Один Путь

Фергус проснулся от странного ритмичного стука прямо у себя над ухом. Сквозь остатки сна он смутно осознал, что за ночь спальня выстудилась так, что у него заледенел нос, а потом, приоткрыв один глаз, понял, что перетянул на себя половину одеяла со спавшего рядом Иана, и друг теперь лежал, свернувшись комком, и стучал зубами от холода. Принцу от этого печального зрелища стало так стыдно, что последние остатки дремоты мгновенно слетели с него. Он поспешил развернуть одеяло, накинуть его на плечи эльфа, а потом, немного посомневавшись, придвинулся к нему ближе и обнял Иана за плечи. Вчерашний день выдался странным. Фергус никогда в жизни прежде не ощущал разом столько противоречивых эмоций. И обида на друга за несправедливые слова занимала в этом списке далеко не первое место. Ярче всего оказалось чувство удушающей жаркой неловкости за то, как его собственное тело отреагировало, когда друг, не удосужившийся одеться, прижался к нему и обнял. Хорошо еще, что Иан, похоже, ничего не заметил, но, выбегая из комнаты, Фергус четко понимал — волнение, которое охватило его в объятиях эльфа, было совершенно ненормальным. Постыдным и даже в какой-то степени жалким. И, засовывая голову в ледяную воду на кухне, принц дал себе торжественное обещание — больше никогда не «липнуть» к Иану, не позволять себе приближаться к этой опасной черте, за которой он не смог бы себя контролировать и испортил бы их прекрасную связь. Для друзей было совершенно нормально общаться, соблюдая приличную дистанцию. А вот жарко обниматься, испытывая при этом запретное возбуждение — точно нет. Но сейчас Фергус видел, как Иан замерз во сне. Эльф хмурился, явно не понимая, что с ним происходит, не в силах пробудиться, и виноват в этом был, конечно, сам Фергус, по-хозяйски перетянувший на себя одеяло. Потому не было ничего зазорного в том, чтобы помочь другу согреться, и объятия его были совершенно не постыдными. Они и раньше обнимались, и ничего страшного не происходило. Иан в его руках пригрелся очень быстро. Уже через пару секунд он перестал стучать зубами и дрожать, а потом, выдохнув, понемногу расслабился, выпрямился и, что-то пробормотав, прильнул к принцу всем телом, а тому ничего не оставалось, кроме как обнять его крепче. Теперь юный эльф лежал, уткнувшись носом в шею принца, и его горячее дыхание щекотало кожу. Фергус прикрыл глаза, чувствуя, как кровь его устремляется в направлении Нильфгаарда, будь его тело картой Континента, и решил отвлечься мыслями о родине. Они всегда нагоняли на него тоску и сбивали с любого положительного настроя. Можно было припомнить, сколько солдат входило в среднюю хоругвь, и как звали всех командиров элитных частей войск. Еще неплохо было подумать о торжественном параде на открытии Недели Победы, одном из тех помпезных, но невыносимо скучных празднеств, когда Фергус стоял на трибуне рядом с отцом и принимал приветствия бесконечных рядов солдат, марширующих по площади. На третьем десятке колонн принц непременно начинал клевать носом, и держался из последних сил, чтобы не опозорить родителя. Но сейчас все эти ухищрения совершенно не помогали. Иан дышал глубоко и ровно, и, казалось, совершенно не собирался просыпаться, а Фергус, забыв о том, как холодно было в комнате, думая лишь о том, что друг лежит рядом с ним совершенно голый, чувствовал, что вот-вот подойдет к опасной черте, из-за которой возврата к нормальной жизни уже не будет. Он зажмурился, усиленно вызывая в памяти образы раненных из Императорского госпиталя, который он посещал вместе с матерью. Императрица подходила к койкам отважных воинов, вернувшихся из очередного сражения с силами Скеллиге, брала их за руки, разговаривала с ними мягким всепонимающим голосом, спрашивала, хорошо ли их лечат и не нужна ли им какая-то помощь, а Фергус обычно стоял у нее за спиной, не в силах надолго задержать взгляд на изуродованных лицах и проступающей на повязках крови. Это все еще было бесполезно. Фергус плавно выдохнул и открыл глаза, глядя в потолок, чувствуя, как комок внизу живота сжимается все туже, мешая дышать. Иан слегка пошевелился, плавно долго выдохнул, и от этого по шее и груди Фергуса прошлась парадом целая хоругвь мурашек, и он едва сдержался, чтобы не застонать. — Мне так странно, — неожиданно шепотом проговорил Иан, не делая попытки отстраниться от принца. Он, очевидно, проснулся, но положение, в котором эльф себя обнаружил, его, казалось, полностью устраивало. — Гусик, прости… Фергус хотел было спросить, за что Иан просит прощения, вчера ведь они разрешили все свои противоречия и помирились, но не смог произнести ни слова, дыхания на голос просто не хватало. Эльф же в его руках как-то странно двинулся, то ли пытаясь отодвинуться, то ли наоборот — прижаться теснее. И Фергус готов был выкатиться из-под одеяла на холод или вытолкать из-под него Иана, лишь бы этот невыносимо стыдный момент наконец закончился. Но он не шевелился, млея от горячей истомы, и ругая себя за это последними словами. — Я, кажется…- Фергус услышал, как Иан сглотнул, снова поерзал, одной рукой скользнул под одеялом куда-то вниз, а потом вдруг отпрянул от друга, вывернулся из его объятий, откинул одеяло и сел на постели, спиной к принцу. На короткий миг Фергус ощутил себя так, словно с той части его тела, где только что прижимался Иан, содрали кожу, и теперь он истекал кровью. — В чем дело? — каким-то чудом в Фергусе все же нашлись силы задать вопрос, хотя голос был какой-то чужой — глухой, почти придушенный. — Извини, — худые точеные плечи Иана судорожно вздрогнули. — со мной такое иногда бывает, мастер Риннельдор говорил, что для моего возраста это нормально. Ничего не понимая, Фергус сел. Беспокойство за друга в нем странным образом победило то, что не могли победить мысли о страшных ранах и скучных парадах. Что если Иану нехорошо? Может, он успел простудиться, лежа без одеяла в ледяном воздухе комнаты? Или вчерашнее вино давало о себе знать? Иан рывком встал и, как-то неровно ступая, поплелся к сваленной на стуле одежде. Фергус пристально наблюдал за ним, и в момент, когда друг замешкался, стараясь попасть головой в нужную пройму на рубахе, заметил, что та часть его тела, на которую в обычное время он старался вовсе не смотреть, случись им оказаться вместе в дворцовых банях или сбежать ночью поплавать в купальне голышом, сейчас была похожа на исполнительного агента на приеме у Императора. Фергус кашлянул и стыдливо отвернулся. Сам вид Иана его не особенно смутил — скорее то, какая горячая волна радости прошлась по его собственному телу. Радости неуместной, такой, о которой он никогда другу не расскажет, даже под пытками. — Так холодно, — решил принц сгладит неловкость, разглядывая книжную полку, пока Иан прыгал на одной ноге, натягивая штаны. — Хотя до зимы вроде еще далеко. — Бедный южный мальчик, — фыркнул Иан, и голос его звучал уже почти нормально, — ты давно не бывал на Севере. Здесь зима может наступить задолго до того момента, когда ей положено. Однажды, говорят, тут пошел снег на Мидаете, хотя, вроде как, это был чей-то неудачный магический эксперимент. Фергус наконец решился посмотреть на друга. Тот как раз наглухо застегивал на все пуговицы серый дублет с отцовского плеча, но было видно, что юный эльф уже успел взять себя в руки. Принц тоже чувствовал, что приступ миновал. Нужно было, конечно, умыться холодной водой, чтобы окончательно вернуть себе самообладание, но соображать он мог уже совершенно адекватно. Нехотя Фергус вылез из-под одеяла. Холод мгновенно сковал его, как пыточный ящик, пронзая сотней ледяных игл. Дрожа и подпрыгивая на месте, принц поспешил одеться, но студенческая мантия Иорвета, даже надетая поверх плотной льняной рубахи, не давала достаточно тепла, чтобы согреться. И Иан, похоже, это заметил. — Идем вниз, — предложил он, — может быть, отец уже приготовил завтрак и растопил печку. Потом найдем тебе что-нибудь потеплее из одежды. Все еще дрожа, но, возможно, не только от холода, Фергус спустился вслед за другом в кухню. Здесь царил легкомысленный беспорядок — на столе стояла кружка с недопитым чаем, были разбросаны перья и покоилась открытая на середине небольшая книга. Печка, растопленная, видимо, рано утром, успела уже прогореть и остыть. По всему выходило, что Иорвет поднялся ни свет, ни заря и успел уже уйти в Университет, оставив мальчишек предоставленными самим себе. Иан досадливо цокнул языком. — Упустили мы его, Гусик, — заметил он очевидное, — а без него нас через пост охраны в Университет не пропустят. Ты-то студент только по одежке, а не по документам. — Ничего, — Фергус легкомысленно отмахнулся от этой новой проблемы, — как-нибудь просочимся. Можем взять какую-нибудь книгу твоего отца и попросить у стражников позвать его. Мол, без этой книги профессор Иорвет не сможет читать лекцию. — Это гениально! — просиял Иан, и Фергус почувствовал, как краска бросилась ему в лицо. Друг и раньше хвалил его и даже с восторгом реагировал на некоторые идеи, но за последние дни что-то в отношении принца к эльфу неуловимо поменялось. Может быть, дело было в том, что они почти ни на минуту не расставались, хотя раньше виделись не так часто, как хотелось бы. Или в том, что делили одну постель с тех пор, как покинули Нильфгаард, ведь раньше, если Иан гостил во дворце, он ночевал в гостевой спальне, отдельно от Фергуса. Так или иначе, но теперь принц готов был ловить и коллекционировать, как редких туссентских бабочек, каждую похвалу друга, каждый его восторженный возглас, на которые Иан бывал очень щедр. И с каждым днем эта ситуация усугублялась. — Тогда торопиться нам некуда, — заявил, меж тем, эльф, — отец будет в Университете до вечера, и мы успеем его перехватить, а во второй половине дня в Библиотеке должно быть гораздо меньше народа, чем с утра. Так что предлагаю позавтракать и обсудить план действий. Фергус согласно кивнул, и Иан, взявшись за длинную чугунную кочергу, принялся разгребать золу в печи, чтобы заново заложить в нее сухие дрова и разжечь. Принц же открыл дверь погреба, спустился по маленькой лесенке и принялся присматривать жертву для завтрака. Хлеб выглядел немного заветренным, но Фергус все равно его прихватил, и вместе с ним — несколько крупных белоснежных яиц, большой шмат жилистой вареной вырезки и несколько сморщенных груш, которые хранились здесь, похоже, с самого начала лета. Когда сверху раздался удивленный возглас друга, принц едва не выронил свою добычу из рук. В тоне Иана не слышалось испуга — только любопытное изумление. С таким находят не мертвое тело, но красивое стеклышко или редкий экземпляр книги у бродячего торговца. Принц, однако, поспешил наверх, и, расставив продукты на столе, подошел к Иану. Тот стоял у печи и разглядывал что-то, лежавшее на полу среди хлопьев серой золы. Это был клочок бумаги, обгоревший со всех сторон, маленький и испачканный сажей. — Что это? — спросил Фергус, хоть и понимал, что глупее вопроса не придумаешь. И Иан констатировал очевидное: — Записка. Ну, вернее, кусок записки. Похоже, отец собирался ее сжечь, но швырнул слишком далеко в печь, и она сгорела не полностью. — Посмотрим? — неуверенно поинтересовался Фергус. Все же читать чужие письма, особенно того, кто приютил его под своей крышей, было верхом бестактности. Если Иорвет хотел сжечь эту бумажку, значит, у него были на то веские причины, и двух мальчишек они совершенно не касались. Иана, похоже, терзали те же мысли. Он пошевелил клочок кочергой, стараясь немного разогнуть его края. На серовато-грязной поверхности проступали оборванные строчки, написанные неровным быстрым почерком. — Наверно, мы ничего не поймем, — сказал эльф неуверенно, — почти все сгорело… — Точно, — подтвердил Фергус. Правильнее всего было бросить письмо обратно в печь и заложить свежими дровами — пусть его настигнет та участь, к которой его приговорил адресат. Но вместе с тем, принца охватило вдруг даже не любопытство, а какое-то странное, немного пугающее беспокойство. И, казалось, Иан снова понимал его без слов. — Но что, если это от папы? — спросил он решительно, — плохие новости. Или известие о том, что он должен надолго уехать? Это ведь мой папа, я имею право знать, верно? А отец мне ни за что ничего не расскажет. — Это справедливо, — весомо подтвердил Фергус, хотя оба они знали, что читать письма возлюбленных друг другу еще более постыдно, чем секретные донесения. Но Иан уже принял решение, а принц не собирался его отговаривать. Со вздохом, будто обстоятельства вынуждали его переступать через себя, юный эльф наклонился, поднял клочок бумаги и отряхнул его от золы. Фергус пристально наблюдал за лицом друга, пока тот вчитывался в неясные строчки, и четко заметил, как любопытное выражение сменилось тревожным. Видимо, новости и впрямь были паршивые — с чего бы еще иначе Иорвету жечь послание? — Все-таки от твоего папы? — шепотом спросил принц, и Иан отрицательно дернул головой. — Я не знаю, от кого это, — сказал он таким же шепотом, будто кто-то мог их подслушать, — вот, посмотри сам. Фергус брал записку из рук эльфа осторожно, словно тот протягивал ему отравленную иглу — одно неверное движение — и можно, уколовшись, умереть. В записке были различимы всего две строчки, но их пугающий смысл был понятен даже из такого скудного содержания. «Университет для людей!» — гласила первая строка, а вторая красноречиво добавляла: «…прочь, грязный выродок!» Фергус отложил бумажку, чувствуя, как во рту появляется неприятный кислый привкус, похожий на предвестники приступа морской болезни. Кто-то угрожал Иорвету, единственному в Университете преподавателю-эльфу. И не нужно было много мыслительных усилий, чтобы понять, от кого именно могло прийти это письмо. — Значит, твой отец знает о тех заговорщиках, — заметил Фергус тихо, думая о том, что после записки неплохо бы вымыть руки, такое противное чувство охватило его от ее прочтения. — Заговорщиках? — растерянно переспросил Иан, но потом его брови взлетели вверх, — ты прав, Гусик, как я сам сразу не понял. Думаешь, те люди, что жгут свечи в подвале Алхимии, угрожают ему? Но почему тогда ни папа, ни отец, ничего не делают с этим? — Может быть, это было первое письмо, — пожал плечами Фергус, — или пишут вовсе не они, хоть и маловероятно. Иан некоторое время молчал. — Вчера, когда я ушел, — начал он, немного подумав, — я залез в один из заброшенных домов по соседству. И видел там точно такой же стол, как в том подвале. Фергус удивленно моргнул — это было уже очень серьезно. — Ты осмотрел комнату? — быстро спросил он. — Нет, — покачал головой Иан, — я хотел сделать это вместе с тобой. Ты заметишь то, что я пропущу, так что куда я без тебя. Фергус решительно сжал кулаки. — Ну так пойдем, осмотрим ее! — предложил он, забывая о холоде, голоде и смущении. Они с Ианом снова стояли на пороге приключения — на этот раз, правда, на первый взгляд оно казалось очень уж неприятным. Иан помедлил. — Нет, — возразил он, — думаю, в тот дом мы можем залезть и вечером. Сначала давай разберемся с компрессией. Мы не знаем, когда вернется папа, и когда нас отправят дальше в Вызиму, и второго шанса проникнуть в Университетское хранилище у нас может и не быть. — Ты прав, — согласился Фергус, — тогда не будем тратить время на завтрак? — он бросил унылый взгляд на сиротливо стоявшие на столе продукты. — Ну уж нет! — решительно возразил Иан, — на голодный желудок у нас ничего толкового не получится. Ели они быстро, не потрудившись даже соорудить толковые бутерброды, просто откусывали от буханки хлеба и куска мяса с разных сторон. Потом Иан быстро выпил два яйца, а Фергус, который терпеть этого не мог, и дома почти устраивал истерики, лишь бы их не есть, последовал его примеру. Яйца были склизкие, совершенно безвкусные, и, допивая второе, Фергус почувствовал, что его сейчас стошнит. Но нельзя было показывать другу своей трусости, и он упрямо прикончил яйцо и удержал завтрак в себе. Из дома они вышли, закутавшись в тяжелые меховые плащи, найденные в родительской спальне, а от стремительной ходьбы согрелись окончательно. С неба сыпалась колючая снежная крошка, а улица под ногами за ночь стала звеняще-скользкой, но юноши спешили, не обращая на это внимания. Сегодня Иан обходился даже без вежливых приветствий каждому встречному, похоже найденная записка здорово подзадорила его, и он несся вперед, как гончая по следу. У самого моста, ведущего к воротам Университета, юноши, однако, притормозили. — Вот зараза! — вскричал Иан, воздевая руки к небу. — В чем дело? — Фергус удивленно посмотрел на друга, не понимая причин его порыва — они ведь почти пришли… — Книга! — возопил Иан, — мы забыли книгу! У Фергуса внутри все оборвалось. А ведь и правда, они так спешили выйти из дома, что у них абсолютно вылетело из голов взять хотя бы ту книжку, что лежала брошенной на столе. Это было так невероятно глупо, что впору было рассмеяться — или зарыдать в голос. — И что теперь делать? — осторожно спросил Фергус, — идем обратно?.. — Ну, а что нам остается! — раздраженно бросил Иан. Юный эльф осмотрелся по сторонам, и неожиданно его лицо просияло. — А, может, и не понадобится никуда идти! — воскликнул он, хватая друга за руку. Тот, проследив за его взглядом, увидел, как к ним медленной усталой походкой, понурив плечи, приближался беловолосый высокий эльф, лицо которого было принцу знакомо. — Это же Эренваль, — проговорил он и тут же перехватил удивленный взгляд Иана. — Откуда ты его знаешь? — шепотом спросил друг. — Он ведь сын твоего учителя, — ответил он, — советника моего отца. Я его с детства помню. Он постоянно крутился во дворце, когда Риннельдор прибывал на советы к Императору, слонялся с грустным видом и блокнотом и зарисовывал все, что видел. Однажды я с ним даже заговорил — мне стало его очень жалко. Он выглядел таким одиноким и несчастным, потерянным каким-то… А он подарил мне свой блокнот. — Фергус ухмыльнулся воспоминаниям, — можно сказать, я благодаря ему начал рисовать. У него в блокноте были такие замечательные рисунки, и я решил, что должен научиться этому. Иан улыбнулся, но потом слегка нахмурился. — Что, если он узнает тебя? — спросил он также шепотом, но потом возразил сам себе: — Нет, ты же теперь совсем другой человек, мой милый Гуус. Идем скорее, пока он не ускользнул. Они догнали Эренваля у самого входа на мост, и тот на оклик Иана обернулся нехотя, словно не был уверен, что в самом деле услышал чей-то голос. Усталый мрачный взгляд прозрачно-голубых глаз скользнул по лицу юного эльфа, потом остановился на Фергусе, и внезапно брови Эренваля дрогнули. Он выпрямился, расправил плечи, а потом церемонно поклонился. — Ваше высочество, — проговорил он, — не ожидал вас тут увидеть. Мальчишки опешили, Фергус даже попятился на полшага. То, как легко эльф его узнал, было сродни какой-то неведомой магии, будто Эренваль смотрел на них сквозь волшебное стекло, позволяющее видеть сокрытое. — Тише, — поспешил взять себя в руки принц, — я тут инкогнито, Эренваль. Эльф непонимающе снова перекинул взгляд с Иана на Фергуса в поисках объяснений. — Как ты меня узнал? — не смог побороть любопытство принц. — Ну я ведь не слепой, — пожал плечами Эренваль, — и иногда рисовал вас, когда возвращался в Нильфгаард с отчетами. Сложно не запомнить лицо сына самого Императора… Я вот только не знал, что люди с возрастом меняют цвет. Удивительно. Иан неразборчиво хрюкнул в ладонь, сдерживая усмешку, но Эренваль, ничего не заметив, задумчиво продолжал: — Хотя волосы Шани в последнее время начали становиться серебристыми… Я мог бы догадаться, что это возможно. — Боюсь, Эренваль, взрослея, люди не меняют цвет, — на грани с насмешкой, но торжественно-серьезно заметил Иан, — они только седеют от старости… как и профессор Шани. Эренваль растерянно моргнул, будто попал из темноты на яркий солнечный свет. — Глупости, — заявил он с достоинством, — профессор не стареет, и новый цвет волос выглядит на ней очень… благородно. Мальчики переглянулись. Фергус понятия не имел, о ком идет речь, но на лице Иана вдруг появилось странное печальное выражение, словно он вспомнил о чьей-то болезни или о неминуемой беде. — Увы, — на этот раз Иан говорил совершенно серьезно, без капли насмешки, — но профессор все же стареет. Когда мы с ней познакомились, она уже была очень взрослой, а с тех пор прошло целых семь лет. Для людей — это долгий срок. Не знаю, сколько ей лет сейчас, но, боюсь, очень скоро ее волосы окончательно станут серебряными, а потом… Он опустил глаза, и Фергус прекрасно понял, что друг имел в виду. Неведомую Шани, которую почему-то вспомнил Эренваль, ждала та же участь, что и всех людей — что и самого Фергуса — смерть от старости, если болезни и раны не заберут ее раньше. Думать об этом принцу совершенно не хотелось, он и сам знал, что такое старение. Его мать за последние годы изменилась, превратившись из легкой улыбчивой девушки в зрелую женщину, чуть отяжелевшую после рождения двоих детей, в золотых волосах появлялись нити седины, и в ней прикосновение времени чувствовалось куда сильнее, чем в отце, который на памяти Фергуса никогда не бывал молод. И знать, что оба они окончательно одряхлеют и умрут, а принц станет тому свидетелем, было слишком страшно, чтобы всерьез об этом думать. Но вот до Эренваля простой факт того, что люди смертны, похоже, дошел только что, и он был шокирован, как маленький ребенок, осознавший впервые, что все, кого он любит, и он сам рано или поздно умрут. — Нет, — решительно тряхнул он головой и заговорил с неожиданным жаром, — профессор — блестящая целительница. Она спасла от смерти стольких — и людей, и эльфов. Уж со своим старением она что-нибудь придумает. Иан пожал плечами и отвернулся. Он, казалось, уже забыл, зачем нагнал Эренваля, смущенный и расстроенный этой беседой. И Фергус решил перехватить инициативу. — Эренваль, ты не мог бы провести нас в Университет? — попросил он очень вежливо, хотя знал, что мог бы приказать, раз эльф узнал его. Эренваль встрепенулся, посмотрел на юношу сверху вниз, изобразил услужливую улыбку. — Нет ничего проще, ваше высочество, — заявил он, — следуйте за мной. — Только, пожалуйста, — шепнул эльфу Фергус, когда втроем они пересекали мост, — для всех меня зовут Гуус. Не надо этого «ваше высочество», ладно? Эренваль рассеянно кивнул. Через пост охраны они прошли без проблем. У обгорелого пня эльф снова вежливо склонил голову перед принцем, но вовремя одернул себя. — Мне нужно идти, — сказал он, — всего хорошего, ваше… Гуус. Привет родителю, Иан. — Он никогда не называет меня Ианом, — шепнул эльф спутнику, когда Эренваль удалился куда-то в сторону главного здания университета, — видимо, у него и правда что-то случилось. — Кто такая Шани? — в ответ шепнул Фергус, и Иан печально улыбнулся. — Декан медицинского факультета, очень добрая женщина, мой друг, — ответил он, — и Эренваль влюблен в нее по уши с тех пор, как я знаю их обоих. Но, боюсь, и сам этого не понимает. Народ Звезд, что с них взять? Фергус понимающе покачал головой. Ситуация была и впрямь неприятная, но задумываться и переживать о ней дальше у мальчишек не было времени. Библиотека располагалась в отдельном корпусе, и, чтобы добраться до нее, мальчикам пришлось пересечь площадь, пройти сквозь высокую арку главного здания Университета и миновать оранжерею. На них никто не обращал внимания. Фергус был все еще одет как обычный студент, и легко смешивался с местными обитателями, а к Иану, видимо, все давно привыкли. Он был сыном единственного профессора-эльфа, и это было хорошо известно. У самого здания хранилища юноши остановились. Тяжелые двери были закрыты, но никакой серьезной охраны здесь не наблюдалось. Вероятно, считалось, что стражи у ворот самого Университета было достаточно, и никому из допущенных в эти священные научные кущи не придет в голову грабить Библиотеку. — Думаю, хранитель сидит внутри, — рассудил Фергус, — и я мог бы отвлечь его, пока ты ищешь нужную секцию. — Может, поступим наоборот? — неожиданно предложил Иан, — я отвлеку хранителя заклинанием, а ты проберешься внутрь. Я буду держать его внимание минут двадцать, думаешь, тебе хватит столько времени? Фергус с сомнением покачал головой. — Я ведь понятия не имею, где внутри нужная секция, и какую именно книгу надо взять, — возразил он. — Как и я, — пожал плечами Иан, — но ты же знаешь, как устроена Библиотека в Нильфгаардском дворце. Бывал там, а я — только облизывался. У тебя больше шансов что-то найти, вдруг их устройство похоже? Кроме того, мне будет проще разобраться с хранителем. Едва ли он захочет болтать с тобой больше пары минут. Думаю, он привык к рассеянным студентам. Фергус вынужден был признать правоту друга. Проникнуть в Библиотеку, впрочем, оказалось проще простого. Фергусу, когда он проскальзывал мимо большого стола, за которым престарелый человек в черной мантии перекладывал какие-то бумаги, показалось даже, что Иан не стал накладывать на него никаких чар. Хранитель узнал юного эльфа — судя по всему, в свои прошлые визиты тот успел оставить о себе хорошее впечатление, и разговор у них завязался совершенно искренний. Хранитель спрашивал, не собирается ли дядюшка Иана публиковать монографию по своей теме, и предоставит ли он готовый экземпляр в Библиотеку. Иан, хоть и вряд ли знал правильный ответ, подхватил нить беседы и подмигнул Фергусу, скрывшемуся за высокими книжными полками. В большом помещении было светло, пахло книжной пылью и старой кожей, а книги высились на деревянных рядах до самого высокого потолка. В первый момент Фергус даже слегка отчаялся. Он не смог сразу понять, похоже ли это хранилище на то, что он посещал дома, и решил просто идти вдоль полок, как по лабиринту, надеясь, что чутье или рука Судьбы выведут его в нужное место. Очень скоро Фергус, запутавшийся окончательно в пыльных коридорах, потерял счет времени и начал опасаться, что не сможет найти путь назад, останется в Библиотеке навсегда, став ее безмолвным призраком, а потом о глупом студенте Гуусе начнут складывать легенды, и рано или поздно Ректор пригласит ведьмака, чтобы изгнать его… Стеллаж с магическими фолиантами выпрыгнул на Фергуса так внезапно, что он едва не споткнулся на ровном месте. Принц узнал нужный раздел по массивной книге Раффара Белого, которую так старательно вечерами читал Иан. Та была очень приметной, и спутать ее с чем-то было сложно. Значит, победа была близка, и оставалось лишь немного поискать… Фергус двигался вдоль ровного ряда медленно ведя пальцем по корешкам и читая мудреные названия. От прикосновения к некоторым томам по руке вверх поднимался странный неприятный холодок, и впору было решить, что вот-вот на голову наглого вторженца обрушится проклятье древнего фолианта, но принц упорно шел вперед с твердым намерением выполнить свою миссию. Он услышал голоса, не дойдя какой-то пары шагов до конца книжного ряда. Замер, приник к стеллажу и прислушался. Странно было бы предположить, что незнакомцы, обнаружив Фергуса, заподозрили бы что-то неладное — он мог прикинуться обычным школяром, ищущим нужную книгу, это было совершенно не подозрительно. Но принц, захваченный ощущением важности своего задания, решил не шевелиться и не подавать признаков своего присутствия. — Вы уезжаете? — спросил женский голос, и в нем слышалась плохо скрываемая грусть, — надолго? — Может быть, насовсем, — голос Эренваля шуршал, как осенний дождь — также уныло, — меня отправляют в Аэдирн, моя миссия в Редании закончена…- он осекся, потом усмехнулся, — как глупо, я ведь не должен был вам этого говорить. Теперь меня могут повесить за предательство… — Я никому не скажу, — заверила его женщина, — но зачем вам в Аэдирн? Там нет университетов, и ваша работа…  — О, профессор, — Эренваль тихо рассмеялся, — моя работа не имеет ничего общего с наукой, так что продолжать ее я могу в любой точке Континента. И так уж вышло, что теперь эта точка будет очень далеко от Оксенфурта… И от вас. Оба замолчали. Потом женщина заговорила вновь — ее голос зазвенел, будто она сдерживала слезы. — Но вы вернетесь. Аэдирн не так уж далеко, и вы могли бы приехать повидать… своих коллег, — ее голос едва заметно сорвался. — Может, и нет, — Эренваль же говорил удивительно ровно, словно произносил заученный текст или превратился в магического голема, созданного, чтобы охранять его собственный покой, — может быть, через несколько лет, когда моя миссия будет выполнена, но того дня, боюсь, вы можете не дождаться, профессор. — Я дождусь, — с неожиданным жаром произнесла женщина. Фергус услышал шорох ее короткого шага, — я буду всегда ждать вас. У себя в комнате — кто-то же должен готовить вашу мазь… — Я не могу ничего обещать, профессор, — Эренваль осекся, потом поправил себя чуть задушенным тоном, — Шани. — Не нужно ничего обещать, — Фергус боялся пошевелиться. Теперь уже не от страха быть обнаруженным, а из-за того, как неловко ему стало. Он был свидетелем чужого прощания, лез в чужую трагедию, был лишними ушами, недостойными слушать все это. — Главное — когда вернетесь, не нужно придумывать поводов, чтобы зайти. Просто заходите. Их голоса затухли, и Фергус, чувствуя, как взволнованно колотится сердце, понял, что пора ретироваться. Уже оторвавшись от стеллажа, он заметил, что все это время прижимался к корешку тома «К вопросу об артефактной компрессии», выхватил ее с полки, запихал под мантию и бросился прочь. Иана он обнаружил там же, где и оставил его. Юный эльф, смеясь, продолжал разговор с Хранителем, который появления вора даже не заметил. Фергус проскользнул мимо них к дверям, открыл одну створку и вывалился наружу, тяжело дыша. Иан появился через пару минут. — Ну как? — зачастил он, — удалось? — Удалось, — кивнул Фергус, показывая себе на грудь, к которой одной рукой продолжал прижимать книгу. Подслушанный разговор отчего-то не шел у него из головы. Принц знал, что он совершенно его не касался, и паре Эренваля и Шани они с Ианом помочь никак не могли. Но на душе отчего-то все равно было паршиво. Иан заметил его настроение, но истолковал его по-своему. — Да не бойся, Гусик, — заверил он друга, когда они шли мимо оранжереи обратно к выходу, — я прочту ее за одну ночь, и, если не найду ничего полезного, мы ее вернем. Это не воровство. — Ну да, — кивнул Фергус, хотя мысли его были, конечно, совершенно в другой стороне. Они вернулись во все еще совершенно пустой дом. Иорвет не успел прийти из Университета, и юноши вновь были предоставлены сами себе. Иан уселся за книгу, а Фергус, с разрешения друга, отыскал в одном из книжных шкафов стопку бумаги и несколько карандашей, кое-как заточил их кухонным ножом и уселся напротив Иана. Черный грифель летал по желтоватой поверхности бумаги легко, словно рука принца вовсе не управляла карандашом. Черты Иана выходили четкими, даже жесткими, юный эльф на рисунке хмурился, сосредоточенно скользя глазами по строкам сложной книги, и Фергусу удалось передать это его напряжение в нескольких тонких штрихах. Отвлекшись от своей работы, Иан поднял глаза и взглянул на листок. Фергус подавил в себе иррациональное желание накрыть рисунок ладонями, не показывать его Иану. На миг ему показалось, что в карандашных чертах, в том, как он нарисовал друга, была видна вся та скрываемая нежность, которую он недавно в себе раскрыл, и, увидев это, друг посмеется над ним или того хуже — брезгливо отвернется и снова велит Фергусу не липнуть к нему. — Это снова отец? — спросил Иан, и принцу словно вилку всадили в грудь. Такого вопроса он точно не ожидал. И первым трусливым желанием было подтвердить эту догадку. Да, он рисовал Иорвета, как и всегда, когда Иан позировал. По крайней мере, юный эльф искренне в это верил, а Фергус обычно его не разубеждал. — Это ты, — сказал юноша и невольно задержал дыхание, будто был на корабле, терпящем бедствие, и погружался в холодную воду. Иан протянул руку, взял лист бумаги, поднес его к глазам и долго разглядывал. — Это не я, — наконец улыбнулся он, подняв взгляд на Фергуса, — слишком красивый. — Ты такой и есть, — выпалил Фергус, не успев себя остановить. Иан смотрел на него очень прямо. За окнами кухни стремительно темнело, и теперь они сидели в желтом круге света от единственной свечи, словно в магическом пузыре, гасящем все окружающие звуки и образы. Один на один, и Фергус не смог бы солгать Иану, даже если бы захотел. Юный эльф протянул руку через стол, накрыл ладонью ладонь Фергуса и замер, больше не шевелясь. У принца сердце билось уже где-то в районе горла, и он боялся, что вот-вот потеряет сознание, но не отводил взгляд от лица юного эльфа. Мгновение молчаливого единения длилось и длилось, и Фергус начал думать, что готов сидеть вот так до конца собственной жизни — слишком короткой, чтобы провести ее рядом с Ианом. Наваждение рухнуло также внезапно, как окружило их. Иан улыбнулся и убрал руку. — Отца еще нет, — сказал он, глянув за окно, — странно, уже поздно. — Может быть, у него дела в Университете, — невпопад ответил Фергус, но Иану этого объяснения вроде бы оказалось достаточно. — Пока его нет, мы могли бы осмотреть тот дом, — сказал он, и в первый момент принц не смог понять, о чем друг толкует. Но потом его осенило. — Ты уверен, что нам стоит это делать? — неуверенно спросил он. — твой отец велел нам не лезть в неприятности. — Ты же видел это письмо! — зло откликнулся Иан, — похоже, что это он по уши в неприятностях, и мы можем ему помочь! Аргумент был вполне весомым, и Фергус согласился. Когда они вышли в темноту улицы, еще больше похолодало, но снег прекратился. Воздух был таким густым и холодным, что буквально хрустел вокруг них. Иан уверенно пересек пустую улицу, свернул за угол, и принц не отставал от него ни на шаг. Они остановились перед зданием, очень похожим на дом родителей Иана, и юный эльф задрал голову вверх, разглядывая пустые окна. Им явно завладела нерешительность, и Фергус едва не поддался искушению предложить другу вернуться домой. Но в этот момент в окне на втором этаже мелькнул тусклый свет. — Там кто-то есть, — шепнул Иан, — но не похоже, чтобы это были те заговорщики. Там горит всего одна свеча, а они, как я понял, палят их пучками. — Тогда кто это? — спросил Фергус. Стоя рядом с Ианом, плечом к плечу, он совсем не испытывал страха, лишь легкое волнение, похожее даже чем-то на предвкушение. — Идем, проверим, — решительно заявил юный эльф. По темной узкой лестнице мальчики поднимались в полной тишине, стараясь не скрипеть ступенями, и у Иана это получалось гораздо успешней. Но, похоже, весь шум, что они произвели, не вызвал у прячущегося в доме незнакомца никакой реакции. Фергус уже начал думать, что здесь вовсе никого нет. Но когда они остановились на вершине лестнице, из-за двери комнаты, которая в обжитом доме была спальней Иана, раздался сперва звон стекла, а потом приглушенные ругательства. Очень знакомым голосом. — Отец? — юный эльф толкнул дверь, и взорам их открылось совершенно фантастическое зрелище. На полу в круге света одинокой свечи, скрестив ноги, восседал Иорвет. Перед ним стояла открытая бутылка вина из Корво-Бьянко — Фергус узнал этикетку. На коленях у отца Иана покоилась та самая книга, что утром он оставил на столе. Появления юных приключенцев Иорвет явно не ожидал, и смотрел теперь на них, как застуканный «на горячем» вор. — Ты что тут делаешь? — требовательно спросил Иан, будто из двоих эльфов именно он был старшим. — Читаю, — пожал плечами Иорвет, — пью. — и поняв, что такого объяснения сыну недостаточно, добавил, — я решил, что вам захочется провести немного времени наедине. Да мне и самому хотелось спокойно посидеть в тишине, не слушая через стенку ваши семейные скандалы. — Но почему ты пришел сюда, — Иан присел на корточки рядом с отцом, а Фергус остался стоять, — ты знаешь, что тут в соседней комнате? Иорвет усмехнулся. — Конечно, знаю, я же не полный кретин, — ответил он гордо, — и, пожалуйста, не заводи той же песни, что твой отец. Мы с ним и так постоянно ссоримся из-за этого. Он утверждает, что эти долбанные фанатики опасны, хоть и не делают ничего незаконного, а, значит, просто переловить их он не может. Вернон хочет, чтобы я уехал из Оксенфурта, хотя бы на время. Мол, они не будут вечно просто смотреть на меня и слать письма с угрозами. А я говорю ему, что не боюсь их. Кто они такие, чтобы я из-за них бросал свою работу? Пыль под моими ногами. Я живу так долго и видел такое, что ненависть этих сумасшедших меня только смешит. Я и хожу-то сюда только ради того, чтобы их позлить. Иан молчал. Фергус чувствовал, что друг хочет что-то сказать, подбирает слова — и никак не подберет. Раз уж Вернон Роше не смог убедить своего супруга в реальности грозящей ему опасности, то у двух мальчишек это вряд ли могло получиться. — Ладно, — он встал и выпрямился, — мы пойдем. Прости, что помешали твоему уединению. В тон Иана просочилась плохо скрываемая обида, и Иорвет, похоже, тоже ее разобрал. — Не обижайся, Иан, — поспешил он сказать ему, — я очень рад, что вы живете у нас. Просто… с тех пор, как ты уехал в Нилфгаард, а твой отец пропадает на службе по несколько дней подряд, я учусь искусству одиночества, и теперь мне иногда нужно побыть с собой наедине, чтобы не забывать, что я так умею. Идите домой, я скоро вернусь. Поздним вечером, уже лежа в кровати, юноши немного поговорили о том, что успело произойти за день. — Думаешь, эти фанатики и правда представляют опасность? — осторожно спросил Фергус. Он лежал на спине, а Иан, не прикасаясь к нему, положил щеку на сложенные ладони и смотрел на друга сквозь тьму комнаты. — В городе полно папиных агентов, — сказал юный эльф задумчиво, — и, если отцу и правда грозила бы серьезная опасность, папа не ограничился бы спорами, он просто увез бы его — и все. — Но все равно, это так странно — знать, что целая куча людей тебя ненавидит не за твои дела, а просто за то, каков ты есть, — Фергус прикрыл глаза, взвешивая про себя собственные слова. — На тебя готовят покушения раз в пару недель, — скептически заметил Иан, — и тебе все еще это странно? Фергус бросил на друга мрачный взгляд. — Знаешь что, — заявил он, — давай спать, — и Иан, тихо смеясь, повернулся на спину и закрыл глаза. Фергус проснулся в полной темноте от странного незнакомого ощущения и шума, не похожего ни на что из того, что ему приходилось слышать. Он сел и заметил, что Иан тоже проснулся. Дом гудел, как растревоженное осиное гнездо, и снизу что-то трещало, и звуки эти все нарастали. И неожиданно Фергус понял, что его разбудило. — Дым, — сказал он, — пахнет дымом.