Раз, слышен шум на чердаке,
Два, окна и двери закрыты везде,
Три, кто же крадется во тьме ночной,
Четыре, наверное, это монстр пришел за мной,
Пять, прячься, он будет тебя искать,
Шесть, не спастись и не повернуть время вспять,
Семь, …
Тен-Тен громко всхлипывает рядом. Сбившись, Сакура пытается начать снова. Дверь гулко лязгает, и знакомая парочка заводит Ино — та идет сама, и выглядит хоть и напуганной, но целой. С трудом дождавшись ухода охранников, Сакура первым делом спрашивает: — Куда тебя водили? Что делали? — Меня, — Ино сглатывает и показывает предплечье руки, где видны следы от уколов. — Меня привели в лабораторию, взяли кровь и что-то вкололи. Несколько уколов. Потом дали поесть и воду. Сакура отмечает, что Ино еще и переодели — вместо больничной рубашки, какие были на них с Тен-Тен, девушку одели свободный мешковатый свитер, широкие штаны и теплые носки. — Я видела там... Ино шепчет так, словно сама не верит своим словам — неуверенно и очень тихо. — Ученого из нашей страны. Его показывали в новостях... Он был тем, кто придумал лекарство от всех болезней. Сакура моргает несколько раз. В услышанное и правда не верится. Когда ключ к бессмертию был найден, всех ученых, приложивших руку к исследованиям, осыпали почестями и подарили им неприкосновенность. Среди них был и врач из Японии — Орочимару. Единственный из Японии. — Не могу вспомнить, как его зовут, — Ино виновато смотрит на них, как будто названное вслух имя послужит доказательством достоверности ее слов. — Орочимару, — негромко произносит Сакура. — Точно! — А ты, блять, откуда это знаешь? — с подозрением спрашивает Хидан. Харуно только сейчас замечает, что все остальные пленники, чьи клетки расположены поблизости, внимательно слушают речь Ино, боясь упустить любую мелочь. — Я тоже врач, — спокойно отвечает Сакура, прощая самой себе маленькую ложь. Она почти врач. — Ино, что-то еще? Может, ты видела что-нибудь, или слышала? — И почему тебя переодели? — снова влезает в разговор Хидан. Это выглядит как претензия. — С чего такое отношение? Вон те доходяги тут хрен знает сколько валяются, а одежда на них не такая, как у тебя. Лицо Ино меняется, как бывает перед рыданиями — чуть морщится нос, кривятся красивые губы, голубые глаза наполняются влажным блеском. Ее голос подрагивает, когда вместе со всхлипом изо рта вылетает: — Они сказали, что меня стоит беречь. Я ценный экземпляр. — Это почему еще? — Хидан в упор не замечает очевидного. — Ты идиот? — набрасывается на него Тен-Тен, пока Сакура пытается справиться с холодком, бегущим по спине. Ребенок. Ино беременна. Плод в ее утробе представляет большую ценность. — Ты что, не видишь, что она в положении? — не выдерживает Тен-Тен. — Глаза раскрой! — И что? — тупит Хидан. Ино срывается на рыдания — громкие, некрасивые, отчаянные. Ее белая кожа идет красными пятнами, нос опухает. Сакура отворачивается, со злостью прикусывая губу: чужой плач как пищащий в мороз котенок под дверью человека, у которого аллергия на шерсть. Сакуре не хочется слышать этого. Они все здесь в равных условиях — обречены на смерть. Почему Ино ей должно быть жальче, чем себя? Ответа Сакура не находит, но ее все равно пронимает — до самых костей, до очерствевшего сердца. Остальных тоже — с уст Наруто срывается бессильная ругань, на глазах у Тен-Тен появляются слезы. Даже на лице невозмутимого Саске мелькает какая-то эмоция, разобрать которую Сакура не может. Но это точно не равнодушие. Какая-то циничная часть Харуно отдаленно подмечает, что те, кто управляет этой лабораторией, несомненно правы. Ино действительно ценный экземпляр. Провести опыты над беременной... Редко выпадает такая удача. Сакура прекрасно это осознает, но, в отличие от своих свихнувшихся коллег, не принимает. Даже во время науки она бы никогда... А если бы это стоило жизни всем остальным? — вкрадчиво шепчет собственный голос, сплетенный из амбиций и хладнокровия. Сакура трясет головой, будто так сможет вытравить ту часть себя, что без сострадания смотрит, как вскрывают тела в морге. И все же, как это возможно? Какая цель чудовищных исследований? Что, если предположение Саске — правда? Ученые и впрямь хотят добиться развития сверхъестественных способностей? Она слышала о таком. Когда ключ к излечению всех болезней был найден, люди перестали умирать по естественным причинам — жизнь могла оборваться из-за несчастного случая или насильственно. Средняя продолжительность жизни возросла, в итоге планету настигло перенаселение. Был придуман отбор и Центры Сбора граждан, что уравновесило положение. Однако до Сакуры иногда долетали обрывки слухов и сплетен, сновавших в медицинской среде — якобы на лекарстве от ранее смертельных болезней ученые не остановились, перенаправив свою деятельность на другую тему. Люди оставались смертными — даже лучшие из них умирали: выпадали из окон, тонули, погибали от пуль. Поговаривали, что ведутся разработки в области полного бессмертия — чтобы те, чей мозг способен на гениальные вещи, оставались служить стране вечность. Возможно, было принято решение улучшить человеческую ДНК... Но Сакура никогда не верила в эти слухи. Можно развить умственные и физические способности, но выйти за пределы человеческих возможностей или нарушить законы физики — нельзя. Нельзя научить человека летать или управлять предметами силой мысли, как это делают супергерои. Не-воз-мож-но. — Эй, Ино, не плачь, — Наруто пытается утешить рыдающую Ино. — Все будет в поряжке, вот увидишь. Я тебе слово даю, мы выберемся отсюда! Просто успокойся, ладно? Потерпи немного. От его неумелых, корявых, но искренних пожеланий Сакуре становится тошно. Оптимист — ставит она неутешительный диагноз. Сакура всегда была реалистом. — Тоже мне, защитник, — нарочито громко фыркает Хидан. — Мне... Мне что-то вкололи, — Ино безуспешно старается справиться с рыданиями. — Я переживаю за ребенка. Это мое наказание, но я так боюсь, очень боюсь... На языке у Сакуры вертится вопрос — что еще за наказание? Но она опасается, что Яманака начнет рыдать с новой силой, и с силой сжимает челюсти. Так, чтобы ни одного словечка вырвалось наружу. В напряженном молчании, изредка нарушающемся стонами из дальних камер и всхлипами Ино, проходит еще пара часов. Наконец, Ино засыпает, свернувшись калачиком на полу, Наруто вполголоса подбадривает Тен-Тен, которая ушла глубоко в себя, Саске молчит, привалившись к решетке с закрытыми глазами, но Сакура уверена, что он не спит, а Хидан... Хидан молится. Он стоит на коленях, сложив руки перед собой. Без верха от пижамы, что напялили им всем. Его губы беззвучно шевелятся, лицо — отрешенное, застывшее, умиротворенное. Но Сакуре почему-то жутко. Она хочет съязвить, сказать что-нибудь дерзкое, чтобы побороть собственный испуг от безобидной картины, но решает промолчать. Какое ей дело? Каждый пытается не сойти с ума по-своему. Звук открывающейся двери становится самым интересным и волнующим событием за последние часы. Вздрогнув от неожиданности, Харуно смотрит на вход, замечая знакомые лица — Таюя и Кимимаро. Девушка остается стоять у двери, а Кимимаро направляется к клеткам с очевидным желанием кого-то забрать. Смотреть на него невыносимо, и Сакура разглядывает своих сокамерников. У всех одна мысль — только бы не меня. У всех, кроме Харуно, потому что она понимает — очередь дойдет до каждого. Наверное, именно по воле судьбы, решившей подтвердить ее теорию, Кимимаро останавливается возле клетки Харуно. Прикладывает ключ-карту к замку и интересуется: — Сама пойдешь? — Сама. Она вылезает из объятий стальных прутьев под гробовое молчание остальных. В этот раз Хидан не орет матом, Наруто не предлагает замену, а Тен-Тен и Ино не всхлипывают от ужаса. последняя до сих пор спит, измученная стрессом. Так даже лучше, — думает Сакура. — Умолять бесполезно, а лишние крики только добавляют страха и паники. Харуно проводят по коридорам, заводят в лифт, провожают до уже знакомого помещения, где ранее она напала на охранника со скальпелем в руках. Укладывают на одну из каталок, но ремнями не привязывают. Значит, что-то введут, — догадывается Сакура, стараясь дышать спокойно. Не получается: ей страшно, так страшно, что хочется разреветься в голос и позвать на помощь маму. Хочется верить, что кто-нибудь ее спасет. Ну, пожалуйста. Пожалуйста… Но небо остается глухим к ее мольбам, и тонкую кожу протыкает острая игла. Кимимаро, держащий шприц, наклоняется над лежащей девушкой, всматривается в ее лицо. Закрывая глаза, Сакура вдруг замечает, что… В его глазах видна жалость.