Слаб от любви, И от любви силён.
"Она на тебя так смотрела, что можно было вызывать пожарных", — после той выставки Ника не могла угомониться. Каждую встречу с Марией она начинала один и тот же разговор про то, что Лаура однозначно испытывает к её подруге далеко не дружескую симпатию. Сначала Мария игнорировала, потом переводила тему, потом её просто стали раздражать бесконечные допросы Ники, которая, кажется, решила во что бы то не стало решить вопрос с личной жизнью подруги. — Что ты хочешь от меня услышать? — в один из вечеров устало проговорила Третьякова, выпуская никотиновый дым из рта, — что я люблю её? — Я не понимаю, почему вы до сих пор не вместе, — упорно продолжала Ника, накручивая на палец чёрную прядь волос, — она тебя в той галерее глазами раздевала, а ты не знаешь, что делать! Взрослые люди, а шугаетесь друг друга как школьницы, — фыркнула женщина, отпивая виски из стакана. — Ника... — вздохнула Третьякова, — ты понимаешь, что мы медийные личности? Даже если случится невероятное и мы каким-то чудом сойдёмся, у нас с ней будет куча проблем. Эти отношения не поймут, осудят, нам придётся их скрывать. Я не уверена, что Лауре это нужно... — Мария положила голову на спинку дивана и уставилась в потолок. — А тебе-то самой это нужно? — сощурила глаза Ника, — вот и подумай об этом. Если любишь, то не может быть никаких преград. А если что-то мешает, так это и не любовь. — У тебя всё слишком категорично, либо белое, либо чёрное. Так не бывает. — Если речь идёт о чувствах, то не может быть полутонов. Фраза подруги засела в голове у Марии надолго. В одну из очередных бессонных ночей, которых накопилось за три года предостаточно, женщина сидела в гордом одиночестве на кухне за барной стойкой, крутила в руке бокал коньяка и думала о том, что же такое настоящая любовь. Почему делят вообще эту любовь на настоящую и не очень. Почему люди так превозносят это чувство. Если то, что испытывает она в последние несколько лет — любовь, то никакое это не счастье, а самое настоящее страдание. Потом Мария вспомнила все моменты, которые были связаны с Лаурой: первая встреча в офисе, глаза в глаза в ресторане. Как они выясняли отношения на съёмочной площадке, а режиссёр если только ногами не топал от негодования: "С вами, женщинами, с ума сойти можно!" Вспоминала, как читала Лауре стихотворения о любви, и как брюнетка слушала её, практически не дыша. И как обнимала её на веранде ресторана тем майским вечером в свой день рождения, как они пили на брудершафт на выпускном четвёртого сезона, и как блестели голубые глаза в полумраке. Она помнила каждую черту её идеального лица, выучила все интонации голоса, узнавала её по стуку каблуков и запаху духов — терпких, тяжёлых. И неожиданно для самой себя расплакалась от осознания того, что чувства, которые она испытывает к Лауре — самая настоящая любовь. Та, которую она не испытывала никогда и ни к кому, та самая, о которой пишут книги, о которой снимают фильмы и поют в песнях. Та любовь, которая сжигает тебя дотла, а потом даёт сил, чтобы возродиться из пепла своих чувств как птица феникс.***
Этот сезон обещал быть интересным. У них новая съёмочная площадка, новый дом. Марии было жаль расставаться с прежней школой, потому что слишком много воспоминаний впитали в себя кирпичные стены за четыре года работы. Но может это знак того, что всё нужно оставить в прошлом и шагать в новую жизнь с чистого листа? Или знак того, что пора что-то поменять? Люди привыкли искать в событиях какие-то послания и знаки судьбы, потому что боятся решиться на что-то. Боятся взять ответственность за свои поступки. Мария никогда не относила себя к числу таких людей, но теперь она во всём видит скрытые смыслы и подтекст, и ищет какие-то подсказки. В первый день Мария приехала, как и обычно, с чемоданами, потому что дом новый, а километры остались прежние. Она неспешно осмотрела территорию и отправилась внутрь, потому что очень хотела увидеть кабинет. Дойдя до крыла, в котором находились комнаты преподавателей и кабинеты, она не смогла сдержать усмешки: на одной двери висела табличка "кабинет директора", а на двери, которая была прямо напротив было написано "кабинет заместителя директора". Она и Лаура будут работать прямо напротив друг друга. "Это точно никогда не закончится", — подумала Мария, затаскивая вещи в свою комнату. Сама судьба издевается над ней, сталкивая их таким образом. Кабинеты напротив, соседние комнаты. Кроме нового дома и очередного состава учениц, появилась ещё и новая преподавательница, третья за пять сезонов. — Мы с вами почти тёзки, — с улыбкой сказала Мария при знакомстве. Мари была даже чем-то похожа на Третьякову: кроме цвета волос и таких же больших глаз, которые с теплом смотрят на всех окружающих, она обладала такой же мягкостью и чуткостью, ласковым голосом, и от всего её образа веяло нежностью, которая импонировала Третьяковой. — Ещё одна трепетная лань, — буркнула Лукина, когда Мари вышла из директорского кабинета после их первого совещания, и Лаура с заместителем остались вдвоём. Мария лишь засмеялась, вспоминая, как пять лет назад они с директором ругались в коридорах школы. — Ну вот и что вы смеётесь, мне вас с вашим гуманизмом хватает с головой, теперь ещё одна такая же, — Лаура скрестила руки на на груди и откинулась в кресле, — раньше я с Поляковой строила эту банду, а что мы будем делать теперь? Гладить всех по голове и просить больше так не делать? — Лаура выгнула бровь. — Не волнуйтесь, Лаура Альбертовна, меня вы уже перевоспитали, — иронично отметила Мария, наклоняясь к директору, — я тоже могу быть строгим надзирателем, так что в злых полицейских будем играть вдвоём, — голосом на тон ниже произнесла она, и не могла не заметить, как напряглась женщина, как задышала чаще от того, что блондинка придвинулась ближе. — Очень надеюсь, что у нас с вами получится прекрасный тандем, — выдохнула Лаура, прикасаясь к рукам блондинки и не отводя от неё глаз. Марии и самой стало вдруг жарко находиться в кабинете, она поняла, что перегнула палку. Всё, чего ей хотелось — стащить с неё этот красивый пиджак, сесть к ней на колени и целовать до беспамятства, и чтобы Лаура обжигала её тело ладонями и заставляла выгибаться. Ещё несколько мгновений и блондинка бы осуществила все свои желания, но голос разума остановил её. Взяв себя в руки, Мария отодвинулась от начальницы и, быстро попрощавшись, буквально вылетела из кабинета. Кажется, Лаура всё-таки хотела что-то ей сказать, но Мария не дала женщине ни единого шанса себя остановить. Вечером, раскладывая в шкаф вещи из чемоданов и сумок, Мария думала о том, почему она всё-таки сбежала от Лауры, не дав той сделать ровным счётом ничего. Порой в её голове мелькала мысль о том, что директор явно испытывает к ней чувства, но не пытается что-то предпринять. Но сейчас Третьякова осознала, что каждый раз, когда Лаура пыталась с ней поговорить, или когда она чувствовала, что они балансируют на грани, женщина просто убегала. Ей снова вспомнился разговор с Никой и вопрос от подруги: "тебе самой-то это нужно?" И Мария не могла найти ответа. Она хотела и боялась, любила и избегала. И сейчас ей стало всё предельно ясно: она банально боялась перемен в своей жизни, потому что отношения с Лаурой перевернут всё с ног на голову. Начиная с того, что им придётся скрывать отношения и заканчивая тем, что строить отношения с Лукиной будет нелегко: за столько лет женщина изучила характер возлюбленной, она была жёсткой, обожала руководить и отдавать всем приказы, а проявления любви и нежности были редкостью, в отличие от Марии, которой было необходимо чувствовать от человека тепло и внимание. То, как сильно любила она эту женщину, перекрывало все аргументы и факты, и Мария начала осознавать, что готова к тому, чтобы окунуться с головой в этот омут. И была уверена, что её любви хватит, чтобы растопить лёд в сердце директора. Но для этого ей нужно набраться смелости на то, чтобы сделать шаг вперёд.***
С каждым днём напряжение между ними росло. И это было уже не просто эмоциональное напряжение, это была не выплеснувшаяся страсть. Мария отчётливо понимала, что не только она не может совладать со своими желаниями. Она видела, как смотрит на неё директор, как у неё расширяются зрачки, когда блондинка специально закидывала ногу на ногу, оголяя ноги выше колена, чувствовала, как прожигает взглядом её спину, когда она уходит, качая бёдрами. И Лаура мстила ей за это, как бы случайно прикасаясь пальцами к пояснице и соскальзывая чуть ниже, близко наклоняясь к ней, чтобы что-то сказать, и тогда Мария вообще не слышала, что там говорит директор. Обе женщины начали избегать ситуаций, когда им нужно оставаться только вдвоём. Мария понимала, что однажды кто-то из них двоих не выдержит, и игра в кошки-мышки закончится, она либо доведёт Лауру, либо сорвётся сама. От этого было страшно, но остановиться и положить конец взаимным провокациям ни одна из них не могла. Масло в огонь подливали отношения Марии с новой коллегой. Третьякова не скрывала того, что ей действительно очень нравится общаться с Мари, с первых же дней у них получилось подружиться. Во-первых, у них было много общего, схожее мироощущение. Мари была такая же жизнерадостная и открытая для людей, в отличие от Лауры, которая на пушечный выстрел не подпускала к себе посторонних людей. И пожалуй, только Третьяковой было дозволено влезать в её личное пространство. А во-вторых, Мари напоминала Веронику, по которой женщина скучала, только её более спокойную версию. Но Лаура не разделяла восторга своего заместителя. Но она не придиралась и не критиковала новую коллегу, как это было когда-то с Марией. К ней она относилась абсолютно ровно и спокойно, зато Третьяковой прилетало за всё. Они словно вернулись в 2016 год, только в этот раз вместо придирок были едкие комментарии и взгляды, в которых полыхал огонь. У Лауры резко портилось настроение каждый раз, когда она видела Третьякову рядом с Мари, она либо разворачивалась и уходила в другую сторону, либо смотрела таким взглядом, что хотелось умереть. И Мария поняла, что Лаура ревнует. Что её бесит тот факт, что блондинка так легко общается со своей коллегой и при этом избегает её. И это раззадоривало её ещё сильнее. "Не хочешь делать первый шаг — сиди и смотри", — решила женщина, и демонстративно начала проявлять внимание Мари, ещё больше нежности к ученицам, от чего Лаура стала ещё строже к ним относится и устраивать такие разборы полётов, каких Мария не видела за все сезоны. И ей было страшно от того, к чему это всё могло привести. Но и остановиться она не могла.***
— Просто мне кажется, что я зря согласилась на это, потому что я не справляюсь, — у Мари текли слёзы по щекам, а Мария держала её за руки и пыталась успокоить, — каждый раз говорю с ними про одно и то же: пить вредно, курить вредно, надо держать свои эмоции под контролем, но такое ощущение, что они меня не слышат, кивают и делают всё наоборот! — ещё один всхлип. — Дорогая, это скоро пройдёт. Знаешь, когда мы только начали снимать проект, то на самом первом уроке по литературе две девочки подрались, их охрана разнимала, я тогда тоже рыдала в кабинете и думала, что это всё мне не по зубам. Но вот увидишь, — уверенно проговорила Мария, — ещё пара недель и всё встанет на свои места. Ты привыкнешь, а они начнут успокаиваться, — Третьякова обняла коллегу и погладила её по волосам. Конечно, она прекрасно понимала её, потому что всё это прошла сама. Тогда, на первом сезоне, Наталья очень помогала ей справляться со всем, что происходило в стенах школы, давала некоторые советы. Видимо, пришёл её черёд помогать. Мари понемногу начала успокаиваться, и Третьякова предложила ей спуститься на кухню и выпить чаю, чтобы снять всё это напряжение. Постепенно настроение у женщин улучшилось, все неприятности этого дня стали стираться, и они просто рассказывали друг другу смешные истории из жизни и, кажется, смеялись слишком громко. Но всё хорошее рано или поздно кончается, потому что в коридоре послышался стук каблуков, и ещё за секунд тридцать до появления директора в дверях кухни, Мария знала, что это она. — И что мы тут делаем в столь поздний час? — сталь в голосе, — между прочим, распорядок дня на преподавательский состав тоже распространяется. — Мы уже собирались уходить, — пробормотала Мари, убирая со стола чашки. — Я так и подумала. Мария Владимировна, поднимитесь со мной в кабинет, нам нужно кое-что обсудить, — взгляд через очки, от которого тут же сбивается дыхание. Конечно же она поднимется к ней в кабинет, она пойдёт с ней куда угодно. — Я хотела обсудить с вами поведение некоторых девушек, в частности, тех, которые относятся к вашему факультету, — серьёзным тоном проговорила директор, перебирая какие-то бумаги на столе. Мария только кивнула, разглядывая руки начальницы, её пальцы с аккуратным маникюром и дорогим кольцом, и где-то в её мечтах эти пальцы были заняты далеко не перекладыванием очередной пачки макулатуры, — Мария Владимировна! — рассерженно произнесла Лаура, — Вы вообще меня слушаете? Или вы думаете, что задушевные беседы помогут решить вопрос с тем, что ваши подопечные курят на балконе?! — Я... не... — Третьякова подняла глаза на начальницу и поняла, что это была её фатальная ошибка. Ни одной связной мысли в голове родиться не смогло, голос разума вообще отключился. Она поняла, что устала притворяться, что ничего не происходит, скрывать свои чувства и желания. Миг — и Мария встаёт со своего стула, через стол наклоняется к Лауре и целует её в губы. В сознании происходит фейерверк, всё внутри переворачивается, а сердце исступлённо бьётся. Но чувство эйфории проходит также быстро, как наступает. Мария резко отстраняется от Лауры, которая не оттолкнула её, но и на поцелуй не ответила. Женщина просто растерянно смотрела на блондинку, её взгляд лихорадочно бегал по кабинету и по Третьяковой, которая только сейчас осознала, что она сделала. — Боже, прости, я не... не должна была этого делать, — Мария закрыла руками лицо. — Маша... — выдохнула Лаура. — Прости меня, забудь, — женщина развернулась и рванула к дверям. Она слышала, как Лаура встала из-за стола и быстрым шагом пошла за ней, пытаясь её окрикнуть и что-то сказать, но Мария захлопнула дверь прямо перед лицом Лауры, давая ей понять, что не готова разговаривать. Прочь от кабинета, прочь из дома. Марии казалось, что если она прямо сейчас не выйдет на улицу, то просто задохнётся. Она выбегает во двор и понимает, что у неё нет сил находиться здесь, ей нечем дышать и лёгкие раздирает изнутри. Июльский горячий воздух не даёт того облегчения, которого хотелось. Гараж, машина, педаль газа в пол. Решение поехать под ночь домой приходит моментально. Она гнала по пустой трассе со скоростью, которая, очевидно, была выше допустимой. В голове была полная пустота, в машине душно и пиджак неприятно прилипает к телу. Кажется, надвигается ливень с грозой, и нужно добраться до города быстрее, чем стихия настигнет её. Всю дорогу у Марии без конца звонил телефон. Она смотрела на экран, видела имя абонента "Лаура Альбертовна" и намеренно не отвечала на звонки. Не сейчас и не сегодня. Она не знала, что сказать этой женщине, не знала, что ей вообще делать дальше, поэтому просто игнорировала. Когда Мария вышла из машины, первые крупные капли уже падали на неё, вдалеке слышались раскаты грома. Успела. Она ввалилась в пустую тёмную квартиру и направилась прямиком на кухню, попутно избавляясь от одежды. Сев на высокий стул у барной стойки со стаканом виски и сигаретой, она написала Веронике смс: я сошла с ума. я её поцеловала. А потом отключила телефон, чтобы ей не звонили ни Лаура с попытками выяснить отношения, ни Ника, которая прочтёт сообщение и завалит её потоком вопросов. Она снова испугалась, снова убежала. Мария понимала, что, кажется, сломала всё, что можно было. Теперь было не понятно, как смотреть Лауре в глаза, как вообще работать вместе после этого. Снова сделать вид, что ничего не произошло? Но уже не та ситуация. Они не просто играли в гляделки, всё гораздо серьёзнее. И Марии тревожно от того, чем всё это закончится.Да, мы конечно же встретимся вновь, Вот только вряд ли друг друга узнаем.