Je ne t'aime pas!

      - Ты издеваешься надо мной?       Яркие потоки лавы столь сильно излучали свет, что отражались от каменных сводов пещеры и маленьких сверкающих вкраплений руд. Они отливали оранжевым и в броне мальчишек.       Туббо проводил взглядом острие кирки, которое в этих самых потоках сейчас медленно но верно превращалось в тягучую массу расплавленного железа, и как обугливается ручка его любимого инструмента.       - Ничего же не произошло, Томми. Ну пусти.       - Ты блять издеваешься? Пустить?       Саймонс сидит прямо перед ним, сложив ноги под себя, и держит его за предплечья. Тоби с ним на уровне и искренне не понимает, что же он сделал не так и почему его друг настолько трясется сейчас над ним.       - Ты мог умереть только что, придурок! Идиот несчастный!       - Томми-       - Завались!       Его буквально колотит. Пытается казаться таким сильным, но видно, что давно сломан всеми этими событиями. Они же дети, он и Туббо, они просто дети, которые не заслужили рисковать своими жизнями каждый божий день. И всё так сильно на него давит, что такая мелочь...довела до истерики?       Саймонс просто сидит и не сдерживает поток ругани. Просто сидит и держит его, держит до синяков на коже-       - Томми, мне больно.       -а теперь притягивает к себе, заключая в объятия. Их доспехи звенят, когда бьются друг о друга, но ему сейчас плевать, если какая нибудь из пластин помнется. Туббо чувствует, как колотиться его сердце. Чувствует, как дыхание друга сбивается, чувствует, как же, черт возьми, сильно его прижимают.       Наконец сдается, выдыхает рвано и запускает руку в светлые пряди волос, чуть перебирает их. Они испачканы в чем то черном, спутаны от долгой работы и явно плохого ухода. Скорее не из-за того, что нет средств, а из-за того, что Саймонсу просто лень делать сто одну процедуру чтобы просто поддерживать в приличном виде. Похожи больше на солому, чем на шелк или с чем там обычно принято сравнивать волосы.       Но Тоби готов признаться, что именно волосы друга заставляют виды на пшеничные поля напоминать о нем. Нет абсолютно ничего схожего в спокойствии равнин этой культуры и вечно бурлящей искрой жизни в Томми, но именно колоски каждый раз заставляют его замереть, провести по ним рукой и вспомнить лучшего друга.       Туббо старается его успокоить.       Туббо проводит по его спине рукой, по шее, огибает края шлема и вновь пробегается по прядям.       Туббо улыбается, легко и непринужденно.       А Саймонс готов все на кон поставить, лишь бы не открываться от созерцания этой мягкой улыбки. То, как она ложится на его губы, и как щеки парня от нее кажутся немного пухлее, чем они есть на самом деле. То, как от нее появляются лёгкие складки у носа. Она, возможно, не такая уж и особенная, - есть миллионы семнадцатилетних мальчиков с такой же очаровательной и по-детски милой улыбкой, правда ведь? - но только она, одна единственная способна за миг привести Томми в порядок и дать мотивацию дальше бороться, никогда не сдаваться и бежать вперёд, закрывая друга своей спиной.       - Я в порядке, слышишь?       - Тоби, что бы я делал без тебя? Чтобы я делал, если б ты сейчас просто взял и умер?       - Очевидно, расстроился бы?       - Даже представить не можешь, насколько бы я расстроился.       Его трогают такие слова. Конечно трогают, от Тома редкость такое услышать. Так что он только тактично молчит, продолжая прижимать к себе и гладить. Вверх-вниз, равномерно и плавно, размеренно и спокойно. Вверх-вниз, вверх-вниз...       - Я всегда буду рядом с тобой, обещаю.       Томми хочет ему верить.       Томми знает, что никого так сильно не желает видеть с собой рядом, как этого глупого и неуклюжего паренька.

Туббо чувствует, как сердце его друга начинает биться ровнее.