Великий грех

Ставрогин не был дома уже несколько дней. После возвращения от Верховенского в квартиру мёртвой Настасьи Николай провел там совсем немного времени, он быстро перекусил и, переодевшись, так же быстро сбежал от туда в страхе. Он ходил теперь только по улицам, боясь заходить в здания или даже в гости, по какой-то причине это стало вызывать у него панический страх. Он мало ел, не читал, потому что голод придавал ему бодрости, а чтение, наоборот, клонило в сон. Он много разговаривал, болтал и просто ходил, даже с обычными прохожими, наверное, это были самые общительные дни в жизни Ставрогина. Ему не хотелось, он боялся остаться в одиночестве. Многие начали отмечать, что выглядит Ставрогин болезненно. В первую ночь Ставрогин удачно подцепил девушку на улице, она не была проституткой, но явно не назвалась бы порядочной. У нее в небольшом доме на окраине после не самого яркого соития он остался, но та ночью в истерике выгнала его после его конвульсий, кошмаров и полуночных криков. Так Ставрогин начал опасаться цепляться к другим людям и проводить у них ночи, поэтому все дни напролет гулял от одного края города к другому. Все это время за ним неустанно следовал ОН. ОН ждал, наблюдал и будто к чему-то готовился, превращая измученного недосыпом Ставрогина в неврастеника. Он боялся каждого шороха, каждого громкого звука, вздрагивая от треска ветки или голоса человека. Ему все казалось, что вот ОН тянет свои руки, вот они уже касаются и обжигают его шею, а вот в секунду он задыхается. Вокруг шумы, галлюцинации, боль. Ставрогин терялся, все вокруг казалось кошмарным сном, его трясло постоянно, а ЕГО взгляд спокойно и неумолимо продолжал смотреть на спину Николая. Внезапно для себя, Николай отметил, что все чаще его мысли возвращаются к нахальной улыбочке Верховенского. Нет, конечно, Ставрогин не скучал, он просто помнил, что такое безопасность и помнил спокойствие, с которым провел ночь в квартире Петра Степановича. Никаких сущностей, никаких страхов, никакой опасности, только сон и безмятежно посапывающий Верховенский, чья душа несомненно хранила даже больше тайн, чем мог себе представить Ставрогин. Он все больше не понимал, почему тот так, а не иначе повел себя ночью и утром, почему позволил избить себя, или правильнее обозначить, спровоцировал, почему так настойчиво наблюдал, почему так заинтересован. Вопросов и секретов было много... Но что было хуже, Николаю начало казаться, что он видит некоторую схожесть между НИМ и Верховенским. Такой же внимательный, не упускающий ничего взгляд, одержимость его персоной, желание преследовать, оставить при себе. В глазах Ставрогина эти личности, окружившие его, пусть даже ОН и не человек, казались все больше соперниками, воюющими за его душу, от того Николай принципиально не шел к Верховенскому, хоть и хотел. Потому что знал, что Петр Степанович его примет, радушно оставит у себя, окружит заботой, а по ночам похотью и дурманящим сном, но все это блажь и лишь прикрытие. Почувствовал это Ставрогин в то утро, когда изнасиловал Верховенского. Он понял, что безопасные, все приемлющие, заботливые объятия вызвали некоторую нужду, а следственно вызовут и привязанность. Верховенский не уйдет от него, Ставрогин видел это в глазах Петра Степановича, и не только не уйдет, но и будет преданно по-собачьи ждать. Сам он может совершить над ним, что только вздумается, на что, будь то жестокость, избиение, унижение или насмешка, Верховенский лишь безумно улыбнется и беззаботно, но неестественно, рассмеется. Ставрогину это нравилось, он не мог отрицать. Он даже и представить не мог, что испытает столько раскрепощенности и наглости с этим худощавым юношей. Ни одна женщина не смогла принести ему никогда столько удовольствия, сколько за ночь подарил Верховенский. Ставрогину показалось, что он прожил за эту ночь целую жизнь, которую будто посвятил Петру Степановичу. Николаю казалось, что они знакомы много лет, от чего сердце и уставший от бессонных ночей организм все больше просились назад. Но вернуться было нельзя, иначе Ставрогину угодит прямо на удочку безумия Верховенского и тогда уже точно не отвяжется от его пышущего восторгом и безумием взгляда. Тут, Николай думал, будто из двух зол выбирать: будет на него смотреть ОН или раболепно Верховенский, хотя Он все-таки пугал сильнее, ведь Верховенского можно хотя бы безнаказанно избить. И так протекли три дня. Под глазами Ставрогина нарисовались темные круги, прорезались скулы, а сам в общем он выглядел, как мертвец. Он вялой походкой, шатаясь, брел по улице. Все чувства притупились, а страх застилала усталость. Наступил холодный вечер, осенний ветер и прохлада привели Николая к потрескавшемуся, деревянному крыльцу, рядом с которым поблескивала глиняная лужа. Ставрогин увидел, как в ней отразились светло-серые облака, контрастирующие с темно-синим небом. Николай устало поднял глаза и увидел, что остановился у входа в уютный кабак. Кабак дышал теплом, доносился легкий, вкусный запах горячей еды, ее запахи так мешались, что с трудом можно разобрать что-то одно. Вывалились из входа два мужика, Ставрогин быстро увернулся, но успел ухватить запах водки. Ставрогин никогда не верил, что алкоголь может решить его проблемы, но в секунду ему стало все равно, возможно это или нет. Ставрогин горько вздохнул, оглянулся - ЕГО глаза пристально скребли его спину. Ставрогин усмехнулся и прошептал, глядя прямо на НЕГО: - Я знаю, что меня не спасут. - Ставрогин гордо и в то же время безнадежно развязно шагнул в дверь. Он будто был готов умереть в этот вечер. Войдя, Николай моментально растаял, его обволокло теплом, всего, чего сейчас хотелось - это поесть, выпить и сладко уснуть. - Любезнейший! - Ставрогин, широко улыбаясь, вскинул руку - Водки! И что-нибудь съестное! - Рагу есть! - усмехнулся такой резвости клиента хозяин заведения, протиравший посуду за стойкой. - Тащи рагу! - Ставрогин весело потер руки и принял стакан и бутылку от мальчишки, посланного хозяином. - Благодарю! Николай залпом осушил стакан водки, по его телу разлилось обжигающее тепло. Получив и рагу, Ставрогин жадно принялся за него. ОН тихо спрятался в углу и выжидающее насмешливо глядел теперь на Ставрогина с торжеством. - Изголодались, барин? - мальчик смотрел на Ставрогина большими голубыми глазами и улыбался. - Весьма... - Ставрогин проглотил еще одну ложку и с улыбкой пробормотал - Как тебя зовут, мальчик? - Петя! - звонко сказал мальчик - А вас? - Петр! - мужик за стойкой. - грозно посмотрел на мальчика, от чего тот мигом подбежал - Не приставай к барину! "Петя! Петр!" - у Ставрогина резко заболела голова. Он понял, что наелся, а от водки его потянуло в сон. Вдруг все полетело кругом перед его глазами, он понял, что падал и, пытаясь ухватиться за стол, снес его. Все в миг превратилось в тьму, и только на последок Николай увидел, как голодом сверкнули ЕГО глаза, когда резко ОН выскочил из угла. Когда Ставрогин пришел в себя, ему сразу подумалось, что он мертв. Он почувствовал, как ему тепло, мягко и хорошо. Все его тело получило заслуженный отдых, усталости и голода как не бывало, а глаза не хотели открываться от такого удовольствия. Но вдруг Ставрогин рассудил, что даже если он и умер, то обстановка, окружающая его слишком благоприятна для Ада, а в Рай ему, конечно, путь заказан. Ставрогин приоткрыл глаза: он лежал под большим пуховым одеялом на кровати, помещение было окутано мраком, а единственным источником света было окно, поэтому Ставрогин не мог понять, где он находится. Он ощутил спиной, что развалился не на подушке. Пошевелившись, Николай осознал, что лежал на ком-то, а короткие руки и худые ноги этого человека нежно обхватили все тело Ставрогина. Сладкий и знакомый запах ударил в нос, Ставрогин решил выбраться из этих цепких объятий, но в момент его быстро прижало назад. - Спи, Коленька... Спи... - прозвучал сладкий, убаюкивающий шепот Верховенского, а ладонь его любовно начали гладить спутанные волосы Николая. - Я здесь... Ставрогин подскочил и, вырвавшись, свалился на пол. Верховенский остался сидеть с сладкой улыбкой на губах. Всего на секунду Николай замешкался, оглядев Верховенского. У него было несколько синяков на теле, на лице, незажившая рассечённая губа и немного уставший вид с красными глазами. - Что я тут делаю?! - Ставрогин начал злиться моментально. - Я привез... - спокойно и ласково сказал Верховенский. - Зачем? Как ты меня нашел?! Преследовать вздумал? - Ставрогин вдруг стал спокойнее, словно резко взял себя в руки, но взгляд его остался угрожающе холодным. - Я? Преследовать? Вас? - Верховенский усмехнулся. - Да зачем мне это надо, если я знал, что вы и сами придете... Я лежал, спокойно готовился ко сну, дочитав одно увлекательное сочинение, когда в два часа ночи ко мне ворвался наглый мальчишка лет десяти и сказал, что красивого черноволосого барина в кабаке его отца хватил удар! Он свалился на пол, начал задыхаться, выкрикивать и звать мое имя. И благо в кабаке по счастливой случайности нашелся молодой человек, знавший одну любезную даму, которая знает квартиру, в которой я обитаю... - Верховенский встал с кровати, он был одет в белоснежную рубашку и брюки, ступая босыми ногами по холодному полу. - Я примчался, так быстро, как смог с этой обузой по имени Петя на какую-то гнилую, воняющую водкой, помойку на краю Петербурга! Нашел там вас, Ставрогин, пьяного и убитого! - губы его задрожали, а Николай с подозрением посмотрел на него. - Судя по всему вы не спали несколько дней, голодали, при том, что в кармане у вас лежат все пятьдесят рублей! Я привез вас сюда, раздел, обмыл лицо и уложил спать! Вы проспали сутки, Ставрогин... А я сидел рядом с вами все это время, боясь хоть на минуту отлучится... - внезапно безразличие Верховенского исчезло, и по его щекам градом побежали слезы. Он свалился на колени перед Ставрогиным и, обняв его ноги, застонал. - Коля! Я так волновался! Я так испугался, что ты умрешь! Я так боялся не успеть! - он плакал громко и всхлипывал, прижимая колени Ставрогина к своей груди все сильнее. - Я только тебя нашел! Только нашел! Я не смогу без тебя снова жить! Больше ни за что не отпущу! Никогда и никуда! Ты теперь и навсегда часть меня! Моя половина! - Верховенский вдруг вскинул голову и посмотрел прямо в глаза Ставрогину - Кто тебя душил, Коленька? Кто сделал это с твоей шеей?! - и правда, на шее Ставрогина синели яркие следы пальцев от удушья. - Эти ублюдки соврали, что ты задыхался, но биологию не обманешь! Кто это сделал? Мой дорогой, мой драгоценный Коля, кто это сделал?! Ты с кем-то повздорил? Подрался? Так ты!.. Ты только укажи, я пристрелю его, как вшивую собаку под забором! - Верховенский плакал будто маленький ребенок, его губы дрожали, а личико покраснело. Сердце Петра Степановича разрывалось от боли, он кричал то, что обдумал за эти бесконечные сутки, все, что накопилось за несколько дней. До бедного Верховенского долетали слухи про вид Ставрогина и странное поведение его, но он не хотел идти и найти его сам, Петр Степанович хотел выйти победителем их сложившейся ситуации, поэтому сейчас чувствовал гнетущую вину за то, как он поступил. - Я так боялся... Я так боялся! - вздрагивал он. Ставрогин, возвышавшийся над Верховенским, вдруг четко ощутил скатывающуюся по его щеке слезу. Ему стало жаль его? Он отлепил Петра Степановича от себя, наклонился и, обняв его, поднял с пола. Нежно и заботливо Николай сделал несколько шагов, прижимая к себе все еще плачущего и вздрагивающего Петра Степановича, и уложил его на кровать под одеяло, упав рядом. - Ты все эти часы не спал? - Ставрогин вдруг вспомнил, что когда он был еще ребенком и жил в Скворечниках, то отец Верховенского Степан Трофимович хоть и редко, упоминая о сыне, называл его Петрушей. - Я здесь, Петруша... Я не уйду... - Николай поцеловал вдруг Верховенского в лоб - И со временем, я клянусь, я все тебе расскажу, правда, но не сейчас! - Коля, тебе страшно было без меня, правда? Я это понял по твоему лицу! Я все это понял! - заплаканные глаза Петруши смотрели на Ставрогина. - Да. - Николай вдохнул сладкий запах Верховенского - Я боялся. С тобой мне было тепло и безопасно, а вокруг все оказалось пугающе холодным. Я бы не смог не вернуться, это факт! Я бы и раньше, наверное, мог прийти, да гордость не позволяла... - Коля, поцелуй меня, прошу! Я соскучился... - но слова Верховенского утонули в губах Ставрогина, который нежно, но жадно целовал губы Верховенского. - Как же я стал слаб... Но в твоих руках и в твоих поцелуях я хочу быть слабым! - Петруша снова начал плакать, но Николаю уже было все равно: он целовал его губы снова и снова, облизывая его язык, ласково прикусывая, смешивая их слюну, ловя губами слезы Верховенского, будто пытаясь растворить в Петруше. Между жаркими, сладкими прикосновениями Ставрогин открывал глаза и оглядывался, но ОН исчез. Как же так? ОН действительно боится? Прячется? Ну и отлично! "Я останусь с тобой, Верховенский... Мой Петруша! Ты теперь мой шанс, моя возможность жить! Мое спасение! Люби меня, восхищайся мной, а я буду здесь так, что ОН никогда не доберется до меня! Я постараюсь остаться с тобой навсегда!" - подумал Николай, вновь и вновь целуя влажные губы Петруши. - Мы так мало знакомы, а я поражаюсь, что мы не встретились раньше... - прошептал вдруг Ставрогин. - Коля... - Верховенский вдруг вспыхнул, его щеки налились румянцем. - Можно приконснуться к тебе? - его большие голубые глаза преданно с мольбой глядели на Ставрогина. - Если ты меня простил за то, что было в прошлый раз... - Николай ощутил, как стыд уколол его сердце, и он почувствовал себя виноватым за то, что случилось. - Я давно простил! Сразу же простил! Еще до этого простил! - Верховенский облизнул ладонь. - Я что угодно прощу... - его рука медленно опустилась под одеяло и стянула нижнее белье Николая. Холодная, влажная ладонь Верховенского нежно и пугливо прикоснулась к моментально возбудившемуся члену Ставрогина, тот лишь закатил глаза и закусив губу, тяжело задышал, как только Петруша принялся аккуратно двигать рукой. Его тонкие пальцы будто обняли эрекцию Николая, двигаясь от основания до влажной пульсирующей головки. Член Ставрогина подрагивал о удовольствия, Николай дышал, лицо его замерло экстазе. - Хочу вниз... - прошептал Верховенский и, не дожидаясь ответа, опустился под одеяло. Он продолжил двигать пальцами, когда его язык жадно обхватил головку, отправляя член Ставрогина далеко в глотку Петруши. Николай издал стон, сдавленный, но восторженный. Он уже был на пределе. Верховенский же продолжил нежно сосать член Ставрогина, постепенно то набирая, то сбавляя темп. Его язык двигался вдоль длины, доходя до яиц, захватывая и узнавая все больше чувствительных мест Николая, от чего тот запрокидывал голову и неловко вздрагивал. Когда же вена на его члене часто забилась, Верховенский достал его изо рта, но быстро заработал рукой. Ставрогин громко выдохнул, закатив глаза, выпуская струю спермы. Верховенский выполз из под одеяла, облизнувшись. Он обхватил руками шею Ставрогина и положил голову ему на грудь. - Прости. - усмехнулся Ставрогин - Кажется, я испачкал простыню!.. - Ой, не переживай. - сладко, сонливым голосом сказал Верховенский - Я все проглотил! - Черт! - Ставрогин смутился. - Идиот! - он обхватил талию Верховенского, прижимая его к себе. Их ноги переплетались друг с дружкой, а ступни устроили недолгую борьбу. Душа Ставрогина нашла покой, душа Верховенского нашла тепло. - Ты знаешь, что у тебя худые ноги? - пробормотал так же сонно Ставрогин - Я много раз это уже сказал, но это так! У тебя совсем не мужские ноги! Они изящные, стройные, гладкие, как и весь ты, Петруша... Только бы понять, что у тебя в голове, о чем ты думаешь и что скрываешь... - Могу сказать тоже самое... - хихикнул Верховенский - Но тебе не надо меня понимать, ты можешь просто использовать меня для своих целей и идей, мой драгоценный... Я хочу и буду рядом, я защищу тебя от любого ужаса и страха, а ты просто будь рядом... Я растрачу всего себя, уничтожу себя, убью или украду, лишь бы ты был рядом! - А я и не иду никуда. - Ставрогин закрыл глаза. - Коля... Я люблю тебя. - прошептал Верховенский ему в ключицы. - Я тебе верю...