4. Anamnesis Morbi

Будильник верещит и Ника, морщась, отрубает его. Взгляд в потолок. Последний раз схожу туда… Объясню Дёминой, что к чему и свалю домой. Или взять дежурства? Последний раз я оперировала почти три недели назад. Ника встала, пошла в душ, после чего заглянула в комнату дочери. Убедившись, что та спит, оделась и пошла на кухню. Одно латте, круассан и, подхватив сумку, выходит. Пока ждала лифт, услышала, как вышла соседка. Только не этот сраный вопрос снова! — Выглядишь приличней, чем вчера. — смешок. Ну надо же, надо было сразу послать ее нахер, чтобы узнавала. Двери лифта открылись, и Ника вошла внутрь, нажимая «1». Девчонка едва успела протиснуться в лифт и полная возмущения встала напротив Ники. — Меня подождать было не судьба? — зло прошипела она. — У меня аллергия на птиц, — ухмыляется Ника. Девчонка пронзает ее взглядом. Двери лифта открываются и внутрь заходит женщина под тридцать с двумя детьми и двое мужчин в костюмах и при галстуках. На 16 этаже втискиваются еще трое парней, и Ника оказывается в своем любимом углу. Самое безопасное место по утрам. И самое удобное для наблюдения за животными. На двенадцатом заходит кто-то еще и теперь к Нике приходит дискомфорт от присутствия соседки, которую практически вжимают в нее. — Черт… — шипит она практически в лицо Нике. — Какого х.я ты творишь? Что? Совсем спятила, сучка? Ника вопросительно поднимает бровь, и соседка буквально выплевывает ей в лицо: — Не трогай меня! Дура. Сдалась ты мне. Ника поднимает руки перед собой и ухмыляется. Осознание заставляет девушку смутиться, и она резко оборачивается, заезжая одному из парней в ухо. Точно дура. И идиотка. Начать драку в стаде — это вообще верх идиотизма. — Еще раз руки свои распустишь, вырву! — процедила девушка. Я могла бы помочь ей, поменяв нас местами. Какая драма: потрогали за жопу… Ника вздохнула и, кинув взгляд вниз, оценивающе посмотрела на бедра девушки. Хотя…стоит признать, это весьма неплохо. Можно было бы… Двери лифта открылись на пятом и кое-как влез еще кто-то, окончательно вжимая девушку в Нику. Шесть лифтов, а ощущение, что набились люди только в этот. Каждое утро одно и то же. Бесконечный день сурка. Они едва тронулись вниз, как лифт нервно дернулся и остановился. Свет погас. Черт. Застряли. Ну, только этого не хватало: паникующее стадо! — Мы что, застряли?! — взвизгнула какая-то женщина. Все остальные взялись за фонарики на телефонах. Ника стояла в углу, полностью закрытая спиной соседки и ей единственной свет был не нужен. — Позвоните диспетчеру! — скомандовал один из мужчин в галстуках. — Уже. Нет ответа. Никто не берет. — отчитался подросток. Люди нервничали, строили предположения и боялись. Ника улыбалась. День начался уже неплохо, боюсь предположить, что будет дальше. Особенно с такой соседкой. Соседка опять кому-то врезала: — Я предупреждала, сука. — она продолжала кого-то бить под бабий визг и крики остальных. Боже, какая она шумная… Идиотка. Шумная идиотка. Кто-то толкнул соседку и врезал уже теперь ей. Девушка впечатала Нику в стенку, а потом с новыми силами бросилась на защиту своей чести и достоинства. После чего опять получила и благополучно сползла по Нике на пол. Потеряла сознание? Надеюсь, что да. Свет включился через пару минут и лифт благополучно доехал вниз. Все покинули лифт едва ли не бегом, а Ника мрачно смотрела на распростертое под своими ногами тело. — Идиотка. — вздохнула Ника и нажала «24». Вверх никому не надо было, так что доехала она до дома без очередных приключений. Подхватив тело с пола, она подтащила его к своей квартире и, открыв дверь, дотащила до дивана, где и бросила. Закрыв за собой дверь, она вернулась и, достав набор домашней аптечки и лед из холодильника, подошла к дивану. А не хило ей прилетело. Даже если бы захотела сама, не получилось бы лучше, чем у толпы. Из носа кровь, сам нос сломан, бровь рассечена, нижняя губа разбита и надувались синяки. Ника положила пакет со льдом на переносицу и потрогала челюсть. Ну, хотя бы челюсть в порядке. Надеюсь, хотя бы разбитая губа помешает ей нести всякую поебень. Обработав перекисью губу и бровь девушки, она стянула края ран пластырем и, наложив повязки, снова заклеила пластырем, чтобы не кровило. Вправила нос и заткнула его тампонами с перекисью, после чего зафиксировала все пращевидной повязкой и, встав с ковра, потянулась. Поганое утро, как ни посмотри… Дёмина сказала бы, что это карма. Дойдя до кофеварки, она сделала себе очередной кофе и посмотрела на часы. Ну и черт с ним, пусть сами обход проводят. Я выполняю все условия договора с Веринской. Так что… пойдём с Ксюхой гулять. Надо только надеть что-нибудь менее рабочее. И в чем удобнее отпинать ублюдка, если его еще не скосила моя наркота. Отхлебнув кофе, она посмотрела на тело в деловом костюме на диване и вздохнула. А с этой что делать? Скорую вызвать? Как вариант. Сбагрить. Взяв телефон, она набрала номер и, обстоятельно объяснив все, отключилась. Ждем-с. Очередной глоток кофе и бутерброд. — Ма-ам? — из коридора вышла Ксюша и, растеряно смотря на диван, подошла к Нике. — Мам, это же наша новая соседка? — Ага. — Ника поставила чайник. — Не, я буду горячий шоколад, — Ксюша подставила кружку под кофеварку, и та загудела и зашипела, делая горячий шоколад. Надо будет засыпать его внутрь еще. — Мам? А что случилось с тетей? — Ксюша с интересом рассматривала лежавшую на диване девушку. — Подралась. — вздохнула Ника. — В лифте. — Ого, — протянула девочка. — А ты была там? — Была. Лучше бы не была. — Ты заступилась за нее? — с интересом. — Я ее не бросила лежать на полу в лифте. — поморщилась Ника. Чувство, что я оправдываюсь перед ней. — Ма-ам… — с укором. — Ты тоже должна была драться! Чтобы тебя отдали отцу после моей бесславной кончины, и он тебя всё же оттрахал? С такими недалёкими умозаключениями ты, как и я, попадешь в больничку в 14 с абортом. — Нет, так делают только герои, — Ника устало потерла глаза, заглушая в себе не лучшую свою часть. -а я защищаю только тебя. До остальных мне дела нет. Ксюша поставила кружку на стол и посмотрела на девушку снова. — Она красивая. — Обычная. — вздохнула Ника, отпивая кофе. — Сейчас «скорая» приедет и заберет ее. — А почему она не может остаться здесь? — Потому что она уже минут десять без сознания. Это довольно… плохо. — Ника пошла в свою комнату переодеваться. — Ма-ам! Почему плохо? Я тоже в ее возрасте задавала столько вопросов? Больше. И ответы мне не разжевывала заботливая и любящая мать. — Потому что это значит, что у нее травма мозга. — Ника переоделась в джинсы, майку и пиджак, после чего вернулась в гостиную. Что удивительно, соседка открыла почти заплывшие синяками глаза и молча слушала Ксюшу: — Мама тебя принесла, полечила, но говорит, у тебя все плохо с мозгом. Это точно. С мозгом у нее плохо было и до травмы. Ника усмехнулась и, взяв свою кружку, отпила глоток кофе, рассматривая девушку. — Ждем «скорую». — улыбнулась Ксюша и, положив руку на голову девушки, легонько похлопала. — Не надо «скорую». — поморщилась девушка. — Я в порядке. — Отпишите «скорой» отказ от госпитализации и все, можете быть свободны, — Ника сделала еще глоток, услышав домофон, пошла открывать дверь, пока девушка зависла. Через пару минут в квартиру зашла Гордеева с пареньком, и Ника тяжело вздохнула. Твою мать, что за день-то такой?! Бывшая бывшей. Просто шик. Это карма? — Здравствуйте, — Гордеева села на стул, заранее приготовленный Никой, а фельдшер сел за стол и, открыв укладку, достал тонометр, фонендоскоп и пульсоксиметр. — Что случилось? — Подралась в лифте с уродами. — процедила она сквозь зубы. — Которые меня лапали. — Паспорт, полис? — вдруг спросил парень, но его слова вообще пролетели мимо девушки. Он вздохнул. — Я видела, как минимум четыре удара по голове, — встряла Ника, — после последнего она отключилась приблизительно на десять минут. Я обработала раны перекисью, вправила нос и наложила повязку. — А вы…? — Гордеева вопросительно посмотрела на Нику. — Ее соседка. Тоже ехала в лифте. — Ника допила свой кофе и, поставив кружку на стол, посмотрела, как Гордеева нацепляет тонометр на руку девушки. — И я не знаю, как ее зовут. Она тут всего неделю живет. — Вы врач? — Да, хирург. — отмахнулась Ника. Да заберите уже ее куда-нибудь отсюда. И желательно побыстрее. — Полагаю, вас потеряли на работе, — улыбнулась Гордеева, медленно сдувая воздух в манжете. — Не критично. — 150/90 — Гордеева посмотрела на глаза девушки. — Нистагм. Девушка, вы в больницу поедете? — Не… — хмурясь, сказала она, словно очнувшись. — Не поеду. О боже, вот это идиотка! Просто королева Идиотов. Царица! Императрица, мать ее! — Сатурация 93%, — Гордеева поморщилась. — Вам нужно в больницу, девушка. Голова кружится, болит? Вялый кивок. — Носилки у вас с собой? — Ника посмотрела на Гордееву, и та нахмурилась: — Да, в коридоре. — Тащи носилки, — Ника обернулась к фельдшеру и, заметив, как он пугливо смотрит на Гордееву, усмехнулась. — Живо тащи носилки, парень, и ставь ей катетер. Пару минут у вас есть… после «светлого промежутка». — Субдуральная гематома? — отреагировала Гордеева и, посветив в глаза девушки, вынудила ту шарахнуться назад, после чего девушку стошнило на пол и Ника поморщилась. Ну вот… пометила мне ковер. Не зря покупала моющий пылесос… — Леш, тащи носилки и ставь катетер. Ника, увидев подглядывающую из-за угла Ксюшу, отрицательно покачала головой, и девочка ушла в комнату. — Вы нам поможете? — Гордеева вопросительно посмотрела на Нику и та вздохнула. — Помогу. — Я… мне не нужна твоя помощь, — попыталась огрызнуться соседка на Нику и Коваль беззлобно отреагировала: — Заткнись. Девушка обиженно насупилась и села на предложенные ей носилки. — Надо четырёх мужчин… — к Нике повернулась Гордеева, но Ника уже звонила охране: — Да, 24 этаж после драки… нужны четверо. Мы вас ждем. — и обратилась к Гордеевой, положив трубку. — Сейчас придут. — Документы у нее есть, вообще? — спросил фельдшер. —Без понятия. Я карманы не смотрела, а сумки у нее при себе не заметила. — Ника смотрела, как из кармана девушки достают ключи и выразительно смотрят на нее. Да вы издеваетесь? Нет. Они просто не хотят брать на себя ответственность: вдруг из квартиры этой идиотки «Мона Лиза» пропадет. Фельдшер вручил ей ключи, и Ника, почти скрипнув зубами, пошла в квартиру к девушке. Паспорт с полисом нашлись в ящике прихожей, так что долго искать ей не пришлось. Закрыв дверь, она вернулась в свою квартиру как раз в тот момент, когда Зеленову Александру Петровну выносили оттуда. Ника всучила документы фельдшеру и уже готова была пойти домой, как Гордеева вдруг схватила ее за руку: — Вы… вы с нами поедете? Зачем? — Нет. — Вы обещали помочь. — улыбка. И я помогла. Это флирт. Она прекрасно знает, что Зеленова эта спокойно протянет до ближайшего и не очень приемника. Просто надо дать ей свой номер и трахнуться с ней, когда она перезвонит. Ехать никуда не обязательно. По привычке запустив в карман руку в поисках визитки и не обнаружив ту в домашней одежде, Ника насмешливо улыбнулась и, взяв из кармана на груди девушки ручку, написала на запястье той номер своего мобильного: — Звоните и я помогу вам всем, чем смогу. Ника захлопнула за собой дверь и улыбнулась растерянной дочери: — Думала, я оставлю тебя одну? Та, слабо улыбнувшись, пожала плечами. — Боялась. Черт, как вовремя на меня свалились эти условия Веринской. Надо быть с Ксюхой чаще. Надо научить ее защищаться, пока она, действительно, не пострадала, как я! — Не бойся, я никуда не денусь. И если снова придется сделать выбор. Я снова выберу тебя.