Один Путь

Иан сидел на полу, скрестив ноги, и задумчиво крутил в руках зеленую статуэтку. Как бы ни старался он почувствовать в ней что-то особенное — какую-то скрытую вибрацию жизни, отзвук энергии, да хотя бы самую крохотную магическую сигнатуру — ничего не выходило. Фигурка была совершенно неподвижна, и впору было решить, что перед ними самая обычная безделушка из какой-нибудь лавки заморских редкостей. Строго говоря, Иан был изначально сильно разочарован помещением, которое они обнаружили с Фергусом. В свое время Бернард Дукат, главный темерский шпион, нагнал такой таинственности вокруг злокозненной организации, секретно собиравшейся в подвале «Алхимии», что воображение маленького эльфа рисовало образы один ужасней другого. Иногда этот подвал даже снился Иану в кошмарах, и там непременно присутствовали клетки с подвешенными в них замученными пленниками или, на худой конец, окровавленный алтарь, на котором заговорщики приносили жертвы Вечному огню. Тот факт, что при сожжении крови не проливается, Иана и его фантазию ничуть не смущал. Теперь же выходило, что все это время юноша ошибался. Подвал оказался вопиюще обычным — в таком мог бы собираться университетский дискуссионный клуб или благообразные старушки устраивать чаепития. Самым необычным в обстановке были большие пятна воска на столе, но это говорило скорее о неряшливости хозяев помещения, чем о некой зловещей тайне. Конечно, глупо было предполагать, что найденная статуэтка — и впрямь заколдованный человек, несчастный пленник, заточенный злым волшебником. Да и откуда в компании этих нелепых заговорщиков взяться волшебнику? Иан взвесил статуэтку на руке и снова попытался вглядеться в черты маленького лица. Изображенный человек и впрямь выглядел напугано, словно его застали врасплох, но он точно осознавал, какая участь его ждет. Юный эльф пытался разглядеть в крохотном лице знакомые черты, и снова терпел неудачу — они с Фергусом спасли из жестокого плена статуэтку случайного незнакомца, да еще и наследили на месте преступления, как последние дилетанты. Иану было ужасно стыдно за себя. Даром он что ли почти все детство провел в шпионских приключениях? Были времена, когда он, незаметный и легкий, как тень, не оставлявший ни следа, проникал на закрытые советы королевских особ и в кабинет самого Императора, где тот разговаривал с важными гостями. А теперь что? Годы учебы не сделали юношу умнее и искусней, лишь притупили его таланты и замылили глаз. Вместо того, чтобы вскрыть замок незаметно и повесить его на место, Иан разломал его на куски, буквально сообщая всем заинтересованным, что здесь побывал маг-недоучка. А много ли таких осталось в Оксенфурте? Если хозяйка «Алхимии», заметив вторжение, позовет стражу, те непременно вспомнят, что сын Вернона Роше, недоделанный колдун, вернулся в город, а до его появления ничего подобного не происходило. Конечно, агенты папы скроют следы его участия во взломе, но до командира дойдет известие о том, что отпрыск его — бездарный вор и посредственный волшебник. После этого Иану останется только бежать и никогда больше не видеть родителей, потому что смотреть им в глаза он все равно больше не сможет. — Тут написано, — Фергус перелистнул страницу увесистой старинной книги, с которой умостился в углу кровати и последние полчаса внимательно изучал, — даже если удастся снять эффект компрессии, остается риск фатального повреждения внутренних органов и смертельного обезвоживания. Так что велик шанс, что у нас на руках окажется иссушенное мертвое тело, и это будет очень-очень сложно объяснить твоим родителям. — он усмехнулся собственной шутке, и Иану вдруг ужасно захотелось запустить статуэтку другу в голову. Тот ни капли не помогал, даже напротив — нервировал Иана еще больше. Между ним и Фергусом никогда не было никаких секретов и недомолвок, и принц точно знал обо всех неудачах юного эльфа, знал, что наука магии дается ему с большим трудом, и всегда подбадривал Иана. Но в этих ободряющих речах и пустых похвалах в последнее время юноше начала слышаться отчаянная фальшь. Он понятия не имел, зачем Фергус лгал ему — возможно, из самых лучших побуждений. Но Иан твердо знал, что, говоря «Это настоящая магия!» на очередной пустяковый фокус, принц бессовестно льстил ему, а лесть между друзьями была равносильна предательству. И вот теперь, когда дело дошло до настоящей серьезной магии, Фергус решил начать насмехаться. Еще бы, ведь заставить воздух сгуститься и излучать свет — это пустяк, а вот древнее заклинание с разрушительными последствиями — такое Иану точно было не по плечу — и никогда не будет по плечу, сколько ни учись. И самое противное, что сам юный маг был полностью согласен с этой оценкой. — Тогда не стоит и пытаться, — заявил он, подкинул фигурку, и та, прокрутившись в воздухе, упала на покрывало в нескольких дюймах от Фергуса. Тот потянулся и поднял ее, вгляделся внимательно, как пару минут назад вглядывался сам Иан — и с таким же умным видом, будто что-то понимал в артефактной компрессии. — Вот бы на чем-нибудь потренироваться, — протянул Фергус со вздохом, — чтобы не начинать сразу с этого несчастного. Можно применить эту компрессию на неживом объекте, как думаешь? Иан раздраженно передернул плечами. — Откуда я знаю, книга-то у тебя, — бросил он зло, — но я сомневаюсь, что компрессия действует на предметы. Можем попробовать заколдовать тебя, если так хочешь. Фергус, видимо приняв высказывание Иана на вполне удачную шутку, снова ухмыльнулся, и у юного эльфа внутри все перевернулось от раздражения. После чудесного преображения, которое проделал с Фергусом отец, тот словно приобрел какую-то новую внутреннюю уверенность в себе. Раньше в их компании именно Иан был тем, кто никогда не терял головы и не унывал даже в самых сложных ситуациях. Например, когда, тайно играя в оружейной Императорского дворца, они случайно толкнули выставленные в ряд доспехи разных эпох, и повалили их все, погружая помещение в ужасный хаос. Сейчас же Фергус, казалось, был полон совершенно нелепого, почти оскорбительного оптимизма, в то время, как Иан готов был отчаяться. — А ты не боишься, что фатальное повреждение моих органов приведет Реданию к очередной войне с Нильфгаардом? — поинтересовался принц, откинув темно-рыжую короткую челку со лба и улыбаясь. — Никому не будет до тебя никакого дела, — огрызнулся Иан, хотя точно знал, что это неправда, и смерть Фергуса и впрямь могла привести к войне. От такого несправедливо резкого ответа Фергус опешил, растерянно моргнул, снова посмотрел на статуэтку и пожал плечами. — Ладно-ладно, не злись, — сказал он примирительно, — если не хочешь попытаться, можем приберечь ее пока, а потом показать придворной чародейке Анаис. Уж она наверняка знает, как его расколдовать. — Она-то уж знает! — Иан, может, и хотел бы притормозить и прекратить этот странный спор, но уже не мог остановиться. Усталость, досада и бессилие навалились на него неподъемным грузом, и теперь юноше хотелось только огрызаться и язвить, — куда уж мне, бездарю, разобраться с этим, да? Лучше пойдем к мудрой прекрасной чародейке и расскажем ей, как вломились в чужой подвал и украли эту безделушку! Фергус, казалось, окончательно запутался. Он осторожно отложил фигурку в сторону, отодвинул с колен книгу, встал с кровати и подошел к Иану. Тому стоило больших усилий не отодвинуться — принц сильно рисковал, приближаясь к нему. Юный эльф был сейчас как растревоженный пчелиный улей — тронешь, и закусают до смерти. Но Фергус упорно не замечал настроения друга, и с тупым упрямством лез в самое пекло. Он сел на пол напротив Иана, протянул руки и сжал его ладони. И это была страшная ошибка. Иан выдернул свои руки из его пальцев, вскочил на ноги и быстро прошелся по комнате взад-вперед. — Не надо на меня так смотреть! — почти выкрикнул он, наконец остановившись перед окончательно стушевавшимся Фергусом, — мне твоя жалость не нужна, я и сам знаю, что такое заклинание мне не по плечу. — Иан, да я просто…- Фергус поджал под себя ноги и обхватил отвергнутыми руками свои плечи. Будь Иан в менее взведенном состоянии, напряженный, как слишком сильно натянутая тетива, ему непременно стало бы совестно — друг сейчас выглядел, как верный пес, который подошел за лаской, а вместо этого ему отвесили тумаков. — Не надо просто! — несло, меж тем, дальше Иана, — мне не нужно твое снисхождение! Ничего мне от тебя не надо, ясно? Прекрати вечно меня нахваливать, если в самом деле в меня не веришь! Вообще — прекрати ко мне липнуть! Это было уже слишком — Иан и сам это понял. Он замер перед Фергусом и отчетливо увидел, как растерянное выражение сползло с его лица, как слой краски с картины, на которую плеснули растворителем. Выкрашенные брови друга сошлись у переносицы, взгляд карих глаз стал жестким и пугающе-спокойным — Иан видел нечто подобное прежде, когда Император в последний раз разговаривал с теми, кого на рассвете должны были повесить за измену. Обычно задумчивый, мягкий, знакомый Фергус как никогда был сейчас похож на своего отца, перед которым робели даже самые суровые генералы. Но Иан робеть не собирался. — Я ухожу, — сообщил он резко, не давая Фергусу перехватить инициативу в споре, развернулся и вышел из спальни, крепко хлопнув дверью о косяк. Уже сбегая по лестнице на первый этаж, Иан начал жалеть о своей вспышке. Фергус был его единственным другом и всегда был на его стороне, и кричать на него совершенно точно не следовало. Но и вернуться просто так юный эльф не мог — он и сам не понимал, почему разговор с принцем так болезненно задел его, и нужно было немного остыть прежде, чем являться к другу с повинной. В доме это было сделать невозможно — слишком тонкие стены, слишком тесное пространство, в котором, казалось, человек в соседней комнате мог слышать не то что твое дыхание — даже твои мысли. А Иану хотелось уединения. Он не бывал наедине с собой с того самого момента, как корабль «Паветта» покинул порт Нильфгаарда, да и прежде над Ианом постоянно нависала тень сурового наставника, и о настоящем одиночестве и речи быть не могло. Сейчас же он жаждал тишины, и чтобы никто не смотрел на него с надеждой и ободрением. Несколько лет назад, еще живя с родителями, Иан излазил все окрестности вокруг их дома. Он точно знал, что большая часть зданий по соседству была необитаемой — папа специально выбрал этот район, чтобы вокруг их жилища было поменьше любопытных глаз. И маленький эльф, предоставленный сам себе, беспрепятственно входил в соседние дома, пустые и душные, словно брошенные давным-давно, исследовал их в надежде найти сокровища среди клоков пыли по углам. Самым интересным, что ему удалось найти, была парочка осиных гнезд и какие-то грязные лохмотья, на которых прежде, должно быть, спал неизвестный бродяга. Сейчас же один из этих домов подходил для Иана идеально. Юноша почти бегом пересек узкую улицу, свернул за угол и остановился перед своим убежищем. Этот дом, внешне почти не отличавшийся от жилища родителей — до того, как отец взялся за его благоустройство — был самым чистым и самым пустынным из всех. Создавалось впечатление, что в этих стенах никто никогда не жил, здесь не было ни брошенной старой мебели, ни даже следов жизни, и в детстве Иану нравилось воображать, что людей, обитавших прежде в этих комнатах, в одночасье перенесло в иной мир вместе со всеми их вещами, а дом остался брошенным, точкой на пересечении миров, и если тронуть в стене нужную доску или наступить на правильную половицу, можно было открыть портал в параллельную реальность, где все совсем другое. Об ином мире Иан сейчас не мечтал — только об уединении. Он открыл дверь, все еще незапертую, вошел в прихожую — теневое отражение его собственного дома. Здесь было темно и вместо готового горячего ужина пахло пылью и чем-то еще, неуловимо знакомым. С удивлением Иан вдруг понял, что в пустом доме стоял тонкий, почти неразличимый запах сожженного воска, такой же, как в подвале «Алхимии». Очень осторожно, боясь услышать незнакомые голоса, юноша поднимался по лестнице — ступени предательски скрипели под его ногами, но остальной дом безмолвствовал. На верхней площадке Иан остановился и взглянул в протянувшийся перед ним темный коридор. Дверь дальней спальни — той, что в их доме занимали родители — была чуть приоткрыта, и Иану вдруг показалось, что за ней его кто-то дожидается — может быть, обычный бродяга, решивший укрыться в пустующем здании от осеннего дождя. А, может быть, иссохший, переломанный мертвец — жертва его неудачного колдовства, провалившийся сюда из параллельного мира, того, где Иан все же решился испробовать свои силы. Юный эльф сделал неуверенный шаг вперед. Разумней всего было бы зажечь световой шарик — это заклятье хорошо у него получалось. Но в то же время Иан вдруг испугался, что на свет вылезет нечто, поглотившее прежних обитателей этого дома, не оставившее ни следа их присутствия. Нечто неведомое и скрытое в тенях. Еще шаг — половицы почти не скрипели под его ногами. Он прошел мимо двери собственной спальни — той, где коротал свое иное детство Иан из соседнего мира — может быть, ставший солдатом или ловчим, научившийся стрелять из лука и виртуозно играть на флейте. Настоящий эльф, а не бесполезный Ничего-не-Знающий. За дверью царила полная тишина, почти неестественная, словно на комнату были наложены глушащие чары. Юный эльф не стал останавливаться. Еще в пару шагов он добрался до приоткрытой створки, замер, помедлил пару секунд. Нужно было сбросить наваждение — открыть дверь шире, убедиться, что там никого нет, что все это — плод его расшалившегося воображения. Или позорно сбежать прочь. Иан осторожно потянул приоткрытую дверь на себя, прикрыл глаза и сам немедля отругал себя за это. Из него не вышло толкового мага, но трусом он никогда не был, а сейчас серьезно струхнул — перед пустой комнатой в заброшенном доме. Стыд и позор! Его родители большую часть жизни провели в северных лесах, где опасностью грозила каждая кочка, а за каждым деревом мог скрываться враг. Иан же, пусть и сын двух отважных воинов, сейчас леденел от ужаса, стоя на пороге чужой необитаемой комнаты, как глупый мальчишка. Он сделал шаг вперед прежде, чем открыл глаза, и, споткнувшись обо что-то, едва не упал лицом вперед. Иан проморгался, глянул под ноги и увидел, что налетел на невысокую длинную деревянную скамью. Прежде в комнате не было совершенно никакой мебели, но разум подсказывал, что с тех пор прошло почти четыре года, и многое могло измениться. Но от следующей находки у Иана по спине поползли холодные мурашки — совершенно неуместные. Перед ним в полутьме комнаты стоял большой круглый стол, весь заляпанный следами воска от сожженных свечей — точно такой же, как мальчики обнаружили в подвале «Алхимии», и вывод из этого напрашивался только один. Здесь, в заброшенном доме, тоже собирались люди, ненавидящие эльфов, чтобы поделиться своей ненавистью — и хрен его знает, зачем еще. Едва ли при этом они были не в курсе, что за углом через дорогу живет один из самых известных эльфов в городе — Иорвета в Оксенфурте знали очень хорошо. Среди своих сородичей он был единственным, получившим степень Магистра Семи свободных искусств и право преподавать в Университете. Могло ли это означать, что за отцом следили? И в курсе ли был папа того, что вокруг его возлюбленного сжимается восковое кольцо ненавистников? Или все это было лишь большим совпадением? Иан ощутил сильное желание поделиться своей находкой с Фергусом. Он горько пожалел, что стоял сейчас посреди странной комнаты один, а не в компании лучшего друга, которого незаслуженно обидел. Пожалуй, вот он был, тот момент, когда настало время извиниться и помириться. А потом вместе влезть в неприятности. Плечом к плечу. Когда чья-то рука легла Иану на плечо, он едва не заорал во весь голос. Повинуясь инстинкту, рванулся вперед, готовясь отражать атаку, развернулся, выставляя ладони перед собой. Настоящих боевых заклинаний юноша, конечно, пока не знал, но даже яркая вспышка света, на которую он вполне был способен, могла отвлечь врага и помочь юноше выиграть время. За его спиной стоял Иорвет с большой пыльной бутылкой в руках, и на лице отца отразилось глубокое непонимание происходящего. Отчего-то, видимо, ему в голову не пришло, что подкрадываться к магам, хоть и бездарным, в темном пустом доме — это не самая блестящая идея. — Отец! — голос Иана взвился до позорного фальцета. Он плюхнулся на скамью, вздымая в воздух облако серой пыли, — какого хрена?! — Не выражайся, — нейтрально заметил Иорвет, — я слышал, как ты выбежал из дома, и подумал, тебе не помешает компания и совет мудрого старика-отца. Кто же знал, что ты завизжишь, как девчонка. — Я не визжал, — ломким высоким голосом возразил юноша, потом, откашлявшись, повторил, стараясь звучать посерьезней, — я вовсе не визжал. Но зачем ты так подкрадываешься? Я же мог тебя покалечить или даже убить. Иорвет фыркнул. — О, это была бы страшная потеря для всего академического сообщества, — сказал он, и было совершенно очевидно, что эльф не воспринял опасность всерьез, — а уж твой отец точно был бы безутешен. — Иорвет улыбнулся, потом присел на скамью рядом с сыном, протянул ему бутылку — с лаконичной этикетки скалилась пугающая волчья морда. — Это вино, — растерянно сообщил Иан — так, словно для отца это был большой сюрприз. — Красное, — подтвердил Иорвет, — Геральт присылает нам его каждую осень, хотя прекрасно знает, что твой папа не пьет. — и поскольку во взгляде сына не появилось понимания, добавил: — Выпей немного. Оно приведет твои мысли в порядок, и ты сможешь взглянуть на вещи более здраво. — Думаешь, именно это мне нужно? — скептически осведомился Иан. В Нильфгаарде он, конечно, пробовал вино — на обедах с императорской семьей ему непременно предлагали бокал. А в «Алхимии» они с Фергусом слегка набрались заварным сбитнем, но до сих пор Иан искренне полагал, что родители не в курсе, что сын их уже познал радости алкоголя, а теперь Иорвет так легко протягивал ему целую бутылку. — Уверен, — подтвердил Иорвет, — пей. Наберешься смелости и пойдешь мириться со своим другом. Иан мрачно глянул на отца — тот, конечно, желал юноше только добра, но фраза вышла обидная, почти жестокая. По всему выходило, что без помощи вина Иан был не в состоянии оценить собственные поступки и добровольно явиться к Фергусу с извинениями. — Откуда ты знаешь, что мы повздорили? — спросил юный эльф, не глядя на Иорвета — только на скалящуюся волчью морду. — То, что вы слышите, как мы с твоим отцом скандалим, означает и то, что мы слышим вас, — ответил Иорвет, пожав плечами, — не знаю уж, что вы там не поделили, но твою отповедь я уловил очень отчетливо. Ты уже слишком взрослый, чтобы я брался тебя перевоспитывать, мой мальчик, но, я надеюсь, ты понимаешь, что в жизни не так много встречается тех, кто готов принимать нас со всеми нашими недостатками и все равно продолжать нас любить, даже когда мы не правы. А такая дружба, как у вас с Фергусом — это вовсе огромная редкость. Будет жаль, если ты потеряешь ее из-за какой-то ерунды. — Ты не слышал, о чем мы говорили, — уязвленно заявил Иан, — может быть, это была никакая не ерунда. — Живя с Верноном, я уяснил одну простую истину, — ответил отец со вздохом, — все ерунда, пока для того, чтобы исправить ситуацию, достаточно простого извинения. В последнее время мы с ним часто… не согласны друг с другом, но даже когда я так зол на него, что готов вцепиться ему в глотку, я знаю, что это пройдет, и он простит меня за мои глупости. А я прощу его. — Это совсем другое дело, — упрямо ответил Иан, хотя прекрасно понимал, что отец прав. Он сам был виноват в их ссоре, Фергус хотел поддержать его, а нарвался на откровенную несправедливую грубость. А весь их конфликт не стоил и выеденного яйца. — Как скажешь, — покладисто согласился Иорвет, — я не хочу лезть в ваши размолвки. И я только советую, а не настаиваю. Иан ничего не ответил на это. Он выдернул пробку из бутылки — вино в ней было едва пригублено. Первый глоток заставил юношу зажмуриться и едва не закашляться. Пойло было крепким, терпким, почти горьким — и не шло ни в какое сравнение с легкими фруктовыми нотами в летнем нильфгаардском вине или теплым пьянящим вкусом сбитня. Это был серьезный напиток для серьезных дел, и Иан, поморщившись, сделал еще один маленький глоток. Протянул бутылку обратно отцу. Тот мягко покачал головой. — Ты не пьешь? — с неожиданным любопытством поинтересовался Иан. Алкоголь сразу ударил ему в голову и начал медленно подтачивать, растворяя, злость и обиду, стирать сомнения и убеждать его в том, что Иорвет во всем был прав. — Не сегодня, — ответил отец, — если я выпиваю, пока твоего отца нет дома, я становлюсь невыносимо сентиментальным, могу расплакаться и начать жалеть себя и не могу уснуть в одиночестве. А вам с Фергусом совершенно не хочется делить с пьяным мной постель, уж поверь мне. Иан, немного подумав, кивнул. Сделал еще один крохотный глоток. Вино становилось мягче с каждой новой порцией. Горечь сменил глубокий травянистый привкус, как от целебных эликсиров, которые готовил мастер Риннельдор, если ученику случалось захворать. — Фергус слишком меня хвалит, — решился Иан поделиться откровением с отцом, — я ведь на самом деле довольно хреново учусь. Мой учитель вечно мной не доволен и наказывает меня за малейшую ошибку. В первый год я пальцы не мог сгибать от его прутика. — Если хочешь, Вернон может обратиться к Эмгыру с прошением, — заметил отец нейтрально — его история про истязания над родным сыном, похоже, ни капли не впечатлила, — и тебе подберут нового учителя. Иан немного подумал. Предложение было заманчивое, ничего не скажешь. Кто знает, может быть, под руководством кого-то подобрее мастера Риннельдора, который даже у собственного сына отбил охоту заниматься алхимией, юноша смог бы добиться впечатляющих успехов быстрее, стать настоящим Знающим, а не тем, кто заранее уверен в своем провале. Он глотнул еще вина, утер губы. — Нет, не надо, — решительно заявил Иан, — думаю, если я смогу впечатлить его, то со всеми остальными у меня проблем не будет. — Я так и знал, — одобрительно кивнул Иорвет, — а что до Фергуса… Он хвалит тебя — и это справедливо. А вот то, что ты ему так упорно не веришь — совсем нет. Чьему еще мнению доверять, если не тому, кто искренне нас любит? Так и свихнуться недолго. Иан молчал несколько долгих секунд, взвешивая слова отца. Отчего-то до сих пор эта простая мысль не приходила ему в голову. Фергус был его самым лучшим другом на всем свете, они вместе прошли, может, и не через очень многое — все их приключения до сих пор со стороны могли показаться детскими шалостями, но даже в них они всегда были вместе. И Иан был совершенно уверен, случись что посерьезней, он с легкостью бы доверил своему другу свою жизнь. Отчего же его словам на свой собственный счет он так упрямо не мог поверить? Может быть, потому что самому себе не очень-то в этом вопросе доверял? Иан снова потянул бутылку ко рту, но отец остановил его руку. — Тебе хватит, — сказал он, — я уже не в том возрасте, чтобы тащить тебя домой на своем горбу. Только когда они вышли из пыльного пустого дома в прохладу осенней улицы, Иан вспомнил, что не сказал Иорвету о своей находке — покрытый воском стол мог и вовсе ничего не значить, но все же это был тревожный символ чего-то ужасно неприятного, интуиция Иана буквально вопила об этом. Но юный эльф решил сперва исследовать этот вопрос вместе с Фергусом — после всего произошедшего друг заслуживал первенства в расследовании, а отец мог поставить в нем точку, не дав толком начаться. В нем еще явно была свежа память о том, как Иан однажды по его наущению залез в университетский морг, а потом мучился кошмарами. Пожелав Иану спокойной ночи, отец удалился в свою комнату, а юный эльф, внутренне сжавшись, застыл на пороге собственной спальни. Никогда в жизни ему не было так тяжело переступать порог своего обиталища, но сейчас он был совершенно не уверен, в каком настроении обнаружит Фергуса. И обнаружит ли вовсе — что если, обидевшись, друг решил сбежать из дома, и теперь слонялся где-нибудь по улицам, придумывая месть предателю, бывшему лучшему другу. Но самые страшные опасения не оправдались. Фергус лежал в кровати, укрывшись одеялом до самых ушей, и на скрип открываемой двери не пошевелился — впору было решить, что в постели Иана ждала обманка. Принц мог сложить кучей подушки, чтобы отвести подозрения, и все же сбежать через окно. Чуть пошатываясь — в голове от крепкого вина все еще приятно шумело — Иан прошел в спальню, тихо присел на краешек кровати. Накрытая одеялом фигура едва заметно пошевелилась — Фергус заметил его приход, но реагировать на него пока не спешил. — Прости меня, — с места в речку начал Иан, — я был зол. Но не на тебя, Гусик, на себя. У меня правда ничего не получается, и это выбивает меня из колеи, и мне постоянно кажется, что мои провалы очевидны всем вокруг. А меньше всего я бы хотел, чтобы ты считал меня неудачником. Да чего там, в мире вообще не так уж много тех, чье мнение меня всерьез волнует. А ты… ты такой замечательный. И талантливый. И с папой моим можешь поговорить о стратегиях и тактиках, в которых я ничего не понимаю. И отец мой души в тебе чает, хотя обычно люди не очень-то ему по вкусу. И вообще… ты самый умный из всех, кого я знаю… — Я не знаю, как пишется «Марибор», — донесся сдавленный мрачный голос из-под одеяла. — Да ну и хрен с ним! — Иан скинул сапоги и забрался на постель с ногами, подполз к неровностям кроватного ландшафта и улегся рядом, — Зато ты знаешь, где этот Марибор находится, как он укреплен и каким образом можно захватить его за два дня, избегая длительной осады. Под одеялом молчали. Потом хмурая фигура пошевелилась, и на свет появилась встрепанная темноволосая голова принца. — Ты выпил? — спросил Фергус, принюхавшись и недовольно сморщив нос. Иан хмыкнул. — Немного. Для храбрости, — подтвердил он. — А ведь мы еще днем пили этот… как его… сбитень, — заметил юноша, — смотри, еще сопьешься. — Не будь таким занудой! — обиженно заявил Иан, но на душе у него вдруг стало так легко, что хоть пой во все горло. В радостном порыве он потянулся к Гусику и обнял его через одеяло, тот захрипел, словно задыхался, но потом рассмеялся и спихнул Иана с себя. Сел, пальцами растрепал волосы еще больше и широко улыбнулся другу. — И ты прости, что лип к тебе, — сказал Фергус совершенно искренне, и Иан удивленно поднял брови. Такой претензии от себя он совершенно не запомнил, хотя наверняка бросил ее в пылу ссоры. — Гусик! Ты можешь липнуть ко мне, сколько влезет! — заявил он от всей души, — Можем даже ходить по городу за ручки, как Лита со своими куклами. Для всех мы же братья — мало ли, как у нас в семье принято! — Нет, — фыркнул Фергус, — пожалуй, это уже чересчур. А ну как все решат, что мы — парочка извращенцев…- он неожиданно осекся, а до Иана только через пару секунд дошло, что именно заставило Фергуса неловко замолчать. Он сейчас жил в доме тех, кого случайно обозвал «извращенцами», и юный эльф знал — для Нильфгаарда это было не просто распространенное, а единственно возможное мнение. Сам он старался особенно не вникать в такие тонкости морали, а к отношениям его родителей в Оксенфурте все привыкли. Те, кто мог что-то видеть, предпочитали не смотреть и не осуждать. Родители же свою любовь не афишировали, а в Университете Иорвет, носивший венчальное кольцо, подаренное ему папой по чуждой Редании нильфгаардской традиции, по умолчанию считался женатым эльфом, а на ком… Это была тема для бесконечных споров у него за спиной, и о них Иорвет рассказывал со смехом и презрением. Ему нравилось эпатировать публику, бросать ей вызов, и он наслаждался множащимися слухами и щедро делился ими. Все их многообразие просто поражало воображение — одни говорили, что эльфский профессор оставил свою суженую в Нильфгаарде ради научной карьеры. Другие — что Иорвет, подобно королю Фольтесту, заделал сына своей покойной сестре, а его сожитель теперь вынужден был растить его, как собственного ребенка. Папу сперва эти россказни ужасно расстраивали, но потом он смирился и стал накидывать собственные варианты — мол, Иорвет полюбил и женился на человеческой девушке, а та возьми да умри от старости. Да и в целом, Оксенфурт был городом, открытым для великого многообразия мнений и веяний, как утверждал в свое время мастер Лютик. Но Фергуса, выросшего в совершенно иной среде, было, конечно, так просто не переделать. И Иан не собирался пытаться. — Ах, Гусик, — вместо осуждения и новой обиды, заявил он, трагично прижав ладонь ко лбу, — если бы не твоя грядущая свадьба с моей сестрой, я непременно бы вручил тебе помолвочное кольцо. — Тогда моего папá непременно хватил бы удар, — фыркнул Фергус в ответ, — ты ведь сомнительного происхождения, простолюдин… Род вар Эмрейсов не выдержал бы такого мезальянса! — Ну что же, — грустно вздохнул Иан в ответ, подавляя приступ хохота, — придется нам страдать или любить друг друга в тайне! — Увы! — Фергус заломил руки и откинулся на подушку, смеясь. И Иан рассмеялся вслед за ним — все было в порядке, и ссора их потухла, едва затлев. — Знаешь что, — отсмеявшись, сказал Фергус, устраиваясь на постели поудобней, пока Иан неторопливо раздевался, — я подумал — если мы не можем пойти к придворной чародейке Анаис, может быть, мы поищем какие-нибудь книги в Университетской библиотеке? Я слышал, в Оксенфуртской академии собрана самая богатая в мире коллекция магических трудов. — Думаешь, нас туда пустят? — с сомнением спросил Иан. Он стянул рубаху и штаны и, решив не переодеваться в ночную сорочку, нырнул под одеяло, примостился к Фергусу, чтобы согреться — вино выветривалось, а в комнате было довольно холодно, — ты, может, и прикидываешься студентом, но даже мой отец смог просочиться туда только после того, как получил официальную бумагу от Ректора. — Мы могли бы попросить твоего отца провести нас, — Фергус чуть повернулся, и получилось так, что юноши теперь почти обнимались, лежа под одеялом. Чтобы рука, зажатая между их тел, не затекала, Иан перекинул ее за спину Фергуса и устроил голову у него на плече. Дыхание принца чуть сбилось, но юный эльф списал это на неудобство их положения. Он поерзал, стараясь дать Фергусу возможность улечься так, как тому было угодно, но Гусик не пошевелился, будто боясь двинуться. — Тогда нам пришлось бы рассказать отцу о нашем взломе, — возразил Иан, решив пока не замечать неловкости принца. Если тому было некомфортно, он вполне был волен сам променять положение, юный эльф его не держал, — и тогда не видать нам ни библиотеки, ни статуэтки, как своих ушей. — Ну да, ты прав…- голос Фергуса звучал хрипло. Он коротко откашлялся и наконец принялся немного ерзать, явно стараясь нижней частью своего туловища отодвинуться от Иана, при этом не вывернуться из объятий. — Тогда как же быть? Погоди-ка, — Фергус повернул голову как раз тогда, когда Иан любопытно поднял свою, готовый слушать предложения друга. Их лица оказались очень близко друг от друга — так близко, что они едва не столкнулись носами. Взгляд Фергуса скользнул вниз, от глаз Иана к его подбородку и обратно. Каряя радужка сейчас, в полутьме комнаты, снова казалась совершенно черной. Фергус коротко сглотнул и облизнул губы. Лицо его вдруг исказилось, сморщилось, и Иан понял, в чем дело. От него, должно быть, несло за версту выпитым крепким вином, и кому бы такое пришлось по вкусу? — От меня пахнет? — спросил он, отпрянув подальше, — прости, я схожу и прополощу рот… — Не надо, — Фергус отодвинулся, отвернулся и скинул ноги с кровати, — я сейчас. Подожди минуту, — он встал и, странно согнувшись, спотыкаясь на каждом шагу, ринулся к двери. Иан проводил его удивленным взглядом, и, когда принц покинул комнату, поднес ладонь к лицу и дыхнул в нее. Вином от него действительно пахло, но не то чтобы очень неприятно — спирт смешивался с разнотравием, и запах был похож на аромат целебного эликсира, ничего особенного. Фергус вернулся через добрых десять минут, Иан даже начал задремывать. Волосы и верх рубахи у принца были мокрыми насквозь, будто он сунул голову в ведро с холодной водой, но вид у Гусика наконец-то был самый обычный, и Иан решил не смущать его лишними вопросами. Принц скользнул под одеяло, но прижиматься к другу больше не стал. — Я вот что подумал, — заговорил он уже совершенно ровным тоном, словно обдумывал и взвешивал слова все время своего отсутствия, — ты ведь рассказывал мне, что залезал в самые неприступные помещения Университета и неплохо их изучил. Может быть, и на этот раз сможешь? — Библиотека просто огромная, — с сожалением покачал головой Иан, — пока я найду нужную книгу, меня обнаружат, а наказать за это могут моего отца. Я не хотел бы так рисковать, Гусик… Проще всего и правда обратиться к Кейре Мец. Если ее попросить, она не выдаст нас родителям. — Я не знаю, как сторожат Библиотеку, — не сдавался Фергус, — но, если так же, как хранилище книг в Нильфгаарде, я мог бы отвлечь охрану, прикинувшись глупым заблудившимся студентом, пока ты проникал бы внутрь. Вряд ли это так уж сложно. Да и потом, ты же говорил, что знаешь заклятье, отводящее взгляд. Оно тоже могло бы пригодиться. Иан сел, подтянув колени к груди, и некоторое время обдумывал слова Фергуса. Тот и впрямь верил, что у юного эльфа получится провести очередную шпионскую операцию в стенах Университета — зря он что ли так часто читал в письмах друга о его приключениях? И, как справедливо заметил раньше отец, не доверять мнению Фергуса у Иана не было никаких причин. — Ладно, — наконец отважился он, — завтра мы привяжемся к отцу и пойдем с ним в Университет. А там — будем ориентироваться по обстоятельствам. Может, все и получится. — Непременно получится! — с жаром заявил Гусик. Он снова улегся на спину и закинул руку за голову, — а теперь давай спать, а то завтра будем, как вареная морковка. Для настоящих разведчиков важен здоровый сон! — Ты прав, — улыбнулся Иан и тоже устроился в постели. Они лежали в полной тишине, соприкасаясь только плечами, и Иан, блуждая в пограничном сонном состоянии, прислушивался к дыханию Фергуса. Друг не спал, но заговаривать с ним снова было как-то неловко. Юный эльф украдкой повернул голову, чтобы глянуть в лицо другу. Он поймал его взгляд на моменте, когда Фергус, видимо, тоже решил проверить, спит ли Иан. По непонятной причине юный эльф почувствовал, как краска смущения бросилась ему в лицо и заставила запылать уши. Но, не показывая своей неловкости, лишь улыбнулся. — Хороших снов, Гусик, — сказал он. — Хороших снов, Иан, — шепотом ответил друг.