Мой сладкий кошмар

      Эрик       Включаю воду в душе и первым делом подставляю под теплые струи пыльное, слегка обветренное лицо. О чем я должен мечтать после длинного, нудного рейда? Несомненно, о сексе. Если хорошенько вдуматься — о нём я думаю всегда. Даже если учесть то, что я провел на девушке всю ночь, включая раннее утро, я все равно сейчас стою и хочу трахаться. Пока это только желание, не подстёгнутое возбуждением. Но есть во всем этом один странный момент: неожиданно ловлю себя на том, что думая о сексе, я думаю о ней. Эта мелкая неопытная девчонка прочно въелась в мой мозг.       Пытаюсь анализировать и определить причину. Сука! Думаю об этом весь день, нахожу это чертовски странным, но ничего не могу с собой поделать. Я чуть не умер на этой бесячей девчонке, такой давным давно желанной, что просто не выразить словами. Да что тут даже говорить, — я по собственному желанию оставил ее в своей постели, утром уходил практически на цыпочках, не желая её разбудить. И сейчас я стою и по-прежнему думаю о Джин.       Казалось бы, что может быть проще? Внутренний голос проникновенно нашёптывает: «Ты же знаешь, где она сейчас, и не просто знаешь — намеренно попёрся туда, чтобы увидеть её. Лидер, не ссы, иди за ней, наверняка, она этого только и ждёт». И я бы рад подчиниться, но гребаный тормоз все двигательные функции блокирует напрочь. Я сказал ей, что всё несерьёзно — теперь бы самого себя в этом убедить. Умом понимаю, что мне не нужна эта связь, вот только мой член, похоже, считает иначе, и в груди что-то сладко сжимается при мыслях о Джин. Все эти размышления о прекрасном очень скоро приводят к каменному стояку, уже в сотый раз за сегодняшний день.       Охренительно просто! Можно сказать, предел моих мечтаний — всю ночь натыкаться на собственный член и сдыхать от неудовлетворённости. Но даже одна только мысль о том, чтобы пойти и найти — кому можно присунуть, почему-то до чёртиков мне отвратительна. Сладкое послевкусие нашей с Джин ночи и утра до жути не хочется портить кем-то другим.       Что ж, поделом мне, я ведь должен был знать. Все наши с ней перепалки, эта совсем не холодная война, это напряжение, которое раскаляло воздух до искр. Это ведь были сигналы, но я их проигнорировал, по-другому не смог или не захотел. Мне нравилась эта игра. Противостояние с нотками садо-мазо, с завидной постоянностью переходящее во флирт. Не банально и пошло, как часто бывает, а по-настоящему горячо. С её стороны поначалу ведь была настоящая ненависть. И как-то случилось, что она переросла в нечто другое; я собственноручно взрастил это чувство в ней и в себе. Был прочно настроен на секс, а получил нечто большее, она заняла все мои мысли.       Выключив воду, я вдруг на миг задумываюсь — а переросла ли? Она сказала, что ей нужно мое тело, мой опыт. Храбрилась? Оборонялась? Или на самом деле так всё и есть? Детские обиды наверняка не забываются на ровном месте. А лечь в постель с врагом — не самый худший вариант для того, чтоб его наказать. Я УЖЕ чувствую, что подсел на неё, как на сладкий наркотик. Что же тогда будет дальше?       А дальше я слышу тихий стук в дверь, и мое сердце заходится трепетом, подскочив к подбородку. На миг застываю в ступоре, не в силах сдвинуться с места. Снова стук. Несомненно, это она. Уж точно не Фор так скребётся, и не Макс. Те сначала звонят, а потом начинают выламывать дверь. Смотрю на мобильник на раковине — спит мертвым сном. Это точно девчонка. Другая бы ни за что не осмелилась.       И ещё один стук, уже третий или четвертый. И снова я жду, задыхаясь от тахикардии, но дальше лишь тишина. Хватаю полотенце, намотав его на бедра, и сломя голову несусь к двери. Открываю, но за ней уже никого нет. Чёрт. Выхожу в коридор.       — Джин! — окликаю, увидев впереди её спину. Она возвращается, отошла всего на пару шагов.       — Я думала, тебя нет дома, — смущённо прячет глаза.       — Где же мне быть? — приподнимаю бровь, облокотившись плечом на дверной косяк.       — Не знаю, возможно, у девушки, — Джин нервно дёргает плечиком.       — Я был в душе, — улыбаюсь, жестом приглашая девчонку войти, но она вдруг мешкает. — Ты ведь зачем-то пришла?       — Уже передумала, — Джин разворачивается и собирается снова уйти, но я не пускаю. Схватив ее за руку, дёргаю и прижимаю спиной к себе.       — А вот я не передумал, — шепчу, касаясь губами ее ушка. — Я ждал, что ты придёшь, — от ее близости задыхаюсь, упираюсь своим стояком в ее поясницу, и она не может этого не чувствовать.       — То есть, ты был в этом уверен? — сердце Джин сильно колотится. Развернув ее резко в своих объятиях, я это чувствую. — Ты знал, что я прискачу к тебе?       — Нет, не знал… Но хотел этого, — упираюсь лбом в ее лоб. — Ты до чёртиков сладкая.       Джин обвивает руками мою шею и, приподнявшись на цыпочки, впивается в мои губы. Поднимаю ее на руки и заношу в квартиру, закрыв ногой дверь. Прижимаю девчонку к стене и, прервав поцелуй, отстраняюсь — смотрю ей в глаза. Вернее, в глаза получается совсем недолго, взгляд сам опускается ниже, на ее пухлые губки. Идиотская мысль возникает сама, непроизвольно. Мысль о том, как бы нежно они ласкали мой член.       Закрываю глаза, чтобы вдруг не сорваться. Какого, интересно, дьявола вдруг со мной происходит? Она только вчера узнала о сексе, не в теории, а на практике. Нельзя же просто так сразу взять и присунуть ей в рот.       Конечно нельзя. Но держать себя в руках становится всё сложнее. Я хочу её до сумасшествия; хочу гладить, ласкать, кусать и вылизывать. Как животное хочу тереться о неё всем телом, оставляя на ней свой запах. Черт! Блядские тряпки! Как же они мешают! Разорвать бы их в клочья, но жалко девчонку. Испорчу ей весь гардероб, и что потом? Я точно пока не готов самолично заявиться на склад за женским шмотьем.       — Раздевайся скорее, пока твои вещи ещё целы, — рычу, осторожно поставив её на пол, чтобы не задеть уже болезненный стояк, на котором, кстати сказать, всё ещё болтается полотенце. Нервно срываю его, отбросив в сторону. Глазки Джин тут же округляются, и она судорожно сглатывает. — Одно из первых правил агента разведки, — тяну вверх ее кофту, не дожидаясь, пока она снимет ее сама. — Нужно делать всё быстро, — кидаю в сторону вещь и, присев на корточки, тяну вниз штаны. — Это касается и выполнения приказов командира.       — А это сейчас был приказ? — Джин улыбается, перешагивая через джинсы.       — А что же, по-твоему? — всё ещё оставаясь сидеть перед ней, смотрю снизу вверх.       Девушка всё ещё в нижнем белье. В отличие от всех ее шмоток, белье кружевное и сексуальное просто до жути. Наверняка, разорила весь склад, прежде чем подобрала. Не могу удержаться и накрываю ладонями ее ягодицы, прижимаю Джин к себе и прикусываю её киску сквозь трусики. В награду получаю сдавленный стон.       Продолжаю сидеть, тяну вниз тонкую ткань, полностью избавляя её от этой части белья. Веду рукой вверх от колена к промежности, мягко разводя её бёдра. Джин судорожно вздыхает и начинает дрожать.       — Эрик…       — Заткнись. Я просто ласкаю тебя, — ввожу в её тело два пальца, отметив с удовлетворением, что она уже мокрая. — Тебе нужен мой опыт? Для начала учись получать удовольствие, — двигаю пальцами и Джин стонет. — Просто расслабься, — шепчу, обдавая горячим дыханием её сладкую киску и начинаю осторожно ласкать её языком. — Раздвинь ножки шире, — она подчиняется, вскрикивая на каждое моё движение. Не убирая пальцев из её влажного тела, начинаю ласкать языком чувствительную точку, и спустя секунду девушка бьется в оргазме, облокотившись на стену, чтоб не упасть. — Да, детка, — выдыхаю, наслаждаясь её криком. — Я говорил тебе, какая ты сладкая?       Поднимаюсь на ноги. Чувствую, как моя выдержка расползается по швам — её аромат и нежный вкус вызывают тремор в конечностях. Руки трясутся, и я одним махом поднимаю ее, сжимая попу, снова прижимаю к стене. Сразу вхожу в её горячее тело, которое ещё пульсирует, не успев успокоиться. Наклоняюсь и легонько прикусываю торчащий сосок сквозь тонкую ткань. Но этого мало до жути, просто смертельно хочется прикоснуться губами, ласкать этот нежный кусочек плоти языком. С глухим рычанием цепляю зубами лямку от лифчика и тяну её вниз, но ничего не выходит.       — Сними его, — выстанываю обреченно. Джин улыбается моему нетерпению и ловко расстегивает застёжку, заведя руку за спину. Безумно красивая, но совершенно лишняя сейчас вещица летит на пол, и я наконец впиваюсь губами в этот маленький, сладкий объект своего вожделения.       Ласкаю его языком, прикусываю и сосу, при этом скулю от невероятного удовольствия. Джин выгибается, подставляя грудь моим ласкам. Двигаюсь в ней всё быстрее, чувствую, что уже задыхаюсь от возбуждения и, оставив грудь, поднимаю глаза.       Не понимаю, как я мог считать её серой мышью! Настолько красивых девушек, как она, я прежде даже не видел. Эта попка, и грудь, и тонкая талия. Исключительно ладная, подтянутая, никаких излишек или недостатков. А эти губки… Один только дьявол знает, как я мечтаю о том, как эти губки будут ласкать меня. Надеюсь, что когда-нибудь будут. Не просто целовать — я хочу почувствовать их всем своим телом. Хочу умирать под ними от наслаждения.       Но пока мой черёд доставлять ей оргазмы. Безумно хочу слышать её стоны, видеть страсть на её лице. Хочу ласкать, гладить, при этом прикусывать и тереться всем телом. Дышу шумно и часто, как загнанный зверь.       — Смотри на меня, — хриплю, продолжая входить в неё всё глубже. Ощущаю внутри, как напряглись её мышцы, девушка, как и я, приближается к пику. — Это снова приказ. Смотри на меня, — чеканю сквозь сиплую одышку. Джин подчиняется, и я сразу вижу, как расширяются её зрачки. Тугие мышцы сильнее сжимают мой член, снова пульсируют. От наслаждения едва не взвываю. Её ноготки впиваются в мои плечи, оставляя глубокие борозды; с хриплым стоном кончаю, как мазохист подстёгнутый этой болью.       В попытке отдышаться, ставлю Джин на ноги, но объятий не разжимаю, зарываюсь лицом в её волосы. Жду, пока наконец начнет восстанавливаться пульс, но этого не происходит. Тяжесть в паху тоже отступать и не думает. Понимаю, что меня никак не отпускает, и это действительно странно. Подобный стояк меня обычно посещает, когда я изрядно напился.       — Эрик, ты в порядке? — Джин чувствует, как меня трясёт. Голос звучит обеспокоенно.       — Никак не могу успокоиться, — сильнее сжимаю объятия. — Я хочу ещё, — поднимаю её на руки. — Придётся тебе потерпеть. Я постараюсь быть нежным.       Подхожу с ней к кровати и кладу её на постель. Сразу наваливаюсь сверху, устроившись между её бёдрами, и вхожу в неё медленно, осторожно растягивая и, кажется, тихонько умирая от наслаждения.       Вдруг понимаю, что я безнадёжно подсел на эту бесячую, маленькую кнопку, и это, мягко говоря, меня не радует. Меня совсем не воодушевляют все эти чувства. Неожиданно начинаю злиться, и с каждым движением мои ласки становятся всё более грубыми и несдержанными, а толчки — глубокими и резкими. Знаю, что во всём этом нет её вины. Она просто пришла в нашу фракцию в след за своим лучшим другом.       Вспомнив про Фора, тут же жалею. Признаюсь наконец сам себе, что просто дико ревную девчонку к Итону. Меня бесит в их дружбе всё, особенно то, как она на него смотрит, с каким обожанием. И этот говнюк, с тех пор, как я узнал о том, что они с ней знакомы, частенько ведёт себя так, словно ему что-то позволено, словно может распоряжаться ей и командовать.       Это злит меня до усрачки, и я понимаю умом, что мне всё это на хрен не сдалось. Мне не нужны эти чувства. Они глупые и неправильные, совершенно нерациональные и поэтому априори мне не свойственные. Я не должен так плыть, это плохо, если не сейчас, то станет со временем. Но как же вырвать эту занозу из своей груди и при этом не сдохнуть от боли?       Я, кажется, пообещал, что буду нежным… Чертов больной придурок. Понимаю, что сорвался, но притормозить уже не могу. Толкаюсь в неё всё глубже, рычу, как животное, снова срываясь на обречённый скулёж. Вместо поцелуев оставляю укусы, ощутимые, больные, на её нежной шее, плечах.       — Малыш, успокойся, — она тихо шепчет, гладит мою спину, саднящие от глубоких царапин плечи.       Это ласкательное из её уст звучит так приятно, что на мгновенье я вдруг забываю обо всём, что решил секунду назад. Покрываюсь мурашками и со сдавленным стоном, полным сожаления, начинаю зализывать её ссадины и укусы, которые только что сам на ней оставил. Подхожу к развязке, в груди так болезненно давит, что кончаю я со сдавленным стоном, накрыв её губы своими.       Делаю пару глубоких вздохов и падаю на постель, скатившись с Джин. Сразу прячу лицо в подушку.       — Эрик…       — Тебе лучше уйти.       — Что случилось? Хотя бы объясни мне.       Что тебе объяснить?! Наивная, маленькая дурочка. Что молодой, грозный Лидер втюрился в тебя по уши и до уссыку боится своих собственных чувств? Или, может, того, что они не взаимны? Придумывает для себя отговорки, что ему всё это не нужно, что для него это сродни погибели. А по факту только ты одна и нужна.       — Просто уходи! Иначе я с тебя не слезу, и это может закончиться плохо, — поднимаю голову и сажусь на постели, пытаясь скинуть с лица упавшую чёлку. — Отбитый на голову, помнишь?       Она молча собирает вещи с пола. Одевается быстро, даже я так не смог бы. Из последних сил борюсь с диким желанием — сгрести её в охапку и не отпускать никуда.       — Джин, — окликаю её, когда она стоит уже у двери. — Прости меня, ладно?       — Мне всё равно, — Джин пожимает плечами и выходит, так и не обернувшись.       Отлично! Вообще заебись! Сегодня поспать мне точно не светит. Зато у меня до утра полно времени, чтобы как следует поразмыслить над тем, что же значит «мне всё равно», и сожрать себя за то, что я, долбаёб, не вернул её обратно.