[2016, апрель]
— …Знаешь, как во время этих психологических тренингов. — Югём засасывает через соломинку оставшуюся на дне пенку и закидывает в рот лимонную дольку с края стакана. — Не интересно. — Все сидят кружком, и чувак по центру, который когда-то тоже был одним из чуваков в кругу, рассказывает, как важно свыкнуться с собственной проблемой, признать себя и двигаться дальше. Это если проблема социально приемлема. Если она нарушает принятые в данном конкретном обществе нормы, то с проблемой нужно бороться, через себя переступать и двигаться в строго обратном направлении. — Откуда ты… Стоп, нет, не нужно. — Несколько подозрительных запросов в гугле и твоя грустная рожа у меня субботними вечерами на протяжении последнего года. — Югём недоверчиво принюхивается к карамельному шейку и почти в один присест засасывает сладкую дрянь. — То есть если тебе нравится колоться или нюхать — это плохо. Бухать — тоже не очень хорошо, но по закону не преследуется. Практикуешь тантрический секс? Другой разговор. Не равнодушен к почтовым маркам? Ты в хороших руках. Любишь трахаться с девочками? Хорошо. Любишь трахаться с мальчиками? Тоже хорошо, если, понимаешь, попасть в нужную струю. И при условии, что все из них достигли возраста согласия. — Я не… — А, то есть речь только о Тэхёне? — Охренел? — Чонгук оборачивается вокруг и моментально прячется в объёмный капюшон. — Здесь никакого, успокойся. Чонгук всё равно горбится и упрямо разглядывает поверхность стола. — Предлагаешь организовать фанклуб? — Боже упаси, тебе рано в центр круга, тебе бы самому в круг. «Здравствуйте, меня зовут Чон Чонгук, и у меня патологический краш на моего одногруппника. Мне кажется, что я с этим справился, но на самом деле это не так… — Остановись. — «…и я очень несчастен» — «Здравствуй, Чонгук». — Высказался? — Ещё нет, погодь. Я знаю, что ты ни с кем не трахаешься и никто не трахает тебя… — Ещё раз я услышу слово «трахать», и наш разговор закончится прямо сейчас. — …И я не говорю, что ты должен слететь с катушек и перетрахать всё живое вокруг. — Боже, — Чонгук прячет лицо в ладонях и натягивает капюшон пониже. — Это контрпродуктивно и наверняка закончится слитыми Dispatch фотографиями. Твоя беда в том, что ты выглядишь как булочка с корицей, но что хуже всего — ты булочка с корицей и есть. Чонгук смотрит на него исподлобья, и Югём пожимает плечами: — Что? Он называет тебя «Чонгуки» и наверняка уверен в том, что нянчит пятилетку. Югём просит счёт и, дождавшись, пока официант уйдёт к барной стойке, к ужасу Чона продолжает: — К чему я это? — В душе не чаю. — Я пробыл с вами в одном помещении сколько? Пятнадцать минут, и едва не сдох от смущения — сердечки у тебя в глазах как транспарант на митинге. Это очевидно. Прости. Им приносят счёт, и Чонгук прячет глаза за чёлкой. Расковыривает с утра надоевший ему заусенец на большом пальце и думает о том, что идея поплакаться Югёму была паршивой: одно дело, когда свидетелем его слабости становится буквально днюющий и ночующий с ними Чимин. Или остальные. Они живут вместе, и, признаться, Чонгук не рассчитывал сохранить от них что-то в тайне, а если быть совсем честным — вообще не старался этот свой скелет спрятать. От тогдашней смелости теперь мало что остаётся, но эй! Он почти не мешал событиям развиваться так, как им хотелось. — И? — торопит он Югёма после того, как тот разбирается со счётом. Совсем иной разговор, когда носом его в эту срань тычет изредка проходящий мимо их общежития другой Ким. — И ты знаешь, к чему я клоню. Дело не в том, что он не замечает. Дело в том, что он не заинтересован. Так что забудь и живи дальше. Ну. Ауч. Это же именно то, что он услышать не хотел, верно? Кто-то должен был сказать ему правду. — Я спросил, почему все вокруг такие идиоты. Как мы пришли к этому разговору? — Чонгук снимает капюшон и первым встаёт из-за стола. — Нет. Ты спросил, почему они не могут вытащить головы из задниц, и я просто сделал выводы. — Югём застегивает куртку по самое горло и тоже встает. — По домам? Или пойдёшь со мной и, знаешь, посмотришь на ещё каких-нибудь людей в этом мире? «Домой», — молнией проносится в голове Чонгука, и он сам не в восторге от того, что имеет в виду под словом «дом». Он почти отвечает, выплёвывает это проклятое «по домам»: у Тэхёна не было планов на вечер, и он не один, конечно, но в общежитие, наверняка задротит за компьютером Чонгука или бестолково пялит в телевизор на очередную фестивальную муть с субтитрами. Можно будет рухнуть где-нибудь возле и расслабиться наконец. Просто так. Без всякого двойного дна. Хотя Чонгук… Ну, да, и он думает об этом больше пары раз за день. Не то чтобы существует какая-то статистика, но если бы она была, то результаты были бы неутешительными. Просто с Тэхёном хорошо, а это роскошь, когда то, чем ты зарабатываешь на жизнь — бесконечный выход из зоны комфорта. Он даже качает головой. Но вовремя замечает пришедшее смс. Тэхён [19:18] затусили с Тэмином и парнями Чимин в хлам но тут весело Тэхён [19:21] если Чимин споёт ещё выше, его услышат только собаки *аудиофайл* Тэхён [19:27] ты будешь рад узнать, что ты по-прежнему единственный Чонгук тупо моргает, наблюдая на продолжающим бегать карандашиком, и отвлечённо думает о том, что не мешало бы поинтересоваться способами… Типа поддержания нормального сердечного ритма в случаях триумфа беспричинной надежды. Тэхён [19:28] Ктопрциьйекщ Вот, блять, как сейчас.Чонгук [19:28] Чимин?
Тэхён [19:28] да пытается удалить фотипврпкннрпми !! момент Чонгук невольно улыбается, и Югём, нетерпеливо перекатываясь с носков на пятки, закатывает глаза. Тэхён [19:29] …единственный, кто может петь, стоя на руках *фото* Чон смеётся, увеличивая изображение, и показывает Югёму. Тот фыркает, призывно кивая на дверь, и Гук негромко вздыхает. Смотрит ещё раз на окошко диалога и решается: — Да, пойдём.Чонгук [19:30] Но он может Стоять на руках Улавливаешь?
Тэхён [19:30] ты говнюкЧонгук [19:30] Я тебе нравлюсь
Он отвечает машинально, едва ли подумав. Запинается, налетев на вдруг остановившегося Югёма, смотрит на сорвавшиеся и с языка, и с клавиатуры слова и всё равно чего-то ждёт. Прикусывает губу, позорно нервничая, и едва не теряет из виду Югёма — вызванное такси уже ждёт их у тротуара. — Ну? — торопит тот его. — Минуту. Тэхён [19:31] нравишься Может быть, Чонгуку не так уж и нужны эти другие люди Югёма. Тэхён [19:31] ты всем нравишься …Или нужны. Чон позволяет себе секунду легкого, привычного уже в общем-то разочарования и залазит в машину. Стучит кончиками пальцев по коленке и теперь размышляет над тем, как сказать человеку, что больше не будешь надеяться, когда тот, наверняка, и не знал, что надежда была.Чонгук [19:32] Мы с 97-лайн зависнем где-нибудь
Наверное, в душе ему хочется, чтобы Тэхён ответил хотя бы: «Давайте к нам». Тэхён [19:32] много не пей и предохраняйся Он этого, к счастью, не делает. Тэхён [19:32] шучу пей сколько хочешь НО ПРЕДОХРАНЯЙСЯ Потому что, очевидно, не заинтересован.Чонгук [19:33] Да, мам
— Всё в порядке? — спрашивает Югём. — Блеск. — Выглядишь так, будто кто-то убил твою любимую собаку. — У меня нет собаки. — Но если бы была. — Всё в порядке. И я не люблю собак. Не такая уж это и плохая идея — двигаться дальше. Лучше, чем пытаться догнать кого-то, кто даже не пытается притормозить.* * *
…И, разумеется, в тот самый момент, когда он почти сродняется с этой мыслью, всё происходит как раз с точностью до наоборот. И на особенно крутом повороте несётся псу под хвост.[2016, июль]
Чонгук не знает, когда это случается. Он, очевидно, не рождается с мыслью о том, чтобы безнадежно запасть на наименее подходящего для этого человека, и в действительности не ждёт, что, приняв предложение одного из самых неперспективных агентств, наткнётся на самую большую свою проблему, свой оплот, пристань и что там ещё думают, когда кажется, что находишь свою судьбу. Они просто встречаются, и вот так прозаично, без музыки на заднем фоне, без фейерверков и предварительных ласк, где-то между паршивой привычкой Тэхёна неотрывно пялиться собеседнику в глаза и его же манерой подходить ближе, чем это принято между людьми любой степени родства, Чонгук… Влюбляется. Проще, чем кажется. Он быстро находит правильное название тому горько-сладкому ощущению в груди, что щемит между рёбрами всякий раз, как Тэхён оказывает в зоне видимости. Будто удар под дых: вот ты золотой ребёнок, понравившийся отборщикам сразу семи разных агентств, а вот ты — безнадёжно влюблённый дурак, словивший краш на чудаковатого гения с сокрушительно красивым лицом, слишком социально неловкий, чтобы как-либо обозначить свой интерес, но достаточно внимательный, чтобы понимать — интерес невзаимный. Вы с ним одного пола, ты не имеешь ни малейшего понятия, когда наступит тот самый наиболее благоприятный момент, чтобы попасть в струю, а через два понедельника вы дебютируете в составе одной группы и… Публичность. Да, именно она и станет последней каплей в море таких себе обстоятельств. Должно быть больно и обидно, но помимо того, что Тэхён буквально талантлив во всём, просто не умеет надолго удерживать интерес, он ещё и грёбаный тактильный маньяк — привязанность выражает всегда нахрапом, загребущими руками, как твердолобый беспринципный таран. А в поединке чонгуковых надежды и разума, у последнего шансов никогда не было, чего уж тут. И это ясно как день. Вот ровно настолько, насколько и кажется после этих видео. > ave_mia Как ми-и-ило!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! Нет слов! Vkook навсегда T^T И вовсе не мило. > sweetie62_angi Видели, каким ревнивым выглядел Чимин, когда Ви дотронулся микрофоном до губ Чонгука?^_^ Чонгук невесело ржёт над «ревнивым» Чимином и в порыве саморазрушения переключает на следующую подборку в устрашающе длинном плейлисте. > ennyya Как-то так люди смотрят на солнце, да? Что ж. Именно в этот момент слышится стук в дверь. Чон косится на комнату, в которой посапывают Юнги и Хосок, откидывает одеяло на разобранный диван и идёт ко входу. Смотрит в глазок на лохматого с улицы Тэхёна и, на пару мгновений поддавшись трусости, думает сделать вид, что все давно спят. Топчется несмело, понятия не имея, что он должен будет сказать, реши Ким поинтересоваться, какого хрена происходит, подвисает на стоп-кадре (он сам, во плоти, пялится — ничего нового, пора что-то в этой жизни менять), и даёт себе мысленный пинок. «Соберись, мать твою, это всего лишь Тэхён». Толкает дверь и, схватившись за ручку как за спасательный круг, неловко машет сжатым в ладони телефоном. — Привет, — здоровается Тэ, будто бы они видятся сегодня впервые. Взгляд его бежит от лица Чонгука к телефону, и Чон спешно блокирует экран. Надеется на любимое развлечение Тэхёна — игнорировать очевидное, и тут же вспоминает про другое — с очаровательной непосредственностью топтать чужие надежды. — В твоё оправдание… — Я собирался спать… — начинают они одновременно. Ким оглядывается по сторонам и кивает внутрь комнаты. — Пустишь? — Разбудим Юнги и Хосока. — Тэхён просачивается мимо него, и Чон устало трёт лоб. — Конечно. Проходи. Щелчок замка кажется Чонгуку последним ударом метронома, и ему становится интересно, что там было про имеющиеся в его оправдание аргументы. Он позволяет себе прислониться лбом к прохладной двери и оборачивается только тогда, когда слышит скрип дивана. Смотрит на усевшегося поверх разворошённого постельного белья Тэ, и понимает, что пропал. В тусклом свете ночника тот кажется ему усталым, взъерошенным и ужасающе, невыносимо красивым. Какой есть: в широченных спортивных штанах, что на честном слове болтаются на тощей заднице, белой хлопковой футболке и каких-то модных дизайнерских шлёпках. Чон разглядывает его с ног до головы: от худых лодыжек до трогательной сети вен на предплечьях; от дырки на штанах, тотчас под левым карманом, до пятнышка от соуса ниже логотипа бренда, безумного количества фенечек на запястье и сережки в ухе. Задерживается на длинных, узловатых пальцах и наконец смотрит во внимательные, чёрные почти глаза. Привычный, в общем-то, Тэхён, он, счастливчик, такого каждый вечер видит, но всё равно застывает, как олень в свете фар, и скорее шепчет, чем говорит вслух: — Прости. Вероятно, сасэны продали бы почку за видео: Тэхён ненадолго отводит взгляд, и это тот самый момент, когда Чонгук понимает. Просветление похоже на неожиданный удар молотка по пальцу. Вот как будто бы больно, но не сразу, потому что сначала сбоящий инстинкт самосохранения пытается трактовать полное отсутствие всякого намёка на изумление в глазах Ви как-то иначе. Что-то там про Ким Тэхёна и его безусловном наборе реакций, среди которых едва дёрнувшаяся бровь — это иногда, пожалуй, всё. Попытка самого себя спасти и найти другое объяснение умирает в муках, а Тэхён продолжает выглядеть так, будто ни черта не удивлён и совсем немного сожалеет. Хуже быть, конечно, не может. Чонгуку вдруг становится безумно грустно и так же, чёрт возьми, смешно. Над самим собой и над всеми ними, потому как ну правда: тот самый утиный тест. Если что-то выглядит как утка, плавает как утка и крякает как утка, то в чём вопрос? Покажите Чонгуку человека, который знал бы это лучше Тэхёна, и будь проклят Югём. — Ты знал всё это время, — говорит он это зачем-то ещё и вслух, сокрушённо качает головой и прислоняется плечом к стене. — Чёрт, конечно знал. Тэхён порывается что-то сказать, но Чонгук бешено мотает головой. — Нет, просто… — нервно смеётся и прежде, чем подумать, выпаливает: — Забавно было, да? Или нет? В том смысле, что ты, конечно, привык к нелепым фанбоям, и вот он я, самый безнадёжный дурак из всех, вьюсь вокруг как… — Эй. — …плешивый щенок. — Чонгук обхватывает себя руками и делает несколько шагов из стороны в сторону. — Даже любопытно, что остальные думали, будто это очевидно для последнего валенка в агентстве, но только не для тебя. Стопорится о внезапно пришедшую в голову мысль и оборачивается: — А Чимин? Чимин знал, что ты в курсе? Было чертовски, блять, смешно, когда… — Тэхён подаётся вперёд, и Чон замолкает. Понимает, что чуть было не ляпнул, и прикусывает губу. Несколько ударов сердца и пара-тройка глубоких дыхательных движений уходят на то, чтобы успокоиться. Он покаянно качает головой и спрашивает: — И давно ты… ...Знаешь о моем помешательстве? Тэхён поводит плечами и отвечает уклончиво: — С тех пор, как у Чимина от меня секреты. — Боги, прости меня. — За это не извиняются, — хмурится Тэ. — Ещё как извиняются. Это не должно было… Блять. — Чонгу. Паника и отчаяние, и ядовитая злость на самого себя поднимаются от самого пупка до вмиг пересохшего горла, и он на тон громче проговаривает: — Это не должно было стать твоей проблемой. — Тэхён косится на дверь в соседнюю комнату, морщится, будто от досады, и Чонгук уже тише продолжает: — Ничьей, но твоей тем более. Тэхён молчит, и Чон благодарен ему за эту возможность собраться с мыслями. Смотрит чуть выше чужой макушки, как опытный слепой, кусает губы и старается не думать сейчас о том, что такое признание ощущается как снова и снова рушащийся небоскрёб. Бесконечное падение, зацикленное десятисекундное видео про снос здания. Несколько месяцев назад он был уверен, что ему уже и не придётся никогда в чём-либо объясняться. Неделю назад думал, что в скором времени это будет неактуально уже и для него самого. Буквально за несколько часов до, согревшись под чужой тёплой спиной, отвлечённо рассуждал о частях целого. И вот теперь снова собирается признаваться в том, с чем вроде как решил раз и навсегда завязать. Ну. Как пластырь. Сжимает себя руками сильнее, стараясь хоть так удержать едва ли имеющийся контроль над ситуацией, и, тщательно подбирая слова, наконец говорит: — Я этого не стыжусь. — Прикрывает глаза, чувствуя, как горят уши, и с безнадёжной искренностью продолжает: — Ты буквально лучшее, что произошло со мной в жизни, и менее всего я хотел стать причиной скандала. Выдыхает вместе с последним словом, кажется, остатки сил, и почти не удивляется, что второе его признание в жизни превращается в спор. — В заголовках два имени. — Твоё имя во многих заголовках, но только в паре с моим получился пиздец. — Не по твоей вине. — А ты внимательно смотрел? Если нет, то посмотри ещё раз. — Я поощрял, — перебивает Тэхён. — Тогда ты поощряешь каждого. — Прекрати делать из меня жертву. Слова вновь звучат одновременно, и Чонгук отворачивается. Не замечать слона в их метафорической посудной лавке — ещё одна любимая забава Тэхёна. Чон не удивится даже, окажись, что Тэ действительно не улавливает тонкой разницы между дружеской поддержкой и действиями определенного рода, предназначенными для того же самого, но предполагающие отношение гораздо более глубокие, чем дружба. В том смысле, что предположительно не рассчитывающий ни на что друг не наглаживает тебе руки и не пялится как на Грааль с утра до ночи только дружеских побуждений ради. Та самая привычка Тэхёна не видеть ничего грандиозного в повседневных вещах, и Чонгук сам виноват в том, что превратил свою нелепую влюблённость в часть пейзажа. — Ещё раз: мне жаль. — За что ты извиняешься? «За себя», — молнией проносится в воспалённом мозгу Чонгука, и он неожиданно остро понимает, насколько в действительности устал. Зачёсывает чёлку назад, шагнув в сторону, почти падает в кресло и, оглядываясь назад, делает одну из самых глупых ошибок в своей жизни. Одну из них. Для начала — он не поднимает на Тэхёна взгляд. А потом просит: — Ты не мог бы просто… И дальше делать вид, будто слеп, глух и абсолютно ни при чём. Я с этим справлюсь. Вот уже почти. Воображаемый небоскрёб все-таки рушится на землю, и где-то в вихре песка, камней, железа и стекла Чонгук хоронит вместе со своей смелостью последние мозги. Он слышит: — Уверен, что этого хочешь? И врёт: — Да. Возможно, посмотри он тогда хотя бы на Тэхёна, он бы что-нибудь понял. Может, уяснил бы для себя ещё одну его привычку: внезапно беречь чужое личное пространство тогда, когда его об этом никто не просит. — Ладно. К тому моменту, как он всё-таки решается отвлечься от своих увлекательных ногтей, в глазах у Тэ нет ничего, кроме лёгкой, почти вежливой тревоги и общей для них для всех усталости. Он поднимается с дивана, дежурно улыбается и тянется, чтобы по обыкновению взъерошить уложенную волосок к волоску причёску, но на половине движения тормозит. Тревожный звоночек звенит в первый раз. — Иди спать, — просит Ким, звучит отчего-то неправильно и идёт к двери. — Тэ, — окликает Чонгук и, возвращаясь к небоскрёбу, пытается выбраться из-под завала: — У нас всё хорошо? — Супер. Тревожный звоночек срывается на визг.[2016, август]
Он думает, что будет, как прежде. Как прежде не получается, а Чон начинает ненавидеть Намджуна.[2016, сентябрь]
Первое, чему Чонгук учится у Тэхёна — это слегка болезненной, малость беспощадной честности с самим собой. С тех пор, как он понял, что детская стеснительность и сменившая её подростковая скованность — суть одного и того же, обыкновенной нелюдимости, он смирился с необходимостью ежедневно перебарывать по крохотной частичке себя и переступать через очередной внутренний барьер, чтобы хотя бы не краснеть на сцене и не шарахаться от толпы новых, не всегда желательных знакомых. Он не питал в отношении себя никаких иллюзий и всегда знал: Он не любит большие скопления людей. Прикосновения. Беседы по душам. И корпоративные праздники. Не совсем то, чего от него хотело и хочет агентство, поэтому на определённом этапе он проводит жирную черту между Чон Чонгуком и Чонгуком из BTS. Первый — затюканный домосед со стыдной коллекцией аниме на съемном диске и переполненной видеокартой. Второй — вот это вот всё, едва перешагнувшее пубертат, с обложек журналов. По той же самой причине (по причине слегка болезненной честности) он признаётся ещё и в следующем: у Чон Чонгука и Чонгука из BTS есть кое-что общее. Они легко терпят толпу, если в ней есть Тэхён. Они не против прикосновений, если это Тэхён. Они готовы говорить обо всём, если с Тэхёном. Они душа компании любой корпоративной сходки, если их поддержит Тэхён. И, самое главное, они — один и тот же человек. Когда рядом есть Тэхён. Вот настолько всё становится плохо, когда Ким Тэхёна у него пытаются отобрать. Ну и, знаете, дух противоречия. Возможно, всё дело в нём.* * *
Чонгук [02/09/2016 - 21:25] Ты добрался? Тэхён? Чонгук [02/09/2016 - 21:41] Напиши, как доедешь до дома.
[Чонгук] – 3 пропущенных вызова
Где-то между пожаром разгоревшейся ревностью, подарком на день рождения, собственно приездом Тэхёна, смертью его бабушки и порванным напротив Седжина контрактом (он этим не гордится) Чонгук сродняется с мыслью о том, что, возможно, никогда не будет счастлив так, как ему бы хотелось.Чонгук [03/09/2016 - 09:02] Как ты? Тэ
[Чонгук] – 2 пропущенных вызова
Он знает, что занимается любимым делом, и точно знает, кого предпочёл бы видеть рядом. Ещё он теперь уверен, что широкая общественность во главе с агентством в ближайшей перспективе не хотели бы видеть никого рядом с ним. Конфликт интересов, больше похожий на подростковую истерику, но результат от этого не меняется: то, что широкая общественность хочет, неравнодушное к их мнению агентство даёт. Так что избранная им ранее стратегия (перебороть, задавить и похоронить) не перестаёт быть актуальной.Чонгук [05/09/2016 – 12:14] Я просился с Чимином, меня не пустили. Тэ, пожалуйста
[Чонгук] – 1 пропущенный вызов
И он продолжает её придерживаться. По больше части из-за того, что обещал Тэхёну с этим справиться и не передёргивать и вроде как попросил обо всём забыть. И оставить всё, как прежде. Не прямым текстом, но это подразумевалось.Чонгук [06/09/2016 – 10:20] Как он?
Чимин [06/09/2016 – 10:20] грустит не переживайЧонгук [06/09/2016 – 10:21] Да Без проблем Уже перестал
Чимин [06/09/2016 – 10:21] дай ему времяЧонгук [06/09/2016 – 10:23] Ему не нужно время, чтобы поговорить с тобой В чём разница?
Чимин [06/09/2016 – 10:23] дело не в том что в жопу иногда вы оба такие идиоты Как прежде, опять-таки, не получается, и как-то так, спустя одну безжалостную к их телам и нервам неделю, после двух внутренних кризисов и нескольких приступов гипервентиляции, он обнаруживает себя в коридоре, недалеко от комнаты отдыха, рядом с Седжином. Ранее проецируемая на Намджуна ненависть за неимением возможности излиться на продюсеров готовится обрушиться на менеджера, а то, что раньше было безнадёжной, хрупкой, выпестованной в строжайшей тайне от самого Тэхёна влюблённостью, эволюционирует в раскалённое до бела желание защитить, железобетонную уверенность в правильности собственных чувств и отчаянное почти желание кинуть к ногам Тэхёна целый мир. Он любит. Так что касательно пунктов плана: Двигаться дальше — провал. — Что это? — Седжин мельком смотрит на него поверх новенького блэкберри и вновь возвращается к переписке. — Мой контракт. Седжин хороший менеджер и обыкновенно с ним комфортно работать. Он из тех сотрудников стаффа, что относится к своим подопечным с долей здравого равнодушия, достаточного для того, чтобы в большинстве случаев точно знать, что для них лучше, и успевать вовремя пресекать их незрелые попытки похоронить собственные карьеры в угоду эгоистичным желаниям. Так-то Чонгук это знает и, ещё раз, сделанным не гордится. Но под занавес очень трудной недели, вконец вымотанный как физически, так и морально, забывает обо всём, кроме, кхм, заводских установок. Вероятно, он всё же рождается с мыслью о том, чтобы безнадежно запасть на наименее подходящего для этого человека, так что кто он такой, чтобы переть против собственной природы. — Твой контракт, — повторяет Седжин, по-прежнему смотря в смартфон. Треск разрываемой бумаги вынуждает его отвлечься от работы, и это обидно, но в глазах у него напополам со скромным удивлением только такая же дремучая, как и у всех них, усталость. Он смотрит, как Чонгук рвёт листы на четыре части и с оскорбительным спокойствием замечает: — Есть ещё как минимум два оригинала и примерно пять нотариально заверенных копий. — Я хочу уйти из группы. Ещё раз, Чонгук этим не гордится. — Твоё право, — всё так же раздражающе безмятежно отзывается Седжин. — Но неустойка тебе пока не по карману. — Да плевать!.. — срывается Чонгук и морщится в ответ на шипение менеджера. Смотрит туда же, куда и он, на дверь в комнату отдыха, и уже тише продолжает: — Плевать. — Замечательно. Мне в скором времени ждать Тэхёна? — Что?.. — Тэхён, — почти по слогам повторяет Седжин. — Тоже собирается завершить контракт? — Нет, почему… — Тогда какого хрена? — тихо, но твёрдо перебивает его Седжин и убирает, наконец, смартфон. — Ни ты, ни он не можете творить херню, только потому что это правильно. Ты не первый день на сцене и должен, чёрт возьми, понимать, как это работает. Хочешь уйти? Валяй. Похеришь и свою жизнь, и успех остальных, вываляв всю репутацию группы в дерьме. — Я не… — Хочешь покапать мне на мозги и шантажом выпросить поездку в Тэгу? Тогда ты, блять, не по адресу, потому как прямо сейчас у общежития дежурит с десяток ваших ёбнутых на голову фанаток, страстно желающих узнать, кто из вас кого имеет, и, поверь мне, они проводят тебя до самого крыльца их дома, лишь бы поглазеть на чужое горе со стороны. Чонгук пристыженно замолкает, глядя в пол, и крепко сжимает кулаки. Злится на себя, Тэхёна, фанатов, Седжина и всю ситуацию в целом и действительно не знает, как дальше быть. Должно быть, выглядит он и вправду растерянным — в следующих словах Седжина звучит обидное почти снисхождение, и это, ну, злит ещё больше. — Завязывай с подростковой истерикой, это больше не ваш уровень. Огибает его по широкой дуге, и Чонгук сам не помнит, как влетает в комнату отдыха и выигрывает первую партию у Юнги и Чимина. — Что, Седжин уже настучал? — спрашивает он у пришедшего Намджуна и понимает, что перегнул, раньше, чем оборачивается. — Прогуляешься со мной до парковки? — просит тот. Как-то так всё и решается.* * *
Джун выглядит уставшим ровно настолько, чтобы пребывающая в зачаточном состоянии совесть Чонгука подняла голову. Манипуляция в некотором смысле, Чон это знает, но между вышедшим из себя Седжином, работающим честно, но по найму, и болеющим за общее дело Намджуном есть большая разница. Это и только это заставляет его притихнуть. Он ждёт, что вот сейчас Джун заговорит, ждёт упрёков и разочарования, но сначала они спускаются до минус второго этажа, затем медленно идут по парковке, а тот всё молчит. Чонгук успевает дважды успокоиться, трижды пожалеть об уже сказанном и несколько раз заново переболеть чужую утрату. Желание увидеть, услышать, прикоснуться вдруг становится настолько невыносимым, что у него перехватывает дыхание. Он останавливается вместе с Намджуном возле его машины и прикрывает глаза. Дышит ровно, собираясь с мыслями, чувствует на себе внимательный взгляд и почти смеётся, услышав: — Хорошо. Что в этом хорошего, господи грёбаный боже. — Я хочу тебе кое-что пообещать. Чонгук, ошеломлённый, поднимает голову и смотрит старшему в глаза. Спотыкается о бледную, но искреннюю улыбку, и от изумления почти забывает и о собственной злости, и обо всех подводных камнях за последние несколько месяцев. Слышит: — Мы обязательно заберёмся настолько высоко, насколько нужно, чтобы не спрашивать разрешения. Слышит: — Вы только дайте нам время. Он слышит, но как-то не сразу находит определение и место этому самому «вы». Он соглашается, потому что Намджун выглядит так, будто тащит на себе весь мир, а там, куда он сам собрался уходить, точно не будет Тэхёна. Он успокаивается, когда до ушей доносится ещё и: — Тэхён возвращается завтра. Он, в общем-то, чувствует себя как дома, стоит тому вернутся на самом деле.* * *
Он просит: — Не оставляй меня в стороне, — и тянет помятого с поезда Тэ на себя. Он любит ещё сильнее, когда тот отвечает: — Никогда.