Идущие за смертью

      Сначала к ней возвращается способность слышать. Тонкий, равномерный писк вонзается в виски, провоцируя приступ тягучей головной боли — Сакура открывает глаза и видит сплошное белое.       Рай? Нет.       Рядом с ней слышно чье-то учащенное дыхание, а затем кто-то хриплым, неузнаваемым голосом жалобно просит:       — Эй, кто-нибудь... Помогите...       Сакура лежит неподвижно и молча, старательно прислушиваясь к собственному телу. Ничего не болит, кроме головы — уже хорошо.       Она отдает себе приказ пошевелить пальцами ног — большой чуть дергается. Отлично.       Теперь ступней. Хорошо.       Следующий этап — нога. Ею двинуть почему-то не получается, и Сакуру охватывает дикий ужас, когда она понимает, что что-то крепко держит ее за щиколотку. Голосовые связки напрягаются, но неимоверным усилием Харуно удается подавить крик.       — Эй, — шепчет кто-то рядом с ней. Кто-то живой. Он зовет на помощь, и Сакура еще раз дергает ногой в надежде обрести свободу движений.       Бесполезно. До нее быстро доходит — она привязана.       Ей удается повернуть голову вправо, и будто в наказание за успех резкая боль пронзает мышцы шеи. К горлу подкатывает тошнота при виде Тен-Тен, лежащей на узкой койке.       Она выглядит плохо. Бледное лицо с запавшими глазами, искусанные в кровь губы. Как и Сакура, Тен-Тен ограничена в передвижениях — ее руки и ноги обхватывают кожаные ремни, предплечье утыкано иглами с тонкими проводками, которые тянутся к прибору, стоящему на столике. Именно он издает противный тонкий писк, а рядом на подносе неаккуратно свалены в кучку скальпели, ножи и ампулы.       — Кто-нибудь, — не теряет надежды Тен-Тен. — Помогите...       — Тен-Тен, — выдавливает из сухого горла Харуно. Собственный голос слышится ей чужим — поломанным и равнодушным. — Слышишь меня?       — Сакура, — подруга поворачивается к ней, не скрывая слез радости в карих глазах. — Ты очнулась!       — Где мы?       — Не знаю. Я очнулась десять минут назад, звала тебя, но ты молчала. Я подумала... Подумала, что ты умерла, — дрожащим голосом заканчивает Тен-Тен. — Тогда я начала звать на помощь.       Кашель прерывает ее речь. Сакура терпеливо ждет, пока Тен-Тен сможет продолжить, однако она кашляет сильнее, будто пытается вытолкнуть инородный предмет из груди. Прибор заходится в нервном писке, и острый слух Харуно улавливает новый звук, кажущийся ей знакомым. Она лихорадочно перебирает воспоминания, пытаясь отгадать, где слышала его раньше. Озарение приходит как вспышка молнии — раздвижные двери, — и тут же раздаются шаги.       Тяжелая, уверенная поступь. Сакура торопливо закрывает глаза.       — Эта очнулась, — говорит кто-то. Голос — мужской, низкий.       — А вторая?       — Пока нет.       — Где, — Тен-Тен задыхается, пытаясь вымолвить вопрос, но ее жалкие потуги успешно игнорируют.       — Вколи этой двойную дозу. Вторую отправь в бокс, будут проводить тест.       — Вы кто...       — Да заткнись ты уже, — Тен-Тен наконец замечают. — Говорливая какая. Лежи тихо, я не люблю шумных.       Сакура заставляет себя лежать неподвижно даже тогда, когда до щиколоток дотрагиваются чьи-то пальцы, обтянутые латексными перчатками, хотя от неожиданности хочется заорать во все горло. Терпит беспорядочные рывки, терпеливо молчит, когда острый край ремня больно впивается в кожу. Изображает глубокий сон, когда ей развязывают руки, а мозг тем временем обрабатывает поступившую информацию.       Ее переместят в какой-то бокс для проведения тестов. Из всего, что она видит и слышит, Сакура делает логичный вывод: она находится в лаборатории. Раз не умерла после камеры смертников — значит, газ был усыпляющим. Ее и Тен-Тен перевезли куда-то, и, судя по разговору мужчин, на них собираются тестировать препараты.       Сакура не знает, что хуже: смерть или недолгая жизнь в качестве подопытного кролика. Когда с ее правого запястья спадает ремень, слышится голос Тен-Тен, требующей, чтобы ей объяснили, где она и кто привез их сюда.       — Слушай, сука... Я же велел тебе заткнуться, разве нет?       Харуно осторожно приоткрывает глаза и через ресницы наблюдает, как мужчина в белом халате, стоящий к ней спиной, хватает Тен-Тен за подбородок. Медленно, очень медленно Сакура тянется к столику, нащупывает прохладный металл — скальпель привычно ложится в ладонь, удобно располагаясь между большим и указательным пальцем.              Тен-Тен протестующе мычит.       Скальпель почти прячется в руке. Когда мужчина в халате возвращается к Сакуре, склоняясь, чтобы развязать ей левую руку, она резко открывает веки и сталкивается с ним взглядом. На нее удивленно смотрят маленькие злые глазки — мужчина замирает на несколько жалких секунд, которые Сакура использует с умом.       Ей хватает этого времени, чтобы вонзить острый скальпель ему в горло. Мужчина странно всхлипывает, хватается руками за шею, зажимая порез, неловко пятится назад и падает. Сакура точно знает, куда нужно бить — кровь горячими каплями орошает ей лицо и грудь, немного попадает на губы.       С отвращением вытерев рот рукой, Харуно торопливо развязывает путы на левом запястье.       — Боже, Сакура... Ты его убила, — с ужасом и благоговением произносит Тен-Тен, когда Сакура подходит к ней, чтобы освободить.       Будто у меня был выбор, — с раздражением думает Харуно. — Конечно, убила.       Неважно, куда и для каких целей их привезли — здесь явно не желают им помочь.       — Вставай, — командует Харуно, помогая Тен-Тен сесть. — Вот так, аккуратно. Идти сможешь?       — Думаю, да... Где мы?       Упрямство, с которым она задает этот вопрос, действует Харуно на нервы, которые сейчас точно оголенные провода.       — Судя по всему, в больнице или лаборатории, — отзывается Сакура, разглядывая помещение. Просторное, с белыми стенами, оно было заставлено однотипными койками и техникой: разнообразные мониторы, показывающие графики, странные приборы со множеством кнопок. Ничего из представленного оборудования Сакуре знакомо не было.       И, что немаловажно, они находились здесь только вдвоем. Слева Сакура замечает прозрачные раздвижные двери и мысленно чертыхается, понимая, что через них каждому в коридоре будет виден труп.       — Надо его отодвинуть. Тен-Тен, — прикрикивает она на подругу, замершую в ужасе. — Хватай его за руки.       Вздрогнув, Тен-Тен подчиняется, покорно наклоняясь и беря тело за конечности. Сакура, пошатываясь от слабости, цепляется за ноги — вдвоем они перетаскивают труп подальше, размазывая кровь по полу.       — Что теперь? — спрашивает Тен-Тен, ежась. На ней — белая больничная роба, точно такая же, только украшенная алым пятном, на Сакуре.       — Теперь попробуем выбраться отсюда.       Под потолком бешено взвывает сирена.