Один Путь

Выходя в дворцовый двор, Фергус предполагал увидеть целую толпу, возвращающуюся с охоты. В Нильфгаарде все бывало обычно именно так. Император считал охоту глупым и пустым развлечением, но, если тому случалось поучаствовать в ней по случаю прибытия каких-нибудь важных послов, его всегда сопровождало несколько ловчих, десяток верных рыцарей и даже камергеры и пажи, следившие, чтобы охота проходила строго по установленному порядку. Однако в широко распахнутые ворота въехали сейчас всего трое всадников. Выходя из внутреннего сада, Фергус и Иан держались за руки — ладони юного мага были совершенно ледяными, и он отчего-то цеплялся за друга, словно боялся оступиться на ходу. Принц понимал, что юный эльф получил за одно утро слишком много тревожной информации, и теперь силился уложить ее в голове. Он и сам был растерян и подавлен коротким разговором с родителями. Глупо было предполагать, что мать или отец заметили не внешние изменения в сыне, а то, что в самом деле изменило его изнутри, но Фергус понимал, что рано или поздно ему придется признаться во всем — или унести эту тайну с собой в могилу. Вернее, конечно, в женатую жизнь. Они с Ианом так толком и не поговорили о том, что произошло, да принц и не знал, сумеет ли подобрать для друга верные слова. В своих чувствах он больше не сомневался. Их близость, то, как Иан охотно ринулся в эту пучину, расставило все в голове и сердце Фергуса по своим местам, и он всерьез начал сожалеть, что не родился кем-то обычным, лишенным сомнительных привилегий, но зато хозяином своей судьбы. Принцам, единственным сыновьям великих Императоров, влюбляться, в кого попало, не полагалось. Им полагалось следовать традициям и протоколам, стараться не разочаровать отца и не предать Родину. Но, сжимая холодные пальцы Иана в своих, Фергус и думать не хотел о том, что правильно. Он проделал путь от неизменного любования, восхищения и радости совместных дел до любви так быстро, что теперь оставалось лишь смириться с фактами. Ступив во двор, однако, юноши расцепили ладони. Иан завел руки за спину и шагал теперь, как один из отцовских советников или профессор Университета — чуть наклонив корпус вперед, вперив сосредоточенный взгляд себе под ноги. Фергус же, осознав вдруг весь груз судьбоносности грядущей встречи, наоборот выпрямился, расправил плечи и старался чеканить шаг. Та, кому юный принц был предназначен, въезжала во двор первой, и он сразу ее узнал. Королева Анаис была одета в простую, даже немного потрепанную охотничью куртку, высокие сапоги и узкие кожаные брюки. Лошадью она правила легко, удерживая повод одной рукой, и продолжала рассказывать что-то Цирилле, ехавшей чуть позади нее. С сестрой Фергус распрощался совсем недавно, и с их последней встречи она совсем не изменилась, если не считать выражения ее лица. Дома, в Нильфгаарде, Цирилла почти всегда была серьезной и собранной, даже разговаривая с младшими, и искренне улыбалась, только если ей случаться нарваться на Литу. Лита Цириллу побаивалась, и обычно избегала с ней общаться. Гусику она по секрету признавалась, что старшая сестра слишком часто подтрунивала над ней, высмеивала ее игры и ставила в тупик «глупыми неуместными вопросами», например, умеет ли Лита считать до ста или почему не любит лошадей. Фергус знал, что так Цири проявляла свою заботу — ему самому пришлось пройти через ее суровую школу жизни прежде, чем в глазах сестры стать личностью, достойной настоящего разговора. Но маленькая принцесса была тверда в своем убеждении — от Цириллы нужно было держаться подальше. Для всех прочих же, включая отца, Цири была, хоть не коронованной, но настоящей правительницей Империи. Жесткой, резкой в высказываниях, измерявшей дипломатию необходимыми каплями и никогда не заискивающей и не теряющейся в обществе генералов и советников. Принц был твердо убежден, что все они разделяли нелестное мнение Литы, хоть и не смели высказывать своего недовольства вслух. Цирилла всех их держала в кулаке, и это, конечно, сказывалось на ее характере. Сейчас же сестра буквально светилась от радости. Ее разрумянившееся открытое лицо озаряла широкая улыбка, Цири смеялась над какой-то шуткой, брошенной Анаис, откинув за спину растрепавшийся от быстрой езды пучок пепельных волос. Следом за девушками на высокой белоснежной кобыле с единственной серебряной отметиной на лбу ехал седоволосый ведьмак. Фергус видел его пару раз и очень много о нем слышал, хотя половине россказней предпочитал не верить. Баллады о подвигах Белого Волка на дворцовых приемах по приказу Цириллы играли часто, и, если такое происходило, отец, вынужденный это терпеть, немедленно мрачнел. Барды деликатно опускали те моменты песен, в которых Эмгыр выступал главным злодеем, но, стоило отцу покинуть честную компанию, Цирилла всегда требовала, чтобы опущенные моменты допевались до конца. Она утверждала, что история не терпит лжи, хотя в полную правдивость этих виршей при дворе мало кто верил. Так или иначе, Геральт из Ривии был в Нильфгаарде личностью одновременно известной и одиозной. В широкоплечем седом мужчине же, сопровождавшем двух правительниц, герой тех баллад узнавался с трудом. Ведьмак улыбался скупо, держался в седле очень прямо, но, не знай Фергус, кто это такой, его легко можно было бы принять за обычного ловчего. Ламберт, даже несмотря на свои рассуждения о сытой жизни при дворе и мальчишескую манеру разговаривать, походил на грозного ведьмака куда больше. От этого же типа исходила вовсе не опасность, воспетая в балладах, а ровная спокойная уверенность. Анаис осадила своего коня, быстро спешилась, кинула поводья подоспевшему конюху, и огляделась по сторонам. Фергус, застывший в отдалении, скрытый спинами стражи, наконец мог разглядеть ее. По портретам, что присылали из Вызимы, сложно было сказать, красива его будущая невеста или нет. Придворные художники, вместо хорошей техники рисования, отличались льстивостью, и дева, смотревшая на Фергуса с тех картин, всегда облаченная в церемониальное платье, корону, и державшая в одной руке меч, а в другой — скипетр, выглядела холодной и отстраненной, а ее черты казались такими обыкновенными, словно живописцы срисовали ее с какой-то иллюстрации в книге, рассказывающей о королевских династиях Севера. Сейчас же, увидев ее воочию, Фергус мог сделать безусловный вывод — нет, королева Анаис не была красива. И сразу вслед за этим его художественное чутье подсказывало — но это и совсем не важно. У Анаис были слишком широкие натренированные плечи, слишком плоская, совершенно мальчишеская грудь, узкие крепкие бедра, явно не предназначенные для того, чтобы дарить Темерии наследников. Королева была высокой — выше Цири — двигалась резко, без плавного изящества, и в каждом ее движении можно было заподозрить, что Анаис сдерживает свою истинную силу, старается не показывать окружающим всего, чем владеет. Лицо с высокими острыми скулами, широкой, ясно выступающей линией квадратной челюсти, немного удлиненным ровным носом, казалось бы прекрасным, принадлежи оно мужчине. Для женщины черты Анаис были слишком резкими, вытянутыми, яркие голубые глаза — слишком мелкими для ее мужественного лика, брови — удивительно темные на фоне золотисто-русых волос — слишком широкими. И несмотря на все это, Фергус поймал себя на том, что уже несколько долгих секунд просто восхищенно разглядывал королеву. Потрудись художники изобразить ее получше, эффект оказался бы куда сильней. Фергус уже представил, как бы он сам нарисовал ее — используя резкие мазки, темные краски и самый густой кобальт для ее глаз, какой смог бы найти. Он поспешил смущенно отвернуться, отчего-то устыдившись своего интереса, словно стоявший рядом с ним Иан мог прочесть его мысли или заметить восхищение на его лице. Всадники, меж тем, уже оставили своих коней и все трое шагали прямо к притихшим мальчишкам. Анаис, издалека заметив их, просияла, рванула вперед, и, когда стражники расступились перед ней, заключила Иана в неожиданные крепкие объятия. — Иан! — закричала она, и ее звонкий голос заплясал в закрытой чаше двора, отражаясь от стен, — Цири! Геральт! Смотрите, кто здесь! Это же наш великий Знающий, Иан аэп Иорвет собственной персоной! Я не знала, что ты приедешь, малыш, иначе подготовилась бы получше. — Здравствуйте, ваше величество, — сдержанно, но явно скрывая счастливую улыбку, ответил Иан, обнимая королеву в ответ. — О, брось это! — отпустив его, Анаис отмахнулась, — я тебе книжки читала и сопли утирала, какое уж тут «ваше величество»! А где твой папа? Он тоже приехал? Фергус, чувствуя себя неловко в этой сцене семейного воссоединения, отступил на шаг в сторону. — Папа на миссии, — ответил Иан, чуть нахмурившись, — и я думал, он вернется раньше, чем вы. — Мы слишком быстро загнали того кабана, — цокнула языком Анаис, — он стращал крестьян в ближних поселениях, и по слухам, был какой-то фантастической зверюгой — они даже подумывали нанять ведьмака. Ну так я привела им двух ведьмаков, а кабан оказался таким ленивым и жирным, что могла бы обойтись и парочкой своих фрейлин. — Нет у тебя никаких фрейлин, — смеясь, перебила ее Цирилла, подошедшая ближе. — Потому пришлось тащиться в лес с тобой и Геральтом, — фыркнула Анаис. Она выпустила Иана из объятий и наконец обратила любопытный взгляд на Фергуса, — а ты еще кто такой? — спросила у него королева, и принц в первый момент не нашелся с ответом. Цири опередила его. Она коротко рассмеялась, теперь тоже с любопытством разглядывая Фергуса. — А это, Ани, мой младший братишка Гусик, твой нареченный, — ангажировала она, широко поведя рукой, потом, шагнув к Фергусу, крепко обняла его, — Жуть, Фергус, что ты с собой сделал? Ты стал так похож на папашу, что я уже начала присматриваться, не прячется ли где-нибудь десяток рыцарей со штандартами. — Мне нужно было скрывать свою личность, — весомо ответил Фергус. Перед Цири он всегда чувствовал себя неразумным несуразным мальчишкой — даже больше, чем перед отцом. Сестра всегда готова была посмеяться над ним, обычно, конечно, не на глазах у всех, как сейчас. — Звучит серьезно, — кивнула Цири, — но кто же так скрывается? Мог бы еще нарядиться в кирасу с Великим Солнцем и дорисовать седину на висках. — Хватит, Цири, — осадил сестру Геральт. Он похлопал по плечу Иана, а Фергусу протянул для приветствия руку — в Нильфгаарде никто с принцем так не здоровался, а в северной традиции рукопожатие было символом признания равенства собеседника, и принц подозревал, что Геральт сделал это демонстративно. Правда, сложно было понять, кому и что он этим демонстрировал, и принц охотно пожал протянутую ладонь. Анаис же повернулась к Фергусу и несколько секунд рассматривала его молча и посерьезнев. Принц подозревал, что она тоже получала его портреты, и знал, что качества они также были сомнительного. Под ее цепким тяжелым взглядом Фергусу очень скоро стало неловко, но глаз он не опустил, решив отчего-то, что королева его испытывает. — Ладно, с тобой разберемся позже, — объявила Анаис наконец, — раз Роше нет, то я хочу сперва поговорить с Ламбертом, выслушать доклад о вашем путешествии. Надеюсь, он не слишком утомил вас по пути? В Ламберте все хорошо, но, если он открывает рот, туши свет. Он считает себя страшно остроумным. Иан и Фергус быстро переглянулись, и юный эльф заговорил первым. — Ламберт тяжело ранен, — сказал он тихо, — Кейра сейчас занимается им. Лицо Анаис враз стало жестким, все черты выровнялись и застыли, глаза посветлели, и на Иана она взглянула, как на проштрафившегося солдата. — Ранен? — переспросила она, — что произошло? — На нас напали в лесу, — ответил Иан, не отводя взгляд, — стрелы, которыми ранили Ламберта, оказались отравлены неизвестным ядом, и, если бы не Гусик… то есть, его высочество принц Фергус, ведьмак погиб бы. Три пары глаз уперлись в Фергуса, и он понял, что худшее, что он мог сделать под этими взглядами — это начать отпираться и мямлить. — Я отправил его в Вызиму вместе с Верноном Роше на своем коне, как на самом быстром из трех, — пояснил он ровно. — Когда папа уже готов был сдаться и оставить ведьмака умирать, как тот просил! — дополнил историю Иан с неожиданным жаром, и Фергус, одновременно сгорая со стыда, почувствовал, как у него заныли руки от желания перехватить и сжать ладонь друга, — Госпожа Йеннифер сказала, Ламберт выкарабкается, но Кейра занималась им всю ночь и, кажется, безуспешно. — Мне надо к нему, — Анаис обернулась к притихшим спутникам. Лицо Геральта не выражало ровным счетом ничего, он лишь сжал кулаки. Цири же сдвинула светлые брови, и на слова Анаис быстро кивнула. — К нему нельзя, — попытался возразить Иан, — госпожа Йеннифер сказала, там слишком сильное магическое поле… — Она просто хотела, чтобы вы не путались под ногами, — махнула рукой Анаис, — если они меня не впустят, я хотя бы поговорю со своей советницей. Повинуясь внезапному порыву, Фергус шагнул вперед. — Я пойду с вами, — проговорил он, опуская всю лишнюю вежливость, и, когда Анаис посмотрела на него с раздраженным сомнением, пояснил: — Ламберт рисковал жизнью ради меня, и я хочу узнать, как он. — Работа Ламберта — рисковать жизнью ради королевы и тех, кого она прикажет защищать, — с прохладцей откликнулся Геральт. По его тону совершенно ничего нельзя было прочесть, как и по его лицу. Но Фергус заметил, как Цири, мягким прикосновением заставив его разжать кулак, быстро обхватила ладонь ведьмака пальцами. — Идем, — Анаис качнула головой, больше не глядя на Фергуса, — Иан, мы увидимся с тобой позже. Цири, ты не могла бы вызвать Бернарда? Нужно обсудить произошедшее, мне необходимы все подробности. Никто в Нильфгаарде не смел приказывать Цири, даже обращаться к ней с настоятельной просьбой, включая их отца, но сейчас сестра молча кивнула, не отпуская руки ведьмака. Фергус бросил взгляд на Иана. Тот стоял, опустив замерзшие руки, потерянный и какой-то несчастный, будто всех позвали в игру, а его бросили одного. Принц хотел бы что-то сказать ему, но Анаис направилась в сторону дворцовых дверей так стремительно, что Фергус едва за ней поспел. По длинным коридорам дворца они шли молча. Подкованные сапоги Анаис звонко бряцали по каменным плитам, и Фергусу пришлось приложить много усилий, чтобы не бежать за ней, как верная собачонка, а ускорить шаг и идти вровень. Королева не смотрела на него, и принц мог лишь украдкой поглядывать на ее лицо, подмечая, как, посуровев, то стало еще более мужественным, удивительно схожим с тем, как художники изображали ее покойного отца Фольтеста. Тот славился красотой и обаянием, которых не доставало его дочери, но Фергус подозревал, что в моменты тревоги и сосредоточенности король становился точно таким же, как Анаис сейчас. Перед высокой дверью, ведущей, по всей видимости, в покои чародейки, они остановились. Воздух здесь буквально искрился от магии, из-за створок доносился мерный низкий гул, и Анаис, будто наткнувшись на невидимую стену, замерла в нерешительности. Мельком взглянула на Фергуса. — Если хочешь, подожди меня здесь, — снисходительно предложила она, и принц упрямо мотнул головой. На короткое мгновение по бледным сжатым губам королевы промелькнула легкая улыбка. Она кивнула, постояла перед дверью еще пару секунд, потом решительно постучала. Сперва никто не отвечал, потом, словно те, кто находился в комнате, выглянули через потаенное окно и убедились, кто рвется к ним, тяжелая створка скрипнула и отворилась сама по себе. Фергус чувствовал, как от концентрации магической энергии у него начинают шевелиться волосы на голове, а кожу уже болезненно пощипывало. Их здесь не ждали, но и не впустить тоже не могли. Навстречу королеве поспешила невысокая пышногрудая женщина, которую можно было бы назвать очень привлекательной, если бы не страшные темные тени, залегшие под глазами. Чародейка была смертельно бледна и выглядела так, словно несколько недель ничего не ела — так сильно осунулось и заострилось ее, вероятно, обычно круглощекое цветущее лицо. Светлые волосы, коротко остриженные, но с оставленной игривой длинной челкой, сейчас находились в полном беспорядке, будто женщина рвала их на себе. — Анаис, — чародейка постаралась выдавить из себя улыбку, — прошу, не сейчас. Вам опасно здесь находиться. — она бросила на Фергуса недовольный взгляд — едва ли женщина привыкла, что незнакомые мужчины, пусть и столь юные, видели ее в таком плачевном состоянии, но ничего не сказала, видно, решив игнорировать его присутствие. — Ничего, — голос Анаис, когда она заговорила, разительно изменился. Он стал тихим и мягким, таким разговаривают с престарелыми родителям, таким мать Фергуса говорила с раненными солдатами в Императорском госпитале, — я пришла проведать Ламберта. Он в сознании? Чародейка секунду помедлила, потом коротко неуверенно кивнула. — Я поддерживаю его в бодрствующем состоянии, сколько это возможно, чтобы его мозг продолжал работать, — заговорила она, тоже понизив голос, — его раны… Мне не удается их закрыть, и кровь вытекает из них слишком быстро, я слежу, чтобы потеря не стала фатальной. — Можно мне поговорить с ним? — Анаис быстро-быстро моргнула несколько раз, будто боялась расплакаться, как маленькая девочка. — Совсем недолго. Чародейка еще секунду колебалась. — Думаю, ему это пойдет даже на пользу, — наконец ответила она. Фергус, которого войти никто не приглашал, но и останавливать не спешил, последовал за королевой вглубь комнаты. В глубоком кресле у окна сидела госпожа Йеннифер. Та тоже выглядела неважно, но не в пример лучше своей подруги. При появлении королевы и Фергуса, черноволосая чародейка не двинулась с места, лишь проследила за ними недовольным взглядом. Ведьмак, полностью обнаженный, лишь слегка прикрытый белым полотном, лежал ничком на высоком лабораторном столе. Раны его, все еще сочившиеся кровью, были залеплены сгустками какой-то субстанции, а вся фигура Ламберта и его неудобное ложе были окружены мерцающим синеватым магическим куполом. Анаис приблизилась, не доходя пары шагов, и принц замер у нее за спиной, борясь с трусливым желанием отвернуться. Веселый ведьмак, громкий, грубый и казавшийся прежде неустрашимым, рассуждавший о придворной моде и о планах на старость со своей чародейкой, сейчас выглядел жалкой тенью самого себя. Его крупная фигура ссохлась, и, казалось, уменьшилась почти вдвое, изможденное лицо было неузнаваемым, глаза глубоко запали в глазницы — но, когда Анаис подошла, он с видимым трудом поднял веки и сфокусировал на ней взгляд подернутых белой пеленой золотых глаз. — Здравствуй, малышка, — губы, цветом сливавшиеся с бледной кожей на лице, дрогнули в знакомой улыбке, — надеюсь, вид моих причиндалов тебя не шокирует? — Я видела, как ты голый ныряешь в снег после бани, — усмехнулась Анаис, — меня больше ничем не шокируешь. Оба замолчали. Фергус все же опустил глаза, но потом вновь упрямо посмотрел на Ламберта. — Прости меня, Ани, — снова заговорил тот. Его голос шелестел едва слышно, скрадываемый треском магических помех, — я тебя подвел. — Когда поправишься, назначу тебе наказание, — ответила Анаис, впуская в свой тон немного притворной бодрости, — заставлю месяц чистить и выгуливать геральтову Плотву. — Бешеная скотина меня к себе не подпустит, — возразил Ламберт. Он на пару секунд опустил веки, будто разговор выпивал из него остатки сил. — Придется тебе найти способ, — покачала головой Анаис. Ламберт слегка кивнул, открыл глаза и нашел взглядом Фергуса, притаившегося за спиной королевы. — Хорошо, что ты добрался в целости, — сказал он ему, и Фергус выступил вперед, чувствуя себя так, словно ему должны были вот-вот вручить награду, которую он не заслужил, — хороший у тебя конь. Ты его береги. — Ладно, — ответил Фергус хрипло. Он видел, как умирают солдаты, однажды во время одного из визитов в Госпиталь, один даже скончался, держа Рию за руку. Но сейчас все было совсем иначе — ведьмак еще дышал, разговаривал, но это был говорящий мертвец. И каковы бы ни были мотивы тех, кто выпускал в него отравленные стрелы, Фергус почувствовал, как в его груди медленно поднимается злость. Вернон Роше уже отправился по их следам, и принц хотел бы сейчас оказаться вместе с ним, выследить их, поймать, и, может быть, расправиться, не разбираясь. Фергус никогда прежде не сталкивался с желанием отмщения. Его жизнь в Нильфгаарде была проста и понятна, разложена по полочкам, приведена к четкой ясной структуре. Сейчас же в нем словно все перепуталось, смешалось, как краски на грязной палитре, и с новым Фергусом он пока не был знаком. Новый Фергус в иное время, может, даже напугал бы его. Но зато он точно знал, чего хочет. Одной из этих вещей была жестокая месть тем, кто убил этого ведьмака. — Я зайду к тебе позже вечером, — пообещала Анаис. Она сделала инстинктивный шаг к магическому куполу, но отпрянула, словно ее ударило молнией. Фергус посмотрел в лицо своей спутницы, с удивлением заметив, как у нее дрожали губы, а в глазах замерцала, отражая магический свет, густая влага, — Не вздумай умирать, — проговорила королева и быстро отвернулась. Она успела быстро смахнуть рукавом слезы с глаз, когда снова подошла к светловолосой чародейке. — Тебе нужно отдохнуть, — твердо сказала ей Анаис, но женщина лишь покачала головой. — Магический купол нужно поддерживать постоянно, — ответила она, — иначе он истечет кровью за считанные часы. — Но, если ты умрешь от переутомления, Ламберту ты этим не поможешь, — возразила Анаис. — считай это моим приказом, Кейра. Чародейка хотела снова начать спорить, но госпожа Йеннифер вдруг поднялась из своего кресла и неторопливо приблизилась к ним. Взяла Кейру за руку. — Иди, — сказала она, глянув подруге в глаза, — я подержу купол пару часов, с меня не убудет. Анаис права, двойные похороны — это, конечно, очень экономно, но, боюсь, у меня нет ни одного подходящего платья. Кейра слабо улыбнулась. — Да у тебя все платья, как на похороны, — ответила она, и было видно, что чародейка сдалась под двойным натиском, — только пару часов, — сказала она, — смотри, чтобы он не засыпал. — Я уже много лет, как закончила школу, — отмахнулась Йеннифер, — не надо наставлять меня, как юную ученицу. Нам с твоим ведьмаком есть, о чем поболтать, верно, Ламберт? — спросила она, полуобернувшись к ведьмаку. Тот тихо застонал. — Прошу, добейте меня, — слабо отозвался он. Кейра, отпустив руку Йеннифер, пересекла комнату, повела ладонью, опуская магическое поле, склонилась над ведьмаком и коснулась губами его губ, задержалась так на пару секунд, потом, выдохнув, прильнула лбом ко лбу Ламберта. — В твоих интересах быть здесь, когда я вернусь, — прошептала она. — Идем, — услышал Фергус тихий голос Анаис прямо над ухом, и словно очнулся, сбрасывая наваждение сцены, которая не предназначалась для их глаз. Оказавшись в коридоре и отойдя немного от покоев чародейки, королева остановилась и повернулась к Фергусу. Ее лицо снова было собранным и непроницаемым. Некоторое время она смотрела на принца в упор, и тот уже начал подумывать, насколько зазорно ему будет сейчас спрятать глаза под ее пристальным взглядом. — Ты умеешь фехтовать? — наконец спросила Анаис. Фергус удивленно моргнул. Вопрос был не таким простым, как могло показаться. Конечно, его учили обращаться с оружием, но все это время считалось, что жизненным предназначением принца было вовсе не встречаться с противниками лицом к лицу, а, сидя в штабе, раздавать приказы. Он умел принимать парад и высчитывать риски грядущих битв, знал законы ведения боя и осады, а вот рубить клинком толком не научился. В прошлом году Фергус участвовал в одном из турниров в Туссенте, организованном княгиней Анной-Генриеттой, но тот больше походил на торжественные смотрины, чем на реальную битву. Но сейчас под твердым прямым взглядом кобальтовых глаз королевы принц никак не мог ответить на ее вопрос отрицательно. — Умею, — признал он наконец, но поспешил добавить, — на тренировочном оружии. — Сойдет, — бросила Анаис, — за мной. Все в принце противилось тому, чтобы слушаться ее коротких резких команд. Королева таким тоном могла бы велеть не слишком расторопному слуге принести еще вина, Фергус же не привык, чтобы с ним разговаривали подобным образом. Но не стоять же посреди коридора столбом, право слово. Оставалось благодарить судьбу, что их в этот момент никто не видел — особенно Иан. На этот раз они шагали не по главной галерее дворца, а какими-то словно бы тайными переходами. Анаис, еще более задумчивая, чем прежде, казалось, совершенно забыла, что идет не одна, и Фергус тоже больше не смотрел на нее. По узкой деревянной лестнице они спустились на самый нижний уровень дворца, и вскоре оказались на небольшой площадке под открытым небом. У дальней стены располагалось несколько соломенных болванов, рядом высились стойки с оружием, а чуть в стороне — ряд измочаленных мишеней. Анаис подошла к одной из стоек, вытащила длинный полуторный меч и взвесила его в руке. — Я прихожу сюда каждый раз, когда злюсь и понимаю, что хочу кого-нибудь прикончить, — проговорила она, не обращаясь к Фергусу, — Когда я была совсем маленькая, это посоветовал мне мой названный отец. Сказал, что народную любовь кровавыми убийствами не завоевать, а вот болваны будут только рады принять на себя удары моего гнева. Он тогда, конечно, не знал, как часто я буду тут пропадать. Фергус неуверенно огляделся. Тренировочная площадка в Императорском дворце совсем не походила на эту. Там это был просторный, выстланный мрамором светлый зал с идеальным рядом тренировочных чучел, ровными скамьями, стойками с начищенными доспехами, мечами и копьями, и, конечно, штандартами с Великим Солнцем. Здесь же под ногами была голая утоптанная земля, а все снаряды выглядели так, будто их не меняли уже много лет, и каждому из них крепко досталось от Анаис. — Твой отец — это Вернон Роше, бывший регент? — чтобы поддержать разговор, уточнил Фергус — он и так знал ответ на свой вопрос. Анаис кивнула. — Однажды он застал меня здесь после того, как я узнала, что меня сосватали за нильфгаардского принца, — сказала она, не глядя на Фергуса, — я была так зла и разочарована в нем, что убила бы его, будь у меня в руках не тренировочный клинок. Фергус молчал. Он сам хорошо помнил тот день. Официальное представление жениха невесте едва не закончилось скандалом. Королева Анаис отвергла помолвочный дар — ожерелье, принадлежавшее, вроде бы, еще бабке Императора, но Фергус был слишком мал тогда, чтобы оценить весь масштаб грозящих Темерии проблем. И хотя в тот день все закончилось благополучно — Анаис приняла предложение и на балу демонстративно танцевала только с маленьким женихом — сейчас, как заметил принц, она не носила церемониальное кольцо, которое он послал ей, когда все формальности были обговорены. — Ты знаешь, как погиб мой отец? — разговор явно заходил куда-то не туда, и Фергус все больше чувствовал себя одним из соломенных болванов, ждущих своей участи у края тренировочного поля. Анаис злилась на него, хотя Фергус ничем не заслужил ее гнева, и он решил не показывать охватившего его вдруг страха. — Он был убит по приказу Императора, — ответил он сухо. — У меня на глазах, — тем же тоном добавила Анаис. Их взгляды встретились. Извиняться за то, что произошло задолго до его рождения, было вопиюще глупо, и едва ли королева ждала от Фергуса извинений. И уж конечно, сейчас было совсем не время для взаимных обвинений. Королева, должно быть, и так была хорошо осведомлена о том, сколько раз принцу грозила неминуемая смерть, и это ничуть ее не волновало. — Бери меч, — бросила она и первой отвела глаза. Они вышли на центр тренировочной площадки. Оружие, которое выбрал Фергус, плохо лежало в руке. Он привык к более легким и тонким клинкам, с которыми можно было маневрировать, нанося уколы, а не рубя с плеча. Но рукоять принц сжимал крепко, приказав своей ладони не дрожать. Он поднял глаза на королеву — та уже заняла боевую стойку и подняла оружие. — Эй, Ани, так не честно! — они оба обернулись на голос. К краю площадки неспешной походкой приближались Цирилла и Иан. Они шли очень близко друг к другу, словно только что разомкнули объятия, и Фергуса вдруг что-то больно кольнуло в груди. Он знал, как друг относится к его старшей сестре. Скрыть восхищение юному эльфу никогда не удавалось. Он смотрел на Цириллу широко распахнутыми, почти голодными глазами, ловил каждое ее слово и отчаянно краснел, если она обращалась к нему или даже просто речь заходила о Цири. Больше того — сестра всегда носила на шее простой кулон с молочно-белым камнем, и объясняла, что это — залог верности от ее будущего рыцаря. И Фергус знал, что украшение ей подарил Иан. Сейчас юный эльф выглядел довольно и как-то даже глуповато рядом с Цири. Он улыбался, на скулах цвел легкий румянец, а руки Иан теперь прятал в меховой муфте — Цирилла взяла ее с собой из дома просто на всякий случай. По всему выходило, что случай настал. — Что не честно? — раздраженно откликнулась Анаис, не оборачиваясь. — Ты моего братишку покалечишь, если будешь биться в полную силу, — пояснила Цирилла, останавливаясь у края поля, — ты же училась у меня и у Ламберта. Бейся одной рукой — левой. Вторую убери за спину. Так будет честно. Анаис, фыркнув, переложила оружие в левую ладонь, а Фергус, внезапно перехватив любопытный взгляд Иана, ощутил, как от ярости у него сдавило виски. — Не надо! — объявил он, пожалуй, слишком громко — голос прокатился по площадке, порождая неприятное эхо, — бейся в полную силу. Королева помедлила, окинула Фергуса скептическим, насмешливым взглядом. Потом все же снова сжала рукоять правой рукой. Сражение вышло быстрым и унизительным. Анаис двигалась легко и точно — Фергус, возможно, заметил бы в ее выпадах отличия от того, как дрались Ламберт или его сестра, если бы сам не был объектом ее ударов. От первых атак ему удалось увернуться — Анаис наступала прямо, напролом, без фигурных взмахов и лишних танцевальных шагов, какими славились туссентские рыцари. Но, заметив, что противник уклоняется от таких откровенных ударов, королева сменила тактику, и следующий выпад едва не выбил меч из руки Фергуса. Он попытался перейти в ответное наступление, подловить Анаис на ошибке — злясь, почти все фехтовальщики их допускали. Но королева ушла от его удара в изящный быстрый вольт, развернулась в полупируэте, и рубанула с такой силой, что, когда их клинки сошлись в воздухе, по руке Фергуса вниз прокатились огненные разряды боли. Но он не вскрикнул и не отступил. Иан смотрел на него — принц не мог посмотреть, чтобы убедиться, но знал — друг следил за ним пристально, должно быть, с праздным любопытством, прекрасно зная, кто в этой схватке победит. И, чуя на себе его взгляд, Фергус вкладывал в каждый удар, в каждый отчаянный блок всю свою новообретенную злость. Ему казалось, что схватка длилась бесконечно, хотя на деле, должно быть, не прошло и пары минут, когда Анаис, откинув его руку в сторону, уперлась острием клинка принцу в грудь. Он тяжело дышал, она же — даже не запыхалась. Зрители хранили молчание. — Мальчишка, — прошептала Анаис, в упор взглянув на Фергуса. Ему хватило мгновения, чтобы прийти в себя. Злой тон королевы привел его в чувства получше ведра холодной воды на голову. Принц выучил это движение много лет назад, не зная тогда, что тот день станет для него таким судьбоносным. Фергус быстро отшатнулся в сторону, поднырнул под локоть Анаис и точным рубящим ударом толкнул запястье руки, сжимавшей меч. Королева, не ожидавшая такой подлости, уже понявшая, что победила, не успела среагировать. Клинок вырвался из ее расслабленных пальцев, отлетел далеко в сторону, и Фергус, воспользовавшись ее замешательством, не разгибаясь, подался вперед всем телом, толкнул Анаис, заваливая ее спиной на землю. Не давая ей немедленно вскочить, Фергус выпрямился, опустил стопу на грудь Анаис и, опустив меч, упер его острие ей в шею. Еще секунду висела звенящая тишина, разрываемая лишь звуком тяжелого дыхания принца. Потом Цири, подпрыгнув на месте, захлопала в ладоши. — Ай да Гусик! — завопила сестра, бросаясь к нему через поле. Фергус, не вполне осознав, что произошло, позорно выронил бы свой меч, если бы Цири не заключила его в объятия. — Вот! Моя школа! Знай наших! Выглядывая из-за ее локтя, Фергус поискал глазами того, чья школа в самом деле обучила его этому приему. Иан подходил к ним неторопливо, все еще пряча руки в муфту, и таким красивым Фергус никогда его не видел прежде. Будь они на турнире в Туссенте, принц непременно встал бы перед юным эльфом на одно колено и посвятил бы ему свою победу во всеуслышание. Будь же они одни на тренировочном поле, Фергус поцеловал бы его так глубоко и крепко, как только позволило бы его воображение. Иан улыбался и смотрел не на Цири и не на Анаис — а на одного только Фергуса. Королева, меж тем, отряхиваясь, поднялась на ноги. Цири разжала объятия, продолжая придерживать Гусика рукой за плечи. Анаис посмотрела сперва на сестру, потом на принца и внезапно широко усмехнулась. — Вот курва, — проговорила она, — да я себе задницу отбила! — Ничего, позже займусь твоей задницей, — подмигнула королеве Цири, и отчего-то Фергусу вдруг стало очень неловко. Анаис же, помедлив секунду, протянула принцу руку раскрытой ладонью, как прежде делал Геральт, и Фергус, посомневавшись мгновение, пожал ее. — Удар справа и блоки — никуда не годятся, — деловито заявила Анаис, — зато пируэты ты выполняешь хорошо. Ну ничего, научу тебя, как держать меч. А сейчас мне нужно подготовиться к совету. Фергус, — на этот раз королева смотрела на него прямо, но без враждебности или насмешки, — жду тебя через час, тебя проводят в нужный зал. Фергус кивнул, и девушки, обнявшись и смеясь, двинулись прочь с тренировочной площадки. Через минуту принц с Ианом остались один на один. Юный эльф сделал единственный длинный шаг и оказался прямо перед Фергусом. — Гусик, — сказал Иан, но принцу не хотелось слышать того, что он собирался сказать. Он поцеловал его, и юный эльф сперва чуть отпрянул, но потом податливо прильнул к нему ближе, не вынимая ладоней из муфты. Фергусу было совершенно наплевать, видел ли кто-то их, даже вздумай Цири и Анаис вернуться прямо сейчас, ему было бы все равно. Когда их губы наконец разомкнулись, глаза Иана сияли, и за этот взгляд Фергус готов был бы победить десяток таких, как Анаис. — Тебе нужно переодеться к Совету, — заметил юный эльф тихо. Его самого на него никто, конечно, не приглашал, но, видимо, Иан туда и не рвался. — Я расскажу тебе, что там было, — пообещал Фергус так же полушепотом, и Иан кивнул. — Я приду ночью, — многообещающе сообщил он, и принц почувствовал, как от этих слов кровь его устремилась куда-то вниз, и голова закружилась. В небольшом светлом зале собралось очень мало людей. Кроме Анаис, Фергуса и Цириллы, явились только Геральт, госпожа Йеннифер, видимо, вернувшая Ламберта заботам Кейры, и незнакомый принцу щуплый старик с круглым моноклем в глазу. Он вошел, тяжело опираясь на трость, и выглядел, как последний бродяга, но под его пристальным острым взглядом Фергусу стало не по себе. — Вот же сука, — заявил незнакомец, оценивающе оглядев принца, — мы так боялись, что на трон Темерии взойдет ебаный Эмгыр, а нам прислали его более молодую копию. Пиздец. Фергус, нахмурившись, хотел поинтересоваться, кто это вообще такой, но Анаис явно намеревалась разобраться с разговорами побыстрей и приступить к действиям. — Какого хрена происходит, Бернард? — резко обратилась она к человеку с моноклем, — почему на принца Нильфгаарда, моего личного гостя, совершено три покушения за две недели, а убийцы до сих пор не болтаются на шибенице, и вы даже имен их не знаете? — Все сложно, ваше величество, — тон человека мгновенно стал серьезным, когда он заговорил с королевой, — нашим агентам не удалось точно выяснить, кто являлся заказчиком нападений. Покушение в Новиграде было таким нарочитым, словно убийцы вовсе не собирались его убивать, лишь продемонстрировали, что могут подобраться настолько близко, что губернатор и не заметит. — Надеюсь, губернатора допросили? — осведомилась Анаис. Фергус несколько раз видел, как вел допрос Вернон Роше — один раз он допрашивал даже их с Ианом. И сейчас тон и взгляд королевы в точности копировал интонации ее названного отца. Она даже брови хмурила совершенно как он. — Да, но он ничего не знает, — ответил Бернард, — также были пойманы и допрошены члены секты Вечного Огня. Ваша достопочтенная сестрица занялась этим делом лично. Полагаю, вскоре их прилюдно казнят на площади Третогора. Мало того, что деятельность этой секты запрещена на территории Редании, так еще и их угораздило поджечь дом, в котором на тот момент находился принц Фергус. Принц поднял глаза на Йеннифер и перехватил ее взгляд. Та коротко качнула головой, и Фергус не стал перебивать Анаис. Судя по всему, чародейка намеревалась оставить информацию, полученную утром, при себе или предоставить Иану самому поведать ее отцу, как они и договорились. — Адда не в состоянии контролировать то, что происходит прямо у нее под носом! — зло ответила, меж тем, Анаис, — договор договором, но у меня к сестрице накопилось очень много вопросов. А эльфы? — Эльфские отряды приходят со стороны Аэдирна и подчиняются, судя по всему, королеве Саскии, хоть у нас и нет прямых доказательств, — ответил человек, — но дело обходится мелкими диверсиями на территории Редании, прямо войну она объявлять не спешит. А без того, чтобы захватить их лидера, кем бы он ни был, погоня за ними превращается в охоту на мышей. Они используют тактику Нильфгаарда во Второй Северной, но прямой принадлежности к Саскии ни подтвердить, ни опровергнуть, мы не можем. — Мои агенты отправлены в Аэдирн, — вмешалась в разговор Цири, — надеюсь, вскоре планы Саскии будут нам более ясны. — Нападение на моего ведьмака произошло на территории Темерии! — Анаис грохнула кулаком по столу, и под ударом тот мелко задрожал, — и вы не смогли этого предотвратить! — С вашего позволения, моя королева, — откликнулся человек нейтрально, — но путь ведьмака Ламберта, сопровождавшего принца, держался в тайне ото всех, предполагалось, что малочисленность отряда и секретность миссии обеспечит его безопасность. Ответить королева не успела — дверь в зал распахнулась, и твердой солдатской походкой вошел Вернон Роше. В одной руке он сжимал пучок длинных стрел с серым оперением и, подойдя ближе, швырнул их на стол перед Анаис. — Моя королева, — сказал он, — этим оружием был ранен ведьмак Ламберт. Лидер нападавших захвачен и ожидает допроса. Королева выпрямилась, брезгливо взглянула на стрелы, а потом подняла суровый взор на Роше. — А остальной отряд? — спросила она. — Убиты, — ответил Роше, — все до одного. — Потери? — после короткой паузы уточнила королева. — Двое тяжело ранены, у троих — легкие повреждения, — отрапортовал Роше, — но их раны закрылись, жизни бойцов ничто не угрожает. Анаис кивнула, глянула на Йеннифер, и та, без слов поняв ее приказ, потянулась к стрелам и придвинула их к себе. — Хорошая работа, Роше, — кивнула королева, — отрадно, что хоть кто-то еще верен Темерии. — Как и всегда, моя королева, — Роше склонил голову, но через мгновение снова посмотрел на Анаис, — могу я попросить кое о чем? — Конечно, — Анаис чуть сдвинула брови. — Я хотел бы лично провести допрос пленницы, — ответил Роше без паузы, — мне понадобится помещение без окон, но не темница. Думаю, так она охотней пойдет на контакт. — Может, еще ужином ее угостить? — взвилась королева, но под прямым взглядом человека быстро остыла, — поступайте, как считаете нужным, Роше. Я полностью вам доверяю. Совет закончился сумбурно, и Фергус, не желая ни с кем сталкиваться, выскользнул из зала и поспешил прочь. Иан перехватил его в одном из коридоров. Вид у друга был взволнованный, почти напуганный, и он так крепко вцепился в руку принца, словно хотел сломать ее. Юный эльф потянул Фергуса в сторону, нырнул вместе с ним за какую-то тяжелую гардину, и они очутились в одном из тайных проходов, которыми, казалось, как тело сосудами, был испещрен весь дворец. — Гусик, ты должен мне помочь, — зачастил Иан, прижимаясь к Фергусу всем телом, и тот, растерянный и сбитый с толку, поймал его потемневший от волнения взгляд, — папа собирается допрашивать пленницу, которую только что доставили во дворец. Я должен это услышать! — Пленницу? — переспросил Фергус, — которая чуть не убила Ламберта? Но почему? — Гусик, — пальцы Иана сжались чуть сильнее, — это моя мама.