Огни Камелота

Как оказалось, четыре унции болиголова отмерить не так просто. Проклятый порошок сыпался во все стороны, но только не на блюдце. А терять не хотелось ни одной крупинки, ведь она и так чуть не заработала себе нервный срыв, пытаясь его размолоть. Спокойно, не спеша. Одна унция, две. Пальцы подрагивают от нетерпения. Три. Только успеть поднять край мешочка, когда будет четыре. Так, теперь белена. Ох, она уже несколько раз все портила именно из-за белены. Нужно измельчить до кашицы семь зерен белены, а затем вылить в эту кашицу немного воды, смотря на восток, и чтобы все время эту кашицу обдувал ветерок. Вот как ей предлагалось это сделать? Во-первых, она не представляла, сколько именно нужно воды, старые книги с заклинаниями ужасно дотошны и ужасно неточны. А во-вторых, каким образом ей заставить ветер дуть на нее, не переставая? Может, книга предполагает, что ведьма, готовящая этот отвар, должна быть достаточно сильна, чтобы во время этой процедуры еще и влиять на ветер, чтобы тот ей чуть-чуть помог, отвлекшись от своего безделья, но в таком случае она просчиталась. Не все ведьмы, которым вдруг понадобилось вызвать гидру, настолько сильны, чтобы еще и с ветром договариваться. Благо, сегодня тот сам вроде бы не утихал. Конечно, если она не поторопится, вполне может случиться так, что она выйдет на улицу, найдет восток, поднимет чашку, и ветер вдруг решит, что сейчас самое время утихнуть. С ее везением-то... Элейна сдула с лица желтоватую прядь давно нечесаных волос. Вот что делает с людьми любовь! Особенно, когда твой любимый никогда тебе на твои чувства не отвечал. Нет, разумеется, она не собиралась ему мстить, тем более, он, бедный, был уже давно мертв. Может, он и был таким глупым, что выбрал не ее, а какую-то ветреницу, но ее мести он точно не заслужил. Она и на живого-то на него злиться долго не могла... Так, пока что ей везло. Ничто не опрокинула, ничего не перепутала. Хотя, может быть, и перепутала, но узнает она об этом, только когда у нее ничего не получится. Опять. Элейна мотнула головой. У нее все получится. Не может не получиться! Она слишком долго придумывала план мести! Плохо было то, что она не была такой могущественной, как та Моргана Пендрагон. Та-то могла просто заявиться в Камелот и сделать свои дела: убить там кого или пленить. А она? Она еще не настолько сильна, чтобы добраться до своей ненавистной соперницы и задушить ее собственными руками. К тому же, это была бы слишком легкая смерть для той, что убила ее любимого. Элейна взяла пучок трав и погрела подушечки пальцев о фиолетовые лепестки ядовитого цветка. Красивые. Та, кому они навредят, тоже, как рассказывают, очень красива. Ну и что с того? Разве спасло это мужчин, которые ее любили? Даже ее этого муженька. Она ведь никому счастья не принесла. Ну ничего, Элейна покончит с этим, она устроит этой дамочке самый что ни на есть конец, да такой жалкий, какой только она заслуживает. Ведьма соединила порошки, кинула в чашку три лепестка аконита, пересчитала все заново и выдохнула. Пора на воздух. Взяла чашечку с беленой, кружку с водой и вышла из своего заросшего плющом домика на улицу. Довольно улыбнулась. Ветер есть. Отлично. - Ты мне за все заплатишь, Гвиневра Пендрагон, - прошептала Элейна куда-то на восток, сжимая в руках чашку с ведьмовскими травами. - Ты заплатишь за то, что из-за тебя и тебя одной умер мой Ланселот! *** - Серьезно? Вот за эту нору такой гонорар? Салазар окинул презрительным взглядом покосившуюся халупу с подозрительно скрипящими окнами, которую хозяин - надутый товарищ с усами чуть ли не до земли - гордо именовал домом. Усач еще больше надулся, сложив круглые руки на груди. - Ни монетой меньше! Были бы у тебя манеры получше, скинул бы пару десятков, а так - плати полную цену! С твоей-то одежонкой я бы не особо выпендривался, когда тебе такие хоромы предлагают за гроши. - А графья иногда в люди под маскировкой выходят, не слыхал? - усмехнулся Слизерин. - Так что ты тоже больно не распаляйся, вдруг очередной бедняк окажется королем, а ты его пошлешь на все четыре стороны. Неудобно будет, правда? - Ах ты... - хозяин лачуги покраснел от возмущения, густые брови упали к переносице, видимо, стремясь придать мужчине грозный вид, однако покупателю все больше хотелось смеяться. Затем толстяк обругал наглеца таким словом, что сорока, примостившаяся на крыше его недвижимости, с праведным гневом вспорхнула и решила найти себе более приличное жилище. Сэл растянул губы в миловидной улыбке. - Ну вот, а тебе моИ манеры не нравились. - А ну пшел вон отсюда! - взорвался усач и даже махнул рукой, словно отгоняя муху. - Чтоб я такому еще дом предлагал... Пшел вон с глаз моих, я сказал! Слизерин рассмеялся и поклонился. - Счастливой продажи! Когда стану графом - выкуплю эту землю и перекрашу в цирк. И он, изящно уклонившись от полетевшего в него ведра, пошел дальше по улице, ничуть не смущенный взглядами, которыми его провожали горожане. Единственное, что его огорчало - это был третий выставленный на продажу дом, который ему не захотелось купить. Черт, была бы его воля, ни за что бы не приперся жить в столицу, в таких всегда проблемы с жильем. Но нет, Годрику непременно понадобился самый центр Камелота! Салазар настолько хорошо знал своего друга, что даже догадывался, что тот подумал, едва ступив в ворота города своей мечты. Наверняка, Годрику сразу бросилась в глаза цветущая яблоня. Этому дураку явно казалось, что если здесь очень красиво, значит жизнь тут на порядок лучше, чем в Мерсии. В дороге он прожужжал Слизерину все уши о том, сколько реформ провел молодой король Камелота и как теперь тут хорошо живется. Можно подумать, королева-крестьянка и простолюдины-рыцари - показатель хорошего правления! Салазар не был столь впечатлителен. Его не так было легко убедить в том, что все прекрасно. Хотя бы потому что яблоня от людей едва ли зависит, зато она прикрывает своей красотой место казни сотен людей. Он пробирался через базар, отыскивая торговцев недвижимостью. В лицо ему то и дело совали что-нибудь: то рыбу с выпученными глазами, то шляпы с почти ободранными перьями, то ножи, а один особенно наглый купец исхитрился сунуть...кота. В отличие от покупателей, которые просто проходят мимо, Сэл приостановился. - Вы серьезно предлагаете мне потратить, - он вытянул шею, разглядывая надпись на деревянной витрине, - двенадцать золотых за драную кошку? Продавец выглядел до того обиженным, словно речь шла о его ребенке, а не о коте, у которого взгляд был явно замученный. - Это породистый восточный кот! Он стоит в десять раз больше! - Он явно стоил больше до того, как ты ему ободрал всю шерсть и чем-то отравил, - фыркнул Салазар и ушел прежде, чем купец вспомнил матерные слова. "Сэл, - вспомнились ему слова друга, - слишком мрачная мина. Люди вокруг подумают, что ты кого-то убил." Если бы... Слизерин передернул плечами и решил поднять себе настроение, купив еще один пирог. Юной продавщице, сновавшей за явно отцовским прилавком, он постарался улыбнуться вежливо и мило. Та робко улыбнулась в ответ, подавая ему еще теплый ягодный пирог. Интересно, как бы отреагировала она, узнав, что он может заставить ее отдать все пироги с прилавка, лишь щелкнув пальцами и прошептав несколько слов. Наверняка, она бы испуганно отступила, шаря рукой в поисках столового ножа, и срывающимся визгом позвала бы стражу. И вся эта смеющаяся, ругающаяся, сытая толпа вышла бы на площадь посмотреть, как сжигают еще одного мага. Нет, он не верил видимости. Он знал, что все это изменилось бы в мгновение ока, стоило бы хоть одному из них узнать. Годрик грезил об этом новом Камелоте, жаждал увидеть короля, словно тот уже разрешил магию, словно не его отец устроил Великую Чистку, словно этот юнец хоть сколько-то отличался от своего папаши. Растягивая удовольствие, Салазар медленно поедал пирог, прислонившись к стене одной из лавок. Сами собой пришли воспоминания... Тишина притихшего осеннего леса. Похрустывание сухих листьев под копытами коня. Сопение собак, учуявших лису. Еще зеленый балбес, приставленный носить оружие за господами, грезивший о том, чтобы стать оруженосцем. Новые кожаные перчатки за пару тысяч золотых, в которых было с непривычки неудобно натягивать тетиву арбалета. Азарт охоты, кипевший в жилах. И отец, статно сидящий в своем седле, казалось, ловящий каждый шорох своего леса. Отец, не глядящий на него, но сжавший в руках поводья и молча подавший знак собакам и охотникам, потому что добыча вышла на тропу. И вой горна, вдруг разлившийся по лесу, вспугнувший лису и взорвавшийся лаем собак. Это был гонец лорда Баярда. Отец выслушал приказание молча, слегка нахмурясь, а потом поворотил охоту обратно в имение, потому что нужно было устроить проводы - король приказывал выезжать немедленно. А через несколько недель оповещение. Тем утром на дорогах клубами лежал туман, так что молодой хозяин маялся дома за старым томиком поэм, не смея взглянуть в окно, чтобы не взвыть от желания выехать в лес. Только поэтому он услышал, как мать приказала служанке узнать, кто это подъехал. На подъездной дороге, прямо из тумана выросли фигуры рыцарей. У всех были каменные лица, и, вежливо поприветствовав хозяйку дома и ее сына, они скорбно сообщили, что их муж и отец героически пал в набеге на Карлеон. Никто не просил Баярда нападать на Карлеон. Никто не просил этой войны. Уж точно Салазар Слизерин не просил смерти своего отца. Он помнил, как мать закрылась от всех в своих покоях, забыв о сыне в своем горе. Помнил, как сам схватил арбалет, вскочил на коня и, наплевав на туман, умчался в фамильный лес. Помнил, как часами гнал жеребца, в исступлении отыскивая лису. Сам не знал, зачем. Помнил как свалился в овраг из-за обманчивых серых клубов тумана. Помнил, как, ткнувшись лицом в пожухлые листья, орал от боли в сломанной ноге и в одночасье опустевшем сердце. Помнил, как его прямо там застал холодный проливной дождь. И как вдруг вырвалась магия, которую он давным давно приучился скрывать от всех, кроме старой няни. Магия срастила ему кости и избавила от боли. Магия помогла выбраться из оврага к одинокому коню. Но его видели. Еще несколько недель он ни о чем не подозревал. Постепенно мать вылезла из своих покоев и лишь стала еще чуть холоднее, чем была раньше. А потом он узнал, что за ним наблюдал их сосед-помещик. Тот приехал к ним в гости и объявил его матери, что он колдун. Да, мать не поверила, но сосед нашел доказательства. И мать приказала арестовать своего сына и передать суду. Салазар помнил каменное, холодное выражение ее лица. Он не особенно видел от нее большого проявления чувств, но никогда до того момента не думал, что она его не любила совсем. Может, на нее так повлияла смерть мужа. В любом случае, ему было все равно. Он сбежал. Через лес, что был на землях его имения. Через лес, который знал как пять пальцев. Через лес, в котором в последний раз был с отцом. Его мать спустила собак, чтобы поймать колдуна и предать закону. Но Слизерин обхитрил собственных гончих, выбравшись из своих владений, и поехал в первое место, которое пришло ему в голову, место, где его еще могли ждать - домой к Годрику Гриффиндору. Мать говорила, что ему не пристало дружить с сыном купца, но какое ему теперь было дело до того, что говорила его мать? Теперь он вряд ли был дворянином вообще. Именно поэтому он прожил в доме Гриффиндоров, второй сын матери своего друга, около года. А потом тому пришло приказание отправляться на сражение во имя Мерсии и короля Баярда. Что было еще хуже, чем в случае с отцом Сэла, ведь Годрик был простолюдином, хоть и довольно зажиточным. А так как тот давно грезил Камелотом, то именно туда они и отправились, простившись с матерью Годрика. Одинаково просто одетые, они производили впечатление двух крестьян, решивших попытать удачу. Что ж, пусть так и будет. Салазар доел пирог, поискал бочку с водой, чтобы вымыть руки, не нашел таковой и просто отряхнул их над землей. Гриффиндор обтирал руки об одежду, но дворянские манеры, чтоб их... Он пошел дальше и скоро добрался до какого-то перекрестка, где почему-то стоял отряд рыцарей. Присмотревшись получше, Слизерин хмыкнул: рядом со своими телохранителями стояла пышно разодетая дама и руководила раздачей вещей для бедняков. Те падали на колени и благодарили ее всеми возможными и невозможными словами, бормоча через каждое ''Ваше Величество". И тут Сэл подумал: а почему бы и нет? Дождавшись очереди, он подошел прямо к королеве Камелота и, склонив голову, проговорил, надеясь, что выглядит достаточно бедно: - Ваше Величество, помогите мне. Я пришел в Камелот, чтобы жить и служить вам и вашему королю, но не могу найти себе достойное жилье за те деньги, которые у меня есть. Неужели в таком великом городе бедным крестьянам нельзя иметь хороший кров? Конечно, он лукавил. Денег у него было предостаточно, поскольку часть семейного золота он-таки прихватил с собой, когда убегал. И, разумеется, никакого желания служить королю Камелота он не испытывал. Он вообще воспринимал этот разговор как еще одну шутку. О королеве Гвиневре он слышал немало хвалебных речей: о том, как она добра, щедра, великодушна и красива. И с последним утверждением он, пожалуй, согласится. У женщины были длиннющие вьющиеся черные волосы (а его всегда привлекали черноволосые), большие темные глаза под густыми ресницами, пухлые чувственные губы и смуглая кожа, которая единственная напоминала о прошлом крестьянки. Королева держалась статно, будто была рождена носить корону, несмотря на до сих пор заметную грубость ладоней. Салазар с интересом и любопытством рассматривал ее. Ему было плевать, что она чья-то жена и что она королева. Он смотрел на красивую женщину и ждал ее ответа. Гвиневра не помедлила с ним. - Камелот еще не полностью восстановлен после войны, но он рад всем гостям, - с достоинством и дружелюбием ответила она. Затем выкинула руку в сторону, желая указать направление, и Слизерин мог бы сейчас заметить ей, что этот широкий жест выдает в ней крестьянку, ведь дворянка бы сделала его куда изящнее и меньше. Но он промолчал, поскольку это было очаровательное сочетание. - Мы специально отстроили дома в восточной части города, с той стороны цитадели. Вы точно сможете найти себе там дом по цене. Если же дела ваши будут совсем плохи - приходите в замок, нам нужны работники, а постель для дворцовых служащих всегда найдется. Салазар поклонился, изображая благодарность, и, насмешливо улыбаясь, отправился в указанном направлении. Он и правда нашел там целый район свежеотстроенных домов. Все они были почти одинаковые: в один этаж или два, с маленькими двориками и приемлемыми ценами. Один из них, из окон которого открывался вид на такие же домики с другой стороны улицы, продавала лучезарно улыбающаяся женщина, чем-то напомнившая Сэлу его няню. Он изо всех сил постарался вести себя с ней вежливо и дружелюбно и, кажется, у него получилось. Домик был сносный и даже уютный. Он не шел ни в какое сравнение с поместьем, в котором раньше жил Слизерин, но чем больше этот домик отличался, тем лучше он себя чувствовал здесь. Он сходил на базар купить немного еды, затем закрыл все окна в доме и позволил магии разогнать пыль и паутину, которые на дух не переносил. Разложил немногочисленные пожитки - свои и друга. А затем отправился ждать его самого на площадь. За несколько часов, что он там провел, Салазар успел пронаблюдать четыре рыцарских патруля, два из которых возвращались в замок, а два других отправлялись на свою смену. Еще он проследил за тем, как королева Гвиневра вернулась во дворец в сопровождении своей свиты. Но Годрика все не было. Зевнув в одиннадцатый раз, Слизерин решил, что так дело не пойдет. Он вернулся в свежеприобретенный дом, поймал на улице мальчугана - одного из тех, что за пару монет стерегут лошадей для господ. Дал ему медяк, описал внешность Годрика и попросил подождать его около дворца и отвести прямо сюда. Ему самому не улыбалось простаивать на площади часы, будучи добычей для мошкары, когда дома его ждал вкусный ужин. Так что был уже поздний вечер, и за окном засыпал Камелот, когда открылась дверь, и на пороге показался Годрик. Салазар, в это время все еще сидевший, развалясь на скамейке, за столом с кубком купленного вина (он всегда ел очень долго, наслаждаясь процессом), чуть не поперхнулся, увидев друга. - Что с тобой случилось, черт бы тебя побрал? - смеясь, спросил он. Гриффиндор кинул на него хмурый взгляд, но он не выглядел недовольным, скорее, просто уставшим. Он весь с ног до головы был в чем-то черном, и Сэл угадал, что это, только по запаху. Волосы Гриффиндора были взлохмачены еще больше, чем обычно, а учитывая, что он не стриг их с тех пор, как покинул мать, то эта шевелюра теперь была самым настоящим нечто. - Я чистил конюшню, - ответил он. Слизерин расхохотался. - Нет, погоди-погоди, - он отставил руку с вином подальше, чтобы не разлить, - ты пришел, чтобы стать рыцарем, и король отправил тебя чистить конюшни?! Боже, просто прелестно! - Это было вторОе испытание! - возмущенно заявил будущий рыцарь. - Он действительно такой, как о нем рассказывают, ты просто не знаешь, что было. - Понимаешь, - весело ответил Салазар, - я просто вижу, как новобранец Круглого Стола возвращается домой весь в навозе. А что, у этого парня хорошее чувство юмора. Я даже завидую ему, хорошо устроился, может спокойно издеваться над всеми и посмеиваться... - Сэл, еще одно слово... - Гриффиндор яростно наставил на друга палец, но с него вдруг упал комок навоза и прилепился к полу с противным звуком, и Слизерин поставил кубок на стол, чтобы уткнуться в кулак и досмеяться без последствий. Годрик не смог удержаться и тоже тихо засмеялся. - Хорош ржать, как лошадь! А еще удивляешься, чего это люди не желают с тобой водиться. И как это меня самого угораздило? - Я тебе вино покупаю, - Салазар мановением руки позвал с кухонной тумбочки второй кубок и плеснул туда вина другу. - Да, точно... - Гриффиндор схватился руками за спину насмерть грязной рубашки и потянул ее через голову, отплевываясь от навоза. - И дом тоже я купил. Между прочим, дом, который только что из-за тебя провонял навозом. Так что будь добр... - Как будто кому-то от этого холодно или жарко, - Годрик скомкал рубашку и со стоном вытянул руки к потолку, выпрямляя затекшие от работы мышцы. Потом с зевком осмотрелся. - Неплохой, кстати, домик. Только замка не видно из окон. - Я специально так выбрал. - Нда, ну ты себе и удружил. - С чего это? - А когда я стану рыцарем, тебе придется тащиться на площадь, чтобы мои парады смотреть, а так ты бы мог спокойно делать это из окна. Годрик прошептал несколько слов, и его глаза сверкнули золотым. Спустя мгновение запах навоза выветрился, а весь мусор, упавший на пол, испарился. Салазар отсалютовал ему кубком. - Не переживай, Гриффиндор. Все равно с конюшен ты будешь возвращаться сюда, так что удовольствия лицезреть тебя в навозе я не лишусь. - Я тебе сказал, это было только второе испытание, - Годрик взлохматил волосы, сел на стул у стола и залпом хватил вина. - Грязными штанами на стул... - скривился Сэл. - Заткнись, фанфарон дворянский. - Ну и что же было первым испытанием, сэр рыцарь? Мытье полов в Тронном Зале? - Стрельба, - состроив рожицу, ответил Гриффиндор. Слизерин присвистнул, спуская одну ногу на пол. - Даже так? Давай подробнее. - Десять мишеней. Я взял шесть. Одной стреле не хватило прямо самой толики... - Сколько шагов? - прищурился Сэл. - Тридцать. - А я говорил, что ты мазила, - Салазар вальяжно откинулся обратно на стену. Годрик сердито фыркнул. - Но лучше, чем в прошлые разы... - Да, там ты выбивал четыре из десяти. Ну и что тебе сказал твой кумир? Надеюсь, не поскупился на похвалы твоей НЕметкости? Гриффиндор улыбнулся, будто победил. - Король пошел на уловку. Понимаешь, раньше рыцарей набирали просто по мастерству из дворян, но Артур отменил это правило. Ему надо было придумать способ, как теперь проверять новобранцев, подходят они или нет. Первое испытание состоит из стрельбы и турнира на копьях, верхом. Так вот, оба раза это были уловки. Когда я промазал, он должен был закончить проверку, но наоборот сказал, что так я доказал свое умение не сдаваться. А потом мой противник в турнире на втором круге притворился раненым, и я, понятное дело, опустил копье. Это была проверка на честь и благородство! Слизерин выслушал эту тираду без выражения. Невозмутимо отпил вина. - Это ты так хвастаешься? Годрик мотнул головой, слегка ударив ладонью по столу. - Твой цинизм растоптан! Как ты не понимаешь? - Что я должен понимать? Что король решил позабавиться, устроив цирк? - Он проверял, может ли на меня положиться! - А потом отправил тебя чистить конюшни. Гриффиндор попыхтел, глядя на прямой взгляд друга, а потом все же улыбнулся. Сэл растянул губы в ответ. - Каждый рыцарь должен уметь обращаться с лошадью, верно? - разведя руки в стороны, Годрик поднялся с лавки. - По крайней мере, сэр Леон сказал, что король и вашего брата на втором испытании в конюшни отправляет. Ладно, где тут у нас вода? Надо же, наверное, помыться. Он улыбнулся заискивающей улыбкой нашкодившего ребенка и, сцепив руки за головой, насвистывая что-то, отправился по дому искать бочку с водой и чашки для мытья. Салазар задумчиво посмотрел ему вслед. Несмотря ни на что, любил он улыбку своего друга. Она была совершенно не такой, как у него самого. Годрик редко когда умел скрывать эмоции, а уж радость - тем более. Он улыбался широко, неудержимо, искренне и так непобедимо радостно, что Сэл всегда чувствовал что-то теплое в груди. Он ворчал, что подобная несдержанность когда-нибудь навредит другу, что тому нужно научиться не показывать своих эмоций так открыто. Но ко всему прочему, он просто завидовал. Он сам давно не умел так улыбаться. Он растягивал губы вежливо или насмешливо, ехидно или презрительно, но чистой радости просто не умел выражать. С тех пор как его няня сказала ему научиться скрывать свою магию, потому что люди ее ненавидят, а потом его собственная мать подтвердила это, отправив его на суд и казнь, он понял, что мир не примет его настоящего. А значит, и улыбаться искренне ему незачем.