки, его обаятельную улыбку, его золотую цепочку, в точности как мою, висящую на запястье. Это он. Это же правда он. —Это он?—я дрожащими губами, выдавливаю из себя вопрос, хотя знаю ответ. —Он.—отдаётся голос ангела. —Можно?—я повернулась, дабы посмотреть в лицо правителю небес. Всё словно в замедленной съемке, мое тело теперь не подвластное мне, разрывало на части, сердце кололо, и выпрыгивало из груди. Я не могла дышать, задыхалась от собственных слез. —Можно.—он улыбается, затем отпускает меня. Я дрожащими, онемевшими пальцами придерживаю платье, сбегаю с сотни ступенек вниз. В голове долбилась лишь надежда. Я вступаю на финишную прямую, метры разделяющие нас, казались небывало большими именно сейчас, когда я несусь к нему, когда мое белоснежное платье летит за мной следом. Люцифер расправляет руки в стороны, я бегу к нему. Я бегу. Теперь я так отчётливо его вижу, его ямочки на щеках, его четко завязанный галстук, его радость. —Вики.—он задыхался как и я, от эмоций, от всего на свете. —Люцифер.—на выдохе произношу я. Я с такой силой врезаюсь в него, падаю в его руки, и повисаю на шее. Дьявол утыкается носом в мое голое из под платья плечо, удерживает моё дрожащее тело, иначе я бы просто распласталась на глянцевом полу. Родной парфюм ударяет в нос, а слёзы так и льются по моим щекам, скатываясь на его чёрный, как всегда идеальный пиджак. —Вики. Моя Вики.—он чуть отодвигается от меня, вытирая с моих щёк непрекращающиеся слёзы. Я чувствовала как мое лицо дрожит, как онемевшие губы стараются хоть что то сказать. —Это ты?—я дотрагиваюсь до его лица, кончиками пальцев касаясь его губ, и подбородка. —Это я. Это я.—он нагибается ко мне, оставляет мягкие, до боли нежные, любящие поцелуи по всему моему мокрому от слез, лицу. В зале заиграла музыка, вновь полились разговоры, словно ничего не происходило, тут же послышались и аплодисменты. Ангелы аплодируют двум дьяволам, сумасшествие... Я горела, чувствовала как Люцифер ещё больше возгорается внутри. Я чувствую его энергию. Все как тогда. Дьявол аккуратно забирает меня на руки и выносит из зала. —Люцифер.—я до сих пор задыхалась, не могла придти в норму. Истерика накатила на меня, я не могла начать дышать и начать соображать.—Я так боялась потерять тебя...—я вжимаюсь в своего дьявола всем телом, чувствуя его тепло. —Однажды ты спросила меня, знаю ли я значение того, почему мы чувствуем энергию друг друга. Теперь я точно знаю.—дьявол разглядывает мое лицо, чуть останавливается,— Я люблю тебя, Уокер. Люблю тебя, всей своей тьмой.—Люцифер мягко улыбается, как ни улыбался никогда. Сердце пропускает удар. Я ничего не чувствую, возможно и ощущаю его руки сжимающие мою талию. Он сказал это. Сказал, хотя я знаю как много для него стоили эти слова. Он сказал это, хотя я точно знаю как тяжело ему это даётся. Я молчала, лишь чувствовала свою дрожащую улыбку. —Ты не тьма Люцифер. Ты и есть свет. Мой свет.—я касаюсь его шеи, провожу большим пальцем по татуировкам дьявола. И воссоединяю наши губы в крепком поцелуе.