У тебя получается всё лучше

1991

Щёлк. Щёлк. Щёлк. Три щелчка камеры, и фотограф нетерпеливо замахал ей, показывая, чтобы она пошевеливалась и уступала место другим. Девушка сдула со лба чёлку и отошла вглубь зала, где сегодня собрались все сливки общества. За последние пять лет она привыкла к ходу подобных мероприятий, но никак не могла поверить, что кто-то способен искренне ей заинтересоваться. Собственная значимость оценивалась ею как близкая к нулю, поэтому чья-то неучтивость воспринималась Хеленой как нечто абсолютно правильное и закономерное. В свои двадцать пять лет Хелена Бонэм Картер могла похвастаться очарованием юности, уже переходящим в истинную женскую красоту, многообещающей актёрской карьерой и полным отсутствием личной жизни. Казалось бы, сочетание первых двух слагаемых должно было с неотвратимостью математических законов дать ей в сумме третье. То ли простая логика вычислений не работала на гуманитариях, то ли Хелена представляла собой более сложное уравнение, но в её жизни едва ли случился хоть один серьёзный роман. Её родители винили в этом себя и начинали каждый день с недвусмысленных намёков на то, что ей пора найти собственное жильё. Хелена же вовсе не признавала наличие проблемы. В конце концов, ей было всего двадцать пять. Подхваченный с подноса официанта бокал с шампанским приятно холодил ладонь. Она успела пожать столько незнакомых рук, что теперь еле удерживалась от навязчивого желания окунуть в спиртное салфетку и протереть ладони. Хелена частично удовлетворилась, украдкой вытерев руки о белоснежное тканевое полотенце официанта, пока тот был занят другим гостем праздника. Воровато оглянувшись – не увидел ли кто? – она приняла невозмутимый вид и принялась изучать толпу, медленно опустошая бокал. Театральная премия, куда её пригласили непонятно за какие заслуги, проходила в старом здании, в котором когда-то располагался традиционный для Лондона 50-х элитный мужской клуб. Представители высшего класса сбегали от своих жён, обсуждали политику и спорт и не лишали себя всякого рода развлечений. Конкретно об этом клубе Хелена неоднократно слышала от своего дяди, который, будучи завсегдатаем, распространялся о делах клуба неохотно, пробуждая в ней свойственное человеческой природе любопытство. Дядя Марк должен был пойти сегодня с ней, но в последний момент укатил в Италию, и она не могла его винить. Сама она с удовольствием этим вечером предпочла бы Флоренцию тусклому лондонскому солнцу, всё норовящему скрыться за тёмно-серыми тучами. Попытки выцепить в шумной людской массе знакомое лицо не увенчались успехом. Хелена не любила знакомиться первой в таких местах. Как назло, она постоянно натыкалась на продюсеров или режиссёров, и в глазах общественности выглядело так, будто она пытается продать себя за роль. Сейчас рядом с ней находилась только ведущая бурную полемику парочка, полностью игнорирующая её присутствие в метре от них. Девушка вздохнула и облокотилась на обшитую деревянными панелями стену. Со стороны главного входа понёсся гул, сначала негромкий, но быстро распространяющийся по помещению. Люди засуетились, дамы нервно поправляли платья, а мужчины потирали о брюки резко вспотевшие ладони. Хелена повернулась к незнакомой женщине, которая в состоянии лёгкой истерии поправляла макияж. – Не подскажете, что происходит? – с любопытством осведомилась она. Женщина смерила её возмущённым взглядом, словно незнание Хелены наносило ей личное оскорбление. – Прибыла принцесса Маргарет! – торжественно изрекла она и с удвоенной силой принялась наносить свежий слой алой помады. Хелена открыла рот, но не смогла выдавить из себя ни звука. Мысли в голове путались, и ей никак не удавалось поднять на поверхность хоть одну из них. Она так крепко сжала практически пустой бокал, что побелели костяшки. Сбежать, ей нужно было сбежать. Её взгляд устремился в сторону входной двери, и мгновенно стало ясно, что встреча неизбежна. Люди выстраивались в ряд с филигранной точностью марширующих солдат. Поскольку Хелена находилась в противоположном от входа углу, она обнаружила себя стоящей в конце бесконечной линии. Она не сдвинулась с места, это остальные построились в цепочку, ведущую принцессу Маргарет прямо к ней. Если бы Хелена только знала, что Маргарет будет здесь, она бы… А что бы она сделала? Не пришла? Или напротив, надела бы своё лучшее платье вместо того безобразия в горошек, что было на ней теперь. А впрочем, какая разница. Эта женщина её даже не вспомнит. Хелена просто пожмёт ей руку, улыбнётся, присядет в реверансе, назовёт её «Ваше Высочество», и они разойдутся, чтобы никогда не увидеться вновь. Не так уж и сложно. Она справится. Она обязана справиться. В двери показались двое широкоплечих мужчин. В прежде гудящей толпе повисла почтительная тишина, и именно тогда, идеально рассчитав момент, вошла Она. Принцесса Маргарет была ещё ниже ростом, чем запомнилось Хелене. Она казалась такой маленькой, особенно в сравнении со своими охранниками, занявшими позиции по обе стороны прохода. Длинное белое платье с широким поясом выгодно подчёркивало её фигуру, которая… Нет, Хелена не станет даже думать об этом. Маргарет приближалась к ней, профессионально преодолевая толпу и пожимая руки со скоростью пули. Где-то в середине линии она оказалась прямо под массивной хрустальной люстрой, и её лицо, прежде остававшееся в полумраке, ярко осветилось. Бонэм Картер пришлось напомнить себе, что принцессе было уже под шестьдесят. Так разительно эта женщина отличалась от той, чей образ бережно хранила Хелена в своей памяти. Было несправедливо винить Маргарет в том, что она постарела, но Хелене хотелось обвинить хоть кого-то, потому что это было самым настоящим преступлением. Прошло едва ли две минуты с того момента, как принцесса появилась в комнате, но она уже успела разобраться почти со всеми, и от Хелены её отделяло всего три человека. Девушка сделала глубокий вдох и подняла голову, только чтобы разом выдохнуть, когда карие глаза столкнулись с голубыми. В одних мелькнуло узнавание, в других – что-то более глубокое. Однако ни одна из женщин не заметила этого. Обе были слишком поражены встречей, чтобы обращать внимание на подобные мелочи. Следуя протоколу, Маргарет первая протянула ей руку в перчатке. Рукопожатие принцессы было очень крепким, почти мужским. Она ощутимо тянула руку Хелены на себя, то ли привыкнув таким образом демонстрировать своё превосходство, то ли от неожиданности. Когда Хелена присела в реверансе, ей вдруг открылась простая истина: Маргарет отработанным годами жестом поддерживала равновесие женщин, пока они путались в своих платьях и ногах. – Ваше Высочество, – Хелена взяла себя в руки, и эти слова прозвучали чётко и громко. Уверенности в себе ей это не прибавило. Она выпрямилась и снова столкнулась взглядом с принцессой. Маргарет смотрела на неё с тем нескрываемым удовлетворением, которое легко можно было спутать с желанием. Хелена непроизвольно закусила нижнюю губу, не зная, что предпримет женщина. На ней длинная линия гостей завершалась. Сощурившись, Маргарет просто стояла и пристально всматривалась в её лицо. Несколько мучительных секунд спустя она наконец отвела взгляд и едва заметно кивнула. – Хелена. С их последней встречи её голос, уже тогда низкий, просел ещё на октаву. Остатки былой красоты, так завораживающей Хелену в детстве, всё ещё делали принцессу привлекательной женщиной. Как и тогда, взор притягивали глаза, в которых бурлил океан, где волны эмоций с брызгами разбивались о скалы королевского протокола. Хелену безумно одолевало желание ляпнуть какую-нибудь глупость, но она больше не была девочкой, отчаянно пытавшейся не выдать своих чувств. Понимание своего положения было у них обеих, однако это никак не объясняло затянувшегося молчания. Люди из начала очереди, решив, что процедура окончена, стали потихоньку разбредаться. За ними последовали остальные и, не встретив сопротивления со стороны принцессы, даже мужчина, стоявший перед Хеленой, незаметно шагнул в сторону, оставляя женщин наедине. Второе правило: не заговаривать с ней, пока не заговорит она. Но ведь она заговорила. Хелена восприняла своё имя как карт-бланш, но понятия не имела, что ей следует сказать. О чём разговаривают с принцессами? Её собственное прошлое подсказывало: по большому счёту, о чём угодно. Однако что сойдёт с рук ребёнку, не позволено взрослому. Маргарет тем временем молчала, бесстыдно разглядывая её с головы до пят, и Хелена пошла ва-банк, уверенно сказав: – Вы меня узнали. – Узнала, – ответила Маргарет, наконец-то остановив взгляд на лице Хелены. – У тебя всё-таки получилось. Стать актрисой. Хелена зарделась, без труда вспомнив их знаменательный диалог. Каким глупым сегодня он казался. Она вывалила на незнакомую, по сути, женщину то, о чём не откровенничала даже с родителями. Особенно с родителями. И на той же неделе сфотографировалась для своего первого портфолио, которое привело к череде событий, сделавших её звездой в девятнадцать лет. – Как видите, – она пожала плечами, не зная, окончена ли беседа. Хелена была достаточно осведомлена о статусе Маргарет, чтобы понимать, что это решение всегда остаётся за ней. – Тебе не идёт амплуа, в котором тебя снимают, – неожиданно высказала ей Маргарет. Она стянула перчатки и открыла маленькую сумочку, достав мундштук и одну сигарету из пачки. Следом показалась зажигалка, на вид из чистого золота, но как ни пыталась принцесса, из дорогущего прямоугольника лишь сыпались искры. Тогда Хелена потянулась к своему клатчу и вынула оттуда пластиковую зажигалку из супермаркета. Маргарет не проявила никакого пренебрежения к стоимости предмета, обеспечивающего её сигаретой, и мгновенно протянула руку. – Когда «Диор» возглавлял Диор, их зажигалки хотя бы работали, – в своей манере фыркнула Маргарет, с благодарностью, впрочем, глядя на девушку. Хелена воспользовалась ситуацией и вместо того, чтобы положить зажигалку обратно, достала свои сигареты и тоже закурила. Маргарет слегка приподняла брови. – Никогда бы не подумала, что ты будешь курить. – Никогда бы не подумала, что буду курить с вами. В её голосе слышались одновременно полускрытая дерзость и осознание того, что да, она действительно курит с принцессой Маргарет. У этого события были все шансы стать величайшим моментом её жизни. – Так что вы там говорили про моё амплуа? – Хелена солгала бы, сказав, что её саму не смущал образ барышни в корсете, но слышать это от кого-то другого было неприятно. – Ты можешь лучше. «Очень содержательно, спасибо», – недовольно подумала Хелена, но вслух произнесла только: – Вы видели что-то из моих работ? – Почти всё, я полагаю, – кивнула Маргарет. – Не специально, просто так совпало. Это звучало очень похоже на оправдание, и Хелена не смогла сдержать улыбку. Маргарет одновременно унизила её и похвалила, сделав это так искусно, что обижаться было невозможно. – А ведь это был ваш совет, – тихо сказала Хелена, снова взглянув принцессе в глаза. Ей было плевать, если она опять переходила черту между личным и светской беседой. – Пустяки. Это мог сказать кто угодно, – кажется, Маргарет тоже была не прочь перейти эту черту. – Но сказали вы. Женщины продолжали стоять на почтительном расстоянии друг от друга, но с каждым сказанным словом обе понимали, что оно сокращается – и не только в физическом измерении. Хелена ощущала необыкновенную близость с Маргарет. Из бессознательного чувства защищённости в её присутствии произросло сначала невинное восхищение принцессой, и оно созревало до того момента, пока не превратилось в то, чему Хелена боялась дать название. Красота и обаяние, чувство юмора и невероятная для её высокого статуса самоирония, живой ум и улыбка, которую нужно было заслужить, и от того она была бесценной. Маргарет для Хелены стала олицетворением чего-то внеземного и недосягаемого. С фанатичным усердием девушка год за годом читала газетные заметки и радовалась тем редким статьям, где размещали новые фотографии принцессы. Став более-менее известной актрисой, Бонэм Картер пыталась искать встречи с Маргарет, но как только узнала об одном мероприятии, где они могли встретиться, безумно испугалась и не пошла. Ни одна другая женщина не привлекала её, как привлекали мужчины и Маргарет. Природная аномалия, сбой в системе – так Хелена объясняла себе это влечение. Хуже всего было то, что временами ей мерещилось, будто принцесса смотрит на неё теми же полными желания глазами. Не было никакого секрета в том, что принцесса Маргарет всегда получает то, чего хочет, и сейчас Хелена мечтала обладать такой же привилегией. Однако для этого необходимо происходить из самой влиятельной семьи в стране и быть потрясающе, вопиюще, возмутительно наглой. Увы, Бонэм Картер не отличалась ни тем, ни другим. – Как… Как у вас дела? – спросила Хелена, отчаянно не желая, чтобы разговор заканчивался, готовая тянуть его даже таким жалким способом. Когда Маргарет улыбалась, морщинки вокруг её глаз становились более видимыми, но это совершенно её не портило. Она не улыбалась дежурной королевской улыбкой и не усмехалась, как делала часто. Она услышала вопрос и просто искренне улыбнулась, и сердце Хелены учащённо забилось против её воли. – Всё в порядке. Она не выглядела как человек, у которого всё в порядке, но кто такая Хелена, чтобы об этом судить. Каждый раз смотря на принцессу она задавалась вопросом, что творится у неё внутри. Порой ей казалось, что Маргарет приоткрывает ворота, ведущие в её сердце, но этого всегда было недостаточно. Пресса создала ей образ вечно идущей поперёк правил и традиций, но Маргарет была невероятно традиционна, что проявлялось во всём от её внешнего вида до манеры общения. И всё же было в ней что-то, так сильно отличающее её от остальных членов королевской семьи. Она была живым человеком, существующим среди таких же людей, но отчего-то они вписывались, а она – нет. Её характер не был сложным или мятежным – он просто был, но для положения, в котором она оказалась, даже это считалось неприемлемым. Маргарет отказывалась быть институтом, и за это институт сжирал её заживо. Мимо них пробегал официант с подносом, и Маргарет сделала едва заметное движение рукой. Хелена была готова поспорить, что повтори она этот трюк, никто не обратил бы на неё ни малейшего внимания, но парень на всех парах бросился к ним, подобострастно склонился перед принцессой и замер в ожидании. – «Famous Grouse». Чистый, двойной, – властно отдала распоряжение Маргарет и перевела взгляд на Хелену, которая от неожиданности забыла все слова, существующие в английском языке. – Мне то же самое, – наконец выдавила Бонэм Картер, которой было неловко больше заставлять принцессу Маргарет ждать. Официант практически полетел в сторону бара, а Маргарет насмешливо посмотрела на неё. – Смело. – Учусь у лучших. Хелена произнесла это без толики язвительности, напротив, пытаясь скрыть смущение, она теперь глупо улыбалась и старалась не задумываться над тем, как выглядит со стороны. Официант действительно летал, иначе никак нельзя было объяснить скорость, с которой он снова предстал перед ними. Он отвесил Маргарет поклон, когда подавал напиток, когда она забирала его, и когда уходил. Мальчишка пятился до самой стены, и как только он отвернулся, Маргарет бесшумно прыснула. – Мелочь, а приятно. Никогда не надоедает, – сказала она Хелене, сделав большой глоток и даже не поморщившись. Хелена осторожно принюхалась к своему виски и с опаской отхлебнула совсем чуть-чуть. По телу тотчас пробежала волна жара, и она расстегнула верхнюю пуговицу на платье. Стоящая перед ней женщина глазами проследила за тем, как Хелена открывает зону декольте, и быстро отвернулась, переводя взгляд куда-то вбок, где не было буквально ничего, на что можно было смотреть. Хелену это смутило и позабавило, но она не проронила ни слова. Следующие несколько секунд она гипнотизировала стакан, и за это время Маргарет успела расправиться со своим. – Боже мой, – вздохнула женщина и снова поймала взгляд того же официанта. На этот раз ей даже не потребовалось делать никаких знаков, чтобы подозвать его. – Принесите нам джин тоник, – бросила она, поставив на поднос свой пустой стакан, после чего, когда официант отчалил, забрала у Хелены из рук виски и с видимым удовольствием продолжила пить. – Может, стоило взять лимонад? – ехидно заметила она, от чего девушка порозовела. – Тебе хоть двадцать один есть, дитё? – Мне двадцать пять, – ответила жутко смущённая Хелена. – Это, конечно, о-о-очень радует, – с совершенно непонятной интонацией протянула принцесса Маргарет. Девушке стоило бы обратить на эту реплику особое внимание, но она была слишком занята, сосредоточенно потягивая из трубочки слабоалкогольный коктейль. На ней было незамысловатое белое не приталенное платье в крупный чёрный горошек, по фасону походившее на длинную мужскую рубашку. Из-за духоты она расстегнула вторую пуговицу, не обнажая, впрочем, ничего сверх необходимого. Перед выходом она не стала заморачиваться и обула любимые серые ботинки на платформе, про которые её мама говорила, что их не взяли бы даже в фонде помощи малоимущим. На голове у неё тоже красовалось не бог весть что. Хелена была благодарна принцессе за то, что она не стала комментировать её внешний вид. От этого редко воздерживались даже её куда более хладнокровные знакомые. – Итак, – отвлекла её Маргарет от джин тоника. – Ты играешь в театре? – Что? – едва не поперхнулась Хелена от неожиданности. Она думала, что с обсуждением её карьеры покончено. – Ну да, играю. А почему вы спрашиваете? – Не знаю, мы же на театральной премии, – вскинула брови Маргарет. – А ты желаешь поговорить о чём-то другом? Вопрос застал девушку врасплох. Каждый раз, когда принцесса Маргарет поручала ей ведение их диалога, они заходили в какие-то сомнительные дебри, ведущие их к одной и той же теме, откуда им чудом удавалось выбраться в последнюю минуту. И сейчас она собиралась сделать то же самое. – Я бы хотела поговорить о вас. Мы почему-то всегда говорим только обо мне. Маргарет странно переменилась в лице. Она, прежде занимавшая своим присутствием всё пространство, теперь поникла и стала выглядеть на свои законные полтора метра. Хелена не думала, что её безобидные слова могут произвести такой эффект, причём негативный, и поспешила вернуть всё на свои места. – Или не будем о вас. Если вы не хотите. Но мне кажется несправедливым, что вы знаете обо мне всё, а я о вас… Почти ничего. – Все и так знают обо мне намного больше, чем мне бы хотелось, – спокойно и даже равнодушно произнесла Маргарет. – В основном неправду, но какая, в сущности, разница, не так ли? – Очень большая разница, – позволила себе не согласиться Хелена. – И я не все. – Тебе нравится так думать. – Мне нравится так думать, потому что мы обе понимаем, что так и есть. Глаза Маргарет расширились, но в них не было ни злости, ни раздражения, ни желания развернуться и уйти. В этот момент Хелена ощутила, что вот она – возможность, которой может больше не представиться. Она не могла произнести эти слова вслух двенадцать лет назад. Никто не воспринял бы её всерьёз, да она сама тогда ещё не знала, насколько это серьёзно. Она несла в себе груз все эти годы, ожидая, когда наконец он исчезнет, но время шло, а ничего не менялось. Хелена сама, больше, чем кто-либо другой на свете, мечтала, чтобы мучения закончились и её разом отпустило. Однако становилось ясно, что привязанность к этой женщине не собиралась уступать место чему-то более привычному и простому. В пятнадцать она целовала на школьном балу симпатичного одноклассника. Хелена не могла сказать, что была от него без ума, но готова была поклясться, что он ей очень нравился. Но почему тогда во время поцелуя мозг упорно подкидывал ей совершенно другое лицо? Это повторялось снова и снова, и она чувствовала себя грязной и неправильной. Когда она перешла на другую ступень отношений, то не могла избавиться от мысли, что изменяет всем своим парням с женщиной, которую видела два раза в жизни. И хотя это не выдерживало никакой критики, а здравый смысл окончательно покинул её, Хелена Бонэм Картер продолжала думать о принцессе Маргарет. Хелена Бонэм Картер была влюблена в принцессу Маргарет. И окончательно убедилась она в это самое мгновение, когда тонула в усталом взгляде небесно-голубых глаз, смущалась от саркастичных реплик, расстёгивала пуговицы на платье (от духоты ли?), пила джин тоник и напрягала всё тело, чтобы случайно не шагнуть вперёд, сокращая расстояние между собой и женщиной, ради которой она была готова совершить любую глупость. Вроде этой: – Я должна вам кое-что сказать. В глазах Маргарет читался неподдельный испуг. Женщина помотала головой и хрипло произнесла: – Не надо. Не говори того, о чём будешь жалеть. Да вот только проблема заключалась в том, что она уже жалела. Жалела о том, что ей понадобилось дожить до двадцати пяти, чтобы признаться себе в неудобных чувствах. И пусть Маргарет разозлится или посмеётся над ней. Все звуки во Вселенной замерли, когда она открыла рот и набрала воздух, не разрывая зрительный контакт с той, кто мог ей этого никогда не простить. Три главных слова. Это всё, что ей требовалось произнести. Она была готова и совершенно уверена. До того момента, когда действительно должна была это сделать. Хелена не знала, что останавливало её больше: собственная неуверенность или Маргарет, которая взглядом умоляла её не продолжать. Никогда прежде Хелена не видела у неё такого взгляда: нерешительного, загнанного, просящего. И она уступила. Женщине перед ней не нужны были её смелость, её признания, её дурацкие чувства. Ей наверняка уже давно ничего не было нужно. Когда-то она сказала, что больше всего ей не хватает понимания, и Хелена вспомнила об этом как раз вовремя, чтобы подарить его. Если принцессе Маргарет проще никогда не услышать очевидного – что ж, так тому и быть. Вместо того, чтобы навсегда распрощаться с Хеленой, принцесса приблизилась к ней на расстояние, которое ещё могло считаться приличным, но непременно вызвало бы толки, будь они мужчиной и женщиной. – Спасибо, – негромко произнесла Маргарет. Она была нехарактерно для себя смущена, становясь от этого уязвимой и беззащитной. Хелена снова обратила внимание на то, как возраст отразился на её красивом лице. Исчезла броская привлекательность, поблекла неотразимость и, наверное, всё то, что раньше восхищало взгляд: уголки некогда чувственных губ опустились вниз, морщины стали глубже, а в глазах поселилась потерянность и отчуждённость. И всё же язык не поворачивался назвать её старой. Для этого она по-прежнему была слишком прекрасна. – В таком случае я, пожалуй, пойду… – неуверенно пробормотала Хелена, не зная точно, что ей теперь следует предпринять. Маргарет резко накрыла её руку своей. – Подожди. Останься, пока нас не позовут в зал. «В какой ещё зал?» – подумала девушка и неожиданно вспомнила, ради чего пришла сюда изначально. Они стояли в лобби перед входом в большой зал, где с минуты на минуту должны были раздавать награды за театральные достижения. Господи, она ведь оглашает какую-то номинацию! Невероятно, как ей удалось напрочь об этом забыть. – Ты не обязана ничего говорить. Просто постой здесь, чтобы мне не пришлось говорить с кем-то другим. Что ж, эта женщина всегда высказывалась прямо. Хелена молча кивнула в ответ и уставилась в пространство чуть левее от Маргарет, опасаясь теперь даже смотреть на неё. Рука принцессы всё ещё лежала на её собственной. Обе осознавали это, обе не желали ничего менять. Хелену бросало в жар, голова кружилась, что-то противно сжималось в животе, но она знала, что совершенно здорова. Если одно прикосновение Маргарет сделало это с ней, им действительно лучше не продолжать. Они простояли в полной тишине несколько бесконечно долгих минут. Руку Маргарет всё-таки убрала, чтобы зажечь сигарету. Когда Хелена уже готова была взвыть, к ним подошёл разряженный в пух и прах глава комитета премии и почтительно увёл Её Высочество за собой. Напоследок принцесса даже не взглянула на девушку, как будто она ничего не значила. Со стороны Хелены было опрометчиво всё это время полагать иначе. Вскоре пришла пора и ей зайти за кулисы, откуда она должна была выйти на сцену и совместно с каким-то актёром вручить награду за лучшие декорации. Выглянув украдкой в зал, она мгновенно отыскала принцессу Маргарет. Не найти её было невозможно – она сидела в середине первого ряда, окружённая со всех сторон стариками в смокингах. Хелена издалека чувствовала, насколько они скучны и заурядны. По крайней мере, так о них отозвалась бы Маргарет. Ей повезло – номинация, которую ей доверили, не значилась даже в десятке самых важных, и потому уже через полчаса после начала она сидела на своём месте в зале, успешно выполнив всё, что от неё требовалось, и могла насладиться церемонией. Под этим она подразумевала не заслушивание победных речей, а наблюдение за затылком Маргарет, высокую причёску которой было видно из любого уголка помещения. Она понимала, что это последний раз, когда они говорили, и уже безмерно тосковала. В самом конце Маргарет вызвали на сцену под громкие аплодисменты. Она широко улыбалась и ничто в ней не выдавало колоссального нежелания находиться здесь. Своё дело она знала на отлично. Очередной вечер, когда она сделает счастливыми кучку людей, которым в радость поглазеть на неё, а потом вернётся в свои пустые апартаменты и примет снотворное, потому что уже не может заснуть без него. Хелена не знала ничего из этого, но образы, выстроившиеся в её голове, очень походили на правду. После окончания церемонии Хелена не стала оставаться на афтерпати. У неё не было на это ни сил, ни желания. Она вышла на улицу, намереваясь поймать такси, прошагала пару десятков метров, как вдруг перед ней остановился автомобиль – в темноте невозможно было разобрать ни марку, ни цвет. Девушка отшатнулась и ускорила шаг, но окно на заднем сидении чуть опустилось, и кто-то произнёс голосом принцессы Маргарет: – Хелена? Садись. Бонэм Картер споткнулась на абсолютно ровном асфальте и чудом удержалась на ногах. Машина поравнялась с ней, Маргарет распахнула дверь и подвинулась, освобождая для неё место. Внутри автомобиль был каким-то странным: очень высокие сидения и огромное пространство для ног – таких моделей просто не делали. Зато перегородка между принцессой и водителем отсутствовала, точнее, была снята – в салоне остались характерные прорези. Хелена удивилась, потому что Маргарет не производила впечатление человека, любящего поболтать о жизни с шофёром. За рулём находился темноволосый мужчина, и он даже не повернул головы, когда она села в машину. Оробев, Хелена не могла произнести ни слова и смотрела перед собой, когда почувствовала осторожное прикосновение. Маргарет безмолвно взяла её за руку, и по телу Хелены пробежала дрожь. Она машинально дёрнулась, но сжала руку принцессы в ответ и медленно повернула голову, глядя на неё. Им не нужно было ничего говорить: они понимали друг друга без слов. Хелена показала глазами на водителя, но женщина отрицательно помотала головой. Кажется, этот человек за долгие годы службы повидал всё. Девушка стеснялась водителя, Маргарет тоже предпочитала хранить молчание, поэтому они ехали в тишине. Хелене не составило труда понять, куда именно они направляются, и от этого у неё нервно подрагивали коленки. Несколько раз она сжимала руку Маргарет чуть сильнее и получала ответный импульс, после чего у неё перехватывало дыхание. То и дело ей начинало казаться, что она находится во сне, и она косила вбок, убеждаясь, что настоящая, живая принцесса Маргарет всё ещё сидит рядом. Она поблагодарила небеса за то, что их поездка была короткой. Автомобиль проехал через кованные ворота, огибая длинное здание Кенсингтонского дворца, и остановился перед невзрачным подъездом. Хелена готова была дать руку на отсечение, что это даже близко не парадный вход – уж слишком задрипанным он выглядел. Водитель проворно вышел из машины и безо всяких поклонов и расшаркиваний открыл перед принцессой дверь. Хелена же выскочила сама со своей стороны и кинулась за Маргарет, которая шагала настолько быстро, что это можно было назвать бегом лёгкой трусцой. За их спинами машина тронулась с места и скрылась за поворотом. Фонари были погашены. Откуда-то из складок платья – Хелена ни за что бы не догадалась, что в нём есть карманы – Маргарет вытащила небольшой ключ и отворила дверь. Они оказались в узком тёмном коридоре, и принцесса не стала включать свет, вместо этого сцапав Хелену за руку (ей явно понравилось это делать) и потащив её за собой через коридоры, лестницы и длинные галереи. С вероятностью сто процентов девушка была уверена, что не найдёт дорогу обратно. Маргарет же безошибочно шла в кромешной тьме по дворцу, явно совершая этот путь не впервые. Они крались так долго, что Хелена, немного знавшая о дворце и его обитателях, понимала, что сейчас они прошли через апартаменты принца и принцессы Уэльских, Кентских и герцога и герцогини Глостерских. Каким-то образом им удалось никого не встретить по дороге, и даже охраны нигде не было видно. Словно во всём дворце они были вдвоём. Неожиданно Маргарет остановилась посередине лестничной площадки и плечом вдавила в стену гобелен, изображение на котором не поддавалось идентификации всё из-за той же темноты. Сначала ничего не произошло. Женщина негромко чертыхнулась и повторила действие, для закрепления эффекта пнув стену ногой. Тогда, будто почувствовав её недовольство, часть стены беззвучно отъехала, образовав тесный проход. Оказавшись на другой стороне, Маргарет снова стукнула стену, и отверстие закрылось. Всё это походило на колдовство, но Хелене некогда было хлопать глазами: принцесса Маргарет наконец облегчённо выдохнула и впервые посмотрела на неё. Они были на её территории. Щёлкнул выключатель, и комната озарилась светом огромной позолоченной люстры. Это был кабинет Маргарет. Хелена видела его фото три года назад в журнале и узнала без труда. На её вкус здесь было слишком много синего: насыщенно-синие стены, обитые синим диван и кресла, синий торшер на (слава богу, не синем) столе. Но в планы Маргарет не входило дать ей осмотреть интерьер. Она поманила её за собой на выход, и они снова оказались в каком-то тёмном коридоре. На этот раз принцесса безо всяких колебаний зажгла свет и дошла до последней двери, которая ничем не отличалась от других. Они беспрепятственно вошли внутрь, и Хелену позабавило, что ключ понадобился Маргарет лишь раз: на входе во дворец. Все внутренние помещения были не заперты, включая святая святых: спальню Её Высочества. Как их всех до сих пор не поубивали или хотя бы не обокрали, оставалось загадкой. Спальня Маргарет была не просто спальней. Она являла собой необъятное пространство квадратов на пятьдесят, включающее в себя элементы гостиной, столовой, библиотеки и бара. Книги и выпивка находились на каждой поверхности: на письменном столе, на вид точно таком же, как в кабинете; на широченном мраморном подоконнике; на открытых полках, которыми были увешаны выкрашенные в ярко-синий – опять! – стены; на полу возле постели и на самой постели. Создавалось впечатление, что принцесса не пускает сюда горничную. По крайней мере, Хелена не знала ни одну горничную, которая оставила бы полупустой стакан с подозрительной бурой жидкостью на полу прямо у кровати. Кровать, кстати, была заправлена криво, и покрывало частично сползло на пол, открывая синее постельное бельё. Да что за помешанность у неё на этом цвете? Здесь синий атаковал не так сильно, как в кабинете, но вырвиглазные стены вызывали у Хелены головокружение. Зато не было никакой позолоты, лепнины, вычурной мебели на изогнутых ножках или других типичных дворцовых атрибутов. Комната выглядела как обыкновенная неряшливая спальня и могла бы располагаться в совершенно любом доме, если пренебречь её метражом. Все эти мысли промелькнули в голове девушки за считанные секунды. Она бегло осмотрела помещение и перевела внимание на Маргарет, которая скинула открытые босоножки на высоком каблуке и теперь стояла перед ней босая и очень, очень, очень низкая. Хелена-то тоже не была сильно высокой, но Маргарет казалась совсем крошечной, и, чёрт, это было невероятно мило. Она заметила, что Хелена оценивает её рост, и громко фыркнула: – Разувайся, у меня ковёр персидский. – От иранского монарха? – уточнила Хелена. – Какого монарха? – вытаращилась на неё Маргарет. – У них республика. А ковёр из магазина, но всё равно разувайся. Хелена пожала плечами и сняла ботинки. Маргарет, по всей видимости ожидавшую, что так они окажутся одного роста, ждало разочарование: Хелена всё равно была выше. Правда, совсем ненамного. Поверх платья на принцессе была меховая накидка – то, что на дворе стоял июнь, её, очевидно, не смущало, – и она бросила её на стул. Промахнулась и не сделала ни малейшей попытки поднять одежду. Нет, подумала Хелена, горничная сюда всё же захаживает, иначе с таким подходом спальня давным-давно превратилась бы в помойку. Оставшись в платье без рукавов, Маргарет уселась в кресло, которое было слишком широким для неё одной, но узким для двоих. Тем не менее она сделала приглашающий жест рукой и многозначительно повела бровью. Хелена громко сглотнула и на подгибающихся ногах направилась к ней, аккуратно примостившись на подлокотник. Тогда Маргарет обхватила её за талию и с неожиданной лёгкостью пересадила к себе – разумеется, у неё ничего бы не вышло, начни девушка сопротивляться, но она была податлива и, честно говоря, едва жива. Их лица почти соприкасались, а в глазах Маргарет читались одновременно нежность и животное желание обладать. Подобные отблески и раньше проскальзывали в её взгляде, но становилось ясно, скольких усилий ей стоило скрывать их всё это время. Хелена постепенно приходила к осознанию, что женщина играла с ней, провоцируя и выводя на откровенность, чтобы довести до того состояния, когда добыча придёт к ней сама за верной смертью. Принцесса Маргарет, ещё несколько часов назад демонстрировавшая светскую любезность на грани безразличия и с лёгкими нотками интереса, кажущимися скорее одолжением, нежели искренним порывом, притянула её к себе и жадно поцеловала, словно ей сообщили, что перед смертью она может сделать лишь одну вещь, и она выбрала целовать Хелену. Они будто жаждали поглотить друг друга, компенсируя прожитые порознь жизни. Делая это впервые, со стороны они были похожи на возлюбленных, воссоединившихся после долгой разлуки. Даже отстранились они одновременно и тяжело дыша смотрели друг на друга новыми глазами, вместо пропасти возраста, пола и положения видя лишь человека, о котором мечтали. Парадом правила Маргарет и только Маргарет, а потому Хелена полностью отдала себя в её распоряжение. Изящным жестом – она всё делала изящно – принцесса сбросила покрывало с кровати на пол и прошла по нему босыми ногами, повернувшись к Хелене спиной. Дрожащими пальцами девушка потащила молнию вниз и на полпути вдруг осознала, что фасон платья не предполагает бюстгальтера. На секунду она остановилась, сделала глубокий вдох, и платье упало на пол бесформенным куском ткани. Маргарет вышагнула из него и снова встала к Хелене лицом, совершенно обнажённая и невыносимо прекрасная. Принцесса услышала резкий восторженный вздох и польщённо улыбнулась. Она ловко принялась расстёгивать пуговицу за пуговицей на платье Хелены, которая стояла, не в силах отвести глаз от её груди. Она была не слишком маленькой или большой – идеальной как раз, чтобы поместиться в ладонь. У Хелены никогда не было этого с женщинами. Признаться честно, у неё не было желания, пока дело не дошло до Маргарет. По тому, что и как с ней делала принцесса, было совершенно очевидно, что для неё это не стало дебютом. В противовес своему образу она была невероятно обходительной и нежной, хотя, конечно, инициатива оставалась за ней. За это Хелена была ей только благодарна – её познания были достаточно скудны, особенно в сравнении с женщиной, о чьём опыте и местах и способах его приобретения она старалась не задумываться. В какой-то момент Хелена перестала задаваться вопросом, неужели всё это происходит с ней на самом деле, и в полной мере отдалась наслаждению, не делая попыток заглушить возбуждённые стоны. Любая мысль, ненароком забредшая в её голову, была с позором изгнана оттуда. Её мир сузился до мира ощущений, и она встречала этот новый мир с распростёртыми объятиями, сильнее прижимаясь к телу Маргарет, которое в этот момент представляло собой единственный существующий для неё объект во всей Вселенной. В их связи не было ни намёка на равноправие: Маргарет контролировала всё, отчего они обе получали невообразимое удовольствие. Впервые в жизни Хелена видела в её глазах столько интереса к жизни, страсти и любви. Она знала, что Маргарет не была бездушной снежной королевой и умела проявлять тепло, заботу и сопереживание. Однако сейчас перед ней была новая принцесса Маргарет, забывшая о своей презрительной ухмылке и снисходительном остроумии. Она была полностью обнажена, и её физическая нагота имела с этим очень мало общего. Она была так красива. Хелена повторила это вслух около сотни раз, и Маргарет уже совсем перестала реагировать на бессвязный поток восхищений. Вообще, сама принцесса не проронила ни слова, но Хелену это ничуть не тревожило. Она была готова говорить за двоих. Она была готова на всё, лишь бы сделать эту женщину счастливой, и, кажется, пока успешно справлялась. Существовавшее между ними накалённое притяжение проникало под кожу, царапало и свербело, отчаянно вырываясь на волю. Хелена не знала, была ли она для Маргарет кем-то особенным, или так, мимолётным развлечением; наградой, которую приятно получить после долгого дня. Но это не могло быть менее значимым. Она чувствовала себя особенной, и даже если ощущения обманывали её, заменяя действительное на желаемое, ей было плевать. Всё, что Хелена знала о любви, померкло и испарилось как утренняя роса. Годами она воздвигала Маргарет на выдуманный ею пьедестал, и вместо того, чтобы разбить вдребезги её иллюзии, принцесса навсегда вписывала себя в её жизнь, того не осознавая. Они принадлежали друг другу без остатка, оставляя мир вокруг далеко позади. Там, где Маргарет касалась её, по девушке пробегали мурашки. Ей не нужно было делать и половины того, что она вытворяла в постели, чтобы довести Хелену до исступления, но ей самой было всё мало и мало, и она не успокаивалась, пока Хелена не откинулась на подушку, прерывисто дыша и хватаясь пальцами за одеяло, чтобы не расцарапать ногтями кожу ладоней. Обнажённые и счастливые, они лежали в постели: Хелена на одеяле, Маргарет под ним. Хелена ожидала, что принцесса потянется за сигаретой, но она просто смотрела в потолок и громко дышала. Женщина была подозрительно молчалива, но ничто не указывало на то, что она недовольна. Тогда Хелена перевернулась на бок и стала наблюдать за ней, и на её лице сама собой нарисовалась очаровательная улыбка. Придя в себя, Маргарет, казалось, вернулась в своё обычное немного меланхоличное состояние. Хелена подползла ближе и легла на неё сверху, не решаясь, однако, устранить преграду в виде тяжёлого одеяла. Теперь они вернулись на круги своя, и в Хелене пробудилась прежняя неловкость, пронизывающая все их разговоры. И всё же она была смелее, чем несколькими часами ранее. Бонэм Картер рассмеялась про себя. Ей всего-то понадобилось переспать с принцессой Маргарет, чтобы окончательно перестать её бояться. Она очертила лицо принцессы, едва касаясь его, и наконец воздух разрезали слова: – Я люблю тебя. Маргарет посмотрела на неё сверху вниз. Чёрт его знает, как ей это удалось – она ведь лежала под Хеленой. В её взгляде была та снисходительная мягкость, с которой родитель смотрит на своего любимого, но не слишком одарённого ребёнка. – Я знаю. Не совсем тот ответ, который хочется услышать на годами разрывающее изнутри признание в любви. Но как можно было ожидать от принцессы Маргарет большего? Хелена даже не думала обидеться и уйти с гордо поднятой головой. Она была готова отдавать, не получая ничего взамен, и понимала, что ей уже дали больше, чем она когда-либо сможет заслужить. – Можно называть тебя Маргарет? – когда-то она называла её так, не отдавая себе в этом отчёта, но с тех пор минуло почти двадцать лет. – Ты всё равно постоянно забываешь «мэм», – ухмыльнулась Маргарет, и её глаза на мгновение снова заискрились. – Маргарет… – Хелена попробовала имя на языке. – Маргарет, мне всё равно, что у нас не может быть будущего. Мне всё равно, что я тебе не нужна. Нет, подожди! – принцесса открыла рот, чтобы возразить, но Хелена должна была закончить. – Я люблю тебя и сделаю что угодно, лишь бы ты всегда была такой, как сейчас. Что бы это для меня ни значило. Ты скажешь уйти – я безропотно уйду. Прикажешь остаться – и ничто не сделает меня счастливее. Я просто хочу, Маргарет, чтобы ты знала: ты заслуживаешь быть любимой. Маргарет закрыла глаза, и её лицо исказилось как от мучительной боли. Когда она начала говорить, казалось, что она вот-вот заплачет, но что-то останавливало её, и у Хелены было опасное ощущение, что когда-то давно принцесса плакала так часто, что больше не могла этого делать. – Будущего нет не у нас, – сказала она со слабой улыбкой. – У меня нет будущего. И только у меня. Она выглядела такой ранимой. Хелена взяла её руку и начала поглаживать большим пальцем тыльную сторону ладони. Маргарет продолжила едва слышно: – То, что было сегодня – прекрасно. Но ты не можешь привязываться ко мне. Ты возненавидишь меня, – её голос дрожал. – Все, кто когда-то любил меня, теперь ненавидят. А если ты меня возненавидишь, я… я не выдержу. Хелена с удивлением ощутила на губах вкус соли. По её щекам текли слёзы, а она не замечала этого, поглощённая лежащей перед ней женщиной. – Ну вот, я уже довела тебя до слёз, – вздохнула Маргарет и мягко провела рукой по её лицу, стирая влагу. – Я никогда не возненавижу тебя, – прошептала Хелена, целуя принцессу в уголок губ. – Пусть так, – Маргарет даже не попыталась сделать вид, что поверила, но Хелена проигнорировала это. – Я могу до самого утра перечислять причины, почему мы не должны продолжать. – Тогда почему! – воскликнула девушка, опуская лицо чуть ниже; так, что их носы почти касались друг друга. – Почему ты позволила этому случиться? – Потому что я тоже люблю тебя, Хелена. Внутри что-то перевернулось. Хелена подозревала, что это было её сердце, оторвавшееся от груди и пустившееся в безумный танец. Все дальнейшие слова Маргарет заранее перестали иметь значение. Она тоже любила её. Они любят друг друга, и кем они будут, если позволят забрать это у них? Она повторила это вслух, и принцесса посмотрела на неё так, что Хелена мгновенно пожалела о сказанном. – Кем мы будем? Взрослыми людьми. – Несчастными людьми! – Людьми, которые сумели, пережив боль, избежать боли гораздо большей. Людьми, которые не разрушили свои жизни. Людьми, которые не развалили британскую монархию в конце концов, хотя на это мне глубоко наплевать. Ты слишком молода, ты не знаешь, на что хочешь обречь себя. Ты полюбишь другого. Мужчину. И будешь счастлива с ним. Из уст Маргарет эти слова звучали как гипнотическое внушение, да только неясно, кого она хотела убедить – Хелену или себя. – Допустим, ты права. («Чёрта с два!») Но как же ты? – А что я? – горько усмехнулась Маргарет. – Я прожила свою жизнь. Не знаю, плохо ли, хорошо ли, но прожила. Брось игнорировать мой возраст, Хелена. Я слишком старая для тебя. Да я вообще слишком старая. Хелена резко выпрямилась: теперь она не лежала на Маргарет, а сидела на ней верхом, уперев руки в матрас по обе стороны от лица принцессы. Её переполнял гнев. Она была готова уйти и навсегда оставить Маргарет в покое, если бы она накричала на неё или просто равнодушно отправила восвояси. Но она не могла бросить её в таком состоянии, а главное – не хотела. Хелена говорила это, от обиды растеряв последние капли неуверенности в себе: – Не смей! Прогони меня, потому что я тебе не нужна. Прогони, если хочешь этого. Но не смей, слышишь, не смей так поступать, потому что считаешь, что ты меня не достойна. – Я так не считаю, – Маргарет испустила тяжёлый вздох. – Нам просто не повезло. Так случается. – Но… Мы ведь можем встречаться так, – с мольбой в голосе произнесла Хелена. – До тех пор, пока обе хотим этого. – Нет, – принцесса покачала головой и легко коснулась её губ своими. – Надеюсь, однажды ты поймёшь меня. И простишь, если сможешь. – Мне не нужно тебя прощать, – печально улыбнулась девушка. – Ты слишком добра ко мне. Приподнявшись на подушке, Маргарет перебегала глазами с прекрасного юного лица на безупречное тело, не веря, что кто-то может быть настолько совершенен. Каждая из них считала другую слишком идеальной, и им не суждено было остаться вместе. Маргарет давно привыкла, что её счастье никогда не бывает долгим, но это было жестоко даже для неё. Хелена же чувствовала, словно вся её дальнейшая жизнь не имеет значения. Разве могло теперь что-то заставить её испытывать эмоции, сравнимые с ощущением Маргарет в себе? Она знала ответ наперёд. Маргарет не прогоняла её, но Хелена не знала, ждёт ли она, что девушка уйдёт сама. Хелена перекатилась обратно на свою половину кровати и сделала попытку подняться, но её остановил усталый голос принцессы: – Куда ты? Хелена обернулась и постаралась звучать как можно спокойнее, не показывая, насколько ей больно. – Я думала, ты хочешь, чтобы я ушла. – В нашем распоряжении целая ночь. Ладно, половина ночи, – Маргарет кинула взгляд на окно, за которым пока не начало светать, но казалось, что рассвет уже близко. – И что мы будем делать? – Ну, не знаю, – с намёком протянула Маргарет. – У тебя есть идеи? – Ох, у меня масса идей. Хелена вернулась к Маргарет. Они поменялись спонтанно и бессистемно. Смущение и пиетет остались где-то очень далеко: в чулане дяди, на полутёмной террасе, в этой самой постели. Маргарет больше не была старше, главнее, величественнее. Её узнаваемая причёска потеряла всякий вид, и средней длины волосы свободно рассыпались по плечам. Хелена не столько повторяла действия Маргарет, сколько отдалась своему желанию, которое вело и направляло её. Судя по принцессе, лицо которой покрыл несвойственный ей румянец, в совершенно правильном направлении. Она доставляла удовольствие, теперь уже точно зная, что этот раз станет последним. И Маргарет запомнит каждое касание, каждый поцелуй – сначала неловкие, они становились напористее и азартнее, – каждое движение и каждое посягательство на своё тело. Вторжение. Хелена вторгалась дерзко и безапелляционно, потому что ей нечего было терять. Всю горечь будущей потери она вкладывала в эту ночь, желая навсегда оставить Маргарет в своей памяти абсолютно счастливой. Они забыли обо всём и потеряли счёт времени, – а впрочем, спешить им было некуда. В их распоряжении было всё время мира, и, небо им свидетель, они не тратили впустую ни секунды. Хелена не задумывалась о том, что она делает – каждой клеточке её тела было хорошо, как никогда в жизни. Мужчины не были такими. Такими чувственными, нежными, страстными, одновременно дерзкими и покорными, до такой степени безумно желающими её. Ей ещё предстояло узнать, что таким в её жизни не будет никто, да и само существование подобного человека было маловероятно хотя бы потому, что принцесса Маргарет была всего одна. И с тем, что одной такой катастрофически мало, поспорить было невозможно. Уснули они под утро, их тела были беспорядочно соединены, и ни одна из них не шевелилась во сне, не желая отпускать. Шторы были плотно задёрнуты, и лучи солнца оставались снаружи, не проникая внутрь и не тревожа покой утомлённых возлюбленных. Возможно, около десяти часов в спальню заглянула горничная, закатила глаза и тихонько вышла, прикрыв за собой дверь. Но об этом никто из них никогда не узнает. Хелена проснулась первой. Вопреки расхожим стереотипам она мгновенно поняла, где находится, и вспомнила прошлую ночь. Маргарет всё ещё спала, совершенно бесшумно и беззащитно. У Хелены даже не было мысли встать и уйти, не попрощавшись. Помимо того, что Маргарет такого не заслуживала, Хелена попросту понятия не имела, как выйти из дворца незамеченной. Во сне принцесса была расслаблена, лицо её разгладилось, она размеренно дышала, и Хелена, не сумев удержаться, ласково поцеловала её в лоб. Маргарет не проснулась. Тогда Хелена подпёрла подбородок руками и с улыбкой принялась смотреть на неё, не ожидая таким образом её разбудить, но наслаждаясь последними мгновениями наедине. Она могла смотреть на неё бесконечно. Девушка снова задумалась об их жизнях и судьбах. Она не знала, какова её судьба. И жизнь её, наверное, только начиналась. Хелена понимала, как ей повезло иметь работу, от которой она получает такое удовольствие, и в которой она хороша. По крайней мере, по словам других. Сама она на себя смотреть не могла. Ей хотелось жалеть Маргарет, хотя она отдавала себе отчёт в том, насколько это нелепо. У Маргарет было всё. И тем не менее, она была несчастна. Настолько несчастна, что поддерживала в себе жизнь быстротечными влюблённостями, от которых неизменно страдала и заставляла страдать других. А что же будет с ней, когда она не сможет чувствовать себя любимой и желанной? Она завянет и умрёт, как сорванная роза. И Хелена знала, что не в её власти предотвратить эту гибель. Невозможно было оторвать взгляд от этого лица. На нём отражалась вся жизнь Маргарет: оно было источником её наслаждений и зеркалом пороков. Губы, которые так яростно сегодня целовала Хелена, принадлежали сотням мужчин. Это не вызывало у девушки ничего, кроме надежды, что сама Маргарет ни о чём не сожалеет. Хелена думала о том, что будет с ней, когда она покинет дворец. Маргарет дала ей понять, что справится, сможет жить без неё. Хелена тоже как-то справлялась, но теперь, когда она попробовала счастье на вкус, ей будет очень тяжело вернуться к прежней жизни. Тайна, – а это навсегда останется её тайной, – будет терзать её и раздирать изнутри. Она уповала лишь на то, что однажды кто-то сможет... Нет, не превзойти Маргарет, но сравниться с ней. Потому что в противном случае она больше никогда не станет счастливой. Принцесса слабо зашевелилась и приоткрыла глаза, сощурившись глядя на неё. – Привет, – негромко сказала она. – Давно ты на меня пялишься? Хелена отрицательно покачала головой. Она оставалась настороже, не зная, как ведёт себя Маргарет, просыпаясь утром после разовой интрижки. Однако она была настроена миролюбиво и с зевком выбралась из постели, лениво набросив валяющийся на одном из кресел халат. Девушка всё ещё была абсолютно голой и при свете чувствовала себя неловко, поэтому подобрала с пола платье и быстро натянула его. На голове у Маргарет было то, что Хелена считала своей повседневной причёской. В шёлковом светло-зелёном халате она была похожа на японскую гейшу или хозяйку салона. Когда она закурила, то открыла окно, и свежий ветер ворвался в спальню, принося с собой запах нового дня. Хелена не без любопытства подошла к окну. Вид её слегка разочаровал: окно выходило во внутренний двор и на другие подъезды дворца. Зато никто из внешнего мира не мог потревожить принцессу. Маргарет посмотрела на неё долгим взглядом, и Хелена поняла, что это было прощание. Она пожалела, что не подобрала нужных слов, пока наблюдала за спящей принцессой. Поэтому молча потянулась к Маргарет и поцеловала её. Не так рьяно и страстно, как вчера, но с необыкновенной теплотой и нежностью. Женщина ответила на поцелуй, но довольно быстро мягко отстранила её от себя. – Я ужасно не хочу этого говорить, но тебе пора, – произнесла она, и ни один мускул не дрогнул на её лице. Принцесса смотрела, как Хелена застёгивает платье, обувается и поднимает с пола сумочку. Протянула ей расчёску, но мгновение спустя убрала руку со словами: – А, ну да, ты же такая и пришла. Сама она бегло прошлась гребнем по волосам, и они, чуть завиваясь на кончиках, разительно меняли её образ. Без своей высокой причёски она была почти неузнаваема. Хелена растерянно топталась около двери. Если у Маргарет был какой-то тайный проход, по которому её любовники могли из спальни попасть прямиком на ближайшую станцию метро, пора бы ей его показать. Принцесса стояла перед ней с дымящимся мундштуком в руке и чего-то ждала. – Маргарет, ну так что? – Да ничего, – женщина вздохнула. – Пойдём, я тебя провожу. Точнее сказать, выведу. – Ты пойдёшь со мной? – Хелена не смогла сдержать радостного удивления. Прощание откладывалось. Пусть на пять минут, но откладывалось. – Конечно, мы же не хотим неприятностей, – сверкнула глазами Маргарет. Сначала они шли той же дорогой, которой попали внутрь: через кабинет и скрытый проход на лестнице. Однако затем Маргарет завернула за угол, и Хелена не была уверена, что ночью проходила здесь. Эта часть дворца была совсем современной, а одна дверь была приоткрыта, и Хелена увидела, что комната доверху завалена детскими игрушками. Маргарет шла гораздо медленнее, чем вчера вечером. Очевидно, в этих коридорах она чувствовала себя в безопасности. Принцесса крепко держала её за руку, хотя в этом не было никакой необходимости. Ей просто нравилось чувствовать Хелену. Время от времени девушке мерещились голоса в отдалении, но Маргарет была совершенно спокойна. И вдруг Хелена поняла, что ей не показалось. Кто-то шёл им навстречу и был уже совсем рядом. – Там кто-то есть! – обеспокоенно прошептала она, но Маргарет и бровью не повела. Коридор завершался поворотом, и прямо из него на них вышла женщина. Последняя женщина, которую Хелена ожидала увидеть, хотя, если поразмыслить, вероятность наткнуться на неё именно здесь была выше, чем где-либо ещё. Диана и Маргарет не делали никаких реверансов, завидев друг друга. Будущая королева Великобритании была одета чуть лучше сестры королевы нынешней: на ней были короткие серые шорты и мятая белая футболка. Хелена была просто в ужасе. Диана знала её, они встречались в том году и пару раз до этого. – О, Марго, доброе утро, – улыбнулась Диана, насмешливо глядя на девушку рядом с ней. – Хорошо выспались? – задорно подмигнула она и – Хелена не поверила своим глазам! – просто прошла дальше по коридору. Когда они разошлись на приличное расстояние, Хелена выпалила: – Это что было? – Обычное дело, – пожала плечами Маргарет. – Да не волнуйся, мы же были не голые. А всё остальное здесь – норма. – А если бы нас заметил кто-то другой? – не успокаивалась девушка. – Нет здесь никого другого. Дети с Чарльзом в Виндзоре, Диана одна. А с ней у меня полное взаимопонимание. Под этим Маргарет явно подразумевала то, что они закрывают глаза на пассий друг друга. Для Хелены всё это было так странно и необычно. За один день она узнала столько о королевской семье, что этого хватило бы на целую книгу. Правда, тогда пришлось бы вписывать в повествование и себя. Они вышли на задний двор. Огромная лужайка была заполнена припаркованными автомобилями, среди которых Хелена узнала тот, что привёз её сюда. Маргарет, с мундштуком и в халате, стояла на пороге. – Вот ворота, – принцесса показала на них, как будто Хелена не видела сама. – Иди. – Это конец? – Хелена старалась найти что-то в лице Маргарет, что подсказало бы ей, о чём та думает. – Нельзя закончить то, чего не было, – произнесла Маргарет в ответ. Хелена знала, что она так не считает. Ей было так же тяжело, просто она была в достаточной степени побита жизнью, чтобы научиться этого не показывать. Хелена приняла правила игры, придав своему голосу спокойствие и уверенность. В конце концов, актриса она или кто? – В таком случае, до встречи. – Да, до встречи. Когда-нибудь… Хелена развернулась и пошагала к воротам, оставив многоточие висеть в воздухе. Дойдя до калитки, она обернулась в последний раз. Но Маргарет уже не было.