Monsters

Утер не был уверен, что и думать, когда колдунья прервала пир, распахнув двери зала с такой силой, что они чуть не сорвались с петель. Он, конечно, был раздосадован и рассержен тем, что его прервали, тем более, когда увидел сумасшедшую старуху, смотрящую на него золотыми глазами. Возможно, он также был немного испуган, когда она завопила и побежала на него, двигаясь быстрее, чем это было возможно, с зазубренным кинжалом в руках. Однако больше всего он был потрясен и разгневан, когда, будучи пойманной рыцарями, стоявшими рядом с ним, колдунья повернулась к его сыну и закричала на всю комнату. — Ты! Ты предатель, предатель своего рода! Как ты смеешь сидеть здесь рядом с этим убийцей, когда в твоих жилах течет волчья кровь!

      Шокированные возгласы прокатились по комнате, и Утер почувствовал, что покраснел от гнева, когда шепот усилился, все взгляды были обращены на Артура. На его сына, их наследного принца.       Оборотень.       Утер пристально посмотрел на них, затем на старуху, которая теперь висела в руках его рыцарей. Он жестом приказал им увести её, ярость бурлила глубоко внутри него. Как смеет эта падшая женщина угрожать ему, пытаться убить его, а затем обвинять его сына в чем-то столь диковинном? Он повернулся к Артуру, полностью ожидая увидеть отражение своего гнева в его глазах.       Но Артур… Артур сжимал свою правую руку, ту, которую, как знал Утер, была растерзана дикой собакой много лет назад во время какого-то патруля, и выглядел испуганным и бледным. Он сделал паузу. Был ли это укус дикой собаки? Или… это было что-то совершенно другое? Ему не хотелось даже думать об этом, но Артур едва скрывал свое беспокойство из-за этого обвинения.       Он пришёл к решению. — Пир окончен. Все должны немедленно уйти, — его люди кивнули и поклонились, направляясь к дверям. Он кивнул слугам и охранникам, явный сигнал им тоже уйти. Артур хотел встать, но Утер положил руку ему на плечо. — Не ты, Артур. Я хотел бы поговорить с тобой наедине.       Артур сглотнул, выглядя совершенно испуганным. Утер заметил, как Моргана бросила на Артура взгляд, полный беспокойства и вопросов, даже когда она встала и вышла из комнаты. Был только один человек, который не ушёл, тот, кто подошёл ближе к Артуру и нервно переводил взгляд с него на Утера. — Это значит, что ты тоже свободен, мальчик. — рявкнул Утер. — Вон.       Мерлин опустил глаза к земле, на этот раз выглядя как настоящий слуга, но даже не двинулся с места, пока Артур не встал и бесшумно не подтолкнул его к двери. — Иди.       Он бросил ещё один обеспокоенный взгляд на Артура, на мгновение посмотрел Утеру в глаза, а затем склонил голову и вышел из комнаты. Двери захлопнулись за ним.       Артур молчал, глядя на свою обувь, чего Утер не видел с тех пор, как он был маленьким ребенком.       Утер вздохнул и обернулся, не глядя на сына, когда тот спросил. — Зачем ей обвинять тебя в чем-то столь диковинном?       Он услышал резкий вздох Артура и понял, что тот шагнул вперед. — Отец…       Утер повернулся к нему. Он никогда не видел Артура таким испуганным. Он шагнул вперёд и схватил Артура за руку, не обращая внимания на вздрагивание, и поднял рукав, чтобы увидеть там шрам. Это была длинная, неровная линия, давно уже зажившая. — Я помню ту ночь, когда он появился, — сказал он тихо. — Да? — Артур удивленно посмотрел на него.       Конечно, он помнит. Это был один из немногих случаев, когда Утеру насильно напомнили о смертности его сына. — Гаюс думал, что ты в лучшем случае потеряешь руку, в худшем — жизнь.       Артур кивнул, глядя на свой шрам. Утер крепче сжал руку Артура. Набрался смелости. — Это была не дикая собака, не так ли? — Артур напрягся ещё больше, открывая и закрывая рот, ничего не говоря. Утер зарычал. — Не лги мне.       Артур затрясся в его хватке, отказываясь смотреть ему в глаза. Утер увидел, как он взглянул на его бедро, где был бы меч, если бы он взял его на пир. Один этот взгляд пронзил его сердце чем-то вроде стыда. Он не хотел, чтобы его сын когда-либо боялся его. — Нет, — прошептал Артур дрожащим голосом. — Нет, это была не собака.       Утер схватил его за плечи, пытаясь, но безуспешно, заставить Артура встретиться с ним взглядом. — Прошло много лет с тех пор, Артур. Почему ты мне не сказал?       Артур сглотнул, нервный и решительный одновременно, он был настолько похож на свою мать, что это причиняло боль. — Закон ясен.       Утер тогда живо вспомнил каждый раз, когда он казнил оборотня, и Артур был рядом с ним. Он помнил каждую речь, каждую тираду, каждый раз, когда он предупреждал Артура о порочном зле магии и волшебных существ, особенно об оборотнях.       Он не часто чувствовал вину, не позволял себе этого, но эту, эту вину он почувствовал остро. — Ты мой сын, Артур, — сказал Утер, пытаясь вложить в свои слова как можно больше извинений. — Я уже говорил тебе раньше, ты для меня дороже, чем кто-либо другой в этом мире. Ничто не может этого изменить. — Даже это? — спросил Артур, прижимая руку к шраму. — Даже это, — Утер сказал, потому что это правда. Он любит своего сына, этот маленький кусочек Игрейны, который Утеру удалось сохранить. Он отказался потерять это, потерять его.       На мгновение Утеру показалось, что он может заплакать. Он не видел, чтобы Артур плакал с тех пор, как тот был очень маленьким, и, честно говоря, он не знал, как следует на это реагировать. Утешать людей никогда не было его сильной стороной, но маленьких детей было легко отвлечь каким нибудь угощением, но он сомневался, что это сработает на Артуре сейчас.       К счастью, его сын сглотнул слезы, и вместо этого в его глазах появилась жестокая решимость. — Закон не может быть другим только для меня, Отец. Это невозможно.       Утер вздохнул, почувствовав, как корона на его голове отяжелела. — Артур. — Нет! — Артур оторвался от него и отступил на шаг. — Это несправедливо! Я не могу спокойно сидеть, зная, что я выше закона, в то время как другие, подобные мне, умирают.       Утер тяжело сглотнул. Были некоторые вещи, которые он надеялся скрыть от сына. Он не хотел, чтобы он знал об ужасах времен, предшествовавших его рождению, о том, что Утер видел и делал в равной мере. Однако теперь это, возможно, единственное, что могло бы убедить Артура в необходимости закона, даже если для него сделано исключение. — Садись, Артур. — Утер указал на его кресло и сел сам. — Есть вещи, которые ты хорошо знаешь. То, что, как я надеялся, мне никогда не придётся тебе рассказывать.       Артур сел, пусть и нерешительно. — В те годы, когда я правил до твоего рождения, Камелот был полон войн, ужасов и смерти. Нашей самой большой угрозой была магия. — он начал. Артур нетерпеливо поерзал на своем месте, но не перебивал. — Даже до того, как магию запретили, были некоторые недовольные моим правлением. Каждое полнолуние большая группа оборотней и колдунов нападала на Камелот или близлежащие деревни. Люди умирали, и мне нужно было что-то делать. — Поэтому ты их убиваешь? — спросил Артур тихо и подавленно. — Поэтому запретил магию?       Утер склонил голову. — Частично, — Артур молчал, поэтому Утер продолжил. — Магия — это зло, сын мой. Она развращает даже тех, кто начал использовать её с лучшими намерениями. Я видел, как это происходило слишком много раз. Колдовство превращает людей в воров и лжецов, заставляет их жаждать власти, которая им не принадлежит.       Утер слишком хорошо помнил, как в его юности процветала темная магия. Как колдуны использовали свою магию, чтобы обманывать и убивать. Чтобы причинить боль тем, кто был ему дорог.       Он никогда не забудет Нимуэ и её обман.       Артур начал хмуриться, на его лице появилось задумчивое выражение. — Наверняка найдутся те, кто не… испорчен. Кто может сопротивляться использованию магии во зло?       Артур колебался, такие мысли очень опасны. — Даже если такие и есть, во что я не верю, мы бы не рискнули оставить их на произвол судьбы, — Артур поднял глаза и посмотрел на него так остро и зло, что Утер быстро продолжил, — Как мы узнаем, действительно ли они свободны от скверны? Как мы могли быть уверены, что они не просто лгут, выжидая идеального момента для удара? — он покачал головой. — Мы не можем себе позволить доверять людям на слово, Артур, особенно этим людям. Это закончится только разбитыми сердцами. Их необходимо искоренить, пока магия не станет не чем иным, как слабым кошмаром. Только тогда мы будем в безопасности.       Артур пошевелил челюстью, явно желая что-то сказать. В конце концов он выплюнул. — И что на счёт меня? Какое отношение всё это имеет к тому, чтобы пощадить меня? Всё, что ты сказал, это просто доказательство того, что ты должен следовать закону и убить меня. — Нет, Артур, разве ты не видишь? — Утер наклонился вперед, пытаясь заставить сына понять. Понять, что он не был таким, как они, понять, что Утер доверял ему, несмотря ни на что. — Ты мой сын, и я доверяю тебе. Ты не такой, как другие — ты сильный, ты не позволишь себя развратить. Ты не выбирал это. — Как и большинство других оборотней! — Артур закричал, и Утер поморщился, потому что, ну, он старался не называть Артура так. — А как насчет других, подобных мне, тех, кто просто оказался не в том месте и не в то время, которых укусили и обратили против их воли? Ты всё равно убьешь их! — Потому что им нельзя доверять! — крикнул Утер в ответ, его гнев вспыхнул. — Я не позволю им свободно бегать и сеять хаос в моем королевстве. Я не могу позволить, чтобы невинные люди умирали из-за того, что я мог предотвратить! — Значит, ты бы просто убил их всех, включая невинных, а не только тех, кто признан виновным?       Сердце Утера ожесточилось. — Это жертва, которую необходимо принести.       Артур уставился на него, ярость и боль исходили от него волнами. Он резко встал и направился к двери. Утер сидел и смотрел, как он уходит, и удивление на мгновение заморозило его.       Он отряхнулся, встал и закричал. — Артур!       Его сын проигнорировал его. Утер подумал о том, чтобы на мгновение отпустить ситуацию, подумал о том, чтобы дать им обоим шанс успокоиться, но ему нужно было, чтобы Артур это понял. Он был слишком добросердечным, слишком преданным спасению всех, слишком похожим на свою мать, черт возьми, и однажды из-за этого его убьют. Утер предпочел бы увидеть падение своего королевства, предпочел бы броситься на собственный клинок, прежде чем позволить этому случиться. Артуру нужно было понять.       Иногда невозможно спасти всех, иногда людьми приходится жертвовать ради общего блага.       Утер встал и погнался за Артуром.       Кроме того, Утер уже планировал найти лекарство. Он, конечно, осознавал, что никакое существующее лекарство не сможет вылечить укус оборотня. Он знал, что никакая магия не сможет снять это проклятие, знал, что многие пытались и не смогли сделать это в прошлом. Но он был королем Утером Пендрагоном и знал, что его упрямство и решимость помогли ему достичь невозможного в прошлом. Именно так он завоевал свою корону, так правил и почти уничтожил угрозу магии в своем королевстве. Именно так он сохранял мир на протяжении многих лет.       Он остановился возле двери Артура. Он подошёл ближе, чтобы открыть её, и заколебался. Она была слегка приоткрыта, и Утер мог слышать внутри тихие голоса своего сына и слуги. Он прищурился и прижался головой к двери, пытаясь увидеть двух молодых людей.       Он нашел их стоящими у камина. Мерлин прижимал Артура к себе в любовных объятиях, в то время как его сын трясся и цеплялся за слугу, как будто он собирался разлететься на части. Он разрывался между тем, чтобы ворваться и отругать Артура за то, что он показывал свои эмоции, за то, что он сделал себя уязвимым и открытым для боли, и отступить и оставить их на произвол судьбы, момента, который, как он знал, был больше, чем момент между принцем и его слугой или даже принцем и его секс-игрушкой.       Из-за своей нерешительности он неловко стоял у двери. — Он не убил тебя, — сказал Мерлин, напугав его.       Не потребовалось много времени, чтобы понять, что они говорили о нём. Почему-то Утер ничуть не удивился, что мальчик уже знал секрет Артура. — Нет. — пробормотал Артур в ответ, спрятав лицо в одном из тех ужасных шейных платков, которые так любил мальчик. — И он не собирается тебя убивать. — Нет.       Мерлин тонко улыбнулся и провел рукой по волосам Артура. — Ты не думал, что он это сделает.       Утер пришёл в ужас, услышав о сомнениях своего сына. — Думал, на мгновение. — тишина. — Ты думал, что он может.       Мерлин нахмурился, все еще лениво играя рукой с волосами Артура. — Я волновался. Можешь ли ты винить меня? — Нет, — Артур, наконец, повернул лицо и наклонил его так, чтобы смотреть на шею Мерлина. — Что нам теперь делать? — Сейчас? — Мерлин ухмыльнулся и прижался губами к губам Артура в коротком поцелуе. Утер поднял брови. — А сейчас я принесу все твои любимые блюда, организую тебе горячую ванну и уложу тебя в твою откровенно огромную кровать. — Я принц, Мерлин, — Артур слабо усмехнулся. — И это значит, что у тебя должна быть кровать больше, чем моя комната? — спросил нахально Мерлин.       Артур засмеялся, коротко и хрупко, но он засмеялся. — Моя кровать не больше твоей комнаты. — Откуда ты знаешь? — Мерлин ухмыльнулся. — Сколько раз ты был в моей комнате? — И ты был в моей постели сколько, раз сто? — Артур издевался, теперь уже ухмыляясь.       Мерлин засмеялся и слегка оттолкнул Артура, ровно настолько, чтобы посмотреть ему в глаза. — Вряд ли, твоё высочество. А теперь мне пойти за твоим ужином? — За нашим ужином, — поправил его Артур, отстраняясь так, что их руки соприкасались, а пальцы переплелись. — Останешься со мной на ночь?       Утер никогда не видел, чтобы Артур выглядел таким открытым и уязвимым. Его с юных лет учили скрывать свои эмоции, и даже Утер был свидетелем искренних эмоций Артура лишь в редких случаях. Увидев это здесь так свободно, Утеру стало больно. Он вспомнил времена, когда рядом с ним был кто-то, кто заставлял его быть настолько уязвимым, что он позволял королю в себе исчезнуть и оставаться просто мужчиной. — Конечно, — сказал Мерлин, ведя Артура к креслу у огня. Он запечатлел еще один быстрый поцелуй на губах. — Я ненадолго.       Утер отступил назад, когда Мерлин подошёл к двери. Он позволил себе прислониться к каменной стене замка, небольшой укромный уголок поблизости почти полностью скрывал его. Слуга даже не взглянул в его сторону, настолько сосредоточенный на своей задаче.       Что-то, Утер не знал что именно, заставило его сделать шаг вперёд.       Мерлин успел сделать всего несколько шагов от двери, когда Утер подошёл к нему. — Мальчик.       Слуга подпрыгнул и повернулся, чуть не споткнувшись о собственные ноги. Утер понятия не имел, что нашел в нём его сын. — В-ваше Величество!       Утер смотрел на него, лицо его было лишено эмоций, а Мерлин смотрел в ответ. — Ты знал, — мальчик заикался, пытаясь отрицать это, делая вид, что понятия не имеет, о чем говорит Утер. — Достаточно! — Утер прервал его, понизив голос, чтобы Артур не услышал. — Не смей лгать своему королю.       Мерлин сглотнул и кивнул. — Да, сир, — Утер смотрел, не впечатленный. Мерлин взглянул вниз. — То есть… да, да, я уже знал.       Утер кивнул. — Как долго. — Эм, — Мерлин снова посмотрел на него, размышляя. — Пять месяцев?       Пять месяцев. Артур рассказал этому слуге, которого он не знал даже года, свою тайну пять месяцев назад, когда он не осмелился рассказать своему отцу, хотя прошло уже три года. Утер чувствовал себя ужасно и даже немного завидовал. Что делало этого мальчика, этого слугу, таким особенным, таким заслуживающим доверия? Что Артур в нём нашёл?       Утер подошёл ближе, глядя пристально, он, в конце концов, был не только королём, но и отцом. — Я не думаю, что мне нужно говорить тебе, что если ты когда-нибудь воспользуешься этой информацией, чтобы навредить Артуру или Камелоту, тебя казнят прежде, чем ты успеешь даже пожалеть о своём предательстве.       В его глазах вспыхнула решимость, яростная и горячая, как огонь. — Я бы никогда не сделал ничего, что могло бы навредить Артуру.       И Утер знал, что он имел это в виду. И вдруг он точно понял, что Артур увидел в Мерлине. Он носил свои эмоции открыто, выставляя их на всеобщее обозрение. Даже ему было легко увидеть преданность Мерлина, его верность, его любовь. Эти эмоции нельзя было подделать. Утер это хорошо знал. — Хорошо, — Утер кивнул и отступил назад. Мерлин смотрел на него, терпеливо ожидая, когда его отпустят, хотя и подпрыгивал на цыпочках, явно спеша. — Ты можешь идти.       Мерлин почтительно склонил голову и повернулся, чтобы уйти. Утер заколебался. — Мерлин, — слуга повернулся. Утер кивнул ему. — Спасибо, что присмотрел за ним.       Лицо Мерлина застыло от удивления, прежде чем на его лице появилась легкая, почти понимающая улыбка. Утер думал, что он слишком глуп, чтобы по-настоящему осознать, насколько значимы эти слова, но он начал понимать, что Мерлин был гораздо большим, чем казался. Доверие Артура и, да, его любовь были достаточным тому доказательством. — Конечно, сир. — серьёзно сказал Мерлин. — Это мой долг.       Перед тем, кого я люблю, осталось невысказанным, но Утер услышал это, знал точное чувство в самой своей душе.       Он кивнул сам себе и пошёл в свои покои. Завтра он сможет снова поговорить с Артуром. Сегодня вечером о нём хорошо позаботятся.