Напрасно я забыть ее стараюсь И страсть хочу рассудком победить...
— В смысле вы не хотите продлевать контракт на пятый сезон? Мария Владимировна, какого чёрта? — возмущался Алексей. Незадолго до финала четвёртого сезона Мария приехала в офис, чтобы поставить продюсера перед фактом: она не будет сниматься в пятом сезоне. Третьякова понимала, что не выдержит ещё одного года работы с Лаурой, она и так еле дотянула до конца. Мало того, что сезон сам по себе давался тяжело, потому что участницы были как на подбор: агрессия, истерики, наркотики и алкоголь были их спутниками по жизни, и они выдавали такое, что у всего преподавательского состава волосы на голове седели, даже всегда сдержанная Лукина порой не могла подобрать цензурных слов. Так ещё и постоянное нахождение рядом с объектом воздыхания давалось нелегко. Тяжёлые съёмки, эмоциональные перепады и непонятные отношения с директором помогли женщине понять: с неё хватит. Она больше не выдержит такой психологической нагрузки. Даже не столько от съёмок, сколько от постоянного чувства недосказанности, которое возникало каждый раз, когда они с Лаурой оставались наедине. — Алексей, я уже приняла решение, и оно не будет изменено, — устало выдохнула блондинка, откидываясь на офисном кресле. — Мария Владимировна, поймите, нам к следующему сезону нужно найти нового преподавателя, потому что Татьяна Алексеевна сказала, что не будет сниматься дальше. Нам нужен будет новый психолог для участниц. И если нам придётся искать ещё и нового заместителя директора, это будет катастрофа. Да и потом, вас любят телезрители, и если вас не будет в новом сезоне, многие не станут смотреть шоу, у нас упадут рейтинги, я не могу этого допустить! — Алексей, мне очень жаль, но... — Мария Владимировна, — мужчина перебил её, — давайте так: вы отдохнёте, успокоитесь, подумаете ещё над своим решением. Очень вас прошу, — настаивал продюсер, и Третьякова поняла, что так просто её не отпустят. Она раздражённо выдохнула и встала с кресла. — Ладно, я вас поняла. До свидания, — блондинка вышла из кабинета, громко хлопнув дверью. Продюсер потёр виски и потянулся к смартфону.***
Когда очередной съёмочный день подошёл к концу, Мария уже хотела пойти в свою комнату, чтобы отдохнуть от всех и всего, но её надежде было не суждено сбыться: на лестнице она столкнулась с Лаурой, на лице которой читалась озадаченность. — О, вот и вы, я как раз шла вас искать. Мария Владимировна, пойдёмте со мной в кабинет. — А что-то случилось? — нервно спросила блондинка. — Мне нужно с вами поговорить, — тоном, не терпящим возражений, ответила Лаура и, развернувшись, пошла вверх по ступенькам, не оставляя Марии выбора. Та вздохнула и поплелась следом за начальницей, понимая, что сейчас будет очередной диалог, после которого она будет полночи ворочаться в постели. — Скажи пожалуйста, что происходит? — резко перешла на "ты" Лукина, когда женщины зашли в кабинет. Лаура села за директорский стол и сосредоточенно смотрела на блондинку, которая сидела напротив неё и нервно бегала взглядом по предметам мебели, не желая смотреть в глаза. — Не понимаю о чём вы, — нарочно официально ответила Мария и пожала плечами. — Не прикидывайся дурочкой, тебе не идёт, — жестко произнесла Лаура, барабаня пальцами по столу, и Третьяковой бросился в глаза браслет на запястье женщины. Тот самый, что она подарила ей на день рождения, — мне позвонил продюсер и сказал, что ты не хочешь продлевать контракт, и попросил разобраться в этой ситуации. Поэтому, повторяю вопрос: что происходит? — Всё нормально, я просто устала, — сквозь зубы произнесла Мария. Ей хотелось поскорее закончить этот разговор и уйти отсюда в свою комнату, закрыться там от всего мира и от женщины, которая прожигала её взглядом. — Маша, — тихо проговорила Лаура, кладя ладонь поверх пальцев Третьяковой. От этого она вздрогнула и подняла взор на Лукину. Первый раз с того дня в ресторане директор назвала её так, и от этого по телу побежали мурашки, — я же вижу, что у тебя что-то случилось. Ты последние месяцы сама не своя. — Я действительно очень устала, тяжёлый сезон. Считайте, что у меня эмоциональное выгорание, — Мария упорно продолжала обращаться на "вы", чтобы не сорваться и не перейти грань. Между ними и так с каждой секундой нарастало напряжение, Лаура смотрела на блондинку не отрывая взгляда и, кажется, даже не моргала. Марии показалось, что ещё немного, и воздух начнёт трещать. — Надеюсь, что за перерыв между съёмками вы отдохнёте и восстановите свои моральные силы, — Лаура снова вернулась к официальному тону и убрала руку, — идите спать, Мария Владимировна. А ещё лучше, сходите к психологу и разберитесь со своими эмоциональными выгораниями. — Обязательно, — Мария встала со стула и пошла к двери. В дверях она затормозила и развернулась к директору, — Лаура, я... — Лукина подняла взгляд на блондинку, которая замялась у выхода и нервно кусала губы. — Что? "Я люблю вас" — исступлённо билась в мозгу мысль, эти слова так и хотели вырваться наружу и сломать все преграды и барьеры. — Я подпишу контракт на следующий год, — скороговоркой проговорила Третьякова, мысленно ругая себя за слабость. За то, что не смогла сказать. Опять поддалась этим взглядам, прикосновениям и интонациям в голосе. Лукина прищурилась и кивнула. Ввалившись в свою комнату, женщина повернула ключ в замочной скважине. Спиной прижалась к двери и съехала по ней вниз. Подтянув к груди колени, она беззвучно заплакала. Невысказанное "люблю" обжигало грудную клетку и комом стояло в горле. Слёзы душили, вдохи получались рваными. "За что мне всё это? Почему именно она?" — вопросы, на которые никогда не будет ответов. Мария была готова отдать всё, что есть, лишь бы никогда не знать эту женщину, не видеть её глубоких голубых глаз, не слышать её голоса. Не изнывать от тоски в ожидании встречи, не умирать каждый раз, когда она смотрит на неё. И вместе с этим Мария готова была положить к ногам Лауры целый мир, лишь бы она была рядом, и прожигала своим фирменным взглядом, отпускала колкие шутки, случайно прикасалась к ней. Слушала, как она читает ей стихотворения о любви. Мария бы прочитала ей все сборники всех поэтов на всех языках, лишь бы быть с ней как можно дольше, потому что без неё уже невозможно. Эта любовь была как яд, который медленно распространяется по организму, постепенно добираясь до сердца, и когда он достигнет цели, то оно перестанет биться и наступит смерть. Самая прекрасная из возможных, и Мария понимала, что выбрала бы эту любовь в каждой из тысячи жизней.Я хотел бы не знать тебя, Но это так обязательно, Ведь без этого всего мы бы были д р у г и м и
***
Ослепительный финал четвёртого сезона. Кажется, это был первый финал, который Мария ждала больше, чем сами ученицы. Третьякова с головой ушла в работу, забивая свой день так, что сил оставалось только на то, чтобы поздно вечером дойти до комнаты, упасть на кровать и провалиться в сон до следующего утра. Лаура продолжала обжигать её взглядами, но больше не пыталась завести никаких разговоров. Всё их взаимодействие ограничивалось общением в кадре и переглядками. Порой Марии не удавалось уснуть, тогда она занималась тем, что копалась в собственных воспоминаниях, которые, разумеется, были связаны с директором школы леди. Иногда Третьяковой казалось, что Лаура тоже что-то испытывает, потому что невозможно было объяснить её прикосновения, взгляды, некоторые двусмысленные шутки. Был один момент, который она никак не могла выкинуть из памяти, хоть и делала вид, что этого не было, пожалуй, это единственное, что заставляло Марию думать, что не только она терзается душевным муками. Но в целом женщина понимала, что всё это кажется двусмысленным только ей, потому что она к ней неравнодушна, а для самой Лауры это не имеет особого значения и не несёт никакого подтекста. В день финала Мария испытывала привычный трепет. Она никогда к этому не привыкнет. Четвёртый год они устраивают выпускной бал, и каждый раз как первый. Этот выпуск был тяжёлым для всех, но тем приятнее было смотреть на девочек, которые всего несколько месяцев назад устраивали дебош, дрались до крови, пытались протащить в школу алкоголь и сходили с ума от наркотических ломок. Мария не знала, как она вообще справилась со всем этим, но видимо за годы работы у неё выработался иммунитет на подобное. И она с усмешкой вспоминала, как в первый год, на самом первом занятии, расплакалась после того, как две девчонки устроили драку в классе. Недаром есть поговорка: с кем поведёшься, от того и наберёшься. И волей-неволей, Мария впитала в себя хладнокровие Лауры, которое помогало справляться с любой ситуацией. Но не только Третьякова переняла черты характера Лауры: сама директор не заметила, как на ней сказалось общение с заместителем, которая так трепетно относилась к своим подопечным, переживала за каждую и старалась отдать как можно больше тепла. Все обратили внимание на то, как Лаура оттаяла и перестала держаться отстранёно. Конечно же, она не стала менее суровой, но теперь кроме кнутов от неё можно было получить ещё и пряники. И вот теперь весь преподавательский состав с гордостью смотрит на один из самых сложных выпусков, и Мария сдерживает слёзы радости, а Лаура совершенно искренне обнимает всех девочек и желает им успехов и побед в жизни. Марию всегда удивляло то, какой разной может быть её коллега: то она властная, жёсткая и бескомпромиссная, то заботливая, чуткая и внимательная по отношению к окружающим. Сегодня же эта многогранная женщина глаз не сводила с Марии, а точнее, с её оголённых плеч. Третьякова долго выбирала наряд на выпускной бал, и в итоге выбрала платье в пол, но с открытым верхом. И теперь она невинными глазами смотрела на Лауру, которая тут же отворачивалась в сторону, когда видела, что Мария поймала её взор на себе. И блондинка поняла, что ей не показалось насчёт неоднозначных жестов со стороны Лукиной. Или это опять игры её расшатанной нервной системы? Она уже сама запуталась и не могла понять, что правда, а что нет. Балкон особняка, прохладный воздух, который наполняет лёгкие и создаёт контраст с душным праздничным залом. Марии не важно, что она стоит с обнажёнными плечами на осеннем ветру, скорее всего, горло не скажет ей за это спасибо. Но это будет потом. Вокруг полумрак, и лишь огонь от зажигалки на несколько секунд осветил пространство. — Курить вредно, Мария Владимировна, — Третьякова поворачивает голову и видит Лауру. Она выходит из больших резных дверей и медленно движется к женщине. — Иногда мне кажется, что сигареты вызывают не только рак лёгких, инсульт и бесплодие, но ещё и Лауру Альбертовну Лукину, — иронично произнесла Мария, и директор рассмеялась от этой шутки. Ещё одна черта, которая появилась у блондинки — саркастичные комментарии, на которые никогда не обижалась Лаура. Лукина подходит к женщине ближе, и только когда она поравнялась с ней, Мария увидела, что та принесла два бокала красного вина и один из них протягивает ей. — Ты подпишешь контракт на следующий год? — спрашивает Лаура, но с такой интонацией, что это звучит скорее, как утверждение. — Куда я от тебя уже денусь, — вздыхает Мария, делая глубокую затяжку, после которой тушит сигарету. Они снова обращаются друг к другу на ты, но это так естественно и привычно. И кажется, что так и должно быть по жизни. Мария впервые не чувствует какого-то напряжения, а просто спокойно стоит рядом. И так хочется положить голову брюнетке на плечо, прижаться к ней и сказать те три слова, которые разделят всю жизнь на "до" и "после". Но это непозволительная роскошь. — Звучит как-то обречённо, — усмехается Лаура, — поверить не могу, мы будем снимать уже пятый сезон. Прошло почти пять лет... — Выпьем за это, — женщины чокаются бокалами, Лаура хитро улыбается и её глаза сверкают. Она сплетает свою руку с рукой Марии, и они пьют на брудершафт. Третьякова растерянно хлопает глазами, а Лаура целует её в щёку. — До скорой встречи, — как ни в чём не бывало произносит директор и удаляется в шумный зал особняка. "Если ты и вправду неравнодушна ко мне, умоляю, сделай первый шаг. Я никогда не буду такой смелой, как ты". По щеке блондинки катится слеза. Она нервно выдыхает и смотрит в ночное небо. Это никогда не закончится.***
— Маша, привет, это Дима, — звонок от абонента "Дмитрий фотограф" отвлекает Марию от чтения книги. — Привет, я так рада тебя слышать. Ты хочешь ещё одну фотосессию мне устроить? — интересуется Третьякова, вкладывая в книгу закладку и убирая её в сторону. — Фотографировать тебя, конечно, сплошное удовольствие, но нет. В общем, я организую выставку своих работ и хочу разместить там твои фотографии, так что звоню тебе по двум причинам: спросить разрешения и пригласить на открытие. — Ммм... Какие именно фотографии ты хочешь выставить? — Мария вспоминает ту фотосессию. Далеко не всё она готова отдать на обозрение публике. — Только приличное, — смеётся в трубку Дима, — если не доверяешь мне, то можешь выбрать сама. — Я в тебе не сомневаюсь. Когда выставка? — В середине декабря, я по датам попозже уточню. До встречи, моя муза.***
Спустя неделю после дня рождения Лауры, Дмитрий всё-таки позвонил Марии и очень настойчиво уговаривал её приехать в студию. В итоге Мария сдалась и в назначенный день приехала в агентство. — Давай только сразу на "ты", не люблю все эти формальности, — первое, что сказал фотограф, как только Третьякова переступила порог его студии, — в общем, сначала я хотел снять тебя в образе Афродиты, но потом понял, что это будет слишком поверхностно. Она просто красивая, но в её образе нет никакой глубины. Тебе больше подойдёт Афина, — говорил он, настраивал аппаратуру. — Я думала, ты пошутил, когда говорил про греческую богиню, — смущённо пробормотала Мария. Она не была неуверенной в себе, у женщины не было комплексов, но когда тебя так открыто сравнивают с божеством, то любой начнёт смущаться. — Какие шутки! Так, короче, мы со стилистом и визажистом всё придумали, сейчас тебя загримируют, оденут, и ты сама всё поймёшь. Это будет шедевр. В ближайшие сорок минут вокруг Марии суетились две девушки: одна делала макияж, а вторая бегала туда-сюда с платьями, прикидывая, что женщине подойдёт больше. Когда вся работа была закончена, Мария посмотрела на себя в большое зеркало и не смогла сдержать восхищённого вздоха. Красивое длинное платье в античном стиле, волосы, собранные в греческую причёску. Визажист сделала акцент на глазах, и во всём образе читались воинственность и при этом сдержанность и рассудительность богини Афины, тонко сочетались грация, женственность и вместе с ними твёрдость характера. Золотые плетёные украшения так органично смотрелись на запястьях женщины, и она с восторгом рассматривала это всё на своём отражении. — Ну я же говорил, что ты — богиня, — улыбнулся фотограф, будучи явно довольным результатом работы своих коллег. Ещё полтора часа пролетели за фотосъёмкой. Дмитрий всё продумал, но так вдохновился, что начал импровизировать на ходу. — Боже, какая красота, — проговорила Мария, рассматривая фотографии на фотоаппарате, который ей отдал мужчина, чтобы она могла посмотреть, что получается. — Слушай, а ты очень стеснительная? — как бы случайно спросил он, забирая из рук блондинки камеру. — Смотря для чего, — улыбнулась Мария. — Я пока тебя фотографировал, вот что придумал... Ещё спустя час визажист перекрасила Марию, а Дмитрий за это время поменял декорации. И теперь женщина сидела на стуле в одном нижнем белье и чёрной мужской рубашке на голое тело, а фотограф говорил, какую позу ей принять, и воздух разрезали щелчки фотоаппарата. — Плечо вперёд, спину выгни, огонь. В самый разгар съёмки дверь в студию открылась и на пороге оказалась Лаура. Логично, ведь она была директором агентства и могла ходить по кабинетам офиса, но Мария почему-то не думала о том, что может встретить её здесь. — Дима, я принесла тебе документы и хотела забрать портфолио той модели, которую ты фотографировал на прошлой неделе, — тоном руководителя отчеканила Лукина, цокая каблуками по полу. — Пять секунд, — не отрываясь от работы, ответил фотограф. — Здравствуйте, Мария Владимировна, — чисто на автомате произнесла Лаура, когда увидела, кого фотографирует Дмитрий, и только потом до неё дошло, в чём перед ней сидит женщина. А Третьякова готова была сквозь землю провалиться, лишь бы Лаура не смотрела на неё таким изучающим взглядом, пока Дмитрий листал документы. Она завернулась в рубашку, но под взглядом брюнетки она всё равно чувствовала себя обнажённой. Лаура сосредоточеным взглядом скользила по голым ногам женщины, и Третьякова была готова поклясться, что в глазах директора горело возбуждение. От этого у неё сладко потянуло внизу живота, дыхание участилось, и когда женщины столкнулись взглядом, Мария решила проверить свою догадку. Она запрокинула голову, поправляя волосы, как будто случайно повела плечом так, что рубашка соскользнула с него и теперь едва прикрывала тело. Она снова посмотрела на Лауру, а та медленно покрывалась румянцем, нервно теребила браслет на запястье. Блондинка облизнула губы и поняла, что это был контрольный выстрел в голову. — Так, и вот папка, которую ты просила, — Дмитрий закончил изучать документы, которые принесла начальница, и протянул ей портфолио. — Спасибо, — сдавленно проговорила брюнетка, и, схватив папку, развернулась на каблуках и пулей вылетела из студии. Дмитрий вернулся к камере и посмотрел на свою модель. — Чёрт возьми, у тебя сейчас такая страсть в лице читается, просто великолепно. Смотри в объектив. И рот приоткрой, это будет просто секс. Про эту сцену в студии обе женщины предпочли не вспоминать.***
— А ты уверена, что он в тебя не влюбился? — не унималась Вероника. Женщины шли по галерее, останавливаясь у фотографий Третьяковой крупным планом. — Ника, ты не понимаешь, у творческих людей всё немного сложнее: он вдохновился моей внешностью, это сподвигло его сделать серию работ. Вот и всё. — Ну не знаю, подруга, — хмыкнул Вероника, притормаживая возле фото, где Мария сидела на стуле, и только его спинка закрывала грудь, — вот это ты сама разрешила сюда повесить? — женщина ткнула пальцем в фотографию. — Да, — твёрдо ответила Третьякова, разглядывая саму себя на соседней фотографии, где она была в образе Афины. Конечно, в выставочном зале было много других работ фотографа, но значительную часть занимали фотографии Марии, и особенно ей нравились те, на которых она была почти что раздетая. По другим работам Дмитрия она поняла, что он действительно впечатлился ею, поскольку почти все модели были похожи на Третьякову — нежные хрупкие блондинки с большими глазами. — Дамы и господа, приветствую вас на открытии моей выставки, — раздался голос фотографа со сцены, которая была расположена в самом начале зала. Мария и Вероника двинулись туда и слились с толпой зрителей, которые слушали о концепции фотографий. — А сейчас я хочу представить вам мою музу, — восторженно произнёс фотограф и посмотрел на Марию. Он не мог не увидеть свою греческую богиню. Третьякова поднялась к мужчине под аплодисменты зрителей. — Мария Третьякова — женщина, которая с первого взгляда вдохновила на работу, которую я проделал за эти полгода. Все знают, что я люблю красивых женщин, а красивых женщин в объективе камеры я люблю ещё больше, — в зале раздался смех, Мария лучезарно улыбнулась, и они с Дмитрием обнялись. Когда торжественная часть с открытием завершилась, люди разбрелись по павильону, а Мария, Вероника и Дмитрий не спеша шли вдоль развешанных фотографий, пили шампанское и вели какую-то лёгкую беседу. Шлейф знакомых духов Мария учуяла ещё до того, как её подруга резко затормозила. — Ой, Маш, смотри, там твоя Медуза Горгоновна стоит, — Ника дёрнула её за руку. Блондинка посмотрела туда, куда указала Вероника и увидела Лауру, которая стояла спиной к ней и рассматривала фотографию Марии. Ту самую, которую сделал Дмитрий после того, как директор выбежала из студии. — Боже, Вероника, не смей так её называть, — закатила глаза Мария и подошла к брюнетке. — Нравится? — тихо спросила Мария. Лаура вздрогнула от неожиданности и повернула голову к женщине. — Ты здесь прекрасна, — честно ответила она, потому что не смогла найти никаких других слов. Их взгляды встретились. Тут к ним подошли Дмитрий и Вероника и Лаура, к разочарованию Марии, тут же переключилась на то, чтобы поздравить своего друга с открытием. — Я посмотрела твои фотографии, это действительно великолепно. Ты мастер. — Этой выставки не было бы без твоей коллеги, — ответил Дмитрий, — я уже говорил и скажу ещё раз: богиня. — Соглашусь, — Лаура улыбнулась и не отрываясь разглядывала Марию, которая уже не знала, куда деть себя. Она вспомнила, как Лаура смотрела на неё там, в студии, и ей так захотелось вернуться в тот момент, только чтобы никого, кроме их двоих там не было. Чтобы Лаура прикоснулась к её разгорячённому телу... Когда она ушла, Дмитрий и Ника многозначительно переглянулись. — Мне показалось, что между вами двумя проскочила искра. — Тут не искра была, а целый взрыв атомной станции, — протянула Ника. — Если я не ошибаюсь, а ошибаюсь я в таких вопросах редко, Лаура к тебе неровно дышит, — сделал заключение фотограф. — Или ты к ней. — Или вы обе друг к другу. — Чего? — глаза Третьяковой округлились, она подавилась шампанским, а Дима и Ника залились смехом.