4. Anamnesis Morbi

Размеренный стук каблуков по полу, и Ника остановилась возле кабинета с золотистой табличкой. Ненавижу это делать. Но когда-нибудь я буду на ее месте. Стук в дверь, негромкое: «Да?», и она заходит внутрь. Женщина за столом смотрит на нее пронзительным взглядом серых глаз и Ника выдерживает взгляд. — Что привело вас, Ника Викторовна, в мою скромную обитель? — насмешливо. Ну да, пока что еще скромную… Но мы-то с тобой знаем правду. — Я знаю, что Повалина убрали. — Ника идет к стулу напротив стола женщины и садится. — И также я знаю, что сверху вас назначили главврачом. — И вы решили принести и мне клятву верности? — женщина лениво откинулась на спинку своего кресла и с нескрываемой иронией посмотрела на девушку. У меня нет выбора. Пока что нет. — А вы их принимаете? — ухмыльнулась Ника и оценивающе посмотрела на женщину. Под пятьдесят, а выглядит на сорок. Неплохо. И говорят, она живет с женщиной… может, подкатить? Будет бонус. — Смотря от кого, — все также насмешливо. — От меня. — Ника пристально посмотрела в глаза Веринской. — А что я получу взамен? — вопросительно подняла бровь Веринская и Ника сглотнула. Всё, как всегда. Так будет всегда? В детдоме, в жизни, в отношениях. Да, всегда. — Всё, что хотите. — Всё, что я хочу, вы меняете на табличку «зав. отделением Коваль Ника Викторовна», правильно я вас поняла? — усмешка. Сейчас Веринская выглядела как демон и Нике хотелось крикнуть «Нет» и уйти, но она слишком долго шла к этой новой «ступеньке», чтобы отказываться. — Да. — Ника не отвела взгляда и выдавила из себя улыбку. — Хорошо, тогда вот мои условия, — Веринская наклонилась к столу, положив на него руки. — Первое: хирургия будет подчиняться мне и руководить я ею буду через Дёмину. Она номинально будет вашим замом. Дальше, второе: вы прекращаете эту вашу войну с Громовой и отстаёте от Дёминой. Третье: мы с вами больше не пересекаемся. Шах и мат. Она оставила мне лишь обертку. Красивую табличку и запись в трудовой. Стерва. Действительно, В АД. — Зачем Вам лезть в это? — вдруг спросила Ника. — Потому, что у меня есть друзья, — мягко улыбнулась Веринская. — Считайте, что мы дружим семьями. Так вот почему она внезапно заинтересовалась больничной политикой. Оградила «друзей» от меня? Хах. Девушка усмехнулась и, встав, пошла к двери. — Я согласна со всеми условиями. — Я и не сомневалась. — насмешливо. Закрыв за собой дверь, Ника сжала кулаки и, вздохнув, пошла по коридору к лифтам. Глянув на время, она поспешила в ординаторскую, но там обнаружила лишь Колю, который оставался на дежурство. — Где все? — она села в кресло Дёминой. — Без понятия, — он даже не отвлекся от телефона. — Пришел — тут никого. Так что насчет зама? Ника усмехнулась и, проигнорировав его вопрос, встала и пошла к двери. В раздевалке мужчины собирались домой, и Ника заглянула во второй ряд, надеясь увидеть там Дёмину, но не увидев девушек, вернулась к двери: — Кто-нибудь видел Дёмину и Громову? — Нет, — хмуро посмотрел на нее Макаров, и она пошла к себе в кабинет. Ушли раньше. Она обиделась. Или они знали обо всем этом заранее? Скорее всего, да. Черт. Хорошо, что не Громова будет командовать, иначе… Девушка вошла в кабинет и, закрыв дверь, облокотилась о нее спиной. Все не так плохо. Табличка за мной, с сентября буду работать на кафедре. Может, и к лучшему все спихнуть на кого-то, пока я буду со студентами возиться. Там, через кафедру, тоже можно хорошо подняться. Нужна практика — надо взять дежурства. Переодевшись, она взяла свою сумочку и вышла, закрыв за собой дверь. Усмехнувшись табличке на двери, пошла к лифтам. Спокойно дойдя до своей машины, она села и, включив радио, выехала со стоянки. Она набрала один быстрый в наборе номер из списка. — Да, мам? — радостный детский голос. — Ты поела, Ксюш? — Ника сдержала голос, несмотря на то, что слезы беззвучно скатились по щекам. — Ага, сейчас сяду делать уроки с подготовительных. — улыбка в голосе. — Папа не приходил, если что. Ника кивнула. Это хорошо. Потому что иначе, я… — Скоро буду дома, люблю тебя. — улыбка. — И я тебя, мам. — смешок и короткие гудки. Как полюбить ребенка, которого ненавидишь? Очень просто: называть именем любимой. Ника ударила по рулю, едва сдерживая гнев. Детей от Дёминой она хочет! Тварь… знала, что по больному бьет? О, да, эта может! Поиграла со мной в слова, а под конец показала свое настоящее лицо. Вторая Веринская! Может, дочь ее? Нет, сплетни бы были… да и не похожи они внешне. А вот поведение один в один. Въехав на подземную стоянку, она вышла из машины и пошла к лифту. Нажав на двадцать четвертый этаж, она посмотрела на себя в зеркало и, подтерев края у глаз, глубоко вздохнула. Дочь не должна видеть меня слабой. Никто не должен. Кроме, разве что, Дёминой. Но Дёминой можно всё, не так ли? Лифт остановился, и она вышла на площадку. Две квартиры с этой стороны, две с другой. Элитное, дорогое жильё, пентхаусы. Девушка открыла дверь и зашла домой, тут же попадая в детские объятия. — Мам! Я заказала роллы! Твои любимые! — то ли похвасталась, то ли проинформировала девочка, то ли поставила перед фактом, что есть домашнюю еду они не будут. — Суп в холодильнике не видела? — спросила она насмешливо дочь и рукой прошлась по чёрным длинным волосам. — Филадельфия вкуснее, — резюмировала девочка с улыбкой. — Но вреднее, — усмехнулась Ника, снимая каблуки, проходя в кухню и включая кофемашину. Девочка села за стол, где уже стояла чашка с чаем, и не сводила с матери глаз, робко улыбаясь. — Мам, я… я не хочу в новую школу. Ника взяла чашку с латте и посмотрела на дочь. — Я знаю, но надо. — она отпила из кружки. — Ты говорила сегодня с Анатолием Николаевичем? Девочка кивнула. — Что он сказал? — Ника сжала ручку у кружки. — Что это не моя вина. — вздох и улыбка с детских губ пропадает. — Но он все равно приходит и стучится. Просит прощения. Этот урод никогда не изменится… и я боюсь в этот раз не успеть. Ё.аный педофил! — Слушай Анатолия Николаевича, он умный старикашка, — Ника усмехнулась. -Целый профессор. — Я и так его слушаюсь. — печальная улыбка на детском лице. Ника подошла к дочери и обняла ее со спины свободной рукой, прижимая к себе: — Я всегда буду тебя защищать, Ксюх, понятно? Всегда! Меня никто никогда не защищал… Только Дёмина. — Понятно, понятно, — искренняя улыбка. — Если он придет снова, или увидишь его, сразу звони дедушке или бабушке. -Ника успокаивающе погладила дочь по спине. -Хорошо? Кивок и тяжелый вздох. Совсем не детский. Ника была на месте дочери когда-то очень давно, но там у нее не было психотерапевта. Там вообще никого не было, кроме обидчика. И все это тянулось и тянулось, пока она не прирезала его. Терпеть снова…? Лучше развод. Может, к черту развод? Быть вдовой куда лучше. Не впервой же… убивать. Самое важное: нет тела — нет дела. И от камер подальше и алиби железное. Вопрос: как? Сделав глоток кофе, она оставила кружку на столе и, поцеловав дочь в темные волосы, пошла в душ: — После душа проверю домашку! Девочка улыбнулась и пошла быстрым шагом в свою комнату доделывать математику. Приняв душ, Ника надела домашние шорты с майкой и, просушивая полотенцем волосы, прошла в комнату дочери. Увидев второй стул рядом со столом, за которым сидела Ксюша, она улыбнулась и села. — Доделала? — мягко, почти мурлыкая. — Всё, кроме математики. — вздох. — Сейчас доделаю. Можешь пока посмотреть русский и инглиш. Ника взяла тетрадь по русскому, почитала и, кивнув, отложила, после чего взяла вторую тетрадь и начала читать. — Я почти все! — гордо. — Умница моя, — она приобняла дочь и поцеловала в висок. «Больше любви и заботы»… да откуда мне взять больше, старый ты пень? Отложив тетрадь по английскому, она пристально посмотрела на дочь. Как же она похожа на меня… это даже пугает. С другой стороны, к лучшему: если бы она была хоть каплю похожа на него, я бы не смогла любить ее даже с именем Дёминой. — Готово! — сияющие победой синие глаза смотрят в точно такие же синие. — Давай посмотрим, — Ника пододвинула к себе тетрадь и, взяв карандаш, водит по примерам, пытаясь найти ошибку, но ошибок нет. — Ммм, какая ты у меня умная! Она крепко обняла дочь и поцеловала в щеку. — Ну-у ма-ам! Ты меня задушишь! — улыбаясь, вяло протестует Ксюша. — Ни за что! — улыбка. — И ни-ког-да! — Мам, а можно поиграть? — с надеждой. — Ну, раз ты сделала уроки — да. — кивок. — Ес! — девочка быстро открывает ноутбук и запускает cs: go в стиме. Ника закатила глаза. Иногда у меня чувство, что она дочь Дёминой. Наша с ней дочь. Сидя рядом, она смотрела, как дочь играет и даже пытается что-то говорить в гарнитуру. Бегает с винтовкой sg 553 и подлавливает террористов на углах. Они бы поладили с Дёминой. Но я не могла рожать в нищете. Не могла сделать аборт — противопоказания. Не могла отдать ребенка после родов в детдом как когда-то меня. Слишком много «но». Я могла лишь уберечь Дёмину от принятия этого решения. Вздох. Встав, Ника пошла на кухню и, увидев пакет с роллами, усмехнулась. Принесли, пока я в душе была? Хоть бы сказала… Становится похожей на папашу? Надо смотреть внимательнее. Открыв пакет, она достала сет с сыром «Филадельфия» и открыла соевый соус. Вернувшись в комнату дочери, она провела по плечу той и, вздрогнув, девочка замерла. Черт… нельзя же подходить со спины! Переживет. Она должна стать сильнее. — Пошли есть роллы, Ксюх, — Ника опускает руку и отступает, внимательно наблюдая за дочерью. Та расслабляется, клацает мышкой и снимает гарнитуру: — Прости, забыла сказать, что курьер приходил, — виноватая улыбка. — Забыла. — Все хорошо. — Ника улыбнулась и, развернувшись, пошла на кухню. — Пошли? — Ага! Они дрались на палочках за роллы, хохоча и расплескивая соевый соус на столе, а потом Ника пошла в ее комнату и, сев на кровать Ксюши, листала сфотографированные ею бумаги на недвижимость мужа. И правда: развод — это слишком проблемно: могут отнять у меня Ксюху и оставить без средств к существованию. Я слишком хорошо знаю эту семейку, чтобы верить в их порядочность. Где эта падла сейчас живет? Точно не у родителей, они его контролировать не могут, когда он нажрется. В квартире на Динамо? Вряд ли, насколько знаю, там ремонт еще. Остаются две дачи: под Одинцово и другая в Солнечногорске. Надо отлавливать его, как животное. По её губам скользнула злая улыбка. Я помогу тебе слететь с катушек, урод. Это тоже рабочий вариант. Набрав в телефоне номер няни, девушка попросила ту прийти и посидеть с Ксюшей, а сама начала собираться. Откровенное и сексуальное платье, макияж, укладка. В десять приходит няня, и Ника идет к машине, отключая сигнализацию и забираясь на водительское сидение, перебирает пластиковые vip карточки мужа. О, этот видела недалеко. Как раз подойдет для начала. План «избавится от урода» можно считать активным. И больше никаких сомнений. Саурон, значит? О, я стану для их поганой семейки Ганнибалом Лектором, Джокером и Сауроном в одном флаконе. А потом можно Зарманом и Соловеловым. Она едет не долго: всего минут двадцать и останавливается у входа в популярное место для молодежи. Выходит и идет к входу. Фейс-контроль пропускает, потому что видит vip-карту, и Ника заходит внутрь. Оглушающая музыка и полутьма. Она подошла к барной стойке и, присев, заказала просто колу. Бармен грустно покачал головой: — Совсем никакой работы для меня не оставили! — Предпочитаю находиться под чем-то одним. — усмешка, и бармен улыбается в ответ, понятливо кивая. Теперь надо найти здесь дилера, если бармен сам не подсуетится. Взглядом скользит по людям за плохо освещенными столиками и плавно переходит на танцпол. Час и четыре колы, а потом к ней подходит смазливый и проводящий большую часть своей жизни в качалке парень в белой футболке, которая при этом освещении кажется Нике сине-неоновой. — Привет! — Привет, — глоток колы и оценивающий взгляд по нему: с виду здоров и почти трезв. — Слышал, ты ищешь, чем закинуться? — и пытливый взгляд на нее. Ника молча кивнула, словно в такт музыке. Если не дурак — намек поймет. — И что желает дама? — улыбается голливудской улыбкой. — Дама поедет за город завтра и ей нужен подарок для друзей. — усмешка. — Ты можешь порадовать моих друзей хорошими подарками? — А ты приглашаешь меня с собой? — Неа, ты… не того круга общения, — очередной глоток колы и взгляд на парня. Он должен понять, что вечеринка будет у мажоров, и он может продать ей много и дорого. На стоимость плевать, главное, чтобы было много и разного. Он посыпал новыми терминами на Нику, но она знает только старые, которым лет десять. Приходится делать заинтересованный вид. — Сколько за всё? — прерывает она его, и он тупо на нее смотрит, как на следователя СК. — Много. — выдавливает он, пристально смотря на нее. — В нулях сколько? — усмехается она. — Пять. — Неси на улицу. — она встает и идет к выходу. Вообще таскать в сумке столько денег — не очень умная идея, но у меня мало времени. У меня его вообще нет. Если повезло сегодня, что он не смог войти домой, не факт, что дочери повезет еще раз. Ника вызвала такси и встала, ожидая парня в белой футболке. Тот вышел с друзьями, один из которых оказался охранником, что пропустил ее. Увидев ее, он придержал второго парня и, сказав что-то тихо парню в футболке, ушел вместе с другим. — Так вы vip, — облегченно вздохнул парень и улыбнулся. — Вы уж извините, не каждый день такие дамы заходят за подарками. Ника пожала плечами. — Сколько? — Сто пятнадцать. — вручает ей пакет с логотипом «Лореаль», и она, достав деньги, пересчитывает при нем и отдает. — С вами приятно иметь дело, — улыбается и уходит. — Там… всё подписано. Не стоило утруждаться. Токсикология — мой любимый предмет. Такси подъезжает лишь через десять минут и Ника усаживается, намереваясь для начала побывать на даче под Одинцово. В такси играет «Sia» и Ника смотрит в окно. Вроде, старая песня, но до сих пробирает. Может, потому что любимая? Расплачивается наличкой и просит подождать час. Накидывает сверху еще пять тысяч, и Марат соглашается. Коттедж выглядит недорого: всего пара этажей и железная ограда. Достав из сумки перчатки, прихваченные с работы, надевает их и достает самодельные отмычки с зазубринами. Она справляется с замком за пять минут и усмехается своим странным, казалось бы, давно забытым навыкам. Как кататься на велике. Усмешка. М-да, восемнадцать лет в детдоме многому меня научили. Проходит внутрь и еще десять минут возится с входной дверью. В прихожей снимает обувь и, осматриваясь, морщится. Вокруг раскиданы бутылки и вещи. Она открывает пакет и берет первый попавшийся пакетик с десятью голубоватыми таблетками. Идет к холодильнику и, открыв, осматривает запасы алкоголя. Что ж, придется лишить его выбора. Она достает все, кроме початой бутылки водки, и выливает в раковину. Пустые бутылки складывает на полу в художественном беспорядке у лестницы и на ней. Между двумя ложками зажимает таблетки и превращает их в порошок. Ложки положила в сумку, с улыбкой. Главное же у нас что? Правильно: концентрация препарата. Потом она сливает из бутылки водки большую половину, а в остатки добавляет полученный порошок. Тщательно размешивает и ставит обратно в холодильник. Ну, а теперь презент для полиции. Она разворачивает пакет и бросает еще одну упаковку с таблетками на стол. Другие высыпает на потрёпанный кожаный диван, специально, чтобы большая часть завалилась под диван. Порошок прячет в верхний шкафчик на кухне за пачкой соли. Готово. Вот пусть попробуют сказать, что он «никогда-никогда». На губах появляется злой оскал. Сука, ты не тронешь больше мою дочь. Забирая с собой пакет с бумажкой-предписанием, Ника ушла, все также аккуратно закрыв за собой дверь в дом и на участок. — А вот и я. — улыбка Марату и садится сзади. — Обратно в клуб. — Что, нет никого? — смотрит на нее с улыбкой. — Ага, уехали, наверное, без меня. Уродцы. — обиженный смешок. — Бывает. — кивает, разворачивая машину и ведет обратно. — Дорого тут дома стоят? У тебя денег не хватит уж точно, Марат. — Кто знает, — жмет плечами Ника. — Родители о таком не говорят, хах. Марат понятливо кивает. — А вы москвичка? — Практически до мозга костей, — ухмыляется Ника и Марат улыбается в ответ. — А парень есть? — Есть, конечно. — фыркает Ника. Хреновый из меня актер. Поскорее бы он заткнулся, что ли… — Богатый? — интересуется Марат, поглядывая в зеркало на нее. — Богатый и злой, — морщится Ника. — Богатые — все злые, — кивает он. — Я добрый. — Но бедный, — вздыхает Ника. — Детей сейчас содержать дорого, не справишься. — У тебя есть ребенок? — он удивляется. Уже на «ты»? — Есть. — А почему ты тогда здесь? — обиженно. — Мать всегда должна быть рядом с ребенком! Потому что мать должна защищать своего ребёнка. Плевать, как. — Потому что, Марат, — вздыхает Ника, смотря в окно. Парень затыкается и всю оставшуюся дорогу молча везет ее к клубу. Ника расплачивается и выкидывает ложки и пакет в ближайшую мусорку, после чего садится в свою машину и уезжает. В лифте Ника в который раз сталкивается со своей новой соседкой, которая неделю как купила квартиру рядом. Жмет «24» и, облокотившись о зеркальную стену, смотрит в свое отражение. Кто же ты, Ника? Дёмина всегда была права, и ты знаешь об этом. — А вы моя соседка? — интересуется девушка в брючном костюме рядом. А ты, как я вижу, вообще по сторонам не смотришь, девочка. Мы с тобой уже сталкивались, и ты уже задавала мне этот вопрос. Так что иди-ка ты нахер. — Вообще игнорировать людей некрасиво. Вас не учили элементарной вежливости? Что ж ты докопалась до меня? — Я не вижу здесь людей, — Ника посмотрела в серые глаза и ухмыльнулась. — Только попугая, который уже четвертый раз спрашивает меня об одном и том же. Девчонка поджала губы и взгляд ее стал стальным. — Ты… — Просто заткнись, пока не сказала лишнего. — вздохнула Ника и, отстранившись от стены, повернулась к дверям, которые через секунду открылись. — Да пошла ты, — прошипела девушка, выходя следом и подошла к соседней с Никой двери. — И тебе желаю того же, — насмешливо заметила Ника, входя в свою квартиру. Закрыв за собой дверь, она сняла каблуки и направилась в свою комнату. Быстро сняв одежду, она смыла косметику и, забравшись в кровать, сразу отключилась.