Один Путь

Проснувшись утром, Иан еще некоторое время не мог вспомнить, отчего он чувствовал себя таким счастливым. Он некоторое время лежал с закрытыми глазами, медленно, одно за одним, впуская в себя воспоминания о прошедших днях. Нападение в лесу встраивалось в эту картину неохотно, словно память юного эльфа милосердно решила избавить его от этого события, стереть навсегда, оставив лишь неприятное послевкусие. В самом начале Иан был абсолютно уверен — глаза убийцы, которые он разглядел в свете магического шара, принадлежали его матери, и отступили нападавшие именно из-за него. Но после всего, что произошло дальше, юноша начал в этом сомневаться. Он видел Виенну всего пару раз в жизни, когда был еще совсем ребенком, и, хоть и успел тогда хорошо ее разглядеть, в темноте, спутанный страхом, он мог и ошибиться. Если убийцы охотились на Ламберта, то, увидев, что из защитников у костра остались лишь неразумные дети и один не интересовавший их человек, они могли решить, что не стоит марать об них руки. А, может быть, хотели проверить, как быстро действует их яд, наблюдая со стороны. Иан знал, случайные совпадения в жизни приключались очень редко, и встреча в лесу была слишком тонким стечением обстоятельств, чтобы поверить в такую череду совпадений. Потому сейчас юный эльф решил для себя, что, раз он никак не может ни узнать правду, ни повлиять на исход этих событий, то и задумываться о них пока не стоит. Ламберт был в надежных руках. Папа, судя по всему, отправился на поиски убийц — и именно он мог принести ответ, оставалось только ждать. Тем более, что у Иана и так было достаточно пищи для размышлений. То, что произошло накануне между ним и Фергусом в купальне было неожиданно. Даже не так. Пожалуй, Иан давно знал, что нечто подобное может случиться — то, каким становился принц после того, как покинул отчий дом, то, каким видел его теперь юный эльф, открыло для Иана в друге какие-то новые, прежде неизведанные грани. Гусик больше не был просто человеком, с которым юноша хотел переживать приключения, с которым делился секретами и проводил все свободное время. Конечно, все это осталось неизменным. Но вместе с тем, Иан теперь взглянул на эти части хитрой мозаики, отступил на шаг, и наконец смог разглядеть цельную картину. Фергус и прежде был хорош во многих вещах — он был умным, забавным, всегда мог найти для Иана нужные слова, просто находиться с ним рядом было легко и приятно. Но к новому Фергусу Иану хотелось прикасаться. Он, казалось, перешел какую-то невидимую грань, о существовании которой прежде не подозревал, открыл потайную дверь, и вступил в целый новый мир, где больше не нужно было лгать самому себе. На их быструю, суматошную близость принц отреагировал остро. Когда он убежал из купальни, Иану пришлось еще некоторое время посидеть в остывающей воде, чувствуя колкую тяжелую досаду. Если друг не хотел заходить так далеко, не хотел подпускать его, позволять наносить на картину их дружбы эти новые волнительные мазки, он мог бы так и сказать. Иан не был уверен, что не обиделся бы, откажи ему Фергус. Но от его побега юному эльфу было в сто раз обидней. Может быть, в принце говорило его нильфгаардское воспитание. Может быть, Иан просто его не привлекал в этом смысле. Причин отказаться могло быть множество. Но Фергус позволил ему сломать заветную печать, а потом просто бросил его, не сказав ни слова. И идя к нему в спальню по потайному проходу между стен, найдя повод увидеться, Иан чувствовал, как у него замирает сердце. Фергус мог прогнать его. Он мог вести себя с ним сдержанно и вежливо, как со случайным знакомым или новым оруженосцем. Он мог сделать вид, что ничего не произошло, а потом держать с Ианом приличную, невыносимую дистанцию, которая стала бы красноречивей прямого отказа. Но Фергус обнял его, они засыпали, обнявшись, не потрудившись одеться, и именно поэтому, проснувшись, Иан ощущал себя сейчас таким легким, наполненным радостью, как горячим воздухом, и мог лежать бы так несколько часов — не открывая глаз и улыбаясь своим еще свежим воспоминаниям. За ночь в объятиях друг друга юношам, должно быть, стало жарко, и сейчас Фергус спал, повернувшись к Иану спиной. В комнате было еще сумрачно — осенний рассвет вползал в Вызиму нехотя, не спеша разгонять густую ночную мглу, и в сером полусвете плечи Фергуса казались вычерченными умелой рукой, тонкими и хрупкими, как штрихи карандаша по зернистой бумаге. Иан, не спеша будить друга, не желая разгонять охватившую его тягучую горячую негу, повернулся, осторожно придвинулся к нему и медленно скользнул рукой под локтем принца, прильнул к его спине, ощущая, как уже хорошо знакомое трепетное волнение наполняет его теплое со сна тело. Юный эльф встречал это чувство теперь, как доброго приятеля, больше не боясь его, зная, что, оставив позади границы условностей, теперь он мог касаться Фергуса, где угодно, и не опасаться быть изгнанным прочь с позором. Фергус заворочался во сне, пробормотал что-то, и когда ладонь Иана с груди двинулась в путешествие ниже, невнятно простонал и подался назад, прижимаясь к юноше плотнее. Иан улыбнулся. Эти мгновения принадлежали им одним. Юношам не нужно было торопиться, не нужно было думать, что впереди их ждал целый день, полный, возможно, новых пугающих открытий — или дворцовой скуки — не нужно было бояться, что кто-то застукает их и заставит разомкнуть объятия. Они с Фергусом были одни — и делили этот момент только на двоих. Ладонь уверенно добралась до паха, будто Иан делал так уже множество раз, и не было ничего естественней этих касаний. Нащупал ту часть Фергуса, которая в этот час уже бодрствовала и приветствовала его, и аккуратно сжал. И только в эту секунду, похоже, принц окончательно проснулся и понял, что происходит. — Иан? — тело Фергуса в объятиях юного эльфа напряглось, а тон его голоса оказался удивленным и неприветливым. Иан заколебался, чувствуя себя ужасно глупо. Делать вид, что он просто полез обниматься во сне, было поздно и бессмысленно, но и продолжать ласкать принца юноше расхотелось. По тону принца выходило, что Иан ошибся в своих выводах, подловил вчера Гусика в момент слабости и усталости, может быть, даже воспользовался им, и сейчас, расслабившись, совершил огромную фатальную ошибку. Фергус плавно, должно быть, рефлекторно, двинул бедрами, вжимаясь в Иана сильнее, и юный эльф понял, что окончательно запутался. Тело принца льнуло к нему, та его часть, что юноша все еще сжимал в руке, была решительно твердой и горячей, даже немного влажной, и все это были верные признаки желания. Но его тон не давал Иану покоя, тем более, что, кроме его имени, Фергус пока развивать свою мысль не спешил. Бедра принца двинулись еще раз, и юный эльф почувствовал, что от этой непонятной возни сам он плавно приближается к той границе, за которой уже не сможет повернуть назад. Разум велел ему остановиться и отодвинуться, сходить и умыться холодной водой, и, ради сохранения их драгоценной дружбы, никогда больше не вспоминать о случившемся. И, конечно, никогда больше не ложиться спать с Фергусом в одну постель. Но тело Иана сопротивлялось этому так рьяно, что он сам, не сдержавшись, повторил очередное плавное движение друга, прижимаясь еще немного тесней. — Мы…- Фергус пропустил короткий задушенный вздох, — мы испачкаем простыни. Заявление это было таким неожиданным, что находись Иан в чуть менее взбудораженном состоянии, он непременно бы рассмеялся, вероятно, гордо заявил бы Фергусу, что простыни его не волнуют, соврал бы, что знает заклинание, способное их очистить — все ради спокойствия принца, и ради того, чтобы он не прекращал прижиматься к нему вот так. Но для слов и убеждений сейчас просто не было места. — Наплевать, — ответил Иан легкомысленно, хотя произнести это слово было почти невыносимо тяжело. Почти также тяжело, как сложное заклинание, когда в каждый звук необходимо было вкладывать частичку энергии, четко соблюсти ритм, просчитать частоту дыхания и траекторию сигнатуры. И это короткое заклятье, похоже, Иан произнес совершенно правильно. Фергус выдохнул, вздрогнул. — Отпусти, — попросил он тихо, и Иан покорно разжал пальцы. Принц медлил несколько мучительных секунд, а потом повернулся к нему лицом. Юноши встретились взглядами, дыша чуть сбивчиво, и словно впервые с момента знакомства действительно разглядывали друг друга. Они больше не соприкасались, и никто из них не произносил ни слова, но взгляд Фергуса говорил гораздо больше, чем он мог бы сказать вслух. В сумерках его темные глаза казались совершенно черными, а на обычно бесцветных щеках цвел мареновый румянец. Губы принца были слегка разомкнуты, выпуская частые горячие выдохи. Он будто долго, без остановки бежал, чтобы оказаться сейчас в этой постели. Они потянулись друг к другу одновременно, враз ломая разделившую их было ледяную стену непонимания, и Иан чувствовал, что теряется в прикосновениях и вздохах, в дрожи и тихих протяжных стонах, путая, где заканчивается его тело, его ощущения, и начинаются ощущения Фергуса. Накануне, сидя в воде, дарить ласки было, конечно, удобней, но очень скоро оказалось, что естественной влаги тоже достаточно. Даже больше того — без лишних ощущений, без искусственных границ, их тела отвечали на настойчивые прикосновения куда охотней. Сумев побороть первый судорожный порыв, Иан замедлился, осадил себя и перехватил взгляд Фергуса. В глазах принца мелькнуло непонимание, но юный эльф лишь улыбнулся. — Хочу не так, — пояснил он, — не торопись. Фергус растерянно моргнул, немного отодвинулся, но поспешил кивнуть, принимая новые правила игры. Своей спешкой юноши успели почти подвести себя к краю пропасти, но, призвав на помощь все свое самообладание, Иан нашел в себе силы взяться за дело медленно и размеренно. Накануне между ними произошел спонтанный, стремительный выброс энергии, словно первый всполох магической силы в Истоке. Теперь же юный эльф приступал к плавному, постепенному познанию искусства близости, как прежде начинал изучать в себе магию. Его пальцы гладили и сжимали осторожно, пробуя, прощупывая, готовые в любой момент замереть, если совершат ошибку. Иан понимал, что таких касаний слишком мало, что тела их способны на гораздо большее, но пока было достаточно и того, что происходило. Фергус же был таким же прилежным учеником, как и он сам. Он поначалу копировал движения Иана, будто признавая его старшинство и опыт, которого у юного эльфа не было, но потом вдруг рывком приподнялся, оперся локтем свободной руки о подушку, навис над Ианом и сжал пальцы сильней. Мгновенно забыв о своем плавном познании, Иан застонал громче, готовый забыться вовсе, отдаться новому решительному ритму. Именно такого Фергуса он заново разглядел за последние дни. Именно такого Фергуса впервые захотел коснуться. Именно таким Фергус был, споря, приказывая, рассуждая о стратегии и держа в руках повод своего коня. Именно такому Фергусу можно было отдать все, ни о чем не пожалев. Казалось, собственное удовольствие для принца враз потеряло значение. Его единственной целью стал теперь Иан, и юный эльф принял эти условия с радостью — потому хотя бы, что отказываться было поздно. Он выпустил Фергуса, откинулся назад, податливо толкаясь в щедрую горячую ладонь, не сдерживал сперва коротких стонов, а потом и вскриков, не думая о том, кто мог их услышать, забыв вообще обо всем, кроме этого рваного, резкого, но такого верного ритма. Юный эльф выгнулся, чувствуя, как магическое пламя разливается по его телу, заставляя судорожно поджать пальцы ног, вцепиться руками в простыни, комкая их, глубоко закатить глаза и просто рухнуть в сияющее ничто, даже не вспомнив, что прежде существовал какой-то мир вне пределов его пылающего от удовольствия тела. Открыв глаза, все еще чувствуя отголоски бури, Иан взглянул на Фергуса. Тот, раскрасневшийся еще больше, победно улыбался. Он явно хотел что-то сказать, но юный эльф не дал ему открыть рта. Еще не до конца отдышавшись, он сам приподнялся над кроватью, мягко надавил на плечо принца, заставляя того улечься обратно на подушку, а потом скользнул ладонью вниз — ситуация требовала сатисфакции. Хватило всего нескольких резких движений ладонью, что Фергус крупно вздрогнул всем телом, выстонал протяжное «Да!» и оросил пальцы друга горячим вязким соком. Иану понадобилось еще несколько минут, чтобы мир вокруг принял привычные очертания. Светало. Молочно-белый солнечный свет медленно пробирался в комнату, возвращая ей краски. Юноши лежали, снова обнявшись, окутанные терпкими ароматами разгоряченных тел, и Иан слышал, как в груди Фергуса, не спеша успокаиваться, бешено колотится сердце. — Я думаю, — задумчиво заговорил юный эльф, прекрасно понимая, что, не скажи он ничего, приятная расслабленность совместной тишины сменится неловким молчанием, — мы могли бы попробовать что-то еще. Фергус приоткрыл глаза и покосился на него. — Сейчас? — переспросил он, почти испуганно, и Иан тихо рассмеялся. — Нет, — он дернул плечом, — может быть, вечером. — Вечером вернется Анаис, — тихо напомнил Фергус, и Иану вдруг ужасно захотелось раздраженно поинтересоваться, не собирался ли принц разделить постель с королевой, не успев на ней жениться. Но вопрос вышел бы глупым и жестоким, потому юный эльф сдержался. Он все же был не так туп, чтобы не понимать, о чем говорил принц. Здесь и сейчас они все еще были свободны, все еще принадлежали друг другу — и никому больше. Но вечером Фергус будет официально представлен своей будущей супруге, и обретет новый статус. А королевским женихам, должно быть, близкие друзья не полагались. Иан расцепил объятия и сел, свесив ноги с кровати. — Мне нужно вернуться в свою спальню, — сказал он, не оборачиваясь. То, что он почувствовал себя преданным, было совершенно несправедливо и неправильно, но юноша ничего не мог с собой поделать. Он едва успел получить то, чего, оказывается, всегда хотел, и теперь вынужден был от этого отказаться. Глупее обиды не придумаешь — Иан, уже уезжая из Нильфгаарда знал, что им с Фергусом предстоит расстаться. Принц должен был остаться в Вызиме, стать консортом, мужем королевы и отцом будущих наследников. Юного мага же ждал мастер Риннельдор и неизведанные пока глубины магической премудрости. Иан был готов к этому — так ему казалось. Но он не ожидал, что все произойдет так быстро. Фергус поерзал, скинул одеяло, подполз к Иану и сел на краю кровати рядом с ним, касаясь юного эльфа только плечом к плечу. Оба молчали. Если бы принцу вздумалось заговорить, напомнить Иану, что до Йуле еще было много времени, что они останутся друзьями, даже разлучившись, что существовали мегаскопы и письма, чтобы не терять связь, что Темерия от Нильфгаарда не так уж и далеко, если подумать, юный эльф непременно грубо заткнул бы его, встал и вышел, не оборачиваясь, даже не одеваясь. Но между ними по-прежнему звенела тишина. Иан поднял голову и повернулся одновременно с Фергусом. Они подались друг другу навстречу, не успев даже перехватить взгляды. Поцелуй был терпким, неумелым и неловким, Иан продолжал комкать пальцами простыню, закрыл глаза, чтобы пропустить момент через себя, ничего не упуская. Они разговаривали, они делились всем, что до сих пор даже не приходило им в голову, но, казалось, всегда жило в сердцах, и для этого внезапного единения ничего больше не требовалось — только целоваться. Отстранившись от Фергуса, Иан смог наконец по-настоящему вдохнуть. Улыбнулся и встретил зеркальную улыбку принца — они оба все понимали, тайн и недосказанностей больше не было. И оставалось лишь принять то, что дальше все между ними будет иначе. А как — никто из них пока не знал, но и открывать это им предстояло вместе. Позже, не сейчас. — Не уходи, — прошептал Фергус, и Иан понимал, что он имел в виду не только эту спальню, не только это прозрачно-белое утро. — Никогда, — шепнул юный эльф в ответ. Это была смелая, слишком серьезная клятва, которую никто из них не имел права приносить. Но они готовы были дать ее друг другу, ни о чем не жалея. Подумать же о том, как исполнить ее, можно было позднее. Иан все же ушел к себе, но затем лишь, чтобы умыться и переодеться, и уже через полчаса вернуться в покои Фергуса официальным путем, через нормальную дверь. Принц ждал его. — Думаешь, госпожа Йеннифер уже проснулась? — спросил он с любопытством, — мы могли бы пойти и разобраться наконец с этой фигуркой. Жалко, что книгу я все-таки украл напрасно. — Вовсе не напрасно! — горячо заверил его Иан. Они разговаривали совершенно как обычно, словно ничего не произошло, и юный эльф снова, как и едва проснувшись, чувствовал себя очень счастливым. Такое счастье не могло дать ничто, кроме ощущения полной ясности. Они с Фергусом приняли совместное решение, разделили общую тайну, стали еще ближе, чем были. И Иан готов был хранить все это в сердце, как величайшую драгоценность. И вместе с тем, измененные, они остались прежними. — Я сам изучу по ней артефактную компрессию, и скоро смогу освоить это заклятье. Мало ли для чего еще оно может пригодиться. А госпожа Йеннифер, насколько я помню, просыпается рано — она много времени тратит на то, чтобы навести марафет. Так что, если поторопимся, сможем застать ее врасплох, и она не успеет отказаться нам помочь. Расчет их, однако, не оправдался. Йеннифер они застали уже при полном марафете в комнате, больше походившей на магическую лабораторию, чем на спальню. Кроме изящной резной ширмы, за которой, видимо, пряталась кровать, здесь все было заставлено чародейскими принадлежностями, большую часть которых Иан даже не сумел распознать — мастер Риннельдор либо такими не пользовался, либо не желал подпускать к ним неопытного ученика. В центре комнаты высились три тонкие металлические стойки, в держателях на верхушках которых располагались мерцающие кристаллы. — Ну наконец-то, — госпожа Йеннифер поднялась из-за низкого изящного столика с высоким зеркалом, перед которым она расчесывала волосы, и шагнула к мальчишкам. Иан от ее внезапного напора едва сдержался, чтобы опасливо не попятиться, вдруг ощутив себя нерадивым подмастерьем, заставившим своего учителя ждать. — Долго спите, ваше высочество, — обратилась Йеннифер к Фергусу, — и вид у вас какой-то помятый. Разве так готовятся к разговору с Императором? Иана вдруг осенило — накануне чародейка ведь предлагала принцу пообщаться с отцом, и тот согласился. Теперь, однако, лицо Фергуса заметно вытянулось. Он тоже позабыл о предстоящей очной ставке с родителем, и Иан почти почувствовал охватившее принца смущение. Пожалуй, впервые с начала путешествия Гусик по-настоящему вспомнил, кем являлся и кого оставил дома, и разом снова стал тем не видавшим ничего нерешительным принцем, только-только впервые вырвавшимся на свободу из отцовской тени. И за то время, что отец и сын не виделись, Фергус успел натворить много такого, чтобы заслужить осуждающий взгляд Императора, которого боялся больше всего на свете. И самый главный проступок перед родителем принц совершил сегодня утром, не без участия Иана. Йеннифер же была настроена решительно. Она проверила, ровно ли установлен мегаскоп, потом быстро приблизилась к Фергусу, оправила ворот его рубахи, пригладила растрепанные волосы, слегка поморщилась. — Будь у нас побольше времени, я бы привела вас в порядок, ваше высочество, но придется обходиться тем, что есть, — чародейка подвела принца к мегаскопу и отступила, оставляя его стоять в одиночестве. Поманив Иана за собой, Йеннифер ушла в дальний конец спальни и присела на низкую бархатную кушетку, которую, судя по ее виду, тоже привезла с собой. Юный эльф неуверенно устроился рядом с чародейкой. — Может, нам лучше уйти? — шепотом спросил он, но Йеннифер покачала головой и нетерпеливо шикнула на него. В ее планы входило услышать разговор отца и сына от начала до конца, не вмешиваясь в него, но и не упуская ни слова. Фергус бросил на друга отчаянный взгляд через плечо, словно выходил на бой с неравным противником и надеялся на чудесное спасение. Но Иан ничем не мог ему помочь — только ободряюще улыбнуться. Пространство между металлическими столбиками замерцало, дрогнуло, и через секунду в нем возникло не слишком четкое, но вполне узнаваемое изображение двух людей — и Фергус заметно расслабил плечи, поняв, что Императрица решила выйти с ним на связь вместе с Эмгыром. Пару мгновений потребовалось мегаскопу, чтобы настроиться, изображение мерцало, плыло, но наконец выровнялось, сделав все черты фигур родителей Фергуса четкими. Принц глубоко вдохнул и заговорил первым. — Доброе утро, отец, — сказал он, стараясь, чтобы голос его звучал твердо и ровно, — здравствуй, матушка. Я очень рад видеть вас в добром здравии. На этих словах Йеннифер, сидевшая рядом с Ианом, подалась вперед, будто хотела уловить фальшь в еще не прозвучавшем ответе, разглядеть и расслышать все даже лучше Фергуса, с которым вели разговор. — О, мой милый мальчик, — разлился в комнате чуть трескучий от энергетических помех голос Императрицы, — мы так долго не получали от тебя никаких вестей! Как ты добрался? — Простите, — Фергус склонил голову, — я хотел написать вам, но мой путь в Вызиму несколько… затянулся. Мне пришлось покинуть Новиград раньше времени из-за… готовящегося покушения, — Иан про себя не мог не восхититься, как неожиданно ловко Фергус решил пожонглировать фактами. Теперь, вроде как, выходило, что он не самовольно сбежал из-за глупого порыва друга, а проявил завидную прозорливость, избегая таким образом неминуемой опасности. — Покушения? — переспросил Император, но выражение его лица ни капли не изменилось, и дело здесь было вовсе не в плохом качестве связи. Иан и прежде замечал, что, говоря о неприятных вещах, Эмгыр надевал непроницаемую маску безразличия, сквозь которую его истинную реакцию невозможно было прочесть. — Почему мне не сообщили? Фергус при звуках голоса отца вытянулся по струнке, и лишь едва заметно пожал плечами. — Не знаю, — не сказал — отрапортовал он, — Вернон Роше сопроводил нас в Оксенфурт, где было безопасно, и сообщил о случившемся Цирилле. А она прислала мне в качестве сопровождающего ведьмака. — Иан замер — в своем рассказе Фергус подходил к тому, что произошло с ними в лесу позапрошлой ночью, и отчего-то юному эльфу ужасно не хотелось, чтобы принц пускался в объяснения. В этом нежелании не было никакой логики, но Иан даже кулаки сжал, ожидая продолжения рассказа принца. Но Фергус замолчал. На этот раз лицо Императора все же дрогнуло. Он поморщился, как от внезапной вспышки боли, поджал губы. — Ясно, — сказал он холодно, — надеюсь, хотя бы пребывание в Оксенфурте и путь оттуда до Вызимы прошел без происшествий? Фергус слегка замешкался с ответом. Происшествий, о которых он мог бы поведать отцу, хватило бы на целый год его прошлой жизни. Сейчас же они уместились в пару недель. — С нами случилось несколько неприятностей, — принц все же не мог заставить себя прямо лгать отцу, но было видно, что старался сгладить особенно острые углы, — но все закончилось благополучно. — Неприятностей? — вмешалась Императрица. По ее лицу, в отличие от лица ее мужа, можно было прочесть абсолютно все, что творилось в ее душе. Она выглядела так, словно готова была начать обвинять саму себя, Эмгыра, судьбу — да кого угодно — в том, что согласилась отпустить своего малыша из дома в большой мир, где его ждали те самые неприятности, — Что случилось, Гусик? Фергус смущенно улыбнулся — должно быть, спиной чувствовал пристальный взгляд Йеннифер. Иану стало еще более неловко, но деликатно уйти прямо сейчас он уже не мог. Чародейка же рядом с ним сидела неподвижно, сложив руки на коленях, и внимательно смотрела на фигуру Императора. Содержание беседы, как понял юный эльф, ее вовсе не интересовало. — Матушка, я расскажу вам все, когда вы приедете в Вызиму на Йуле, — пообещал он, — но, как видите, я жив и здоров, Иан — тоже в порядке. — Нет необходимости, — с прохладцей ответил за Императрицу Эмгыр, и Иан услышал то, чего он не произнес вслух. Император намеревался собрать рапорты со всех агентов на Севере, чтобы докопаться до правды. — Ах, мой дорогой, — покачала головой Императрица, протянула руку, будто надеялась дотянуться до сына, — ты так изменился. Что-то в тебе не так, из-за этих помех я не могу разглядеть. Фергус нервно провел рукой по волосам — мегаскоп не передавал цветов изображения, только силуэты, и принц явно опасался, что матушка имела в виду не только изменения в его внешности. Иан про себя успел понадеяться, что шпионы Его Величества были все же не вездесущи, и под дверьми спальни принца в Вызимском дворце не дежурили. Судя по тому, как Фергус покраснел, ему в голову пришла совершенно та же мысль. Он открыл было рот, чтобы начать возражать, но в этот момент по ту сторону магической связи раздался какой-то шум, изображение родителей дрогнуло, и в следующий миг в круг мегаскопа ворвалась еще одна маленькая фигурка. Госпожа Йеннифер, до того полностью сосредоточенная, вздрогнула от неожиданности. — Гусик! — звонкий голос Литы, преодолевая треск помех, заполнил спальню чародейки. Маленькая принцесса от нетерпения даже подпрыгивала, от чего ее фигура дрожала и расплывалась. — Гусик, это ты? Фергус устало вздохнул. — Здравствуй, Лита, — ответил он, — да, это я. Как ты поживаешь? — Я — хорошо поживаю, — зачастила Лита, не давая никому из родителей вставить больше ни слова, — папа научил меня играть в шахматы. У меня получается даже лучше, чем у него. А еще маршал Коэгоорн передавал тебе привет. Они с Розалиттой теперь вместе, он сделал ей предложение, и они поженятся в тот же день, что и ты. А еще я немножко болела, но уже поправилась. А еще я так скучаю по тебе, ты мне даже снишься. Фергус слушал весь этот поток новостей, не перебивая, и, когда фонтан Литы наконец иссяк, медленно кивнул ей, а в голосе его зазвучала улыбка. — Я тоже скучаю по тебе, Лита, — сказал он, — приезжай скорей ко мне на свадьбу. Ты будешь на ней самой красивой. — Даже красивше, чем королева! — заявила Лита. — Красивее, — меланхолично поправил ее Эмгыр. Изображение начало мерцать сильнее — силы кристаллов связи иссякали, и Фергус успел быстро попрощаться со своим семейством до того, как их изображение пропало. Принц еще немного постоял, понурив плечи, а Йеннифер, поднявшись с кушетки, неспешно подошла к нему. Иану хотелось спросить у нее, разглядела ли чародейка то, что хотела разглядеть, но сейчас у них были дела поважнее. Он подошел к Фергусу и быстро коснулся его руки — принц судорожно отдернул ладонь и отступил на полшага. Юный эльф взглянул на него — лицо Гусика было бледным и каким-то отсутствующим, будто он все еще прокручивал в голове состоявшийся разговор. Иан на мгновение даже забыл, о чем собирался попросить чародейку — ему вдруг ужасно захотелось взять принца за руку, как бы он ни сопротивлялся, вывести его из комнаты и спросить, что случилось. Хотя и без того все было ясно. Случившееся между ними утром было для Фергуса минутным помешательством, глупой, отчаянной попыткой сбросить гнет тяготевшего над ним долга перед отчизной, и сейчас ему очень четко напомнили, кто он такой и зачем прибыл в Вызиму. Иан вздохнул и отвернулся от него. — Йеннифер, — обратился юный эльф к чародейке, — у нас есть к вам просьба. Только не могли бы вы пообещать, что это останется между нами? Йеннифер, занятая кристаллами мегаскопа, с любопытством посмотрела на него. — Смотря, что за просьба, мой милый, — ответила она, улыбнувшись. Иан на секунду заколебался. Вещи, снятые с седла Пирожка, еще накануне принесли в покои Фергуса, и зачарованная фигурка теперь оттягивала карман юного мага. Эльф помедлил еще секунду, потому вытащил ее и протянул Йеннифер. Та, подойдя ближе, взяла и покрутила статуэтку в руках. — Кто это? — она сурово сдвинула четко очерченные темные брови. — Мы не знаем, — пожал плечами Иан, — мы нашли его… — он сглотнул. Обманывать ту единственную, кто мог им помочь, было глупо, и он отважился, — мы нашли его на месте собрания почитателей Вечного огня. Прошу, не спрашивайте, как мы там оказались, но эти люди сожгли дом моих родителей и едва не покалечили моего отца. И мы должны понять, что на самом деле произошло. — Понимаю, — помолчав секунду, кивнула Йеннифер, — и, я полагаю, Роше не в курсе этого вашего открытия, иначе с этой просьбой обращался бы ко мне он. — Не в курсе, — согласился Иан, опустив глаза, — мы проникли на место собрания не совсем законно… — Кто бы сомневался, — хмыкнула Йеннифер, — ох, Иан, ты знаешь, что я питаю к тебе нездоровую слабость, и ради тебя готова пойти на ужасные поступки. Даже обмануть самого Вернона Роше, который, говорят, чует ложь, как гончая — загнанного кролика. Услышав слова чародейки, Фергус тоже наконец оживился, поднял голову и с надеждой посмотрел на нее. — Вы сможете его расколдовать? — спросил он. — Конечно, — кивнула Йеннифер, — но не здесь. Во дворце слишком сильно фонит энергетикой Кейры. Она всю ночь колдовала над Ламбертом, и теперь ее магией пропиталось все вокруг — даже мегаскоп сбоил, как ты видел. — Она его вылечила? — спросил Фергус, на миг забыв о фигурке. Именно он спас ведьмака своим решением, и теперь его судьба, очевидно, сильно волновала принца. — Он выкарабкается, — кивнула Йеннифер сдержанно и, как показалось Иану, не слишком убежденно, — а вы — идите за мной. Подыщем место поспокойней. Они покинули дворец через один из тайных ходов. Иан хорошо его помнил — через него прежде Анаис выбиралась на свои одинокие прогулки в город, через него же сам Иан однажды вышел навстречу своему проклятью. Госпожа Йеннифер шагала чуть впереди, а мальчишки поспевали за ней следом. Фергус шел с очень сосредоточенным видом, глядя себе под ноги, и Иану ужасно хотелось привычно поймать его ладонь и ободряюще сжать ее, но липнуть сейчас к принцу было бы ошибкой. Путь их, как Иан вскоре понял, лежал в сторону городского кладбища. Живя в Вызиме, Иан ни разу не бывал дальше его ограды, и сейчас, в сером свете осеннего утра, неровные ряды могил казались ему странными и немного пугающими, хотя бояться здесь, если верить Ламберту, было нечего. Всех трупоедов верная рука ведьмака давно изничтожила, и на кладбище в этот час было совершенно безлюдно и тихо. Йеннифер отвела их в дальний конец погоста, туда, где, полуразрушенные, располагались самые старые могильные плиты. Они окружали небольшой мелкий пруд, с ночи подернутый тонкой пленкой льда. Чародейка остановилась на его краю, протянула руку за статуэткой. Иан поспешил отдать ее и отступил на пару шагов. Фергус встал рядом с ним, и, когда Йеннифер принялась читать заклинание, принц вдруг вложил ладонь в руку друга, и Иан, боясь вздрогнуть, даже лишний раз вздохнуть, сжал ее в ответ. Так они и стояли — рука в руке, совершенно не шевелясь — пока магический вихрь окутывал фигуру чародейки, заставляя взметнуться черные кудри. Закончив с заклинанием, Йеннифер бросила статуэтку вперед, в ледяную воду пруда, и та начала меняться прямо в полете. Через мгновение посреди крошечного водоема, дрожа и дико озираясь по сторонам, возник незнакомый человек в плотном кожаном плаще. Мужчина был седовласым, грузным, с одутловатым лицом, испещренным морщинами. Иан видел его впервые. Йеннифер терпеливо скрестила руки на груди, дожидаясь, пока человек, отплевываясь и хрипло ругаясь, пытался подняться на ноги, а когда это ему удалось, чародейка взмахнула рукой, и тело незнакомца опутали гибкие бурые лианы, поднявшиеся прямо из воды. — Гребанная ведьма! — задыхаясь закричал человек, отчаянно дергаясь в своих путах, — чтоб ты сдохла, сукина дочь! Отпусти меня именем Вечного огня! — Именем Вечного огня я и в рожу тебе не плюну, — спокойно ответствовала Йеннифер, — говори, кто ты такой, пока я не придушила тебя. То, куда человек посоветовал ей отправиться, точного адреса не имело, хоть он и старался очень красочно описать чародейке дорогу. Йеннифер выслушала этот поток красноречия спокойно, не моргнув глазом и не размыкая рук. Когда человек иссяк, она повела ладонью, и путы сжались сильнее. Незнакомец захрипел, синея прямо на глазах. — Не надо, — выдохнул Иан, понимая, что Йеннифер сейчас прикончит его. Но у чародейки были другие планы. Она снова пошевелила пальцами, и лианы чуть ослабли. — Говори, кто ты такой, — повторила чародейка невозмутимо. — Готфрид Рагг, магистр Церкви Вечного огня, — голос незнакомца срывался, — и он поглотит твое блядское тело, так и знай, грязная шлюха. Йеннифер устало покачала головой. — Мое тело — не твое дело, — ответила она, — говори, кто заколдовал тебя. — Такой же выродок, как и ты, — выплюнул человек, и, когда лианы снова болезненно дернули его, застонал, но, отдышавшись, заговорил четче, — Колдун. Эльфское отродье. Явился к нам и предлагал сотрудничать. Говорил, что заплатит золотом по моему весу, если мы сожжем дом того ублюдка, что преподает в Университете. Сказал, у них личные счеты. — И ты, конечно, отказался, — скептически цокнула языком Йеннифер. — В гузно я ебал всех колдунов, и эльфов вместе с ними! — огрызнулся человек, — Вечный огонь велит избавляться от этой погани, жечь их, а не помогать. С тем ублюдком мы и сами могли разобраться, но помогать этому рыжему выродку — ни за какие деньги! Пусть бы он сгорел вместе со своим поганым золотом. Когда я сказал ему это, он посмотрел на меня своими сраными жуткими зенками и посоветовал еще подумать, а потом — темнота. — Удивительная упертость, — покачала головой Йеннифер, — отказаться от платы за то, что и так собирались совершить. — Не твое дело, ведьма! Вы все будете гореть! — взвился Рагг, и Иан хотел уже было выступить вперед, у него к расколдованному незнакомцу накопилось множество вопросов. Ему необходимо было узнать, что за колдун приходил к ним, и что за личные счеты были у него с отцом. Сложно было представить, скольким своим сородичам за свою жизнь успел насолить Иорвет, но колдун среди его врагов — это было уже по-настоящему тревожно. — Достаточно, — вдруг проговорила Йеннифер, взмахнула руками, и за спиной человека открылся сияющий портал. Рагг вскрикнул, когда лианы отпустили его, и повалился в него спиной. Портал закрылся с легким хлопком. — Зачем?! — завопил Иан, бросаясь к госпоже Йеннифер, — Куда вы его отправили?! — Куда отправила, там нас нет, — фыркнула чародейка, отряхивая ладони от невидимой грязи, — этот мудак меня утомил. Ты все равно не добился бы от него ничего путного. Самое важное мы выяснили. К этим ненормальным фанатикам приходил какой-то чародей, надеясь, видимо, прикрыть личную месть твоему отцу их глупыми происками. А когда не вышло, заколдовал этого ублюдка и оставил дозревать, как паук муху. — Не просто чародей, — тряхнул головой Иан, — к нему приходил Знающий. Эльф. А мы даже толком не выяснили, как он выглядел. — Да уж, — вступил вдруг в разговор Фергус, становясь плечом к плечу с другом, — очень подозрительно, что, стоило ему начать говорить, вы тут же выкинули его в портал. Может, он мог наболтать нам лишнего? Йеннифер уперла в Фергуса тяжелый взгляд потемневших лиловых глаз. — Осторожней, малыш, — угрожающе сказала она, — если будешь разговаривать со мной так непочтительно, я могу забыть, кто твой отец. — Неважно, кто мой отец, — Фергус сделал короткий шаг к чародейке ничуть не стушевавшись. Иан понял, что упоминание Эмгыра подействовало на друга неожиданным образом — придало ему уверенности, заставило действовать назло, — важно, что вы избавились от свидетеля, который мог бы многое рассказать о пожаре в доме Иорвета. Йеннифер еще пару мгновений сверлила Фергуса взглядом, потом усмехнулась и отступила. — Я выбросила этого придурка прочь, потому что он одним своим видом напомнил мне те времена, когда адепты Вечного огня жгли и пытали моих подруг, — ответила она, — много чародеек погибло тогда, и никакая политика королевы Стрыги не сможет смыть с Редании это выжженное пятно. Я… не смогла себя сдержать. — Йеннифер посмотрела на юного эльфа, — прости меня, Иан. Я знаю, что для тебя это важно. И я постараюсь воспользоваться моими связями, чтобы узнать больше — обещаю тебе. А этот ублюдок… надеюсь, волкам в Синих горах понравится обгладывать его лицо. Иан опустил голову и кивнул. Он вспомнил вдруг историю, которую рассказала ему Виенна — в Туссенте, где они встретились в первый и в последний раз. Благодаря адептам Вечного Огня, он, Иан, мог бы никогда не родиться. И где-то в глубине души юный эльф очень хорошо понимал Йеннифер и не мог ее осуждать. — Спасибо, — проговорил он тихо, и Йеннифер, подойдя к нему, аккуратно обняла его за плечи. Во дворец они вернулись в молчании. Йеннифер сказала, что отправится проведать Кейру и Ламберта — мальчишкам к ним пока входить не следовало, магическое поле было слишком сильным, и просто не пустило бы их. Так Иан и Фергус остались снова один на один. Они спустились во внутренний сад дворца и неторопливо прошли по каменной дорожке к одинокой скамье под большим деревом, сбросившим все листья. У Иана отчаянно мерзли ладони, и он силился растереть их одну об другую. — Похоже, в университетских стенах отец не в такой уж безопасности, — сказал юный эльф задумчиво, — наверное, все же придется рассказать обо всем папе — он должен принять меры, раз у отца нашлись такие могущественные враги. — Расскажем, — откликнулся Фергус, — хотя этот враг, похоже, не слишком стремится действовать своими руками, раз надеялся привлечь этих фанатиков. — Думаешь, в Университете не найдется тех, кто согласится ему помочь? — с сомнением спросил Иан. Они остановились — скамья выглядела не слишком уютной, и юноши остались стоять. Иан поднял сомкнутые ладони ко рту, стараясь согреть их своим дыханием. — Дай сюда, — Фергус перехватил его руки и сжал в своих — неожиданно горячих. Иан удивленно поднял на него глаза и встретился с посветлевшим карим взглядом принца. — Я боюсь за него, Гусик, — прошептал Иан, крепче стискивая ладони Фергуса, и тот ступил к нему ближе, почти вплотную. За стенами дворца вдруг раздался звук торжественного горна, и юноши, вздрогнув, отпрянули друг от друга, словно застигнутые за чем-то неприличным. Все еще держась за руки, они поспешили к воротам. — Что происходит? — спросил Иан у первого попавшегося стражника в голубой кирасе. Тот поклонился принцу, а потом ответил, чуть улыбнувшись: — Королева Анаис возвращается с охоты.