Je ne t'aime pas!

      Вода с потолка отбивала ритм, плеск отражался от сводов, эхом разносясь, перебиваясь с шагами, твердыми, но приглушенными каменной пылью. Шаги становились ближе с каждой минутой, проведенной в этом завораживающем месте, которое заброшено теперь за ненадобностью.        Томми приходил сюда побыть наедине со своими страхами, со своими демонами, чтобы разобраться с хаосом в собственной голове.       И он очень не хотел, чтобы его прерывали.       - Ты почему здесь сидишь, Том? – молчание в ответ. Паренек дышит глубоко, размеренно, не намереваясь хоть что-то ответить брату. – Что-то случилось?       Томми тихо смотрит перед собой стеклянными глазами, сжимает окаменевшими руками колени. Случайный прохожий или просто незнающий человек мог бы подумать, что с пареньком что не так, но это – вполне нормальное состояние для человека, который полностью погрузился в собственное сознание. Сложно всегда быть «в порядке», когда мир вокруг рушится усилиями других, а восстанавливать все равно тебе.       - Нам нужно поговорить.       - Выкладывай быстрее и проваливай, пожалуйста.       Вилб садится на одну из досок, из многочисленных обломков Погтопии. Подумать только, а когда-то это место можно было назвать уютным, даже своим домом. А сейчас это даже складом назвать будет сложно, раз в вечность сюда наведываются забрать что-то по пустякам, в остальное же время компания местным призракам – одиночество.       - Насколько вы с Туббо близки? – Томми дергается, но к парню не поворачивается. Только видно по нему, что каменное состояние отходит назад, уступая место привычной эмоциональности, раздражающей и бесконтрольной.       - Почему тебя это волнует?       - Не имеет значения. Ну так?       - Мы лучшие друзья, странно, что ты этого не знаешь. - юноша провожает очередную каплю с потолка тяжелым взглядом. Все знали, что, рано или поздно, водоем над ними начнет отвоевывать пещеру, просачиваясь понемногу свозь полости в земле. Капля попадает в маленький ручеек, он пробегает мимо его ботинок, в темноту, беззаботно веселясь с такими же друзьями-ручейками.       Томми тоже так хотел.       - И все?       - Ну разумеется.       Саймонс выглядит если не злым, то точно ужасно раздраженным. Хмурит свои светлые, пушистые брови, сводит их к переносице. Имеет все еще подростковые, но островатые черты лица, как человек лет так семнадцати, может, девятнадцати. Выглядит намного старше своего лучшего друга, хотя когда это вообще мешало.       - Ты помнишь хоть что-то со вчерашнего вечера? – Том косится на Вилбура, едва слышно хмыкая.       - Кроме ржущего без остановки Алекса и моря выпивки? Вообще пусто, но-       - Вас с Тоби отправили домой, как только поняли, что натворил Квакити.       Было заметно, как сильно Голд нервничает, несмотря на его напускное спокойствие, подпитываемое прохладным отношением почти ко всему в этом мире. А сейчас он нервно теребил большую пуговицу цвета темного шоколада, которая вот-вот готова уже была отлететь. Жалко было даже не столько сам элемент одежды, сколько работу бедной Ники, которая уже устала пришивать пуговицы на место. Серьезно, вредные привычки Вилбура слишком вредили вещам.       - Я устал ходить вокруг да около.       - Ну так скажи прямо, че ты мнешься-то. – слышится в ответ. Томми запускает руку в волосы, чуть расчесывая их. Туда попали капли влаги с потолка, они скатываются по каменным выступам, где-то в темноте, куда не попадают слабые лучи от факела. Ну, как факела. Куска доски, обмотанного наспех старой, как мир, тряпкой, да зажженной подручными средствами. На такое и инженерного образования не нужно.       - Как давно ты влюблен в Тоби?       Тишина.       Ее нарушает, разве что, приглушенный стук воды. Ритмичный такой, кап-кап, кап-кап.       А влюблен ли он в Тоби? В голове мелькают странные эпизоды с его другом во главе, прикосновения к губам. Они такие призрачные, почти дымка. Юноша не понимает почему, но все тело начинает сладко ныть, и ему очень не нравится это чувство.       Кап-кап, кап-кап.       Влюблен ли, но во что? В дурашливую улыбку, озаряемую светом солнца, в ямочки на мягких щеках, в ореховые глаза, которые теперь только со сладким и могут ассоциироваться? В смех, похожий иногда на звон колокольчиков, в его вечно холодные пальцы рук, но обязательно теплые объятия долгими ночами, когда его пугают кошмары, собственное воображение?       - Не лезь.       - Томми, это важный вопрос. Мне нужно знать, понимаешь?       - Я сказал не лезь.       - Если мне не скажешь ты, я пойду с тем же вопросом к Туббо. – Том вскакивает, резко оборачивается на брата и выглядит по-настоящему злым. Словно больную тему затронули. – Вы еще дети, понимаешь? Шестнадцать не тот возраст, когда отношения раз и навсегда, а я знаю, насколько вы дорожите друг другом, и будет очень жаль, если ваша дружба развалится из-за таких глупостей как временная влюбленность.       - Глупостей? Правда блять? Глупостей? – Вилбур отшатывается, когда мальчик с пшеничными волосами почти вплотную находится, смотря прямо в глаза – А когда мы не будем детьми для вас? Когда уже «можно», а? Год, пять, двадцать? Или это из-за того, что мы оба – парни, а ты у нас натурал с головы до пят, Вилбур?       - Я просто пытаюсь помочь.       - Иди нахуй с такой помощью, понял? Мы вполне можем сами разобраться.       Вилб встает, Вилб кидает последний взгляд на младшего и направляется к выходу, застывая на миг в дверном проеме.       - Мне нужно услышать мнение Тоби, а тебе советую не – Договорить не успел. Шаг, хватка, удар спиной о стену. Томми, несмотря на то, что был ниже и младше, вполне имел силу и запас злости, чтобы припереть его к стене.       - Не смей. Идти. К Туббо.       - Почему нет? Почему ты не хочешь просто все выяснить? Поговорить, как взрослые люди.       - Я сам решу.       - Что ж, пока вы оба хуево, честно говоря, справляетесь. Я молчу о том, что увидел тогда вечером, Том, хотя крайне зол на это. Поцелуи и держания за руки – явно не то, что должно быть между друзьями!       - Заткнись!       Осколки стекла. Фонарь под потоком гнева улетает в стену, трескается, расходится его деревянная рама на части. А его, кстати, принесли они вместе с Ники, когда та впервые зашла в пещеры и крайне была удивлена тому, какой же у них тут мрак. Вилбур, кажется, может еще слышать ее голос в голове, когда смотрит на жалкие щепки.       Томми дышит, глубоко и тяжко, а Вилб за его спиной только смотрит и все пытается понять, чем же вызвал настолько бурную реакцию, что именно вызвало настолько большое негодование и откровенную злость.       - Мы с Туббо не дети, прекрати нас ими считать. И это наша жизнь, моя жизнь, я вполне блять самостоятельный, чтобы принимать решения. Ты не можешь лезть в наши отношения просто потому что тебе хочется. Не трогай Тоби, он, в отличие от меня, тебя нахуй послать не сможет.       - Судя по тому, как себя ведешь, ты, как раз, еще дитя.       Хочется ударить что-то тяжелое, лишь бы пар выпустить. Никто, никто не будет лезть в это, хотя бы потому что это касается только их двоих. И если ему нужно заткнуть собственного брата, то он сделает это. Право на личную жизнь даже в мире хаоса приходится отвоевывать.       Руки упираются в стену из грубого камня, в свод пещеры. Кап-кап, кап-кап. Тихо, ритмично, звук поглощает толстый слой пыли на полу. Поглощает она и удаляющиеся шаги тяжелых сапог, пока юноша подавляет желание приложить себя головой об эту самую стену. Почему все так сложно? Почему вечно приходится что-то выяснять? Он просто хочет быть рядом с другом, всегда рядом, потому что именно это и делают друзья. Они всегда рядом, всегда готовы помочь и поддержать.       Том не сможет без Тоби. В любом случае. И не важно, какие будут отношения между ними, абсолютно плевать, если симпатию в себе придется давить всю жизнь. Если это – цена, то он вполне готов заплатить ее, лишь бы ничего не менялось.