Судьба на выбор

Поправив ремень новенькой и выгодно отличающейся от своей предшественницы сумки, Даг перекинул его через плечо и медленно побрел к стоянке такси. Аэропорт Чикаго, как и все аэропорты и вокзалы, где ему приходилось бывать, «радушно» встретил его тут и там целующимися парочками, суетой и громогласными детскими воплями. Уже зная, что она не пришла, он в последний раз огляделся по сторонам – предсказуемо безрезультатно – и только тогда продолжил свой путь. К привычному чувству одиночества и безысходности, которое навевал на него уже один вид информационных табло со снующими под ними людьми, прибавились почти привычные разочарование и обида. Не хотелось признаваться даже самому себе, но в глубине души он надеялся, что она его встретит. Да, он предупредил ее о своем приезде менее чем за сутки, и, да, она ничего ему не обещала, но, вглядываясь в радостные лица людей, встречающих его более удачливых попутчиков, Даг на мгновение позволил себе поверить, что женщина, ради которой он почти пять часов провел в самолете, находится в этом здании. И, к своему стыду, он до последнего ждал, что она появится. Даже устроившись в салоне такси и зачитав с экрана телефона присланный Керри адрес, Даг с упертостью ребенка-имбецила продолжал верить в чудо. Он не знал, что его ждет и как она его встретит, и от этой пугающей неизвестности, словно желудочной коликой, внутренности скручивало в тугой узел. Глядя на проносящиеся за окнами многолюдные даже в столь ранний час улицы города, в котором когда-то жил, Даг несколько раз ловил себя на глупом желании попросить таксиста снизить скорость. Он жалел, что самолет прилетел без опозданий, он почти желал, чтобы такси сломалось или застряло в пробке, но каждое тиканье наручных часов, каждый оборот колеса неумолимо приближал Дага к конечной цели его путешествия. Он вспомнил, как прошлым вечером перед отъездом в аэропорт негнущимися пальцами набрал номер приемного покоя Окружной больницы Чикаго. Интуитивно он боялся, что незнакомый голос регистратора пошлет его к черту, после чего его ждала бы совсем безрадостная перспектива – до потери сознания шататься перед зданием клиники в надежде, что рано или поздно Керри пройдет мимо, но его вежливо попросили подождать, и уже через пару минут в телефонной трубке раздался ее голос. Даг так и не понял, удивил ли ее его звонок, рассердил или расстроил, поскольку за весь разговор не услышал в голосе Керри ни единой выходящей за рамки дежурной вежливости интонации. Она отвечала на его вопросы очень коротко, едва ли не междометиями, и ни разу не обратилась к нему по имени. Быть может, к их разговору прислушивался кто-то из общих знакомых, подумал тогда Даг и с деланной решимостью вывалил на Керри новость, что его самолет приземлится в аэропорту О’Хара в 6 утра. Какое-то время она молчала и, когда он утвердился в мысли, что Керри просто повесит трубку, она сухо произнесла: «Хорошо, запиши мой сотовый». Он чудом успел записать за ней номер – цифры выстреливали в него пулеметной очередью, и вместо ожидаемых «пока» или «до встречи» в трубке зазвучали короткие гудки. Из такси по пути в аэропорт Даг отправил Керри смс, но уже объявили посадку, а она так и не прислала ответ. И только поднимаясь по трапу в самолет, он услышал мелодичное чириканье телефона, и на экране высветился присланный Керри адрес. Перед тем как отключить мобильный, Даг несколько раз прокрутил ее сообщение, как если бы надеялся разгадать зашифрованное в нем послание. Но текст смс и не думал меняться, сколь бы долго и пристально он на него ни смотрел. Керри просто записала для него свой адрес. В сообщении не было ничего личного: ни обращения, ни слов приветствия или прощания… она даже не пожелала ему «удачно добраться». И весь перелет Даг заставлял себя смотреть кино, спать и даже беседовать со скучным соседом – все, чтобы не думать о том, что в конечной точке и этого путешествия, к которому с «легкой руки» Керри и сам начинал относиться как к авантюре, его никто не встречал и не ждал. Не то чтобы он предполагал, что за столь короткое время, прошедшее с их последней встречи, Керри успела вступить в новые отношения (хотя однажды она уже умудрилась выскочить замуж, даже не подумав поставить его в известность, пусть они и играли в «дружбу, дружбу и ничего, кроме дружбы»), но допускал, что какие-либо отношения с ним самим интересуют ее в последнюю очередь. Возможно, для Керри он оказался не более чем случайно подвернувшейся тихой гаванью, где она смогла передохнуть, чтобы, залечив нанесенные неудачным романом раны, вновь расправить крылья и улететь на поиски новой любви. А судя по ее реакции на известие о его приезде, его помощь ей больше не требовалась, и она не хотела его ни как слушателя, ни как советчика и уж точно не как любовника и кандидата в нечто большее, чем просто любовник. Однако уже было поздно что-то менять: по его просьбе никто не стал бы разворачивать самолет на подлете к месту назначения. Ему оставалось набраться терпения и дождаться встречи с Керри. И Даг ясно сознавал, что, лишь посмотрев ей в глаза, он сможет сделать окончательный вывод – не поторопился ли он, без предупреждения сорвавшись на поиски женщины, внезапно возродившиеся чувства к которой запросто могли оказаться всего лишь иллюзией. В конце концов, девочка из его юношеских грез давно выросла, и все, что осталось в ней прежним, были – взгляд, улыбка и несносный характер… да и он сам хорошенько поистрепал романтический образ рыцаря без страха и упрека, маска которого много лет назад, казалось, намертво приклеилась к его лицу, сколько бы он сам ни пытался ее сорвать. Одна проведенная вместе ночь, как и секс – каким бы отличным он ему ни казался, с одинаковой вероятностью как могли, так и не могли стать надежным фундаментом будущих отношений; но не они и даже не воспрянувшие из небытия воспоминания заставили его отставить сомнения и страхи и заказать билет на самолет. Отличный секс он имел с самыми разными женщинами, приятные воспоминания связывали его со многими из них, и крайне редко он испытывал желание задержать их в своей постели, а еще реже – в своей жизни. Ответ на вопрос, почему именно с Керри Уивер – женщиной, о которой он если и вспоминал за последние годы, то не иначе как с содроганием, Даг решился попытать счастье и, забыв о гордости, сделать первый шаг, был прост и лежал на поверхности. Он скучал по ней. Время шло, а желание отыскать в записной книжке позабытый телефон регистратуры приемного покоя чикагской окружной больницы не только не отпускало, но разрасталось, подобно дереву, пустившему корни в благодатную почву. Сначала он пытался бороться с собой и своими желаниями. Он погрузился в работу, слетал на выходные к девочкам, дважды расстался с Изабель и дважды попросил у нее прощения, но что бы он ни делал и в какие бы крайности ни бросался, каждый его поступок, каждый человек, с которым он общался, будь то его близкий, коллега, пациент или просто прохожий, – все порождало болезненно-сладостные воспоминания. Он не мог контролировать эти воспоминания, как ни старался: у этой женщины волосы вспыхивали на солнце так, как у Керри; у этого мужчины на бейджике была та же фамилия, что и у их первого с Керри пациента, которому они так и не сумели поставить верный диагноз; Изабель с ее чертовым платьем, которое так сексуально не подошло Керри; девочки, которые, как сказала Керри, были похожи на него, чтó бы там ни считала их мать; новый интерн из хирургии, полноватая и неуклюжая девочка-азиатка по имени Ким, а Керри утверждала, что ее бывшая возлюбленная с тем же именем напоминала ей изящную фею с прозрачной кожей… И вне всякой связи с происходящими с ним событиями и окружающими его людьми, Даг снова и снова вспоминал, как она смеялась, как задумчиво прикусывала нижнюю губу, собираясь с мыслями, как властно и нетерпеливо она взмахивала рукой, возражая его словам, как трогательно склоняла голову и грустно улыбалась, признавая его правоту… Он запомнил все: каждый жест, каждую улыбку, каждое произнесенное ею слово. И он с самого начала знал, что рано или поздно он устанет противиться собственным чувствам, и желание увидеть ее снова, убедиться в том, что его воспоминания реальны, что женщина, без которой он уже плохо представлял свою жизнь, – не иллюзорный плод разгулявшейся фантазии и накрывшего его после расставания с Кэрол одиночества. Уже купив билет и даже поговорив с Керри, Даг продолжал отдавать себе отчет в том, что еще несколько лет назад, оказавшись в подобной ситуации, он с большей долей вероятности оставил бы все как есть. Так, как он поступил, когда Кэрол сообщила ему о своей беременности, – никак. Он ничего не сделал, хотя он действительно по ней скучал, и нельзя было сказать, что он не хотел ничего изменить. И помня об этом, Даг сам не знал, почему в этот раз поступил иначе. То ли он повзрослел, то ли предыдущие отношения его все-таки чему-то научили. А, может быть, он просто не смог отказаться от подаренного судьбой шанса – во второй раз. Ведь даже узнав о замужестве Керри, тогда, много лет назад, он еще мог все исправить; только и нужно было – сказать ей о своих чувствах. А реакция Керри, когда совсем недавно они вспоминали о прошлом, говорила о том, что ни о чем другом она не мечтала. «Если бы ты тогда подошел и просто сказал: «Раздевайся», поверь, я начала бы сбрасывать с себя одежду вне зависимости от того, сколько бы народу при этом присутствовало», – Даг хорошо запомнил эти ее слова. Если бы тогда он не опустил руки и не отошел в сторону, их отношения могли закончиться как угодно: они могли провести вместе всю жизнь и умереть в один день, могли устать друг от друга уже через неделю, могли начать ссориться и поубивать друг друга из ревности… самое главное, между ними не осталось бы этой щемящей недосказанности. Как если бы они сами оборвали рассказ о своей любви на самом интересном месте и так и не нашли время, чтобы узнать концовку истории. – Почему ты не предупредил о своем приезде? Я с трудом уговорила человека поменяться со мной сменами! А если бы у меня не получилось?! – вместо «здравствуй», «как долетел?» и «рада тебя видеть» воскликнула Керри, когда он постучал в ее дверь. Глаза женщины гневно сверкнули, и, оглядев ее с головы до ног, Даг подумал, что, скорее всего, не зря проделал свой путь. Проведя рукой по мокрым волосам, он оглянулся на отъехавшее такси, которое через мгновение скрылось из вида под плотной завесой дождя. – Ты меня впустишь? – спросил он, наклонившись к ее лицу, и улыбнулся. – На улице дождь. Вытянув руку, Керри смахнула с его щеки дождевую капельку и отступила назад, пропуская его в дом. – Я была уверена, что ты привезешь с собой плохую погоду. Ты и до этого дня ассоциировался у меня исключительно с дождем и непогодой, но после этого утра… Ты в курсе, что за две последние недели в этом городе не было видно ни облачка? – Да-да, я тоже рад тебя видеть, – сказал Даг и, дождавшись, когда Керри закроет за ним дверь, аккуратно примостил сумку у своих ног. – У тебя симпатично. И мне нравится эта кофточка. Зеленый – твой цвет. Неудачно попытавшись скрыть смущение, Керри ухватилась за ворот своей знававшей лучшие времена домашней толстовки и, стараясь не встречаться с Дагом взглядом, небрежно спросила: – Зачем ты приехал? – Я скучал, – просто ответил он; и, почувствовав, что краснеет, Керри вдруг поймала себя на мысли, как сильно она на него зла. – Даже так? – холодно сказала она, думая, что он не имел никакого права сваливаться на нее как снег на голову. «А точнее как дождь на голову…» – невольно уточнила она, заворожено глядя на стекающие с волос мужчины капли дождя. Ей не хотелось признавать очевидного, но он был так же хорош, как она и запомнила; даже лучше. С усилием остановив себя от произнесения странноватой фразы: «А тебе идет мокнуть», Керри высоко вздернула подбородок и продолжила. – Ты сказал мне двигаться дальше. – Мне казалось, мы двинулись, – медленно проговорил Даг и посмотрел на нее пристальным взглядом. Чтобы не опустить глаза, Керри пришлось приложить все силы, на какие только была способна. Она поклялась себе, что сделает все возможное, чтобы не выдать перед этим мужчиной своих истинных чувств… по крайней мере до тех пор, пока он не сообщит ей о цели своего визита. – Ты так это называешь? – все тем же равнодушным тоном переспросила она и не смогла сдержать горький смешок, когда он ответил. – На самом деле у меня в Чикаго важное дело, – сказал Даг. Керри кивнула и отвернулась. Чего-то такого она и ждала. Все, что она знала о Даге Россе, говорило о том, что этот человек не станет пускаться в путь в попытке удержать женщину, которую любит. Да и положа руку на сердце, Керри никогда не считала себя той, за любовь которой кто-то всерьез стал бы бороться… и особенно кто-то, похожий на стоящего в ее прихожей мужчину. Они просто хорошо развлеклись у него дома пару недель назад. А теперь, оказавшись в ее городе по делам, он не мог не попытаться совместить приятное с полезным. И чем черт не шутит, она вполне могла бы с ним переспать – еще раз, с нее не убудет, подумала Керри, испытывая робкую надежду на то, что на ее лице отражаются хоть какие-то другие эмоции, кроме угрюмого разочарования. Не самая приятная картинка… Ей не хотелось признаваться даже себе, но в глубине души она надеялась, что он приехал ради нее. Не то чтобы Керри готова была признать в Даге Россе мужчину всей своей жизни… но ей определенно хотелось бы верить, что то, что произошло между ними в Сан-Франциско, было чуть больше, чем просто случайный секс. Он ведь на самом деле не хотел ее отпускать… и один Господь знает, как сильно ей хотелось остаться. И ведь она приложила столько сил, чтобы забыть его! Снова. А он опять врывается в ее жизнь, в которой и без его «трогательного» участия было достаточно потерь и разочарований… и зачем? Чтобы сообщить ей, что он заглянул к ней проездом? И чтобы после его ухода ей вновь захотелось наложить на себя руки от одиночества и тоски?! Она и так собирала себя по кусочкам после расставания с Ким. А теперь в ее списке был еще и он – человек, разбудивший ее надежду… которая так же быстро и в одночасье скончалась. Взгляд Керри задержался на идеально чистой поверхности стоявшего в прихожей зеркала, и она усмехнулась, вспоминая, как полночи после звонка Дага буквально вылизывала свое жилище, а оставшуюся до утра половину решала, что ей надеть, чтобы он, не дай бог, не подумал, что она нарядилась к его приезду. И первое, что он сделал, войдя в ее дом, похвалил ее самую «убитую» и старую кофту, подумала Керри, из последних сил сдерживая то ли смех, то ли слезы. И еще он сказал, что скучал. Какого же черта он делает?! Неужели ему мало всех тех красоток, что у него были?! Зачем и в какие игры он решил поиграть с ней?! – Я должен был доставить один ценный груз, – после паузы проговорил Даг и достал из кармана куртки небольшой продолговатый предмет. Довольный произведенным эффектом, он наблюдал, как от удивления вытягивается лицо Керри. По всей видимости, она так и не смогла свести воедино поблескивающий золотом на его ладони тюбик с произнесенными им словами. Шагнув к женщине, Даг вложил в ее руку помаду, и она вскинула на него взгляд, в котором в равных долях присутствовали как удивление, так и испуг. – Ты сказала, что она твоя любимая. А сама ты за ней так и не приехала. – Даг, я… – прошептала Керри, несколько мучительных мгновений пытаясь придумать окончание фразы, и остановилась на первом пришедшем в голову варианте, просто чтобы что-то сказать. Она и подумать не могла, что возможно вот так в один момент из самой бездны отчаяния буквально взлететь в небеса от счастья. – Спасибо. Я как раз собиралась купить себе новую. – Ну, вот видишь, как вовремя я успел, – сказал Даг и притянул Керри к себе. – А ты еще ругалась на меня, что я прилетел без предупреждения. Уткнувшись лицом в его куртку, она одновременно всхлипнула и рассмеялась. Казалось, в мире не было ничего более естественного и правильного, чем обнимать этого мужчину. В его руках она чувствовала себя совсем крошечной, и вместе с тем ее с головой накрывало малознакомое, но такое восхитительно-приятное чувство защищенности. – Ты насквозь промок, – неразборчиво сказала она, сомкнув руки у него за спиной. – Почему нельзя было взять с собой зонт? Или хотя бы надеть куртку с капюшоном? – И лишить тебя чудесного повода меня отругать? – Слегка отодвинув от себя женщину, он приподнял ее лицо за подбородок и прикоснулся губами к ее губам. – Я, правда, соскучился. – Я тоже, – откликнулась Керри раньше, чем успела себя остановить; и уже через мгновение его губы полностью завладели ее губами. Она не помнила, в какой момент губная помада выскользнула из ее пальцев и когда Даг резким движением сдвинул в сторону путающуюся у них под ногами сумку. Ее пальцы зарывались в его влажные волосы, касались лица, плеч, и она смутно сознавала, что нуждается в этих прикосновениях, как если бы все еще сомневалась в реальности этого мужчины. Он долго сражался с заклинившей раз и навсегда еще несколько лет назад молнией на ее кофте, пока Керри с усилием не сосредоточилась на происходящем и трижды не прокляла себя за идиотское желание обрядиться в самую затрапезную одежду и тем самым не дать понять своему нежданному гостю, что ее взволновало известие о его приезде. Конечно, толстовку можно было стащить через голову, но Керри представила, как «сексуально» чертова молния зацепится за ее волосы и как «не менее сексуально» она три часа будет клочьями выдергивать из нее целые пряди, и с сожалением подалась назад. – Тебе нужно принять душ, чтобы не заболеть. Пойдем, я покажу тебе комнату для гостей, – быстро заговорила она, будто бы только сейчас вспомнила о правилах хорошего тона, и выскользнула из его рук, когда он попытался возобновить их объятия. – У нас будет достаточно времени, – прошептала она, прижалась губами к его губам и, немедленно отстранившись, потянулась за прислоненной к стене трости, которой пользовалась, чтобы передвигаться по дому. – Прости, вот только никто из моих бывших не оставил после себя на память свой гардероб, так что я не смогу порадовать тебя неподходящими по размеру шмотками. – Еще один вопиющий недочет с твоей стороны, – в тон ей сказал Даг и, подобрав свою сумку, двинулся вслед за Керри к лестнице. Идея сорваться с места в погоне за мечтой, более всего напоминающей ускользающий из памяти после пробуждения сон, уже не казалась ему откровенным безумством. – Мало того, что ты не встретила меня в аэропорту, хотя я четко назвал тебе время прилета, так и здесь ты плохо подготовилась к моему приезду. Я уже начинаю сомневаться, что ты испекла праздничный пирог в мою честь… – Даг?! – Керри остановилась так внезапно, что он чудом не врезался ей в спину. Обернувшись, она едва ли не с благоговейным ужасом заглянула ему в лицо... мучительно раздумывая, что ей теперь делать с испеченным на рассвете пирогом. Слабо верилось, что Даг поверит ее лепету о том, что «праздничный пирог» был испечен ею отнюдь не в «его честь», а просто потому, что его звонок напрочь лишил ее сна и ей нужно было себя чем-то занять. – Ради всего святого, что ты несешь? – Да я тебя даже не осуждаю. И я ни капельки не обижен, – продолжил он и сокрушенно качнул головой, словно в опровержение своим же словам. – Ну, не нашла ты времени, чтобы меня встретить. Ну, не испекла ты пирог в мою честь. Ну, не припасла для меня симпатичную вещичку из «гардероба своих бывших». А я что? Я готов всегда и ко всему. И все необходимое, – Даг свободной рукой хлопнул по сумке, – я предусмотрительно захватил с собой. Керри открыла рот, поняла, что понятия не имеет, как можно достойно ответить на этот пространный монолог, закрыла и ткнула пальцем в сторону лестницы. – Поднимайся. – Ты просто воплощение любезности, – склонившись к ней, прошептал Даг и поцеловал ее в шею. Рассмеявшись, она подтолкнула его вперед. – Поверить не могу, что я добровольно впустила тебя в свой дом… – А я не могу поверить, что у нас так совпадают вкусы, – произнес он и, вдруг став серьезным, указал на смутивший его предмет. – У меня такой же диван. Керри вздрогнула, как если бы ей внезапно стало холодно, и так же серьезно ответила: – Я знаю. Я сидела на нем у тебя дома. – И почему ты мне не сказала? – спросил Даг, оглядываясь по сторонам в поисках знакомых предметов. – И еще у меня такая же лампа, – явно не ожидая, что эти странные поиски столь быстро увенчаются успехом, удивленно констатировал он. – Только ножка у нее коричневая… – Я не видела у тебя этой лампы, – тихо сказала Керри и грустно вздохнула. – А про диван… как ты себе это представляешь? Я бы пришла к тебе и сказала: «Эй, парень, а у меня в гостиной стоит такой же диван!»… – Ты никогда не обращалась ко мне: «Эй, парень!», – сказал Даг и, положив ей на плечо руку, притянул женщину к себе. – Но я понимаю, почему ты расстроилась… чем дольше мы с тобой общаемся, тем яснее я понимаю, что тогда мы упустили самое настоящее счастье. Если бы ты знала, как меня самого это расстраивает… – Но, Даг! – Керри вздернула голову, с изумлением поймав себя на мысли, что вот-вот расплачется в его объятиях, как маленькая испуганная девочка. – Это не может быть правдой! Мы слишком разные! Если бы… если бы это было правдой, разве все эти годы мы могли бы так… так… с таким… – Она беспомощно посмотрела на Дага, не в силах отыскать нужное слово. Но он понимающе кивнул головой, и словно на автопилоте, Керри отметила, что ее перестала удивлять его способность понимать ее с полуслова и заканчивать за нее фразы. – Если бы мы действительно были созданы друг для друга, могли бы мы с таким азартом и вдохновением ссориться и отравлять друг другу жизнь? – переспросил он, дождался ее кивка и пожал плечами. – Почему нет? Даже Кэрол сколько раз смотрела на меня с изумлением и просила не заходить за границы разумного. Она говорила, что я слишком увлекаюсь своей надуманной ненавистью… – Надуманной? – удивленно переспросила Керри, и Даг впервые задумался о том, какое значение вкладывала в это слово его любимая женщина. Вряд ли он мог с уверенностью утверждать, что Кэрол имела в виду только то, что большинство поводов для их бесконечных ссор с Керри были высосаны из пальца. – Не знаю… Я никогда об этом не думал, – наконец сказал он. – Но, наверное, иногда мы действительно дико смотрелись. Я начинал бояться, что когда-нибудь ты настолько выведешь меня из себя, что я тебя ударю. А даже в наши самые плохие времена я понимал, что я вряд ли сумею себя за это простить… – Я тоже из последних сил сдерживала себя, чтобы не врезать тебе по физиономии, – вынуждена была признать Керри и через силу улыбнулась. – Мне кажется, я бы сумела себя за это простить. Ты так на меня орал… и часто без малейшей на то причины! – Лапочка, так ты занималась тем же самым! До сих пор не могу забыть, как ты оставила больного ребенка, чтобы унизить меня перед другими педиатрами… – Я не собиралась тебя унижать! – горячо заговорила Керри, почувствовав знакомые раздражение и обиду. – Твой метод требовал дополнительных исследований, но ты даже не хотел разговаривать со мной на эту тему! Уже открыв рот, чтобы по старой памяти поставить ее на место, Даг понял, как глупо было бы сейчас разругаться из-за случившегося годы назад события. И хотя, как и тогда, он ощущал себя правым на сто процентов, Даг примиряюще улыбнулся и заглянул в глаза Керри. – Вот именно так все и происходило. Мы начинали истерично кричать… – А ты еще и кулаком по стене стучал, я помню, – смущенная собственным взрывом, тихим голосом продолжила за ним Керри. – А бедный Марк всегда выступал рефери между нами, – произнес Даг и погладил Керри по волосам, когда она спрятала лицо у него на груди. – И он тоже всегда задавал мне вопрос, какого черта я не могу взять себя в руки. А я все пытался ему что-то доказать… – А я старалась не думать о том, почему при всех наших ссорах мне было так комфортно работать с тобой в паре. Может быть, потому что, пока мы кого-то лечили, у нас не оставалось возможностей перейти на личности? Обдумав ее слова, Даг кивнул. – Наверное, ты права. Я тоже любил работать с тобой. Мы были отличной командой… – Он помолчал и добавил, – а потом ты пошла вверх и стала по-настоящему невыносима. – Ты не знаешь, как я старалась… – прошептала Керри, и только когда он поднял ее лицо за подбородок, недовольно встретилась с ним глазами. – Это была почти неподъемная ноша. Я так сильно хотела должность заведующей… и я понимала, что я могу с ней справиться, я, правда, знала, что мне это по силам… но… это не было лучшее время в моей жизни. Я так долго к этому шла, но я только теряла людей, которые были мне дороги. Каждый смотрел на меня как на монстра. Но ситуация была патовая! Когда Онспа назначил меня исполняющей обязанности заведующей приемным на время болезни Девида, нам сократили бюджет. Я крутилась, как могла, но, по сути, я не могла ничего. И потом меня просто слили… как отработанный механизм… и… сейчас у меня должность заведующей, но лучше не знать, какой ценой я ее получила. Я никого не убила. И я не самый плохой руководитель на свете, но… все равно становится тошно, когда вспоминаешь, чтó тебе приходилось делать, чтобы добиться желаемого… – Я не знал, что тебе было так трудно, – медленно проговорил Даг, пытаясь осмыслить услышанное. – В мой первый день на посту заведующей Джерри разнес полприемного из гранатомета. О чем ты говоришь? Только сейчас я понимаю, какую непосильную ношу я сама на себя возложила… и насколько неблагодарную. А как ты? – вдруг спросила она, и Даг, увлеченный своими мыслями, не сразу понял, что Керри поинтересовалась его карьерными достижениями. – Я нормально, – сказал он, слабо надеясь уложить в пару слов несколько лет своей жизни. – Тоже какое-то время побыл в роли администратора. Правда, в моем педиатрическом отделении никто не пытался стрелять из гранатомета. – Даг улыбнулся, когда Керри засмеялась над его шуткой. – Потом я уехал из Сиэтла и сейчас снова работаю педиатром в приемном покое. Наверное, это шаг назад по карьерной лестнице… но я люблю эту работу. Мне многие говорили, что мне недостает амбиций… – Я так не считаю, – категорично сказала Керри. – Ты хороший врач, и этим все сказано. А я… я на своем опыте могу сказать, что порой, реализовав свои амбиции и все силы положив на достижение цели, в конечном итоге чувствуешь себя такой несчастной и одинокой… – Сообразив, что наговорила лишнего, она резко замолчала и натянуто улыбнулась. – Прости меня! – Керри коснулась его влажных волос. – Я ужасная хозяйка! Ты так и не принял душ. И твоя сумка… – сказала она, и Даг не сразу понял, о чем она говорит. – Надеюсь, она не слишком тяжелая? Он поправил на плече ремешок сумки, отрицательно покачал головой и посмотрел на диван Керри. Как могло получиться, что он выбрал себе точно такой же, потратив на поиски две недели, в тщетных надеждах придать своему новому жилищу обжитой и уютный вид? – Кстати о сумках, – желая переменить тему, произнес Даг. – Те, которыми мы так удачно «обменялись», тоже были абсолютно одинаковыми. Чем тебе не знак судьбы? – Нет! – Керри рассмеялась и протестующе замотала головой. – Скорее проклятие судьбы! Я ненавидела эту сумку… Сама не знаю, где был мой мозг, когда я покупала это уродство… Единственное, она была… – Небольшая, – одновременно с Керри закончил Даг, и они почти испуганно переглянулись. – Пошли наверх, тебе надо принять душ и переодеться в сухое, – после паузы сказала она и начала подниматься по лестнице. – Но если ты скажешь, что у нас одинаковые смесители в ванной и цвет кафеля, клянусь, я закричу! Даг засмеялся и, кинув последний взгляд на диван, вслед за Керри поднялся по лестнице.