Upside Down

— Пожалуйста, разблокируй заклинание, чтобы мы могли очистить его с помощью магии, а затем сможем что-нибудь придумать. — Ты же знаешь, что я не могу, — вздыхает кареглазый и смотрит в серые молящие глаза. — О, да, но тогда тебе известно, что, когда ты приступишь к делу, даже лучший друг не вступится за тебя, — драматично говорит Сириус, — а сам ты добр и даже почти очарователен три ночи в месяц, и что получаешь в качестве благодарности? Нож в спину, увы. — Сириус всхлипывает, чтобы добавить еще драматизма. — Эй, Бродяга, на меня это не действует. Вообще-то, я пытался уговорить тебя не приходить, но ты настаиваешь на своем. — Тогда я не стану! — поспешно перебивает Сириус. — Хорошо! Тогда мне не придется рисковать твоей жизнью, — победоносно улыбается Ремус. Сириус щелкает зубами. — Тогда я останусь с тобой навсегда! — Всегда приятно находиться в компании. Сириус издает разочарованный звук и некоторое время моргает, глядя на один шнурок. — А где Джеймс? Я умираю с голоду. Оборотень берет карту Мародеров и некоторое время ищет имя Джеймса. — Что? Что там? — спрашивает Сириус, когда нижняя челюсть Ремуса отваливается от изумления. — Он с Лили в классе! — Что? Ему удалось пригласить ее? Но подожди, они даже не стоят близко друг к другу, и Лили ходит кругами, что она делает, опять отчитывает его? Он же не мог быть настолько неуклюжим, чтобы его обнаружили, не так ли? Или еще глупее — снять мантию, когда его обнаружили, вместо того чтобы убежать? — Возможно. — Но, Луни, мы же говорим о Джеймсе. Даже если это Эванс, он никогда не откроет ей нашу мантию. Во всяком случае, пока он не подшил ее. Он слишком честен, чтобы рассказать ей о мантии, как бы сильно не хотел. — Нет, ты прав, но какого черта они делают? Но раньше чем через полчаса им этого не узнать. — Что случилось на самом деле? — спрашивает Ремус, поскольку Сириус слишком занят, набивая рот едой, как будто не видел ее неделями. — Я шел совершенно спокойно и никого не трогал, а потом вдруг услышал шаги в коридоре, приближающиеся ко мне, — театрально начал Джеймс. — Короче, — стонет Сириус с набитым хлебом ртом. — Как хочешь, — соглашается Джеймс, хмуро опуская нос. — Ты получишь скучную версию, если хочешь. Я шел по коридору и услышал шаги, там, в коридоре, так тесно, что разойтись, не касаясь друг друга, просто невозможно. Я тоже не смог, поэтому вошел в класс. А Лили, которую вы видели, очевидно, тоже собиралась туда пойти. — И зачем ей туда? — спрашивает Ремус и ловит кусок хлеба, который Сириус бросает в него. — Вот этого я и не знаю. Она ходила по комнате и что-то бормотала себе под нос. Я слышал свое имя и «Мародеры» несколько раз, так что, может быть, выпустить пар? По крайней мере, я застрял там, пока она не решила уйти. Я даже думаю, что она плакала в какой-то момент, — добавляет он, совершенно измученный. — Вот это новость, что девчонки плачут, — снисходительно заметил Сириус. — Но… — Вот именно! Она действительно не просто девчонка. Она так сильно похожа на меня… она почти часть меня. — Разве ты не можешь просто схватить ее, затащить в церковь и обвенчать себя с ней, чтобы положить конец всем этим мучениям? — Ты такой романтичный, Бродяга. — Джеймс закатил глаза. — Спасибо, я действительно стараюсь, — ответил Сириус, кланяясь. — Теперь я, наверное, оставлю вас, потому что, в отличие от некоторых других, я действительно могу веселиться, — снова говорит Джеймс и широко улыбается. — Ха-ха! — воскликнул Ремус. — Посмотри на это с другой стороны, тебе не нужно работать, и ты можешь тусоваться с очаровательным Сириусом, он же Бродяга. — Ты так меня ободрил, — пробормотал Ремус Джеймсу и открыл книгу. — Хорошо! До скорого. — А потом Джеймс исчез под своей мантией и вышел в коридор. — Пожалуйста, драгоценный, дорогой, замечательный, фантастический, чудесный, очаровательный, прелестный, сногсшибательный… — Ты так и будешь дальше перечислять синонимы имени Ремус или перейдешь наконец к делу? — нетерпеливо спросил гриффиндорец. — Пожалуйста, разве мы не можем просто использовать магию? Янтарные глаза встречаются с умоляющими серебристо-серыми. Ремус зажмуривается и пытается не обращать внимания на то, что Сириус смотрит на него своим собачьим взглядом. Через некоторое время он поворачивает голову и приоткрывает один глаз, чтобы осторожно взглянуть на Сириуса. — Ну пожалуйста! Я действительно не могу здесь находиться. Не тогда, когда Джеймсу позволено быть на свободе! Староста сдается почти мгновенно, зачем тратить энергию, когда он в конце концов все равно сдастся? — Ладно. — Ты же знаешь, что ты самый удивительный, самый милый, самый великолепный человек на свете, правда?! — Выходит, я милый, но не красивый? — удивился Ремус, подняв брови. — Разве я так сказал? О… моя вина. Милый, — говорит Сириус, по-видимому, не обращая внимания на ошибку. — Мистер Блэк, мистер Люпин, что вы делаете так поздно в ванной для старост? Мальчики застывают, как только за ними закрывается дверь ванной. — О, добрый вечер, моя прекрасная Минерва, — воскликнул Сириус, надевая свою самую очаровательную улыбку и оборачиваясь. — Профессор, — резко поправила она. — Ну и что вы здесь делаете? — Отбываем наказание, профессор, — пояснил Ремус, слегка наклонив голову. — Наказание? — переспросила она. — У меня нет никаких свидетельств, что вы или мистер Блэк могли бы получить наказание за тот или иной проступок. И кроме того, вы не можете получить его, не пройдя через меня, мистер Люпин. — Это правда, Минерва. Сегодня утром Лили дала мне это задание, и Ремус должен был присматривать за мной, пока я чистил ванную комнату. — Профессор, мистер Блэк! Отпускаю вас на этот раз. Я посмотрю, действительно ли вам было дано это задание. Если окажется, что вы лжете, то на этот раз я отниму у вас очки и назначу еще одно наказание на две недели. — Она поворачивается, чтобы уйти. — Спокойной ночи, профессор, — бросает ей вслед Сириус, мягко улыбаясь, и она удивленно оглядывается через плечо. — Спокойной ночи, мистер Блэк, мистер Люпин, — отвечает она и даже слегка улыбается.