Любовь в дьявольской обители

Егор просыпается первым. И блять его как будто бы пиздили ногами после нападения пираний. Его спина адски саднит, он немного приподнимается и видит полоски крови на матрасе. «Твою-то мать, какого черта здесь происходило». Нет, нет. Он помнит. Помнит почти все. Самое яркое, местами провалы в памяти, но все же. Артём лежит рядом, и Егор в ахуе в какого зверя он вчера превратился. На губах его друга запекшаяся кровь, как и в паре мест на шее. Сама шея малиновая, фиолетово-синих пятен на ней предостаточно. Но лицо у него, как у младенца. Волосы все ещё немного завитые. Егор осторожно прикасается к его щеке, но сразу отдергивает руку. Он просто лежит минут 10, а может и 20 и смотрит на этого ангела. Да, он питает к нему нежные чувства, но он не гей. 100% нет. Просто этот малыш излучает свою любовь так сильно, что Егор ощущает ее почти постоянно. И это не может оставить его равнодушным. Он осторожно отодвигает простынь, и смотрит на его ключицы. Красоту и эстетику он тайно почитал в нем. Тёма выглядит слишком миниатюрно и изящно, это отрицать трудно. Да и нахуй оно нужно? Это же очевидно. Ракитин тихо встаёт с постели и надевает нижнее белье. Какой срам. Это вызывает толику отвращения. Он подходит к зеркалу и смотрит на свою шею и как плавно синева переходит к розовые и винные оттенки. Артём не такой слабый, каким может показаться, это точно. Егор бросает на него ещё один задумчивый взгляд и надевает штаны. Его футболка разорвана и это очень напрягает. Все в этом дивном особняке, ну большая часть народа точно, уже наверняка проснулись, либо ещё так и не легли. Он слышит шаги за дверью, но тут не принято нарушать чужой покой. Или не совсем покой. Егор улыбается. Он точно помнит, что дверь закрыта. Иногда за стеной слышаться стоны и рваные вздохи, а иногда чей-то истеричный крик. Это место становится настоящим дурдомом, когда день сменяет ночь. Егор подходит к кровати и садится на край, рядом с местом где спит Тёма. Он осторожно трясёт его за плечо, на что слышит обозлённый скулёж. — Тёма-а-а, — негромко зовёт его Егор, продолжая тормошить. Артём лежит с закрытыми глазами ещё несколько секунд, но уже молча, а потом резко открывает глаза, но щурится с непривычки. Он кидает испуганный взгляд на Егора, но потом память рывком возвращается к нему и его лицо розовеет, а глаза начинают бегать. — Не нервничай, — Ракитин несильно сжимает его плечо и встаёт с кровати, чтобы поднять одежду Шатохина. Артём садится к изголовью кровати и обхватывает голову руками, будто пытаясь спрятаться. — Эй… — Егор касается его пальцев, но оба отдергиваются почти сразу. — Все хорошо, Шато, правда. Просто не думай обо всем этом. Потом обсудим. Не сегодня точно. Или не будем обсуждать, как хочешь. — Прости, — Артём поднимает голову и смотрит Егору в глаза, — я не должен был поддаваться всей этой хуйне. — Ты был в такое дерьмище, что других вариантов не было, — Егор усмехается. В его голове всплывают такие яркие картинки прошлой ночи, — тем более, это я полез к тебе. — Я помню, да, — Тёма хмурится, — кажется, да. Егор улыбается и кладёт одежду Артёма рядом с ним. — Нам лучше съебаться отсюда, я думаю. Я вызову тебе такси. Думаю нам обоим нужно время. Да и подлатать раны не помешает, — Егор касается его подбородка, чтобы приподнять голову. Артём вздрагивает, но все же не может удержаться прильнуть вслед тёплых пальцев, — извини, я вёл себя слишком грубо с тобой. Сильно больно? — Достаточно, — беззлобно фыркает Артём и осторожно встаёт с постели, подавляя болезненный стон, — но мне понравилось. — Тш… не сегодня об этом. — Никогда, надеюсь.

***

Они проводят пару недель порознь. Но спустя 8 дней после случившегося снова начинают переписываться. Напряжение немного спало, Артём нежен в общении. Но фотографий в их инстаграммах явно не будет ещё какое-то время. Спина Егора уже болит значительно меньше и почти не мешает лежать на спине, а засосы на шеях обоих приобретают преимущественно желто-коричневые оттенки.

***

— Привет. Они встречаются на дружеских посиделках среди общих друзей. — Привет, Егор. Они могут позволить себе обняться, но Ракитин обрывает объятия на общепринятом моменте и не продлевает их дольше дружеских. Шатохин немного опешил, но никак это не показал. Они весь вечер ловили на себе взгляды друг друга, Тёма смущался. Все на встрече пили, но ничего более. Егор в целом был вовлечён в диалоги, а Артём лишь изредка что-то говорил. Но ближе к ночи и с каждой банкой, а потом рюмкой он немного открывался и забывался. А потом так случайно вышло, что они столкнулись на кухне, когда никого кроме них там не оказалось. Егор почти впечатался в Тёму, но отходить не спешил, оставаясь близ чужого лица и обдавая своим дыханием. — Я хотел поговорить с тобой, — «Ахуеть, я на это решился. Благослави господь текилу.» — Тогда нам лучше переместиться в более уединенную локацию, — Тёма отводит взгляд и глубоко вдыхает, ощущая ноты парфюма Егора, — наверное. Они проходят в коридор, идущий к ванной. Воцарилось недолгое молчание. Егор буквально чувствовал напряжение. Как и Артём, но его напряжение было смешано с интересом и предвкушением, но он не знал чего именно. — Мне было очень хорошо с тобой той ночью, — Егор запинается и переводит взгляд в потолок, — и это был лучший секс в моей жизни. Тёма знатно ошарашен. Его наивность тут же проявляется: — Это подвод к каминг-ауту? — Нет. — Егор смотрит ему в глаза, — это другое. Дело в тебе. В том, что ты влюблён. Сильно влюблён. И секс с тобой максимально выражает это. Федя Приходов сворачивает в коридор и может быть он что-то слышал, а может и нет. — Я, пожалуй, во второй туалет схожу, — он уже разворачивается чтобы уйти, — вы, ребята, лучше в комнату переместитесь со своими беседами, за углом вторая спальня. Федя уходит. Щеки Артёма кажется скоро загорятся пламенем. Егор идёт в гостевую спальню, Артём медлит, но вскоре следует за ним. Он садится на кровать и смотрит на Егора снизу вверх. — А ты не думал, что это все из-за веществ? Егор садится перед ним на корточки и кладёт руки на его колени. — То что наша близость была лучшей в моей жизни — это не пустой звук. Ты влюблён. Я чувствую это. И тогда это ощущалось каждой клеточкой тела, — Егор отводит взгляд, а потом снова в упор смотрит на Тёму, лицо которого такое потерянное, — я никогда не ощущал такого от другого человека. И я был в экстазе, ощущая твоё удовольствие. Твоё удовольствие от того что я тебя ебу — это мое удовольствие. И это выше физического плана. Артём молчит. Его глазки испуганно бегают, совсем бегло он заглядывает в глаза Егора. — Я не знаю, что сказать… Почему ты говоришь мне это все? Егор встаёт на ноги и отходит к окну, облокотившись бёдрами и подоконник, он продолжает: — Я хочу тебя. — Я весь твой. — Я не могу. Я очень хочу, но не могу сделать это на трезвую, сделать это бухим… Только убитым в мясо, — Егору непросто говорить это человеку, который испытывает к нему больше, чем кто-либо когда-либо в его жизни. Артём трёт лицо руками. Егор видит его состояние, — прости. — Я очень привязан к тебе… — Тёма почти шепчет, из него вырываются шаткие вдохи, — у меня дикое влечение к тебе. Я готов прогнуться под тебя, лишь бы ты был рядом. Я чувствую себя такой тряпкой, таким никчемным мусором… — с его ресниц капает слеза и он тут же вскакивает с постели и отворачивается от Егора, вытирая лицо. — Я знаю, — Егор знает, что Тёму лучше не трогать. Не ему. Не сейчас. — Но я хочу ощущать тебя. Ты невообразимый. Молчание висит в воздухе. Егор ощущает подавленность и разбитость Шатохина. — Мы можем пойти на этот наркоманский движняк на неделе. Артём ненавидит себя. Но он так, блять помешан на Егоре. Наверное, сам дьявол проклял его.