N дней до самоубийства

Купальня находилась в отдельной постройке за монастырем. Это было небольшое помещение с углублением для воды. На одной из полок стояло небольшое зеркало. Эрик плавно проводил лезвием бритвы по лицу, при плохом освещении было трудно приводить себя в порядок. Кончив с бритьем, мужчина посмотрел на свое отражение. Его рука поднялась и прикрыла правую часть. Эрик представил, как бы он выглядел, будь это "проклятие" не наложено на него. Поначалу он с завистью смотрел на утончённых смазливых юношей, на миловидных девушек, на счастливых стариков и любимых всеми детей, в общем-то, на всех он смотрел с завистью, будучи ребенком. В юном возрасте он начал оттачивать мастерство живописи, а особое внимание Эрик уделял портретам. Ему нравилось прорисовывать интересные лица, выражать каждую эмоцию на листах бумаги, творить своими руками прекрасное. "Пусть внешность свою я не могу изменить, но над душой и деяниями своими я властен." Эрик вышел из купальни и замедлил ход, чтобы бросить взгляд на серые тучи, сквозь которые смутно тянулись лучи солнца. Проходя мимо зала, мужчина остановился. Он увидел знакомый, любимый силуэт, который сидел на дальней скамье. Голова с копной кудрявых волос иногда опускалась. Эрик пересилил себя и тихо пробрался к центру молитвенного зала. Он подсел к Кристине Даае. Девушка перестала шептать молитву и повернула лицо к Эрику. При взгляде на Кристину начинаешь невольно сиять, это чудо - настоящее послание небес. Даае протянула ладошку и провела ею по гладко выбритой мужской щеке. Эрику казалось, что перед ним сидит видение, плод его давних фантазий. Ни близость смерти, ни холодная река не смогли до конца доказать ему, что все происходящее с ним - правда. Все люди, находящиеся сейчас в монастыре, ощущали успокоение, но не Эрик. Сегодня он спас ребенка. Всего одна жизнь взамен на убитые им. И пусть трое из убитых были настоящими мерзавцами, пустышками, но никто не в праве устраивать самосуд и карать. Эрик сглотнул и отвернул лицо, его глаза сами упали на распятие. Пусть мужчина не до конца верил в Господа, но в этом священном месте ему стало не по себе, будто кто-то присутствовал рядом с ним, наблюдал за его движениями и мыслями. - Попробуй помолиться, тебе станет легче. Эрик снова взглянул на своего Ангела. Кристина не была напряжена, рядом с ней витали сонливая нежность и любовь. Мужчина поёрзал на скамье. - Я не знаю ни одной молитвы. Даае протянула ему маленькую книжечку в старом переплете. - Мне ее дал епископ, здесь ты найдешь нужную молитву. Эрик пролистал молитвенник и закрыл его. Он нервно кашлянул. - Я... Я не могу. - Почему? - Не знаю!... Не знаю... Внутри что-то не даёт это сделать... Да и глупости все это! Как слова помогут снять с меня груз? Тем более, слова, обращённые к тому, кого никто никогда не видел? Та малая часть людей, пришедших помолиться, странно покосилась на Эрика. Кристина прикусила нижнюю губу и подвинулась ближе к мужчине, чтобы их диалог перешёл на шепот. - В этом и заключается вера, Эрик. Ты должен поверить, а не искать факты. - Да, слепая вера. - Не будь упрямым. Просто попробуй. От одной молитвы ты не умрёшь. Кристина провела пальцем по руке мужчины и, поднявшись со скамьи, покинула его. Эрик потрепал книжку в руках, усмехнулся, откинул голову к верху. Его глаза были обращены к расписанному потолку: здесь заключалась целая история, написанная неизвестным. Эрик долго сидел, молчал, ждал чего-то. Он не мог позволить молитве сойти с его губ, но и уходить из зала он не хотел. Прихожане уже ушли. Только изредка мимо Эрика проходили служители монастыря. Вдруг он почувствовал, что кто-то смотрит на него. Мужчина опустил голову и увидел Ноэля. Мальчик незаметно уселся рядом с ним. Сколько он уже здесь сидит? - Спасибо за спасение моей жизни. Эрик выпрямил спину, отложил книгу и внимательнее всмотрелся в детское лицо. - Натерпелся? Больше не будешь лезть к реке? Мальчик съежился и вытер нос рукавом. Его кудрявые волосы были прибиты с одной стороны, видимо, ребенок недавно проснулся. - Не буду. Эрик оперся руками о колени и подался корпусом вперёд. Ноэль изучал свои пальцы и бросал взгляды исподлобья на этого интересного мужчину. Мальчик вытянул ноги. Ему показалось, что этому человеку можно доверять. Какое же странное детское сердце. - Почему вы молчите? Сколько я здесь сижу, я ни разу не увидел, чтобы вы молились. Ещё один! Эрика уже начинало это раздражать. Неужели в таких местах обязательно нужно молиться? Почему нельзя просто посидеть и подумать о своей жизни? - А тебя это волнует? Мальчик пожал плечами. - Просто это странно. Викто́р говорит, что молитвы помогают нам не забывать, кто мы есть. - Викто́р? - Мой дядя. Он меня многому учит. Например, любить ближнего. Эрик рассмеялся. Лицо мальчика обрело удивлённое выражение. Почему этот странный мужчина смеётся? - Что вас так рассмешило? - Вот я - ближний. Ты любишь меня? - Конечно. - А если бы рядом сидел убийца? Мальчик подумал, сдвинул бровки к носу. - Тоже любил бы. Разве не в этом смысл веры? Убийца свернул на плохой путь, но Господь все видит. Каждый сможет возвысить свою душу, если захочет. Я должен уметь во всех видеть человека. - Сколько тебе лет? - Восемь. - Восемь лет. И за эти восемь лет сколько раз ты видел опустившихся, которые смогли выбраться из ямы? - Много, сударь. - Шутишь? - Нет же. Спросите Викто́ра. К нам как-то приходил один мужчина, каторжник, он был похож на забитую лисицу. А спустя год этот мужчина вернулся к нам совершенно иным. Я помню, что у него были длинные усы. Эрик почему-то поверил в эту историю про каторжника с усами и перестал нагружать ребенка провокационными вопросами. Мальчик пригладил челку и шмыгнул. - А вы любите ту девушку? - Какую девушку? - Ну, которая сидела с вами рядом. Вы на нее смотрели очень внимательно. Эрик позволил себе улыбку и взглянул на ребёнка. - Люблю. - И она вас любит? Мужчина замялся, но ответил. - Любит. - Счастливые... Этот мальчишка поднял настроение Эрику. Такой маленький и говорит такие вещи. - А тебе нравится кто-нибудь? - Нет, сударь. Мне всего восемь, сами подумайте, зачем мне эти девчонки? Нет, в девчонках нет ничего плохого, просто не для меня это. - Ну-ну... Поживешь - увидишь. Мальчик теперь открыто смотрел на Эрика. Взгляд его серых глаз говорил о детском любопытстве. Мужчина с волнением ожидал вопроса о своем лице. И вот мальчик снова открыл рот. - Так вы... Вы будете молиться-то? - Ладно! Уговорили... Что тут есть вообще?... Пальцы Эрика начали листать книжку, но ничего не смогли найти. - Может, посоветуешь молитву для новичка? Мальчик изумился, но проглотил недоумение. - Постойте... Вот. Думаю, она вам подойдёт. Эрик перенял книжку обратно и вслух прочитал название: - "Об умножении любви и искоренении ненависти и всякой злобы"... Ты думаешь, мне подойдёт? - Сударь, молитвы подходят абсолютно всем. Эрик собрался с мыслями. Господи, он готовится к прочтению молитвы как к какому-то судьбоносному испытанию! Мальчик нетерпеливо ожидал... И вот с уст Эрика сорвались первые слова. Кристина стояла за колонной и наблюдала за мужчиной. Даае широко улыбалась, ее кудряшки поднимались вместе с плечами от глубокого дыхания. Мадам Жири вошла в маленькую библиотеку, где отдыхала ее молодежь. Она запустила пальцы в светлые волосы дочери и с торжеством объявила: - Епископ Викто́р выдаст нам две лошади. Даже не придется искать повозку. - Великолепная новость, мадам. - Судя по карте, - проговорил Эрик, - следующее подходящее место по времени для ночлега будет деревня Сюлей. Если мы с вами двинемся в три часа, то к вечеру сможем добраться до нее. - Отлично. Кристина читала одну из найденных книг. В ее голове пыталась уложиться мысль о том, что до нее эту книгу брали сотни людей, у каждого - своя история. Мег шепталась с Антуанеттой, голова дочери покоилась на материнском плече. Ничто не могло нарушить этой идиллии, кроме прихода епископа. - Лошади подготовлены и ожидают вас в любое время. Сейчас один путник с дороги рассказал мне, что полиция Парижа проявляет активность. Какой-то капитан Ланг...Ланд... - Ландри, - с оцепенением прошептала мадам Жири. - Верно, так вот, этот капитан ищет человека в маске. Не удивлюсь, если полиция и сюда приедет, ещё и лошадей просить будет, чтобы сменить на более свежих. Главное, чтобы не устраивали погрома. Путник сказал, что этот капитан даже сжёг дом дорожного трактирщика. Тучи сгущаются. Все побледнели. За ними тянется настоящий хвост. Старик не заметил изменений в лице гостей, но ясно услышал их гробовое молчание. Мадам Жири взяла дело в свои руки. - Думаю, мы будем отъезжать прямо сейчас, Викто́р. Епископ удивился этим словам, но покорно кивнул. При выходе, Антуанетта отвела старика в сторону. - Если к вам нагрянет полиция, то скажите, что человек в маске держит свой путь на восток.