Огни Камелота

- ...а потом он сделал эту штуку...ну, как это у них называется...не помню, в общем, у него на ладони выросли цветы, причем даже не настоящие, а как будто из огня сделанные! Это было так красиво! Девочки, я влюбилась... - Карла мечтательно вздохнула, сладко улыбаясь. Подруги ее усмехнулись, переглянувшись. - Да уж, запросы заметно возросли нынче, - хмыкнула Тиана, пробираясь между тюками с мукой к котлу, чтобы ссыпать в кипящее варево нарезанную морковь. - Раньше-то хватало обычных тюльпанов, а теперь, чтобы впечатлить девушку, нужно ни много, ни мало огненный букет. - Только чтобы подальше от сеновала, - ухмыльнулась Фиона, подтолкнув подругу локтем, чтобы та поняла намек в ее словах. Она вальяжно опиралась локтями о стол, уже закончив со своей частью работы, и медленно грызла яблоко. - А то загорится не то, что нужно... - Ладно вам, - покраснела Иса, протискиваясь к мешку с картофелем, потому что его не хватало. - Это же романтично... - Не понимаю я вас, девочки, - покачала головой Сусанна, помешивая бульон в котле. - С тех пор, как королева разрешила магию, все на ней прямо помешались. На ярмарках одни колдуны выступают почти, дворяне только о ней и говорят, куча магов на работу нанимаются - кто в повара, кто в подрядчики, даже в окно выглянешь - и там дети магией забавляются. - Да ладно, - пожала плечами Тиана. - Прошло-то всего полгода. Ажиотаж продержится еще немного, и все вернется на круги своя. Только станет еще лучше. - Не знаю, чего такого привлекательного в этой магии. Ну вот тот же букет - магу ничего не стоит взять и сделать его. А настоящий мужчина должен добиваться девушку. Говорите - романтично, но ведь гораздо романтичней, если он за эти цветы заплатил из своего кошелька, с другими покупателями поспорил, я не знаю, в сад к соседям залез, в конце концов. А так можно не напрягаться, магия всегда под рукой. Да и в какую воду ты эти огненные цветы поставишь потом? Маг уйдет, огонь потухнет. Или еще лучше - дом тебе спалит. - Согласна, - кивнула Фиона, откусив яблока. - В чем - в чем, а вот в любви магия совсем не помощник. Кстати, не знаете, случайно, а у Эмриса есть женщина? - Да какая женщина, - фыркнула Карла. - Он же ходит черной тучей с самой смерти короля. В своих покоях прячется, как зверь в логове, только на Советах и всяких там государственных встречах его и видно. Если у него и были женщины - то последнее время он ими не интересуется. - А они у него вообще были? - с сомнением протянула Колетта, что сидела в углу на скамейке и чистила оставшиеся овощи в таз. - Романов вроде за ним не водится... - Конечно, были, - со знанием дела заявила Карла. Из-под руки у нее упала на пол морковь, и кухарка вспомнила, что вообще-то резала овощи. - У мужчин не бывает так, чтоб совсем без романов. - Да, но ты посмотри на него, он же... - Колетта на секунду прервалась почесать ребром ладони нос. - Худой, бледный, фигура непонятная... Ни плеч, ни рук красивых, а как взглянет исподлобья - так, кажется, на месте убьет... - Вот уж не надо! - отрезала Сусанна, попробовав на вкус бульон и потянувшись за специями. - Кому как, знаете, я вообще раньше считала, что у нас вся женская прислуга в замке делится на две половины - одна влюблена в короля и его плечи, а вторая - в Эмриса и его уши. Не всем, дорогуша, нравятся широкоплечие и мускулистые. Некоторым нравятся вены на руках, длинные пальцы, скулы... К тому же, многое делает обаяние, а у нашего волшебника его через край. - Ну все-таки... - Давай, ври. Хочешь сказать, тебе он не нравился, когда мы еще не знали, что у него есть магия? - Ну...нет, тогда он был просто милым...очень милым... Хороший, добрый, но не в моем вкусе. - Конечно, - хмыкнула Фиона. - А может, все так думали? Может, он вообще...того? - Что значит "того"? - хлопнула ресницами Иса, на сей раз не поняв намека. Тиана хохотнула. - Да не-ет. Смешно, конечно, но вряд ли, так не бывает, ему уже...вроде тридцать в этом году, да? - Двадцать девять, - поправила Иса. - А ты откуда знаешь? - прищурилась Тиана. Подружка покраснела еще больше и спряталась за волосами. - Двадцать девять. Вот чтобы к двадцати девяти прямо ни одного разу? Ну не бывает, девочки, ну нет. - У него же были пассии, в него влюбленные, - заметила Фиона. - Как звали ту служанку королевы, что была до Пенелопы? - Юлия, - подсказала Сусанна. - Она. Где она сейчас? - Я откуда знаю, - Тиана подала флакон со специей Сусанне и вернулась к своей нарезке. - Но у них ничего не было, он ее развернул. - Да и сама Пенелопа тоже в него была влюблена. Помните, служанки все про них подшучивали, мол, толстая и ушастый парочкой стали? - Не толстая она, - справедливости ради скромно заметила Иса. - Просто немного полненькая. - Но и с ней у него тоже ничего не было, - подняла палец Фиона, подводя итог. - Так что либо он того и у него ни разу не было, либо он конспиратор века и своих жертв куда-нибудь прячет. - П-почему сразу жертв? - хохотнула Колетта. Фиона не успела ответить - заговорила Сусанна. - Я слышала, что у него была девушка. Очень давно, лет девять назад. Якобы любили друг друга невероятно, и она умерла. - Как? - прищурилась Колетта. - Убили вроде... - Не он сам случайно? - Ша! - махнула на нее рукой Сусанна, сдвинув брови. Девушки засмеялись. - Хватит вам, он же хороший. Он нам границы магией своей защитил, систему для всяких этих магических существ придумал - кому где жить, чтоб никому не мешаться, и чтоб им не мешали. Он очень похож на нашего короля, кстати, вы не замечали? Правит так же, только в своей области. - Нет, - упрямо возразила Колетта. - Наш король был красивей. - Нет, Мерлин красивей! - Вы издеваетесь? - раздался вдруг голос позади них. Кухарки обернулись. Но это была не главная повариха, и не ее помощники-повара, это была всего лишь Алиса. Слегка запыхавшаяся от бега, с разметавшимися по плечам волосами, придерживавшая для удобства в руке лазурно-голубую юбку. Черные глаза метали молнии. - Пир через полчаса, а вы языками чешете вместо работы! - рявкнула она, подбегая к подругам и хватая со стола уже готовые два блюда. Даже упавшая ей на лоб прядь гневно подпрыгивала. - Не кипятись, Алиса, - отмахнулась Фиона, отлипая от стола и бросая огрызок яблока в чан с кожурой. - Все равно сначала понесут первые блюда, а пока они будут есть да танцевать первый танец, мы всяко успеем доделать второе. - Да, только вот королева требует отчета уже сейчас, - не успокоилась служанка. - Она и так на нервах, лучше, чтобы все было идеально, а тут еще вы со своими глупостями. - А чего это она на нервах? Чай не первый Круэль отмечает. - Как будто ты не знаешь! На этот пир приезжают принцы из соседних королевств, одного из них ей нужно будет выбрать в мужья. Спустя даже не год после смерти короля. Вы можете думать о чем-нибудь, кроме обсуждения того, кто когда под чью юбку залез, и заняться работой? - Все нормально, - серьезно кивнула ей Сусанна. - Мы все успеем, так и доложи миледи. Если через полчаса, значит будем готовы через полчаса. Я прослежу. Алиса фыркнула, но кивнула в ответ и унеслась из кухни. Сусанна, как старшая из подруг (ей было шестнадцать, на год или два старше остальных) прикрикнула на них, и работа возобновилась с бОльшим усердием. Какое-то время все молчали, слушая беготню и разговоры взрослых поваров за перегородкой, где готовились первые блюда к пиру - точнее, уже относились в Пиршественный Зал. - Жаль все-таки ужасно нашу королеву... - вдруг задумчиво сказала Колетта. - Едва год положенный траура выдержит, так сразу надо будет лечь с другим мужчиной, просто потому, что Камелоту нужен наследник. Не хотела бы я ее судьбы... *** Пенелопа планировала, насколько позволят дети, на круэльском пиру быть поближе к Гвиневре. Ведь она знала, как той было плохо. Насколько плохо - она поняла в начале мая, когда одним вечером пошла проведать свою венценосную подругу и застала ту в библиотеке. Если королева не была на Совете или какой-либо государственной встрече, то она была в библиотеке и занималась делами. Но в тот вечер бумаги лежали ровной стопкой на столе, а женщина сидела в одном из кресел у окна. Волосы ее отчего-то были распущены, в руке она покачивала кубок, а на вино в нем, как и на ее невозмутимое лицо, падал серебристый свет только что показавшегося месяца. Пен не понравилась эта картина. Не понравилось, что бумаги лежали без дела, не понравилось неподвижное, даже какое-то безразличное выражение лица подруги. - Спиртное вредит ребенку, - негромко заметила волшебница. Королева посмотрела на нее, ничуть не удивившись ее появлению. - Воображаемому - нет, - лаконично ответила она, пригубив вина. - Садись со мной, этот сорт и правда вкусный. И вечер хороший...весна нынче теплая, урожай, кажется, будет обильным. Она говорила спокойным, негромким голосом, неторопливо и ровно, задумчиво разглядывая что-то в окне. Пенелопа молча села на кресло рядом. Гвиневра снова чуть пригубила вина и сказала, без всякой связи с прошлыми словами: - Гаюс больше не может врать, что я беременна. Уже шесть месяцев...шесть месяцев Артура нет. Пуффендуй знала с самого начала, что вся эта легенда о беременности - всего лишь выдумка, чтобы отсрочить новую свадьбу, но ни с кем не делилась своими догадками. Кому надо и сами все понимали. Только вот с каждым месяцем королеве становилось все хуже, и Пен знала, что это надвигалась паника. Чего она не предполагала - это что ее подруга будет поздним вечером сидеть одна в библиотеке и пить вино. - Завтра он скажет советникам, что я не беременна. Ну, в смысле, Гаюс скажет, - королева усмехнулась, прикрыв глаза и на пару секунд прижав кубок ко лбу. - И мы начнем искать мне нового мужа... Нового... Я еще не привыкла называть себя вдовой, а мне уже нужно снова замуж... Как думаешь, кого мне выбрать? М? У Баярда есть второй сын, но ему восемнадцать, мальчик на одиннадцать лет меня младше. Жаль, у Родора и Годвина нет сыновей... У Аннис есть...да, это будет просто в наивысшей степени странно - вдова человека, убившего ее мужа, станет ее невесткой. С другой стороны - о такой свекрови только мечтать. Да и ее второму - двадцать семь, остальные помладше, но не намного... Пен слушала эту жутковатую болтовню, сказанную нарочито-небрежным тоном, и от представленных перспектив ей казалось, что где-то в библиотеке открыт сквозняк. Она решила не задумываться и, оглянувшись, нашла на спинке стула шаль, в которой часто ходила Гвиневра. Она сходила к столу и вернулась, чтобы накинуть подруге на плечи эту шаль. Затем снова села рядом. Королева задумчиво водила ногтем по узорам на кубке. - А может, я вообще не подхожу? Может, я не могу забеременеть в принципе? - Что вы такое говорите... - пробормотала Пуффендуй. - Гаюс говорил вам, что способны... - Лекари ошибаются, Пенни. Даже самые лучшие. - Гвиневра откинулась в кресле и положила голову на его спинку, безучастно глядя в темный потолок. - Мне двадцать девять. И мой единственный ребенок умер на пятом месяце беременности. - Это была случайность, главное, что вы забеременели... - Больше - не смогла. - Не накручивайте себя, знаете, сколько порой пары ждут первенца, а небо не посылает им детей? И ничего, потом случается... - Аннис в этом возрасте уже была матерью троих. - Королева Аннис вышла замуж в семнадцать. - Ты - в двадцать четыре. И ты мать уже двоих. - Нам повезло... - Конечно. А мне - нет, - Гвиневра поднялась со спинки и, обняв себя руками, уставилась куда-то в полумрак. - Зачем Камелоту невезучая королева? Пенелопа нахмурилась и, крепко взяв подругу за плечи, развернула к себе, требовательно заглядывая в глаза. - Полно вам, дело ведь не в детях. Гвиневра подняла на нее взгляд - сонный, несчастный, загнанный. Голос пропал, и следующие слова она почти шептала. - Я не могу, Пен, не могу... Я думала, пройдет время, и я привыкну...смирюсь...но... Я не представляю, как лягу с кем-то другим... Я не хочу, я не могу... Мне Его надо, Пенни, понимаешь? - Вы все сможете, - оборвала волшебница. - Вы будете в порядке. Вы сделаете это ради себя и ради Камелота. Король Артур гордился бы вашим решением. - Я не знаю, что бы он думал, его нет, уже давно нет... - Ну, уж точно он бы не был в восторге от того, что вы делаете сейчас. Вы со всем справитесь, если теперь же пойдете спать, потому что нельзя сидеть тут одной, мерзнуть и дегустировать вино. Идемте, я отведу вас в постель. - Я королева, Пен, ты не можешь мне приказывать. - Не забывайте, миледи, что у меня есть магия, так что я могу не только приказать, но и заставить вас отправиться спать. Гвиневра удивленно подняла голову. - Ты посмеешь ослушаться меня? Пенелопа улыбнулась. - Учитывая, что вы, Ваше Величество, слегка хмельны сейчас, я вполне могу считать ваши приказы недействительными. А утром вы мне еще "спасибо" скажете. Больше Гвиневра не позволяла себе расслабиться и погрузиться в это болото. По крайней мере, после того как Пен отчитала сестру за то, что та оставила свою госпожу одну в таком состоянии, за весь май Алисе не приходилось проделывать тот же маневр. И вина на письменном столе королевы тоже больше не было. Но старшая Пуффендуй все-таки хотела сидеть на пиру неподалеку от подруги, все равно близнецам было уже почти полтора года, а значит они вполне могли провести какое-то время только с отцом. *** - Я не надену эту шляпу. - Она тебе идет. - Я не надену ее! Остроконечная шляпа, которую держал Теодор, была с высокой тульей и широкими полями. Такая же, какую Гриффиндор купил еще за год до признания магии на Самайн, только синяя и более прямая. Пользуясь новообретенной свободой, волшебники вновь стали одеваться по-старому, причем для каждого мага его шляпа была даже каким-то предметом самовыражения, гордостью владельца. Годрик не стал покупать новую, а просто достал ту самую, купленную для шутовского празднества, и теперь ходил в ней все то время, когда не был на службе. Пенелопа тоже вдохновилась, и теперь Кандида вечно видела ее в милой желтой шляпе с очень широкими полями, но невысокой остроконечной тульей. Все считали это восхитительным, и Когтевран была не против. Но вот сама надевать такую же шляпу не собиралась. Она резко скрестила руки на груди, взметнув длинные нежно-голубые рукава платья. - Даже не проси, - безапелляционно отрезала она, испепеляя взглядом рыцаря. - И вообще, я возмущена тем, что ты мне предлагаешь вырядиться шутом. - Ну почему шутом? - взмахнул шляпой мужчина. - Все волшебники сейчас так ходят. И до Великой Чистки они так ходили. Это у тебя в крови. - У меня в крови - короны и скипетры, я королева, а не базарная ведьма, чтобы нахлобучить это нелепое нечто и пойти мошенничать, творя чудеса за деньги! - Это называется заработок, - насмешливо возразил Теодор, усмехнувшись и глядя на нее сверху-вниз. - Кто-то магией дома строит, кто-то еду готовит, кто-то выделывает украшения, кто-то просто слуга, а кто-то предпочитает зарабатывать чудесами на базаре. - Это не значит, что это достойно моего уважения, - фыркнула Кандида. - Они позорят имя волшебников. Тратят магию непонятно на что... - А кто ты, чтобы решать, на что им тратить свою магию? - Член Совета Альбиона, помощник Эмриса, и, насколько я помню, в нашем указе, одобренном Родором, было записано, что волшебники могут использовать магию лишь на то, что приносит благо... - ...и не приносит вреда, - с умным видом закончил рыцарь. - Эту поправку Мерлин вписал лично, и это означает, что маги могут использовать свой дар на все, что им заблагорассудится, если это не приносит вреда окружающим. Я тоже помню этот указ, так что оставь в покое базарных ведьм. То, что какой-то дурак купился на какое-нибудь любовное зелье, это уже его вина, а не женщины, которая оказалась умнее его да еще и заработала. Кажется, именно ум ты всегда и уважала. Да и магия здесь не причем, мошенников не волшебников тоже вечно хватало. - И это все равно неправильно. Кандида снова фыркнула, отвернулась, отойдя к трельяжу, и занялась серьгами. - В любом случае, эта шляпа ниже моего достоинства. Вообще-то с ней должна была быть служанка - помогать нарядиться к круэльскому пиру. Но в какой-то момент пришел Теодор, и понятливая девчонка быстро ретировалась. Рыцарь по случаю праздника был не в кольчуге, а в темно-синей рубашке из дорогого бархата с длинными рукавами. Два новых черных пояса охватывали бедра и держали меч. И вот уже какое-то время наглец настаивал, чтобы волшебница надела на пир шляпу. - По-моему, она очень даже величественная. - Чем? - У нее тулья прямая. У Годрика тулья в конце заворачивается, и складок много, а здесь ни одной. - Все равно нелепо и смешно. Мужчина усмехнулся и все-таки надел шляпу ей на голову, как будто случайно проведя пальцами по ее шее и лопаткам. В зеркале трельяжа они отразились вместе - она, длинная, тонкая, в лазурном платье и темно-синей шляпе, и его могучая фигура за ее спиной. Кандида невольно прикусила губу от его теплого дыхания. - А по-моему, привлекательно... - тихо проговорил бас ей на ухо. На пир Когтевран явилась вовремя в сопровождении своего рыцаря и служанки. В шляпе. Как и всегда, отметить Круэль во дворце явились рыцари со своими семьями или невестами (как сделал Леон, недавно решившийся), придворные, дворяне, слуги, простые горожане, кому хватило места. Повсюду уже звучала музыка, разливались сидр и вино, на столах стояли фрукты, приборы и цветы, первые комедианты уже настраивали лютни и заводили свои песни. Все торжественно поклонились, когда королева Гвиневра, не сменившая ради праздника черное платье, прошла в сопровождении Алисы Пуффендуй и пары пажей к роскошному стулу в центре стола. Когда она села, церемониймейстер открыл пиршество, вновь распахнулись двери, и в зал поползли вереницы поваров, несущих разнообразные блюда. Кандида попросила слугу наложить себе жаркое и принялась рассматривать гостей. На противоположной стороне зала, за той частью стола, где были, в основном рыцари и их семьи, она нашла своих друзей. Годрик был в неизменной кольчуге, но за последние месяцы в нем изменилось кое-что: он отрастил бороду, прямо как у Леона. Теперь он в глазах Кандиды действительно был похож на отца семейства, которому скоро тридцать. Ей нравились эти изменения, потому что маг стал серьезным и спокойным, и она ни за что бы никому не призналась, что порой скучала по раздражающему развеселому шалопаю. Как бы то ни было, Гриффиндор был без шляпы. Кандида уже собралась было указать на это Теодору, как разглядела, что шляпу мага нахлобучил его сын, сидящий у него на коленях. Второй близнец сидел на коленях у Пуффендуй, но Кандида не различала их детей. Друзья говорили, что Бертран непоседливее, а Юстес осторожнее, но для Когтевран они все еще оставались одинаковыми. Наверное, учитывая, что шляпа Пенелопы была на ней, на ее коленях сидел Юстес... Друзья заметили ее и улыбнулись ей через зал, Кандида кивнула, подняв кубок в их сторону. Как и откуда появился Мерлин - Когтевран не заметила, но теперь она не удивлялась этому, как первые пару месяцев. Как только был подписан указ о свободе и равноправии магов, Мерлин и Кандида, пользуясь особым распоряжением короля Родора, открыли все тайные углы библиотеки Камелота, в которых хранилась ранее запрещенная литература. Бедняга Джеффри Монмута вторично поседел, когда понял, сколько всего в его драгоценной библиотеке скрывалось от его глаз, так что именно ему было поручено составить перепись обнаруженных книг. Затем почти каждый месяц двое магов, уполномоченных королем Альбиона, ездили в другие королевства, чтобы и там открыть тайные библиотеки, потому что в каждом королевстве Альбиона было множество книг о магии и волшебных артефактов, которые могли помочь защитить Альбион, а значит следовало произвести учет каждой такой вещи. Ну и, конечно, из-за этих поездок и открытых библиотек Мерлин и Кандида узнали много нового о природе волшебства и различных заклинаниях. Всем заклинаниям, проклятьям, зельям и прочему тоже велся учет в Камелоте, но этим занимался уже не бедный Монмута, с него хватило камелотских книг. Когда учеты привозили в Камелот, Годрик, Салазар и Пенелопа просматривали их, потому что им, как доверенным лицам королевы, к этому всему доступ был разрешен. Слизерин, бывало, брал некоторые книги и оставался в библиотеке читать, обычно - о зельях, парселтанге или магических существах. Пенелопа тоже интересовалась зельями, потому что целая область в зельеварении была посвящена целительству, так что Пуффендуй часто можно было заметить в библиотеке переписывающей рецепты. А Гриффиндор очень внимательно следил за учетом заклинаний. Однажды в списке они обнаружили заклинание, прозванное Империусом. Почему оно им запомнилось - потому что оно позволяло поработить волю другого человека. - Вот оно, - выдохнул Годрик, прочитав сводку в учете. Потом поднял голову, посмотрел на Мерлина и стальным голосом объявил: - Эта мерзость должна быть запрещена. Нужно уничтожить любые следы, любые инструкции, любые записи об этом заклятье. - Мы не можем, - возразил Слизерин, и Кандиду удивило это, потому что голос мага звучал достаточно осторожно, относительно его обычного спесивого тона. - Это заклинание может оказать громадную помощь при военных действиях. - Войну можно вести честно, - отрезал Гриффиндор. - Иначе мы станем варварами, как даны. Когтевран была согласна с ним, но...к сожалению, Империус действительно обладал мощью, которой нельзя было пренебрегать. И хотя Пенелопа пробормотала что-то про то, что они еще пожалеют об этом, Мерлин объявил окончательное решение: - Мы наложим строжайшее вето на это заклятье. Его использование по закону будет караться смертью...или пожизненным заключением, что-нибудь в этом роде. Однако мы оставим записи об Империусе в учете с жесточайшими правилами доступа - я, вы, Гвен, конечно, король Родор, и архивариус, то есть Джеффри. Остальные книги с упоминанием Империуса мы сожжем, запись останется только в нашем учете. Таким образом, никто не сможет им воспользоваться. Еще они нашли упоминание о Трансгрессии - магическом способе мгновенного перемещения. Когтевран впервые о таком слышала, но Мерлин, Годрик и Слизерин рассказали об истории, которая случилась три года назад на Круэль, якобы один маг-злоумышленник именно с помощью этой Трансгрессии пробрался в замок, чтобы убить Артура. Запись была одна единственная и невероятно древняя, так что они подозревали, что о Трансгрессии никто не знал, но тем не менее накладывать вето на этот процесс не стали, потому что пользоваться им было слишком удобно и не зазорно. Мерлин первым из них пятерых освоил этот способ перемещения, а потому теперь он уходил в никуда и появлялся из ниоткуда совершенно внезапно. Пенелопу это все еще пугало. Зазвучали первые связные баллады, и один бард устроился посреди зала под канделябром, обняв лютню. Голос у него был мягкий и красивый, так что запел он проникновенно. - Ты славить его не проси меня - Днем от свечи не станет светлей. А что слава? Лишь ржа на имени... Слушай, что скажу я о моем короле. О том, как щедр он на дружбу был, О том, как он смеяться умел, О том, как он веселье любил, А пел - да что там твой менестрель! О том, как он слово умел держать, О том, как за грех он чужой платил, О том, какой он был преданный брат, О том, как он братом предан был... О том, как мы шли в ледяной ночи И мечами могилы рубили во льдах, О том, как к рукам прилипали мечи, А слезы замерзали в глазах. Из ладоней распоротых, как из чаш, Мы на тризнах пили кровь, как вино. С нами плакал и пел повелитель наш, Он всегда и во всем с нами был заодно. Пусть о победах другой поет - А я о бедах тебе спою. Он видел, как гибнет его народ И проклял горькую клятву свою. Мы утратили все - нам осталась лишь честь Да слава бесполезных боев, Да пышных сказаний мишурная лесть, Да песен хвалебных пустое вранье... А когда он в последний бой уходил, Я понял, что он не вернется назад. Он сказал, что за все отомстит один. Я не мог ему посмотреть в глаза. Я лишь видел, как к северу нес его конь, Как бордовый плащ летел за спиной, Как бился волос золотых огонь, Да прощально пел его рог боевой... Пусть другой наврет про количество ран, Пусть другой наврет про каждый удар, Пусть наврет, что могуч, как скала, был враг, И что слаб перед ним был мой государь - Я скажу лишь одно - меня не было там. Я скажу - мне себя теперь не простить. Я скажу...да что я могу сказать?.. Ты славить его меня не проси... (1) Аплодисменты были запоздалые, нестройные, не слишком радостные. Да и сам бард, по-видимому не ожидал бурного восторга: он низко поклонился и молча отошел к столику, накрытому для комедиантов, у которого собирались уже выступившие или собиравшиеся выступить. - Артур не умел петь, - сухо прокомментировал Теодор, снова принимаясь за оставленные отбивные. - Все же соврал. - Да ладно, в остальном же правду спел... - задумчиво ответила Кандида, глядя глубоко в свою тарелку. *** Гвиневра наклонилась к церемониймейстру. - Дайте ему двойное вознаграждение. - Миледи, - поспешил возразить тот, - сейчас каждая вторая баллада в честь короля. Если мы будем каждому платить вдвое больше... - Я попросила заплатить больше только ему, - отрезала королева. - Камелот, слава небу, не бедствует последние годы, казна может позволить себе раскошелиться на пару серебряных менестрелю, который вместо пошлых шуточек прославил короля. Выполняйте. - Да, Ваше Величество. - Алиса, от наших соседей еще никто не приезжал? - Нет, миледи, еще рано, но посты выставлены, их встретят должным образом, и мы узнаем сразу же. - Хорошо. Менестрели поменяли тему и стали петь о приключениях Мерлина и Артура. Если раньше можно было встретить пару песенок о чуднОй дружбе короля и его слуги, то теперь это были героические песни о том, как король и его волшебник сражались с врагами. - Им-то откуда знать, как все было, - усмехнулась Алиса, пригубив сидр. - Они и не знают, - ответила Гвен. - У них в этих песнях Артур всегда знает о магии Мерлина. Да и сам Мерлин часто старцем изображен. Я, конечно, понимаю, что бОльшая часть бродячих комедиантов Мерлина в глаза не видела, но почему им легче представлять, что мудрый советник-маг обязательно старик? - Однажды меж знойных овсяных полей Властитель и маг торопили коней, Но вот они въехали в дремлющий бор - И чей-то заметили яркий шатер, А рядом на яблоне вместо плодов Висели десятки побитых щитов. Шатер же на самой дороге стоял, И конь под Артуром протяжно заржал... - Сейчас они будут сражаться, и Мерлин как-нибудь поможет магией, - предсказала Алиса. - Прямо как в жизни, - негромко заметил сидящий рядом Мерлин, и это было удачей - разговаривать он теперь не любил. Гвен оглянулась на них и хмыкнула: - Гурманы. - Да у них сюжет всегда одинаковый, - ответила Алиса. - Вот послушайте... Во-от, этот шатер Черного Рыцаря, наглец вызвал на бой короля, они схватились, дерутся, Рыцарь побеждает... Все как обычно, они нового ничего не могут придумать? - Вам бы лишь критиковать, - усмехнулась королева. - Сидите и слушайте. - ‌Но, видя, как враг беспощадно жесток, Волшебник-мудрец не вмешаться не мог. «Постой же, безумный! – вскричал чародей, – Ведь это владыка Британии всей!» – «А мне что за дело до званья его?..» Маг посохом рыцаря стукнул легко: Мол, хватит, дружок, отдохни-ка приляг, – И рухнул на землю безжалостный враг… "Что сделал ты, Мерлин? Ужель он убит? - О нет, не волнуйся, наглец только спит, Однако вовек не исполнит угроз." К отшельнику Мерлин Артура привез, И вылечил старец его за три дня... Король попросил: "Приведите коня!" Маг молвил: "Ты рвешься навстречу врагу? Я меч тебе новый достать помогу. Сегодня увидишь ты много чудес". Повез он его в зачарованный лес... (2) Мелодия завершилась, менестрель поклонился и едва успел дойти до своего стола, как стражники торжественно открыли двери, и церемониймейстер, выслушав подбежавшего пажа, громко объявил: - Его королевское высочество принц Мерсии Осмер! Брови Гвиневры стремительно поползли вверх. - Вот это самомнение у мальчика! - быстро прошептала она Алисе, поднимаясь из-за стола. - Он пришел свататься к тридцатилетней королеве-вдове. Сын Баярда был не один, за ним прибыли и двое сыновей Аннис, и даже... - Его королевское величество король Амата Дриант Фортигерн! - А этому что от меня понадобилось?! - обомлела Гвен. - Кажется, вы привлекательнее, чем вы думали, миледи, - шепнула Алиса, кланяясь выходившим в зал почтенным гостям. - Или скорее казна Камелота, - так же тихо заметил Мерлин. - Вот это больше похоже на правду, - хмыкнула королева, делая приветственный книксен в ответ на поклоны царственных особ. - Зря приехал, мою руку он не получит в любом случае. - Первый танец! - объявил церемониймейстер, стукнув тростью по полу, и музыканты заиграли веселую мелодию. Все гости подошли к центру стола. - Королева танцует? - поинтересовался принц Осмер. - Королева в трауре, если вы не заметили, Ваше Высочество, - вежливо отказала Гвен. - Но в зале достаточно моих придворных дам, чтобы вы не заскучали. Те же, кто устал с дороги и не хочет танцевать - присаживайтесь, мои повара сегодня были особенно искусны. Ей стоило огромного труда не вздрагивать, когда ее ладони касались губы молодых принцев и короля Дрианта. Двое ушли танцевать ("Стратеги хоть куда," - тихо прокомментировал Мерлин, поднося к губам вино), Дриант остался было источать лестные комплименты, но откуда-то вдруг вырос Годрик и принялся забалтывать его. Последние месяцы он больше не был таким говорливым, но все еще умел это делать, так что у короля не было никаких шансов. Принц Осмер завел скучнейший разговор об урожае. Вернувшийся с танца второй сын Аннис Толий заговорил о турнирах, выспрашивая, собирается ли королева устраивать их в грядущем месяце. Принц из Гастежа, Ральф, умудрился заговорить об Артуре. - Мой друг, давайте о чем-нибудь другом, - попросил принц Паэн, третий сын Аннис. - Отчего же? - не понял принц Ральф. - По дороге во дворец я услышал не меньше дюжины песен об Артуре, и будь я менестрелем, тоже бы что-нибудь сочинил. - Не сомневаюсь, - сухо вставил принц Осмер. - Но пока вы не менестрель, поговорим о чем-нибудь более жизнерадостном. Тем более, что наши барды тоже сменили тему... - Он позвал ее в небо, и она поднялась, Стала мигом почти невесомой. Он почувствовал с ней неразрывную связь, Из ведущего стал вдруг ведомым Этим странным созданьем из мира теней, Грациозно кружившим при взлете. Он поверил в нее, он доверился ей Целиком в этом странном полете. И, казалось, предчувствовал каждый виток, Каждый взлет ее или паденье. Он впервые забыл, что был так одинок Под луной до ее появленья. А она возносилась стрелой в небеса За собой его чувствуя силу. И так ярко азартом горели глаза, А его улыбались ей в спину. - Вот прыткие, - усмехнулся принц Толий, отпивая вино. - Магия законна всего полгода, а у них уже наготове баллады про драконов. - Не думаю, что она новая, - заметила Гвиневра. - Многие песни такого характера просто пережили Великую Чистку. - А вы можете поверить, что мы сейчас, спустя тридцать с гаком лет после Чистки, сидим во дворце и спокойно, законно слушаем баллады про магических существ? - улыбнулся принц Паэн, и королева заметила в его серых глазах неприкрытое восхищение и заинтересованность. - Все новое - это хорошо забытое старое, но все равно чувствуется, как новая эра, - ответил принц Осмер. - Потому что никто из нас не жил до Чистки. Но представьте, эту балладу напевали какие-нибудь беженки-волшебницы, скрываясь от закона, все это время. За одно ее исполнение можно было угодить на виселицу в некоторых местах, - Паэн деликатно не стал уточнять названия этих мест. - А теперь барды нам спокойно ее поют на Круэль. - Он держал ее взглядом, над бездной держал И боялся, что вдруг потеряет. Он так много побед на земле одержал Но не знал, что любовь покоряет В одночасье... Не зная запретов, живет, Две души вместе слив воедино. Что, быть может, вот этот последний полет Станет песней для них лебединой! Ведь стремительный взлет превращался в пике И над самой землей прерывался. И опять в небеса он за ней налегке, Как за солнцем с утра, поднимался. Просто верил в нее и доверился ей Навсегда... Не хотите - не верьте! Два летящих дракона с тех пор у людей Стали символом жизни и смерти... (3) - Что-то настроение у бардов нынче меланхоличное, - заметила Гвен. - Им просто интересней грустные сюжеты, - ответил Паэн. - В грустных сюжетах нет ничего интересного. - Да. Зато есть красивое. Королева бросила взгляд на молодого принца, и тот не успел отвести своего. Сердце сжалось от понимания. Именно Паэн провожал ее до покоев после пира. Праздник затихал, и начиналась другая, ночная жизнь. В темных коридорах были хорошо слышны шаги сонных слуг, меняющих факелы, и шуршание юбок дам, возвращающихся в свои покои. Из окон в замок заплывала теплая майская ночь вместе с доносившимися со двора разговорами рыцарей, которые выходили с хмельными товарищами на свежий воздух, напевая запомнившиеся куплеты. Стрекот насекомых в деревьях слышался совсем рядом, а особенно яркий сегодня месяц беззастенчиво заглядывал в коридор, где королева Камелота не спеша шла под руку с одним из своих женихов. - Я прошу прощения за моего брата, - неловко сказал Паэн. - Турниры - его страсть, он только об этом и может говорить. - А с чего вы решили, что мне это докучает? - Я понял это. По вашим глазам. - Надо же, - настороженно помедлила королева. - И что же вы еще увидели в моих глазах? - Многое. Гвен остановилась и внимательно взглянула на спутника. Принц был почти одного с ней роста, и она никак не могла заставить себя увидеть в нем мужчину. Не помогал и трепетный взгляд больших глаз, и мягкие, на вид похожие на шелк отросшие до подбородка русые волосы. Он напоминал ей котенка - ласкового, доброго, наивного. И как же так получилось, что только этот котенок и был ей приятен из других женихов? Зачем судьба так зла? - Зачем вы приехали сюда? - спросила королева. - Как и остальные - просить вашей руки. - Зачем? Что будет, если я вдруг выберу вас? Вы правда пойдете на это? - Если вы выберете меня, вы увидите меня счастливым, - взволнованно ответил Паэн, взял ее ладонь и сжал в своих руках. - А счастлив тот, кто умело берет под свою защиту то, что любит. И я клянусь вам, что вы не пожалеете о своем выборе. Гвен моргнула. И через секунду тихо рассмеялась. - Это Овидий... Вы читали его "Науку любви"? - И вы тоже. В моем окружении его никто не читал. - В моем тоже. Но это ничего не значит, - королева вздохнула и мягко сжала в ответ его ладонь. - Вы не должны были приезжать. Я не смогу ответить на ваши чувства, я не люблю вас. И, вероятно, никогда не полюблю. - Моих соперников вы так же не любите, - возразил Паэн. - Этот брак вы затеяли не ради любви. - Да, но ваши соперники пришли сюда не ради любви. Они не ждут от меня взаимности. А вам я разобью сердце. - Позвольте мне самому судить о выносливости моего сердца. И можете не пытаться лгать, я вижу по вашим глазам, что общество моих соперников вам неприятно. Разве я не прав? Гвен замерла, поняв, что не может возразить. Отняла ладонь и чуть отвернулась. - В конце концов, вспомните о разнице в возрасте. - Вы старше меня всего на пять лет. - Я старше вас на целую жизнь, мой мальчик. Вы еще не испытали ничего, вы еще просто беспечный и счастливый мальчишка. - Ваш муж тоже был когда-то просто беспечным мальчишкой. Гвиневра отвернулась, прикрыв рот рукой, чтобы спрятать резко дернувшую губы веселую улыбку при воспоминании о шальных огоньках в глазах мужа. - И я полюбила его, как он перестал таким быть. - Значит, я тоже перестану, - возбужденно пообещал Паэн. - Расскажите мне о нем. О себе. Я стану таким, каким вы захотите меня видеть. - Он снова взял ее руку и аккуратно повернул к себе. На губах его заиграла проказливая улыбка. - Я буду учиться быть вашим мужем, у меня есть хорошие учителя. Овидий, например. Как там он говорил... Не безобразь своей головы неумелою стрижкой... Ногти пусть не торчат, окаймленные черною грязью... И ни один не глядит волос из полой ноздри... - тут Гвиневра не выдержала и прыснула в кулак. Паэн шире заулыбался и продолжил, слушая ее смех: - Пусть из чистого рта не пахнет несвежестью тяжкой и из подмышек твоих стадный не дышит козел... Кажется, по всем параметрам я подхожу, да, миледи? - Вам не нужно ни на кого равняться, милый мой, - с улыбкой покачала головой королева. - Вы сами по себе прекрасны. Ох, и зачем вы на это подвязались... У вас впереди отличная жизнь, вы можете жениться на любой принцессе Альбиона... - Но я люблю вас, - горячо отрезал Паэн. - И никто ничего не может с этим поделать. - Жаль. Принц помолчал, разглядывая что-то на ее лице. А потом мягко потянулся поцеловать, но Гвиневра так же мягко остановила его. Ответила, с грустью глядя во влюбленные глаза принца, тоже строкой Овидия: - Буду ненавидеть, если смогу. А не смогу - буду любить против воли. Доброй ночи, мой принц. И, подобрав юбки, скрылась в темноте сонных коридоров. *** Засесть после рабочего дня на какой-нибудь лестнице было уютно и заманчиво. Особенно после пиров, когда весь двор был немного хмельной и правила немножко стирались, так что найти лестницу, где бы не появлялся время от времени стражник, было проще. В эту ночь девушки выбрали лестницу неподалеку от кухни, потому что главная повариха и ее помощники ушли спать пораньше. Колетта стащила излишек печенья, и теперь подруги расслабленно сидели на ступеньках, и кроме их тихих разговоров и отдаленной болтовни рыцарей во дворе слышалось только потрескивание факелов. - Карла, перестань бормотать эту песню, - раздраженно попросила Сусанна, подтягивая колено к груди и поправляя складки платья. - Я и так ее, видимо, обречена слушать ближайшую неделю ото всех, кому не лень... - Ну она очень красивая, - обиженно возразила Карла. - Мне вообще кажется, что баллады про магию как-то красивее, чем про обычных людей. - На вкус, - ответила Тиана, откусывая печенье и откидываясь на перила. Хохотнула, что-то вспомнив. - Вы видели, как эти болваны танцевать пошли? Принцы Толий и Ральф. Гении, конечно. Вместо того, чтобы остаться за столом и флиртовать с королевой, они танцевать рванули. - Да им рука Гвиневры и не светит, видимо, - кивнула Фиона. - У нее есть чувство собственного достоинства, за таких пустозвонов она не пойдет. - Де-евочки, вам не жаль, - грустно сказала Колетта, - что на трон рядом с Гвиневрой сядет какой-нибудь...да тот же Паэн, он вроде единственный нормальный в этой компании? - Тебе он не нравится? - Да не то, чтобы... Он милый и все такое, просто...какой-то юный, что ли. Заметили, как он на королеву смотрел? Влюблен, наверное. Еще непонятно, как он мечом владеет, умеет ли стратегии составлять и прочее... - Ну так он и не станет королем в Камелоте, - заметила Тиана. - Только его сын. Хотя я поняла тебя, да, жалко, что так случилось... Что вместо короля Артура у нас будет этот милый мальчишка. - Прошлого не вернешь, - сухо отрезала Сусанна. - У Гвиневры нет выбора. Она выйдет за того, кто не навредит Камелоту, будучи рядом с ее троном. А из приехавшей компании, судя по всему, это только Паэн. - Слушайте, - Фиона тоже взяла печенье, - а разве нельзя с помощью магии зачать ребенка? - Издеваешься? - округлила глаза Колетта. - Ребенка от магии? - Нет, нельзя, - ответила Сусанна. - Магия не может сотворить жизнь, я как-то слышала это от Пенелопы. - Но, говорят, король Артур родился именно из-за магии, - возразила Фиона. - Да, и при этом умерла королева Игрейн. Да и у нее все-таки был муж. Магия не может все на свете. - Но может очень многое, - мечтательно подхватила Карла. - Кто-нибудь заметил, как Мерлин появился? Клянусь, он берется из ниоткуда! Хотела бы я так уметь... - А вам не кажется... - вдруг подала голос тихая сегодня Иса. Она молчала до сих пор, задумчивая и невеселая. - Вам не кажется, что магии стало...слишком много? Подруги молча переглянулись и недоуменно посмотрели на младшую. - В каком смысле, слишком много? - Ну...помните, нам рассказывали всегда страшные сказки про магов, - неуверенно начала кухарочка, - чтобы мы сразу убегали к мамам, если к нам подойдет незнакомец и предложит показать чудеса или что-нибудь в этом роде. Помните, нас пугали всем этим кошмаром, который творился до Чистки? Вдруг...сейчас все снова придет к такому хаосу? - С чего ты взяла? - беспечно махнула рукой Колетта. - Если злые маги и остались после Чистки, то тридцать лет правления Утера и Артура их точно извели. Не бойся. - Но...вот именно. Столько было магов убито...вдруг их сородичи захотят отомстить? - Уже все, кто хотели, отомстили. А сейчас у нас мир. Для людей, для магов, для драконов, для фей - для всех. - И поэтому нам не нужно бояться? - Да что не так, по-твоему, с магами? - спросила Сусанна, серьезно посмотрев на младшую. - Хотя бы то... - Иса поджала губы, но несмело продолжила. - Хотя бы то, что маги убили короля Артура. - Одни убили, другие защищали, - пожала плечами Фиона. - В чем проблема? - Ну, не знаю...по-моему, без магов как-то спокойнее было... - Я тебя умоляю, - фыркнула Карла, вытягивая отсиженные ноги на ступеньках. - Пока мы жили, думая, что избавились от них, у нас под носом жил целый отряд, который нас защищал. Так что никаких "до" и "после" нет, была война - и есть мир. И разговоры вновь потекли о балладах, о приезжей знати, о новых магических чудесах и новых романах рыцарей с придворными дамами. Иса снова притихла и не произнесла больше ни слова. Она не расскажет своим подругам о том, как недавно ездила домой, в деревню, к семье. Она не расскажет о том, как одним вечером к ее отцу пришел сосед, и они стали разговаривать о нынешней жизни. А потом к ним пришли еще соседи, и новые поселенцы, которых Иса не помнила. Она не расскажет подругам о том, что мужчины разговаривали о магии, о том, как изменились законы, о том, как изменилась обычная жизнь из-за разрешенного колдовства. Она не расскажет подругам о том, что ее братья тоже сели за стол, и ее мать, и ее саму тоже позвали и посадили рядом. О том, что ей было тревожно, хотя ей и сказали, что бояться нечего, что они просто разговаривают о том, как улучшить состояние королевства. Она не расскажет, что ей казались очень правильными все их замечания о минусах жизни с магией, несмотря на то, что ей нравились Мерлин и сестра Алисы - Пенелопа, и ее муж, сэр Годрик. Иса не расскажет подругам, что эти встречи соседей состоялись еще не раз, пока она была в деревне. Не расскажет, потому что самой не совсем понятно, что это было. А еще, потому что отец ей сказал, что пока что эти разговоры должны остаться в тайне, но придет время - и все само устроится. 1 - песня Айрэ и Саруман - "Ты славить его меня не проси", чуть обрезанная и измененная в одном слове (там плащ был лазурным) 2 - стихотворение Ирины Богдановской 3 - песня Айрэ и Саруман - "Два дракона"