***
Вся следующая неделя прошла в невероятном напряжении для всех, кто находился в стенах школы. Лаура рвала и метала: от всей ситуации, которая сложилась у неё в отношениях с Марией, женщина растеряла свою железную выдержку. Она муштровала пацанок, и им прилетало по первое число за любой косяк. Она пререкалась со съёмочной группой, и даже режиссёр, который руководил всем процессом съёмок, начал обходить директора стороной. Все старались лишний раз не попадаться на глаза, а сама Лаура не могла совладать с собой. Никогда раньше другой человек не мог вывести её из равновесия и довести до такого состояния. Мария выбрала тактику показного равнодушия. Женщина делала вид, что Лауры вообще не существует в её мире, она даже не здоровалась с ней, не смотрела в её сторону. Третьякова демонстративно обнималась с ученицами, с Мари, смеялась над шутками операторов, и всем своим видом показывала, что ей всё равно на женщину, у которой в глазах огонь полыхает каждый раз, когда к блондинке кто-то прикасается. Женщина мстила Лауре за всё: за три года, что она мучилась один на один с любовью, которая свалилась на неё как снег на голову, за то, что брюнетка оказалась так равнодушна к ней, за то, что дала ей ложные надежды. И она видела, что её провокации действуют на директора. Но всё это не могло продолжаться бесконечно, рано или поздно одна из них дойдёт до точки кипения.***
Воскресенье подходило к своему завершению. Вся неделя была для Марии очень тяжёлой эмоционально, она чувствовала себя так, словно по ней проехали катком. Тяжёлые ученицы, завал работы, тревожный сон и холодная война с Лаурой — всё навалилось на неё так резко, что она удивлялась тому, что вообще дотянула эту неделю. Невыносимая усталость ломила тело, и всё, чего хотелось — уснуть, и желательно больше не просыпаться, чтобы не видеть Лауру, чтобы не чувствовать этой ноющей боли в груди. И Мария уже хотела лечь в кровать, но дверь в комнату бесцеремонно открылась, и в светлых сумерках Третьякова различила Лауру, которая медленно прошла в спальню. — Хорошо, что ты не спишь. Я хотела с тобой поговорить, — брюнетка держала лицо, но Мария по глазам видела, что та нервничает. Сердце ёкнуло, но она точно решила, что больше не поведётся на слова этой женщины. Мария напряжённо выдохнула и скрестила руки на груди. — Вас стучаться не научили? Если вам, Лаура Альбертовна, что-то нужно, то можете завтра утром вызвать меня в свой кабинет. А сейчас мой рабочий день окончен, уже был отбой, поэтому, с вашего позволения, я лягу спать, — холодно ответила она и сама удивилась тому, как жёстко это прозвучало. Сама от себя такого не ожидала и не думала, что так умеет. Видимо, годы общения с Лукиной не прошли даром — она в точности повторила её манеру говорить. Лаура нервно выдохнула и, к удивлению Марии, начала читать строки стихотворения, которое она когда-то прочитала ей. Дождь в лицо и ключицы, и над мачтами гром. Ты со мной приключилась, словно шторм с кораблем. То ли будет, другое... Я и знать не хочу - разобьюсь ли о горе, или в счастье влечу. Мне и страшно, и весело, как тому кораблю... Не жалею, что встретила. Не боюсь, что люблю. И это было попаданием в сердце. Черты лица Третьяковой разгладились, она почувствовала себя беззащитной перед той, что стояла напротив неё. По щеке Марии потекла слеза, а Лаура подошла к ней ближе. — Помнишь, тогда, три года назад, ты сидела на диване в моём кабинете и читала стихотворения. Я слушала и удивлялась тому, как ты все их запоминаешь и сколько ещё может храниться в твоей памяти. Мне так нравилось твоё увлечение литературой. Я тоже в молодости много читала, но больше любила зарубежную прозу, а ты с таким трепетом относилась к поэзии, что я невольно переняла это от тебя. — Ты запомнила, — тихо проговорила Мария, но женщина жестом показала, что ещё не закончила. — Ты так резко ворвалась в мою жизнь, что я не успевала за всеми изменениями, что ты принесла. Я никогда ни к кому не испытывала такой привязанности и никто не вызывал во мне таких чувств, как ты. И когда я это поняла, то испугалась и оттолкнула тебя, но за эту неделю я почти сошла с ума. И теперь я прошу прощения у тебя за всё, что тебе пришлось пережить. У Третьяковой текли слёзы по лицу, она не верила в то, что слышит. Внутри всё трепетало от осознания того, что она не безразлична Лауре, её чувства всё же нужны. И она ей нужна. Мария сделала шаг к женщине и они оказались вплотную друг к другу. Блондинка положила руки на плечи Лауре и посмотрела ей в глаза. — Просто скажи мне: ты меня любишь? — вопрос разрезал тишину комнаты. Такой искренний, по-детски наивный, но такой важный для той, что затаив дыхание ждёт ответа. — Люблю. Больше, чем кого-либо в жизни, — выдыхает Лаура, и в следующую секунду Мария целует её, вцепившись пальцами в плечи. Лукина сжимает тонкую шёлковую ткань халата, прижимает женщину к себе как своё самое большое сокровище, и в этот миг клянётся самой себе, что никогда не отпустит её от себя. А Мария стаскивает с Лауры пиджак, и дорогая вещь бесцеремонно отброшена куда-то в сторону, а его хозяйку подталкивают к кровати. Брюнетка падает на белые простыни, а Третьякова опускается на бёдра и перемещает поцелуи на шею. Лаура пытается скинуть блондинку с себя и поменять их местами, но Мария уверенным движением рук прижимает её и лукаво улыбается. — Ты мне должна за всю эту неделю и за все года, между прочим, — с напускной серьёзностью говорит она, попутно расстёгивая пуговицы рубашки, которых оказывается непозволительно много в этот момент. И Лаура тихо смеётся, а потом томно стонет и закрывает глаза, тая от прикосновений Марии, таких осторожных, мягких и нежных. Её белокурые волосы щекочут лицо, когда она нависает сверху и целует, Лаура смотрит ей в глаза и видит там настоящий пожар, который не свойственен спокойной натуре её возлюбленной. Для Марии это всё так волнительно, ведь никогда прежде ей не доводилось так прикасаться к женскому телу, но желание показать, что она может не только принадлежать, берёт верх над сомнениями и стеснением. И она скользит пальцами по животу, спускается ниже и видит, как женщина под ней извивается от наслаждения, захлёбывается стонами и шепчет, как в бреду, её имя, и это сводит её с ума. А после Лаура лежит на мягких подушках, пытаясь отдышаться, а Мария лежит на животе, положив голову на плечо женщине и водит подушечками пальцев по груди. — Лаура, скажи, а у тебя до меня были отношения с женщинами? — она спрашивает это осторожно и неуверенно, но ей так важно это узнать. Она чувствует, как Лаура напряглась. — Зачем тебе это знать? — Ну... ты не рассказываешь о себе, я почти ничего не знаю. — Для того, чтобы узнать меня, не нужно копаться в моём прошлом, — Лаура встаёт с кровати, в темноте копается в карманах пиджака, достаёт оттуда пачку сигарет. Подходит к окну, открывает его, и в комнату проникает тёплый июльский воздух. На подоконнике валяется зажигалка и стоит пепельница, оставленная хозяйкой комнаты. Щелчок, огонёк подожжённой сигареты. — Были. Но я не любила ни одну из них, если тебе это важно, — Лаура затягивается и выпускает дым, — поэтому это не имеет никакого значения в настоящем. Мария любуется обнажённой спиной брюнетки и тем, как изящно она курит. Ей не отвести взгляда, и так хочется прикоснуться к женщине. Кажется, ей всегда будет её мало. Мария встаёт с кровати, подходит к Лауре и прижимается всем телом к спине. — Когда я увидела тебя первый раз, то у меня сразу возникло чувство, что ты какая-то другая. Не такая, как все те, с кем я имела отношения в прошлом. Но знаешь, есть правило: не влюбляться в натуралок. У них семь пятниц на неделе: сегодня люблю, завтра не люблю, а послезавтра выйду замуж, потому что так проще жить, — Лаура стряхивает пепел в стеклянную пепельницу, а Мария оставляет лёгкий поцелуй на шее, — Я старалась отодвинуть тебя от себя, но ты упёртая, — Мария засмеялась и потянулась к сигарете, которую курила брюнетка, но, привычно втянув никотин, резко закашляла и прислонилась к подоконнику. — О боже, что это за гадость, — табачный дым неприятно резанул по горлу. — Это, дорогая моя, "Макинтош", а не та приторная вишнёвая ерунда, которую ты куришь, — Лаура затушила сигарету и притянула к себе блондинку, которая уже успела откашляться, и с серьёзным видом продолжила, — я не привыкла проявлять к кому-то нежность. Я не буду размазывать все эти розовые сопли. Я люблю всё контролировать, педантично отношусь к работе и не люблю, когда мне врут, — она прикоснулась ладонью к щеке Третьяковой, убирая с лица белокурые пряди, — со мной будет сложно. Но я обещаю сделать тебя счастливой. — Мне не нужно легко. Мне нужно с тобой, — отвечает Мария и Лаура целует её, прижимая к широкому подоконнику и вынуждая на него сесть. Спиной блондинка касается прохладного стекла, и это создаёт контраст со страстными поцелуями Лауры и её прикосновениями. И Марии хочется остаться в этом моменте навсегда.мне известны все пределы — я с тобою на всю жизнь.