Огни Камелота

Один из самых счастливых дней в жизни Гвен начинался весьма грустно и серо. Во-первых, в Камелоте уже давно не бывало такого дождливого июля. Солнце выглядывало только несколько раз за день, а в остальное время небо хмурилось или плакало навязчивым печальным дождем. Сначала радовавшиеся естественной влаге хозяйки огородов теперь всерьез переживали за урожай. Казалось, сама погода в Камелоте была против разлучаться со своими лучшими сынами, которые отправились в поход. Во-вторых, конечно, Гвен не могла чувствовать себя абсолютно хорошо, если рядом долго не было мужа. Не говоря уже о том, что это повод не только для грусти, но и для волнения. О да, пока она могла видеть его, гордо восседающего на коне впереди войска или уверенно вышагивающего рядом с одним только Мерлином, она могла верить всем этим служанкам, которые вместе с ней смотрели в окно и говорили ей подбадривающие слова об удаче, храбрости и обязательном возвращении. Пока она еще могла видеть, как тяжело покачивается на его поясе меч, она могла кивать всем сочувствующим и понимающим, соглашаясь, что, конечно, король ни за что не может умереть, он вернется цел и невредим в Камелот. Но как только большая или маленькая процессия заворачивала с главной дороги в лес, и она больше не могла ее видеть с самых высоких башен дворца, никакие силы на свете и даже опыт не могли убедить ее перестать волноваться. На этот раз в Камелоте остался Элиан, так что ей приходилось волноваться только за мужа, но это не поднимало по утрам настроение. Вообще в Камелоте остались на сей раз почти все старшие рыцари, над которыми командование было поручено взять Элиану, так что, по сути, королевством управляли брат с сестрой, и это было прекрасное времяпровождение. Они вместе обедали за одним столом, прогуливались верхом в свободное время, а вечером, когда королева была занята бумагами и бухгалтерией, рыцарь проскальзывал в ее покои, чтобы поддразниваниями отвлечь и побыть немножко просто детьми, которыми они не были уже слишком давно. Гвен с удовольствием проводила с братом это время, будучи не в силах нарадоваться тому, что он наконец нашел свое место, и это место оказалось рядом с ней. Тому, что теперь ей не надо на него злиться, а можно просто любить и подначивать. И все бы ничего, если бы не третий повод плохого настроения - плохое самочувствие. У Гвиневры не было матери с детского возраста, поэтому неудивительно, что многих вещей она попросту не знала. Поэтому когда ее стало подташнивать, она посчитала это следствием стресса и даже не пошла к Гаюсу. Все длилось до того самого дня в начале июля, когда миновала почти неделя с отъезда отряда в Богорд. - Там просители, - сообщил Элиан, проходя в покои, придерживая меч. Гвен ни за что не сказала бы ему, но она гордилась этой его новой походкой. А почему бы и нет? Ее брат, ее непутевый братец - теперь рыцарь Круглого Стола! Ничего лучше быть просто не могло. - И сколько? - вздохнула королева, поправляя желтые складки платья. Теплый желтый цвет был ее любимым. - Пока шестеро. Сегодня мало. - Может, из-за дождя? Монотонная дробь преследовала каждое окно и в это утро. Словно много маленьких ножек топтались по подоконнику. - Помнишь, мы в детстве думали, как это короли и королевы столько людей выслушивают за утро? - усмехнулся Элиан. - Голова должна перестраиваться на каждого из них, а они идут один за другим... - Ты меня не испугаешь, - шутливо пригрозила Гвен, последний раз окинув взглядом себя в зеркале. - Моя голова носит корону уже год, что б ты знал, так что она справится. Брат демонстративно поклонился, пропуская ее в дверь, а Гвиневра с невинным видом поставила ему подножку. Чуть не навернувшийся рыцарь раздул ноздри, но королева уже невозмутимо шагала к Приемному Залу. В этом зале дождь был слышен еще сильнее, будто это была коробка, а не каменная комната. Из-за пасмурности в помещении гулял полумрак, и слуги зажгли свечи. И почему-то от всего этого у Гвен разболелась голова. Но, помня свои обязанности, она поднялась на свой трон и дала знак, чтобы просители входили. Первый был городским купцом, который просил разрешить ему поставлять двору какие-то диковинные фрукты, которые он покупал в Немете. Вторым просителем была крестьянка, пришедшая с деревни под столицей, жаловавшаяся на то, что их речушка вышла из берегов и потопила урожай, и им нечем будет платить налог этим летом. Третий и четвертый просители были владелец и арендатор, которые обвиняли друг друга в долгах и прохудившейся крыше. Пятая была бойкая девчушка, которая жаловалась на шумный район и требовала, чтобы туда почаще приходили патрули. Шестым оказался Салазар Слизерин. Гвиневра приятно удивилась, увидев мужчину перед собой. Она бы забыла их первую встречу, когда он просил ее о жилище, если бы не сталкивалась с ним несколько раз за июнь у Гаюса. Она удивилась, что такие разные люди, как Гриффиндор и Слизерин могли дружить, но ведь Артур и Мерлин тоже вначале казались ей противоположностями. Слизерин отличался от своего друга. Гвен не оставляло ощущение, что он не крестьянин, но проверить это было нельзя, пока он сам не скажет. Сейчас мужчина стоял перед ней: высокий, широкоплечий, хотя и не такой мощный, как Годрик, в рабочей, но безупречно чистой черной рубашке, с белокурыми прямыми волосами до плеч и какой-то изысканной манерой речи. - Доброе утро, Ваше Величество, - спокойным, полным достоинства голосом поздоровался он. - Доброе, - улыбнулась Гвен. - Для меня, потому что живу во дворце. Для горожан оно вряд ли такое. - Что вы, я люблю дождь, - тонко улыбнулся Слизерин, сложив руки за спиной - жест такой же естественный, как у Артура. Крестьяне так не делают. - А мое хозяйство от него не пострадает. Я развожу птиц, а не овощи. - Что ж, вам повезло, - приветливо ответила королева. И внезапно снова ощутила волну тошноты. Недоуменно обернулась - неужели свечи?.. Что происходит? Из-за своих мыслей она прослушала половину того, что сказал пришедший. - ...понимаю, что, скорее всего, мои вопросы будут не ко времени, я осознаю, какая сейчас погода, и какое там расстояние, а тем более военное положение, опасности и прочее... - Простите, не могли бы вы повторить? - извиняющимся тоном попросила Гвен, морщась от дурноты. Уткнув палец в висок, она чуть склонила голову, опирая ее на руку. Слизерин ответил не сразу. - Я хотел бы просить вас сообщить, что вам известно об отряде, отправившемся в Богорд, - наконец произнес он, внимательно наблюдая за ней. - Не было ли вестей, гонцов? Растерев слегка висок, Гвен прикрыла глаза. - Последний гонец сообщил, что отряд пересек территорию армии Элдора. Пол пути пройдено, в полном составе. Ваш друг с моим мужем, с ним все в порядке. - Как и с вашим мужем, вы тоже можете не волноваться, - снова тонко улыбнулся мужчина. Гвен вздохнула. - Увы, нет, король был ранен в одной из стычек. К счастью, не серьезно, они смогли продолжить путь, но вы же знаете женское сердце. Странная тень прошлась по его лицу. Он учтиво поклонился. - Конечно. Благодарю за хорошие вести, миледи. Гвиневра смотрела, как он повернулся к дверям, и вдруг, не выдержав, попросила: - Пожалуйста, как выйдете, сообщите стражам, чтобы ближайшие полчаса просители подождали. Скажите им, что я должна спуститься к лекарю за лекарством и вернусь. - Вам нездоровится? - чуть нахмурился мужчина, смотря на нее снизу-вверх. - Просто голова, все в порядке, идите, - повторила Гвен, поднялась с трона, намереваясь поспешить, чтобы не заставлять людей ждать слишком долго, но тут же остановилась, вскинув ладонь ко рту и зажмурившись. - Ваше Величество, разрешите сопроводить вас, - это был вопрос, но задан был чисто из формальности. Спрашивающий в два широких шага оказался у подножья трона, перепрыгнул ступени помоста и предложил руку. - Обопритесь на меня. Гвен замотала головой, отняла руку, чтобы вдохнуть поглубже, но это было явно лишним: она едва успела сомкнуть губы, чтобы кислая жидкость, смочившая зубы, не выплеснулась на ступеньки. - Вам плохо. Я вас доведу, - тихо, но твердо заявил Слизерин, и его тон прозвучал, как приказ. Гвиневре не было резона возмущаться по этому поводу, поэтому она оперлась о руку мужчины и позволила провести себя вниз к покоям Гаюса. Причем, как оказалось, Слизерин знал те ходы и дороги, которыми обычно пользовались слуги. Видимо, их либо показал Годрик, либо сам Слизерин нашел из нежелания встречаться с важными особами по дороге к больному другу. Когда они были уже на месте, тошнота отступила, и Гвен уже пожалела, что запаниковала и заставила подданных ждать, но Слизерин, даже не глядя на нее, постучался и, не дожидаясь ответа, открыл дверь. Встревоженный бледностью королевы, Гаюс тут же начал расспрашивать, в чем дело. Салазар помог усадить ее на кушетку, а потом, приняв ее горячую благодарность, вежливо откланялся и ушел, прикрыв за собой дверь. А лекарь принялся за дело, зачем-то расспрашивая ее о том, тошнило ли ее до сих пор, что еще было странного в самочувствии и не стали ли ей малы платья. - Гаюс, что за чушь, - не поняла Гвен. Старик почему-то улыбнулся и сел перед ней на скамью. - Гвен, - произнес он, и его старые глаза лукаво и очень по-доброму засверкали. - Радуйся, моя дорогая. Ты беременна. *** Хотите узнать, почему Гвейн не пил уже вторую неделю? Нет, дело было не в том, что он был в военно-политическом походе, вокруг творились важные дела, и от него требовалась полная собранность. Это его бы никогда и ни за что не остановило. А дело в том, что одним вечером в Элдоре Годрику было весело. На территории элдорской армии их приняли, как друзей, и в первый же вечер вожди позвали Артура на совещание, чтобы он рассказал им свою идею об объединении и попробовал убедить их сотрудничать. И пошел он туда один, потому что когда он обратился к своим спутникам с веселой, заранее знающей ответную реакцию фразой: "Ну, кто поможет мне вершить судьбоносные дела?", рыцари очень постарались звучать убедительно, отвечая, что устали, что они не такие умные, что они лучше будут за него болеть и все прочее. Всем было понятно, что им просто скучно. Ну и да, спать все тоже хотели. Поэтому когда король ушел к вождям говорить о политике и военной стратегии, четверо главных рыцарей стелились ко сну в домике мамы Мерлина. Несмотря на то, что парень сразу предупредил мать, сказав: "Из этих четверых за пару дней один тебе устроит головную боль постоянной болтовней, второй лишит всего запаса еды и спиртного, третий займет собой все свободное место, а четвертый...ну, четвертый будет настолько хорошим, что ты потом не захочешь его отпускать", Хунит все равно сочла своим долгом поселить друзей сына у себя дома. Никто из четверых, уставших от долгой дороги и паршивой еды, не вздумал быть против, тем более, что трое из них прожили свои жизни, как простолюдины, а четвертый не был таким привередливым, как их дорогой король. В общем, был вечер. Вокруг знакомо пахло сеном, деревом и скотным двором. А еда, которую принесла им Хунит, до того напоминала старые времена, что Годрик ощутил слишком сильную тоску по матери, ведь он не видел ее с апреля. - А это кому? - спросил Гвейн, доедая свою порцию и увидев, как хозяйка дома поставила на стол чашку с едой. - Артуру, - ответила Хунит. - Тоже же голодный вернется с собрания. Вы скажете ему, где еда, хорошо? Все рыцари честно кивнули. Но когда женщина ушла спать в другую комнату, оставив своих жильцов, Мерлин негромко доверительно сказал: - Ешьте. А то мама расстроится, когда с утра чашка останется нетронутой. Персиваль опередил рванувшегося Гвейна и схватил чашку в дополнение к своей. - А Артур чем будет питаться? - спросил Годрик. - Вдохновением, - невозмутимо ответил Мерлин, доедая из своей чашки. Леон и Персиваль усмехнулись. - Серьезно, - вставил Гвейн роковую фразу, откинув со лба темные волосы и устраиваясь поудобнее. - Если честно, я не сильно верю во всю эту затею. Когда Сенред помер? Три года назад? И мы что, вот так вот возьмем и сделаем тут мир? - А почему нет? - спросил Леон, который уже лежал. - Нет, я, конечно, понимаю... Мир-дружба, все такое, но не все же люди благородные. На вряд ли все будут прямо в восторге от идеи объединения. Да счастье будет, если хоть две армии захотят объединиться, не то, что все. Вот тут-то Гриффиндор и ляпнул: - Спорим? Старший рыцарь моргнул. - В смысле? - Спорим, что каждая армия, к которой мы придем с уговорами объединяться, в итоге согласится? Все усмехнулись. Гвейн растянул губы в азартной улыбке и протянул ладонь. - Спорим. Если хоть одна откажет, когда вернемся, ты прикатишь мне в покои десять бочек пива! - Но пока все соглашаются, - Годрик улыбнулся шире и злораднее, но в темноте этого мало было видно, - ты не пьешь. Вообще. Спор окончится, когда уедем отсюда. Идет? Персиваль и Леон засмеялись, стараясь потише, чтобы не беспокоить хозяйку. Гвейн помолчал, улыбаясь, а потом кивнул. - Мерлин? Разбей. Спустя какое-то время на улице послышались шаги. Дверь чуть скрипнула в ночной тишине, человек зашел, не спавшие друзья, узнав силуэт в темноте, увидели, что это Артур. Он разделся для сна, стараясь не шуметь, и присоединился к ним. - Ну как там мир во всем мире, Ваше Величество? - насмешливо спросил Гвейн. - Продвигается, сэр рыцарь, - в тон ему ответил король, пытаясь устроиться на непривычном лежбище. - Элдорцы приняли идею. Они нас поддержат. Вот поэтому Гвейн и не пил уже две недели. Маленький отряд Камелота успешно оставил Элдор, пересек территорию армии Цеслана, забрав своего пленника к самим Нардским горам. А когда они добрались к середине июля к армии "принца" Аргоса, как тот сам себя называл, им пришлось просидеть какое-то время под охраной, пока самопровозглашенный наследник короля Сенреда не поверил речам короля Камелота. Затем они успешно объединили свои силы и отправились на переговоры к деревням ближе к центру, чтобы пробить себе путь к элдорской армии и соединить всю территорию, готовую жить под властью Аргоса. - Ненавижу Богорд, - как никогда мрачно произнес Гвейн, когда однажды очередная деревня пала под натиском убеждения.