Огни Камелота

Гляди — мы выставлены напоказ. Нас было пятеро. Мы жить хотели. И нас повесили. Мы почернели. Мы жили, как и ты. Нас больше нет. © Эпитафия Франсуа Вийона себе и товарищам перед повешением

Кандида и Теодор появились у ворот Камелота холодной октябрьской ночью, под ясным, усыпанным созвездиями, небом. С ними был патруль, сопровождавший их от самой границы, во главе которого был сэр Гвейн, которого, кажется, нельзя было не запомнить. На заставе их остановили другие рыцари, одним из которых был, видимо, стоявший в дозоре в эту ночь, тоже знакомый Кандиде сэр Годрик. Все они ошарашенно кланялись и спрашивали одно и то же: - Что случилось, Ваше Величество? Женщина хранила молчание, за нее отвечал ее рыцарь, огромной тенью следовавший за ней. Им нужно было видеть короля. Внезапное появление среди ночи незваных и очень странно выглядевших гостей переполошило весь уже видевший третий сон замок. Идя вслед за рыцарями в алых плащах в Приемный Зал, Кандида тут и там замечала любопытные глаза слуг. Да, выглядели пришельцы точно необычно, и если Теодор - просто потрепанно и грязно, то королева походила на какую-нибудь крестьянку. Она шла в штанах, засунутых в сапоги и подпоясанных ремнем, и в широкой, явно не по размеру, когда-то белой рубахе. С ее плеч спадал простой грубый плащ, блестящие черные волосы давно не чесанной волной лились на спину. На пыльном, осунувшемся лице выдавались только серые, пронзительные глаза. Ждать им долго не пришлось. Лохматый и чуть взъерошенный со сна, в одних штанах и белой рубахе Артур широкими шагами влетел в зал. За ним так же быстро вбежала заспанная, взволнованная Гвиневра в наспех надетом домашнем платье. В зал незаметно скользнули также люди, которых Кандида успела отметить в свое прошлое прибытие: Мерлин, слуга Артура, который нянчился с Бо, и Гаюс - придворный лекарь и, фактически, советник. Двери зала закрылись за последним. - Миледи, что случилось? - встревоженно спросил король Камелота, приблизившись к своей гостье и почтительно кивнув ей на ходу в знак приветствия. - Что с вами? Кандида глубоко вздохнула. - Ифтир пал, милорд. Его больше нет. - Как нет? Что произошло? - Мы можем отложить разговор на утро, - вежливо, но твердо вклинилась Гвиневра. - Вы устали с дороги, вам нужен отдых и помощь лекаря. - Благодарю, - слегка насмешливо улыбнулась королева Ифтира. - Я не настолько слаба, чтобы не быть в силах двигать языком. А то, что я должна рассказать, может быть важным в любую минуту. Гвиневра сделала знак, измученной дорогой женщине подали кресло. Сама же она мягко потянула мужа за локоть тоже сесть. Теодор остался стоять, заложив за спину руки, подле кресла своей королевы. Сэр Гвейн, сэр Годрик и еще несколько рыцарей застыли в тени колонн. Кандида начала рассказ... - ...Они пришли с моря, - говорила она, устроившись в кресле. - Сотни кораблей с тысячами воинов. Отлично вооруженных, одетых в шерстяные одежды и железные шлемы. Они называют себя данами. Мы не смогли ничего сделать, они застали нас врасплох... - Врасплох? - нахмурился Артур. - Как сотни кораблей могли подойти к Ифтиру незамеченными? - Наши берега отвесны. От вершины крутых обрывов до поверхности моря огромное расстояние. Цитадель стоит как раз на одном из обрывов. Со стороны моря не было выставлено ни одного поста. Мы никогда не тратили людей на место, откуда опасность никак не могла прийти. - Но как они поднялись? - С помощью магии. Кандида видела, какое впечатление произвело это слово. Еще неделю назад ее бы это возмутило. Но сейчас... Сейчас ей хотелось скрестить на груди руки и закрыть себя от этих взглядов, хотя никто из камелотцев и не знал, что перед ними сидит магия собственной персоной. - С ними были маги. Точно не знаю, сколько. Они и подняли и себя, и воинов наверх. Они пришли ночью. Тихо, быстро, технично. Перерезали стражу и добрались до меня... Перед глазами сами встали образы. Она спала, в белой сорочке, с распущенными волосами, как в одну из обычных осенних ночей, успев перед сном в последний раз разобрать документы, которые приготовила своим советникам для посольства в Камелот. Ей ничего не снилось... А потом ее резко вздернули с кровати, босые ступни освежил холодный пол. Комнату освещала принесенная свечка, перед лицом раскачивалась грубая, широкая рожа. Она даже не успела разбудить магию. - Они наложили на меня какое-то заклинание. Это заклинание...не давало мне двигаться. Ложь. Оно сдерживало ее магию, но здесь об этом никому знать нельзя. - Я ничего не могла сделать, - тон королевы был сух и спокоен, лицо, как жесткая маска, ничего не выражало. Но мертвые глаза не давали обмануться - в них стоял дым погибавшего королевства. - Мои рыцари отбивались, они все стойко противостояли захватчикам, но у тех была магия. И...вы сами понимаете, что... Магия. Магия резала ее воинов, как овец. Магия отшвыривала их к стенам, ломая кости и шеи, магия душила их, магия обрушивалась на них, как громадный смертоносный коршун. Их убивали. Всех. Одного за другим, всех, кто рвался спасти свою королеву и свое королевство. Да, погибали и пришельцы-даны, но магов почти не удавалось даже ранить. А потом... - Они выволокли меня на балкон. Туда, где сражались армии. Они выдвинули условие - тех, кто соглашается принять их власть, они пощадят, а вместе с ними - и меня. А тех, кто воспротивится - убьют. - И...конечно же, все сдались... - Хм, - Кандида как-то странно усмехнулась Гвиневре, сказавшей эти слова. В усмешке была невыразимая гордость, в которой было что-то жуткое. Гордость за королевство, которого уже не существует. Гордость за правила и принципы мертвой земли. За кодекс, которого никто больше не будет придерживаться. - Вы плохо думаете о моих рыцарях, леди Гвиневра. Принимая у них клятву верности, я брала на службу не мягкотелых котят, мне нужны были воины. Воины, которые отдадут все за благополучие королевства. Как думаете, что важнее - земля или ее правитель? Так вот, я требовала от них верности Ифтиру и его народу, а я - лишь их военачальник. Жизнью которого можно и нужно пожертвовать. Она помнила, как стояла в одной ночной рубашке на продуваемом осенними ветрами балконе перед тысячами воинов. Помнила, как проклинала мысленно рыцарей в родных синих мантиях, которые вместо того, чтобы броситься в бой, колеблются. Помнила их лица, кажется, все до одного - бледные, в сереющем рассветном воздухе похожие на призраков. Впрочем, они теперь действительно такие. Призрачное войско, навсегда оставшееся на земле, которую они не смогли защитить. - Часть из них и правда сдалась, - поджав губы, призналась Кандида. - И в этом была ошибка. Эти даны так просто разделили мое войско, им так легче было его уничтожить. Тех, кто продолжил сражаться - убили на поле боя. А тех, кого пообещали пощадить - в стенах замка. Им прострелили шеи. Их даже не похоронили - тела сбросили в море... Ей казалось, она до сих пор видит их взгляды. До единого. Она помнила, как принимала в орден каждого из молодых, а тех, кого посвящал еще ее отец - помнила по пирам в детстве, по веселым грубоватым шуткам, бородам, удалому смеху и куче военных историй. А новенькие? Еще совсем мальчишки, безусые, рвущиеся доказать свою доблесть, верные, смелые, кажущиеся самим себе бессмертными... Она вдруг вспомнила, как месяц назад на турнире пообещала победителю - рыжему улыбчивому двадцатилетке, сэру Герберту, бочку вина из дворцового погреба на пиру в честь его свадьбы. Этот пир должен был состояться аккурат через день после нападения. И это спасло ее, потому что она совершенно забыла про это вино. К горлу подкатил комок, королева сжала зубы. - И так все войско Ифтира было уничтожено. - Все? - переспросил Артур и посмотрел на рыцаря за спиной гостьи. - Как же вам удалось выжить, сэр Теодор? Воин кинул взгляд на Кандиду. Та кивнула. - Я притворился, будто хочу служить им. Будто я могу быть полезен. Не думаю, что они мне поверили. Скорее, просто хотели развлечься пару дней, но это дало мне необходимое время. Ее тогда охватила безумная ярость. В глазах стояли тысячи убитых воинов, чьи трупы раздирались воронами или тонули в черной бездне моря, а военачальник Ифтира, правая рука королевы - удивительно живо изобразил лицемерного подлизу! Он бросал ей слова о ненависти, плел комплименты захватчикам и почтительно кланялся их главарю. Она помнила, как ночью он пришел к ней, раздобыв ключ и одежду, а она накинулась на него с возмущением и гневом. - Как вы сбежали от магов? - Эти даны...отличные воины и стратеги...но никудышные питоки. Они нашли наши погреба и напились, видимо, решив, что все уже кончено. В принципе, так оно и было. Из-за того, что маги тоже были пьяными, заклинание спало с королевы, и мы сбежали. - А как же крестьяне? - Они все были мертвы, - Теодор, сложив руки за спиной под мантией, сдержанно и невозмутимо говорил о тех вещах, о которых, он знал, не хочет говорить его королева. - Цитадель была опустошена. Не знаю, был ли это их принцип, предосторожность или неуемная ярость, но они убили самого последнего слугу. Конюшонок с застрявшим в черепе топором, лежавший на стоге сена, когда они ночью добывали в конюшне лошадей. Служанка, сидевшая, прислонившись спиной к колодцу и распахнув широко глаза, убитая стрелой, так и не отнеся обратно на кухню ведро с водой. Кухарка, навсегда успокоившаяся на своем столе с задранной юбкой. Гонец, не донесший письмо, которого промчал мимо беглецов испуганный трупом в своем седле конь. Семья красильщика, сраженная магией и бухнувшаяся лицами в тарелки с супом, который будет остывать и остывать маленькую вечность... - Весь город был мертв. Мы пробыли в плену несколько дней, за это время даны успели вырезать близлежащие деревни. Лишь на границах оставались живые. Мы остановились там, но... Пока мы добирались, за нами отправили погоню. Как только мы пришли в одну из деревень, даны и маг с ними нагнали нас и сожгли всех ее жителей. Если кому-то из всего Ифтира и удалось спастись, то это не больше сотни человек. Бесстрастный голос рыцаря произнес шокирующие цифры, и жуткий мороз пробежался по коже всех в зале. Никто не смел сказать ни слова, ужас сковал им тела и сомкнул губы. Они только смотрели на женщину и мужчину, пришедших к ним из ада, и явно не хотели верить в то, что они говорят. Кандида тоже бы хотела не верить. Очень. Ей бы хотелось оседлать сейчас коня и рвануть обратно. Пересечь границу и услышать звук молота в наковальне, визг ребят, бросающихся в уже холодную осеннюю речку, ругань матерей, пытающихся загнать их домой. Проехать дальше и встретить патруль из молодых рыцарей под предводительством кого-нибудь из стариков времен Беренгара. Они бы заулыбались, подъехали к ней и спросили: "Проверяете нас на исполнительность, Ваше Величество?" А старый вояка бы сурово-смешливо заявил: "Клянусь честью, сэр Стефан и сэр Эрнальд сегодня проспали весь патруль, им точно придется провести ночь за чисткой картошки на дворцовой кухне. Это научит их выполнять воинский долг..." Но ей нельзя домой. Все это призраки. Если она пересечет границу - она услышит только оглушающую тишину, полную зловония не зарытых трупов и потустороннего карканья ворон. Все, что осталось от жизни, которой, казалось, не было конца и края. - Сэр Теодор убил мага, который был в отряде, - снова подала голос Кандида. - Только так нам удалось выжить. И мы отправились в Камелот. Ваши Величества, я хочу поблагодарить ваших рыцарей, пограничный отряд сразил данов, что пустились за нами в погоню. Сэр Гвейн и его патруль доставили нас в цитадель в целости и сохранности, я безмерно признательна им всем. - Не стоит, Ваше Величество, - негромко, со сдержанной печалью, сказал сэр Гвейн, склонив голову в поклоне. - Нам жаль, что мы не сделали для вас большего. Кандида кивнула и вновь повернулась к королевской чете. - Почему вы пришли к нам, а не к Аннис? - спросила Гвиневра. - Карлеон ведь ближе. - Так получилось, что ближе было к вам. Но кроме того, Аннис не отражала армии, в составе которых были бы маги. А историю Камелота я слышала много раз, престол дважды захватывала Моргана Пендрагон, и вы сумели ей противостоять. Теперь я здесь, и я...прошу вашей защиты. Защитите королевства Альбиона, защитите Камелот и Карлеон, они ближе всего к опасности. Молчание было недолгим. - Леди Кандида, - с готовностью произнес Артур, - я клянусь вам, что в Камелоте вы найдете дом. Я приглашаю вас остаться здесь и жить при моем дворе, как почетный гость. Ифтир останется жив благодаря вам: здесь, в стенах Камелота я обещаю вам свою помощь и защиту. - Благодарю, - впервые за эту ночную встречу улыбнулась Кандида. - Спасибо за все. Я почту за величайшую честь остаться при вашем дворе. Женщина сидела в отведенных ей покоях, залитых ночью, даже не думая зажигать свечи или переодеться. Пришедшую служанку она отослала. У нее больше не было сил смотреть на мир, развернувшийся вокруг, и игнорировать тот, что творился у нее внутри. Этот мир свернулся в три погибели в немом вопле. Ее тошнило от боли. Тошнило от тысяч глаз, что смотрели на нее из темноты. Чесалась голова - от немытых волос, но ей казалось, от короны, которую она носила, но не смогла оправдать. Хотелось вырваться куда-нибудь из этого окна, умчаться на быстрых конях в небо, к тучам, найти там гром и молнии и уничтожить все вокруг и себя заодно. Стать таким же призраком, как и ее народ. Что это за королева, которая живет, когда ее королевство мертво? Что это за королева, которая не смогла его защитить? Магия испуганным виноватым котенком сжалась в груди. На кой черт ей эта магия, если она не смогла ее использовать, чтобы спасти Ифтир?! К чему ей судьба, если она стоит на горе трупов?! Вся эта история...вся ее жизнь теперь казалась ей чьей-то жестокой шуткой. Беренгар не сжигал магов и вообще не был против до определенного момента. Одни говорили, что у него был приятель-маг, которому он проиграл в шутливом бою, другие - что этот маг якобы влюбленно посмотрел на его королеву. В любом случае, еще до рождения дочери Беренгар приказал изгонять магов из Ифтира. Не казнить - потому что он их боялся. Поэтому маленькая Кандида, поняв, что владеет магией, убежала в лес, не желая расстраивать отца. Ей было лет семь. Но она наткнулась на друидов... Они обогрели ее, накормили, показали ей дорогу обратно ко дворцу, дали лошадь. У них были пророчества о ней. Эти пророчества говорили, что Кандида Когтевран, королева мертвого королевства, будет одной из четырех хранителей объединенного Альбиона. Что она познакомится с великим Эмрисом, который станет ей учителем и наставником. Что она будет сражаться на стороне короля Былого и Грядущего. И именно для этого ей нельзя было раскрывать свою магию. Относительно этого друиды были предельно точны - великий король еще не принял магию, и ей, Кандиде, не удастся быть рядом с ним в нужный час, если он будет знать о том, что она волшебница. Принцесса поверила в эту великую судьбу. Она согласилась не раскрываться. Она ходила время от времени к друидам, которые учили ее использовать свой талант. А когда умер Беренгар, Кандида разрешила магию в Ифтире. Она ввела лишь одно условие - все волшебство должно быть подчинено государству. Магам предлагалось прийти во дворец и поступить на данную им службу. Только почему-то эта система не сработала... Теодор говорил, что это от того, что маги не хотят быть подчиненными и контролируемыми, не хотят использовать свою магию только так, как повелит королева, тем более маги, пережившие Великую Чистку. Кандида считала это объяснение глупым - что странного для королевы желать контроля? Только так можно достичь порядка. Но и этот порядок не спас целый Ифтир. В итоге о магии королевы знал только один человек. И этот человек сейчас зашел в ее покои. Кандида не пошевелилась, не поднялась с кресла и не отняла ладони от лица. Вокруг нее все так же кишело болото. Шаги приблизились. Мужчина опустился на одно колено. - Хватит думать, - тихо велел хриплый басистый голос. - Все кончено. - Они все погибли, - так же тихо ответила женщина. - Все. Аб-со-лютно. Тысячи...тысячи и тысячи. - Ты не вернешь их, доводя себя до сумасшествия. - У меня была магия, а я ничего не сделала... - Ты слышишь меня? Хватит. Ты не можешь позволить себе сдаться. Кандида наконец отняла руки от лица - оно было совершенно сухое, она не плакала. Слез просто не было. Как плакать, когда внутри пустота, болото и ужас? - Сдаться? - прошептала она с долей негодования. - Мой народ МЕРТВ. Моя битва уже проиграна! Я вполне могу позволить себе жизнь грустного овоща. Вон, Утер же прожил так последний год своей жизни... - А ты хочешь быть похожей на Утера? - резко осадил рыцарь, прямо смотря ей в глаза. - К тому же, у тебя есть твоя судьба. Та, что тебе напророчили друиды. Как же Эмрис? Ты же хотела найти его здесь. - А что, если Эмрис не захочет со мной знаться? Тео, он величайший на земле маг. Ему нужны сильные союзники. А не убийцы тысячи людей. - Ты их не убивала! Это сделали даны! - мужчина схватил ее руки и сжал в своих шершавых ладонях. - Хочешь сказать, ты смеешь оспаривать пророчества? Ты смеешь решать за Эмриса? Пусть он сам скажет свое слово. Кандида вырвала ладони, резко поднялась и отошла к окну, обхватив себя руками. Выдохнула. За окном расстилался спящий сытый Камелот. В груди нестерпимо ныло. - Уходите, сэр рыцарь, - тихо, но жестко приказала королева. - Покиньте мои покои. Она могла чувствовать спиной его гнев. Пусть. Пусть разозлится и уйдет. Она все равно останется в этом мглистом болоте. Рассвета для нее уже не будет. Что бы кто ни говорил. Короли и королевы не должны переживать свой народ. Им должны отрубать головы на дворцовых площадях захватчики, они должны умирать в своих постелях от старости или от яда одного из своих наследников, они должны погибать в бою за свободу своего королевства. Но никогда они не должны жить, как напоминание поколениям о том, что когда-то давно, на земле, усыпанной теперь пеплом, жил народ... Руки переплелись на ее талии и крепко прижали ее к окольчуженной груди. Внутри вздрогнула болезненно пустота. - Даже не пытайся. Раз ты больше не королева, значит не можешь мне приказывать. Кандида глухо выдохнула. Не выдержала и опустила одну ладонь на мужские руки. - Можно подумать, ты раньше моих приказов слушался... Над ухом раздался смешок. Его губы коснулись лохматой черной макушки. - Мы найдем твоего Эмриса, - уверенно произнес Теодор. - И он скажет нам, что делать. И мы сделаем это с достоинством. Ради Ифтира. Кандида молча кивнула, чувствуя защекотавший горло комок. Руки рыцаря еще сильнее прижали ее к его груди, будто стремясь не дать ей распасться на части. Так, вцепившись друг в друга, они смотрели в окно на видевший седьмой сон Камелот.