Огни Камелота

Дожди нас били, ветер тряс и тряс, Нас солнце жгло, белили нас метели. Летали вороны — у нас нет глаз. Мы не посмотрим. Мы бы посмотрели. Ты посмотри — от глаз остались щели. Развеет ветер нас. Исчезнет след. © Эпитафия Вийона себе и товарищам перед повешением

В захваченной крепости Хэнгисту нравилось меньше, чем в шатре. Это Хорсу прельщала возможность принять ванну или понежиться около камина, а Хэнгист все равно чувствовал себя лучше, засыпая под открытым небом и зная, что стоит только раздвинуть полог, как он увидит, по крайней мере, часть своего войска. А здесь ему нужно было петлять по всем этим коридорам, где из-за каждого угла можно было легко напасть. Хорса говорил, что это у него началась паранойя, но прежде, чем брат успел намекнуть на старость, Хэнгист перевел разговор. В конце концов, кроме крепости у него не было причин для плохого настроения, потому что все остальное шло просто прекрасно. - Все просто великолепно, - с удовольствием вещал Хорса, склоняясь над картой. Он не садился за стол, эмоции заставляли его то и дело ходить по зале. - Даже я не ожидал, что у нас найдется столько союзников. Сейчас конец мая, а уже почти треть Британии на нашей стороне. Брат, ты читал донесения шпионов? В каждом из их союзных королевств нашлась часть населения, которая против магии. Еще недавно они занимались тайным линчеванием в своих деревнях. Хватило только намекнуть, что мы поможем им избавиться от магов, и они тут же загорелись этой идеей! - Только они все равно не знают, что за этим стоим мы - те, кто убили их вождя, - заметил Хэнгист. Хорса махнул рукой. - Это неважно. Когда они поймут, будет уже поздно, мы будем владеть Британией, и они не посмеют на нас тявкать. Да и разве это не услуга с нашей стороны - уничтожить Камелот с его магами? Может, они и после завоевания останутся на нашей стороне. - Может быть. А что у нас с переговорами в высших кругах? - Дриант Фортигерн уже дал согласие, он будет воевать на нашей стороне. - Он потребовал свою долю? - Конечно. Этот шакал хочет власти, мои шпионы обещают ему половину Британии. - Опасно. Он может нас неплохо покусать, когда мы не отдадим ему обещанное. - Это будет после. Придумаем. - Придумай. Я не хочу потом бежать с завоеванных земель только потому, что ты не продумал план. - Все будет отлично, брат... В двери постучали. С разрешения Хэнгиста воины открыли двери, и в залу вошел гонец. Поклонившись, он отдал свиток Хорсе, и в полусогнутом положении вышел. По мере чтения документа длинное лицо Хорсы светлело от восторга. - Хэнгист, кажется, на нашей стороне Один! - Удача? Что там? - Я не про бога, я про одного из королей, короля Норфолка так зовут. - Тьфу ты, - выругался Хэнгист, улыбаясь в бороду. - Черт бы побрал этих бриттов... И что, он тоже согласен воевать за нас? На каких условиях? Хорса прикусил губу, стараясь сдержать смех, и отвел глаза. - Ему я тоже пообещал половину Британии. Несколько секунд он избегал взгляда брата, но когда все-таки Хэнгист увидел чертей в глазах младшего, сам начал хохотать, и звуки его смеха гулко зазвучали в каменных стенах залы. - Хо-орса, - все еще посмеиваясь, проговорил старший. - Ты издеваешься? А мы, позволь спросить, где будем править? - Я подумываю их стравить друг с другом... - улыбнулся Хорса, скатывая свиток. Бросил его на стол, взял кубок и отпил вина. - Да они, поняв, в чем дело, могут потом объединиться против нас. Сумели же они заключить этот дрянной большой союз. - Они его заключили только благодаря их верховному вождю и его магу, это всем в Британии известно - Дриант и Один... - Не называй его так, - поморщился Хэнгист, - это кощунство. - ...не хотели вступать в союз. Это был только вопрос времени, когда они сами по себе бы передрались. Да и, если все же боишься, можно будет убить того, кто первым гавкнет, и отдать второму его земли. Якобы как наместнику. - Хорошо, - Хэнгист допил свое вино и махнул рукой дочери. Та до сих пор сидела в углу, тихая, зажатая, робкая, и вертела в руках пряжу. По знаку отца она поднялась и быстро долила вино в его кубок и кубок дяди, затем заняла свое место, не произнеся ни слова. Хэнгист повернул к себе карту, расстеленную на столе. - Значит, можно начинать переправлять нашу армию. Небольшими группами, под прикрытием. Пусть проникают в деревни и живут, как крестьяне. Пусть заселяют горы, леса, пустоши. Вот сюда, - ют ткнул пальцем в Ифтир на карте, - можно переправляться более крупными компаниями, там все еще не обжитая местность, много пустошей. Но нам нужно будет как-то убрать всю верхушку... - Я уже думал об этом. Смотри, - Хорса наклонился к брату и обвел пальцем королевство Дорсу. - Вот здесь самая слабая армия в Британии, как мне докладывают шпионы. Населения тоже мало, да и размером это королевство не самое большое. Мы можем прибыть туда вместе с небольшим отрядом, якобы для мирного соглашения. Все их правители соберутся к нам, и тут мы их накроем! Потому что часть населения - наша, а другую спокойно подавит наша армия, которая успеет незаметно просочиться туда. Правителей убьем... - Не всех. Часть можно взять в плен, например, королеву Карлеона - у нее воинственный народ, с ней в плену мы быстрее заставим его подчиниться. - Да, но почти половина Карлеона против магов, они занимались линчеванием задолго до нас. - Все равно лучше ее попридержать, убить всегда успеем. И Родора - их нынешнего правителя, тоже нужно взять в плен, а то у него есть очень горячий наследник...Аргос, кажется? - Да, крестьянин, добравшийся в короли. - Тем не менее, он законный наследник Родора. Хах, - Хэнгист вдруг задумался, откинулся на спинку кресла и широко улыбнулся. - А у меня идея, Хорса. Можем сделать наше правление законным. - Как? - не понял Хорса. - Я могу дочь выдать за этого Аргоса. А, Ровена? - завоеватель обернулся к дочери, и девушка испуганно сжалась, глядя на отца. - Пойдешь замуж за короля Британии? Хорса перевел взгляд на племянницу, на брата, и прыснул в кулак. Ровена что-то утвердительно пролепетала, и ее отец снова повернулся к карте. - Так, это, конечно, все замечательно, но на нашу встречу точно приедет вдова Артура, а с ней Эмрис. Мы не сможем провернуть все, если этот маг будет жить. Хорса пожал плечами. - Так чего проще? Убьем его. - Как? - Включи фантазию, брат! Попросим всех встречу устроить в поле, и чтобы рядом были только крестьяне - то есть не их воины и не знакомые нам люди. Формально. Потому что наши воины и шпионы позаботятся о том, чтобы эти крестьяне были из наших единомышленников. Вот и попадется нам там Эмрис, никуда не денется. - Отлично...и еще нужно будет позаботиться об этих великих Четырех. Остальных мелких бриттских магов победят наши воины и их соседи, но вот с четверыми из Камелота... - А что, если можно убрать вообще всех магов? - Как? - Мои шпионы донесли, что в Британии есть некий источник магии. - Хорса поискал на карте место и наконец ткнул куда-то на запад Камелота. - Они называют ее Кристальной пещерой, родиной магии. Что, если в день нападения мы отправим туда человека? Он уничтожит пещеру, а с ней и магию! Наши армии в королевствах смогут начать военные действия, крестьяне начнут убивать своих же соседей, облегчая нам задачу, следом мы устроим резню в Дорсе, поставим на колени Британию, женим их короля на Ровене и заживем припеваючи! Хэнгист задумчиво почесал бороду, перебирая в голове детали плана, как вдруг двери распахнулись, и в залу широкими шагами вошел его сын. На высоких скулах его от возбуждения ходили желваки, черные глаза, как у его отца и дяди, горели, даже меч от четкого шага сердито бил по бедру хозяина. - Все можно сделать намного быстрее и проще, - выпалил Эск. - Нападем сейчас! Когда они не ожидают! Зайдем с Ифтира, нашей армии хватит, чтобы разгромить их. Даже варвары-даны однажды чуть не захватили всю Британию оттуда. И он давно был бы уже наш, если б не проклятые маги. Отец, я уже просил тебя об этом, прошу сейчас: позволь мне повести саксов в бой! Хорса удивленно взглянул на племянника, потом на брата: - Он просил тебя?.. - Эск, - угрожающе тихо прорычал Хэнгист, - ты идиот, я уже тебе это говорил, скажу еще раз. Нельзя просто идти в атаку на Британию! Даже с Ифтира! И что, что там пустошь? Они уже начинают заселять юг королевства, там выставлены посты, тебя успеет встретить союзная армия! И ты ничего не достигнешь! - Армия будет не больше моей! У нас тоже союз! - Да, только мы объединились для войны! И если ты просто пойдешь и угробишь свою армию, саксы и англы могут попросту отказаться от союза с нами, как ты этого не понимаешь, дурья твоя башка! - Да почему ты считаешь, что я обязательно проиграю?! Разве я мало битв выигрывал? Разве мало вражьих голов я приносил тебе, отец? - То были битвы на суше! Где у нас было преимущество! А Британия - остров! - Хэнгист встал со стула, выпрямился в полный рост и двинулся на сына. - Так что заткнись и иди тренируй своих воинов! Придет время, и я сам поведу наши войска в бой, мы захватим Британию, не потеряв при этом половину солдат. И у тебя будут свои битвы. Все, я с тобой закончил, иди. Эск в ярости прорычал что-то нечленораздельное и вылетел из зала. Хэнгист вздохнул, возвращаясь к столу. - Перебесится, - фыркнул он. - Тоже мне, герой-завоеватель. Хорса промолчал, задумчиво глядя вслед племяннику. Потом хмыкнул. *** Гвен уже собиралась спать, когда прибыл гонец. Правда, она не переодевалась, потому что стоило встать у окна, чтобы взглянуть на луну, и задуматься о будущем, как неизбежно сердце захолонуло воспоминаниями и привычной уже, но все равно бесконечной тоской. Так она и стояла, обняв себя руками, у окна, когда к ней вдруг постучались и зашел гонец. - Ваше Величество, срочное донесение с северных границ. После прочтения письма всякий сон пропал, и Гвен нахмурилась. - Алиса, - позвала она, и девушка отошла от кровати, которую расстилала ко сну. - Быстро собери в Зале Советов Леона, Теодора, советников и Кандиду. Я буду через несколько минут. В Зале Советов были уже потушены свечи, так что когда стража открыла двери, Кандида первым делом взмахнула рукой - огоньки всплыли по воздуху и осели на каждом факеле и свечке канделябра. Все сели за стол, и Гвиневра заговорила: - Господа, у нас вторжение. Армия саксов появилась в Ифтире. - Сколько их? - спросил Леон. - Пока не ясно, но во много раз меньше, чем на Камланне. Похоже, что какой-то из их командиров отделился от общей рати и решил напасть один. - Самоубийца, - прокомментировал лорд Летард. - Я уже приказала отправить почтовых голубей в Карлеон и Мерсию. - Мерсию? - нахмурился лорд Генрих. - Норфолк ближе. - Я не хочу трогать Одина, - поморщилась Гвен. - Пока он будет возмущаться, вся война уже пройдет. А Мерсия с Карлеоном очень близки, Баярд очень быстро сможет переправить свои войска вместе с армией Аннис в Ифтир. И там же будем мы. - Разумно, - кивнул советник. - Когда мы выступаем? - спросил Теодор. - Завтра утром. Сэр Теодор, я думаю, вам следует возглавить наши войска в этом походе, ведь речь идет об Ифтире, ваши знания местности будут важны для военачальника. - Да, миледи, - склонил голову рыцарь. *** Братья уже заканчивали на сегодня обсуждения планов, переходя на питье вина и разговоры о женщинах и оружии, когда вдруг постучались в двери. - Господин, - взволнованно выпалил солдат, - случилось... - Что? - раздраженно гаркнул Хэнгист. - Какого черта ты врываешься? - Господин! Ваш сын, его нет в лагере! И его армии тоже! Братья переглянулись. Хэнгист в ярости сжал подлокотники кресла, а Хорса принялся что-то быстро соображать. - Сколько, говоришь, он с собой взял? - Всех своих, это десятая часть наших войск. Они уже отплыли, некоторых кораблей нет в гавани. - Идиот! - вскричал Хэнгист, ударяя кулаком по столу. - Он там погибнет! Как он посмел ослушаться моего приказа?! - Так же, как и мы когда-то не слушали своего отца, брат, не кипятись уж слишком, - отмахнулся Хорса, и старший уставился на него. - Ты что, не слышал, что только что сказали?! Мой сын решил переть в одиночку на бриттскую рать! Я могу его там потерять! - Эск - отличный воин, - примирительно заявил Хорса. - И, кроме того, если он победит, у нас будет обманный маневр. А если проиграет - повод явиться с якобы мирным договором. Хэнгист не мог слушать эти рассуждения о выгоде, он в гневе впечатал кулак в каменную стену. Солдат испуганно ретировался из залы. А Хорса глубоко задумался, даже время от времени усмехаясь. *** Кандида знала, что Теодор зайдет к ней с утра. Он всегда заходил к ней перед походом, чтобы проститься. Это было неотъемлимой частью их отношений все долгие двенадцать лет. Это было то, к чему приходилось привыкнуть - отпускать его рисковать жизнью ради королевства. И она привыкла. Но сегодня отчего-то ей было как-то особенно нехорошо. Далеко не первый бой, давно уже не первое прощание, но что-то тревожное шкреблось в душе, заставляя кутаться в шаль и гоня сон. Что-то иррациональное, нелогичное, и оттого не дававшее покоя. Кандида знала, что не сможет уснуть сегодня. Она взяла пергамент и набросала план похода и боя. А потом скрутила пергамент в трубку и пошла с ним к покоям рыцаря. Замок уже спал, ей никто не встретился, только у комнат Теодора крутился сонный слуга. Когтевран показала ему бумагу, как предлог зайти в покои, и отослала спать. Рыцарь пришел довольно скоро. Собранный и вдумчивый на совете, он теперь устало потер лицо и шумно выдохнул. А затем увидел свою гостью. - Кандида? - спросил он удивленно, закрывая дверь. - Нет, - усмехнулась королева, - это не я. Тебе померещилось. Теодор хмыкнул, принимаясь развязывать портупею. - Миражам положено появляться при свечах в поздний час? А почему тогда в одежде? Когтевран тихо подошла к нему и, остановив его руки, сама сняла портупею. - Ну, надо же им быть таинственными. Теодор поднял ей подбородок, заставив посмотреть себе в глаза. - Что ты здесь делаешь? Кажется, это ты из нас двоих жаловалась на сплетни, что вокруг нас роятся. Мой слуга вполне может рассказать на кухне или в прачечной, что видел королеву Кандиду, входящую ночью в покои ее рыцаря. - Пусть рассказывает, - выдохнула женщина, обвивая руками его шею. Взгляд ее в неверном свете свечей оказался каким-то полу-жалобным полу-требовательным. - Главное, чтобы мой рыцарь вернулся с войны, чтобы слушать мое ворчанье по поводу этих сплетен. Теодор насмешливо улыбнулся. Хотел что-то возразить, съязвить или прочитать шутливо нравоучение, но Кандида не дала. Она прижалась к нему, жадно целуя. Крепко обняла, запустив пальцы в волосы, наслаждаясь теплом, которого искала в эту ночь. От того, каким бальзамом этот поцелуй лег на тревогу в душе, она едва не прослезилась. Но не успела подумать, что с ее эмоциями творится что-то необычное, потому что Теодор не отстранил ее, а обнял своими огромными руками, в которых она была словно в объятиях медведя. Приличия, правила, сплетни, гордость - все было забыто в эту ночь, когда королева так нуждалась в любви своего мужчины. Теодор принял эту новую игру, как-то незаметно перенеся женщину на кровать. Простыни не были такими же дорогими и мягкими, как в ее покоях, но Кандида этого не заметила. Это была только их ночь. Они сегодня не принадлежали своим статусам или этикету, а только друг другу. Бархатной темноте, которая тихо заплывала в комнату через окно, назойливому пению ночной птицы где-то в дворцовом саду и еле слышному робкому потрескиванию свечек. Он был нежным. Она - жадной. Она льнула к нему, как к источнику воздуха или воды. Он играл с ней - ласково, с наслаждением, утолял ее порывы и дышал ее страстью. Они давно так не любили друг друга. А потом они лежали на постели, отдыхая. Теодор молча смотрел, как догорает ближайшая к кровати свеча, дремал, поглаживал королеву по нагой спине и, наверное, не слушал, что она говорит, просто утопая в подушках и одеяле. - Когда пройдете Железный Склон, станьте лагерем на правом берегу озера. Помнишь, там были хорошие луга? Вас не будет видно с севера, сможете передохнуть, - рассуждала Кандида, постоянно поправляя падающие на лицо длинные черные волосы, впервые за долгое время распущенной волной щекотавшие голую кожу. Сегодня ей как-то особенно нравилось обнимать Теодора и смотреть на его чуть вздымающуюся от дыхания широкую грудь. Сегодня тепло у него под боком вызывало у нее какие-то особенно сильные мурашки, как бывает в первую минуту, когда опускаешься в горячую ванну. Возможно, потому, что сегодня сильнее, чем когда-либо не хотелось его отпускать, но об этой непонятной тревоге Кандида не хотела думать и оттого рассуждала о деталях похода. Словно этот поход должен был состояться через неделю или месяц, а не через несколько часов. Словно этого похода вообще не будет, потому что ночь не закончится. - Правда, за сегодня они могли уже продвинуться на юг, вполне возможно, что эти земли уже заняты. Тогда идите по западным землям. Там местность гористая, нашим союзникам придется попотеть, но зато так саксы вас точно не обнаружат. И кстати, когда найдете их, первым делом вышли вперед разведчиков. Без этого не смейте выступать в атаку. И как только вы их победите, тут же вышли гонца, слышишь? Она подняла и повернула голову и увидела его сонное лицо. Не смогла не улыбнуться - той мягкой, ласковой, влюбленной улыбкой, которую так редко у нее видели. - Ты меня и не слушаешь... - проворчала королева. Вздохнула, склонив голову набок. - У меня плохое предчувствие. Так гадко на душе. Нужно же было случиться этим саксам... Может, мне с вами поехать? - Я все слышал, - пробормотал рыцарь. Повернул к ней голову и открыл глаза. - Тебе ехать на поле боя? Смеешься? - Знаю, просто... - Там будут маги. Не такие могущественные, как ты, но все же. Саксов мало, по крайней мере, для объединенных сил Альбиона. - Но все равно я могла бы помочь. - Кандида, это не Камланн, - королева нахмурилась. Это название не любили произносить. Слыша его, одни вздрагивали, другие хмурились. От этого слова все еще веяло замогильной тишью. - Это просто кучка потерявших страх безмозглых варваров. Тебе не нужно бросать Гвиневру на Совете Альбиона и лорда Вимона с делами Камелота. Мерлин ушел говорить с драконами, значит ты должна остаться здесь. - Ненавижу, когда ты прав, - проворчала Когтевран. Поцеловала рыцаря. - Обещай, что будешь беречь себя. Теодор загадочно улыбнулся, пропустив сквозь пальцы ее волосы и собрав их в кулаке. - Ты такая красивая с распущенными волосами. - Не уходи от ответа... Куда там. Он поцеловал ее, прижав к себе огромной рукой, и она забыла обо всем на свете. Они проспали несколько часов до рассвета. Кандида проснулась, когда в дверь постучались. Теодор уже стоял около ширмы в штанах. - Сэр? - позвал мальчишка-оруженосец. - Позвольте войти? Я помогу вам одеться. Армия выступает через час по распоряжению Ее Величества. - Знаю, Марк, я сам оденусь, - ответил рыцарь. - Иди проверь моего коня и провизию, да поживей. Когтевран повернулась, чтобы увидеть бесстыдно-радостный рассвет раннего июня. По-утреннему волшебно искрящееся солнышко заглядывало в окна покоев, не зная и не интересуясь, что этим своим светом оно разлучает родных людей, для которых эта разлука может стать длиною в жизнь. Рыцарь сел на кровать, чтобы обуть сапоги, и королева приползла к нему, чтобы обнять со спины и прижаться губами к его плечу. В этот момент ей, как в первый раз, казалось невозможным отпустить его. Не уходи. Ты же видишь, что я не хочу этого. - Кандида... - Я знаю, знаю. Просто...еще минуту. - Войска строятся. Когтевран зажмурилась. - Что с тобой? - обеспокоенно спросил Теодор, закончив с сапогами и оторвав от себя одну ее узкую и длинную ладонь с худым запястьем, чтобы оставить теплый поцелуй на ее тыльной стороне. - Я не знаю, - честно ответила женщина. Подняла голову, когда мужчина обернулся. Блаженно и мучительно закрыла глаза, когда он снова запустил пальцы в ее волосы и собрал их в кулак на затылке. - Я в порядке. Прости, что мешаю. - Все хорошо, - негромко и задумчиво ответил Теодор. - Можешь сходить к Гаюсу. - Я не люблю его травы, - скривилась Когтевран. А потом отстранилась и потерла ладонями лицо. - Видимо, я старею... Ужас, если старость так разморяет, то... - Ну да, в тридцать один год-то. А кое-кому уже почти сорок, в таком случае, - смешливо ответил рыцарь и поднялся. Она сидела на кровати, закутавшись в одеяло, и внимательно наблюдала, как он надевает рубаху, закатывает ее рукава, застегивает стеганку, накидывает кольчугу, затягивает пояс и портупею и сует в ножны меч. Со двора уже слышались команды к построению. В последнюю минуту Теодор сам подошел к кровати и жадно, с силой и требовательностью поцеловал королеву. - Я возьму слугу с собой на площадь, - пропыхтел он после, прижимаясь к ней лбом. - Выходи минут через десять. Хотя не гарантирую, что тебя не увидят другие слуги. А потом взял со стола несколько свитков, включая принесенный вчера ею, хотя она о нем и упомянуть забыла, и вышел из покоев. Широкие тяжелые шаги скрылись в коридоре. *** К моменту соединения войск Камелота, Мерсии и Карлеона пирожки Пенелопы закончились. Теодор даже не знал, как плутовка умудрилась подсунуть ему эти пирожки, потому что он соглашался на пятую часть того, что оказалось у него в сумке. А может, это была Алиса, которая вместе с сестрой пришла с ним попрощаться. Эти две, когда хотели, могли быть просто невозможной командой. Так что ему оставалось только вздохнуть и раздать пирожки рыцарям у костра - потому что все любили стряпню жены Годрика и, наверное, главным образом за этим вваливались порой в свободное от патрулей время к ним домой. Сам Гриффиндор остался в Камелоте, потому что должен был сопровождать королеву на Совет Альбиона. - Слушай, если вдруг что, - сказал Тео, когда прощался с товарищем, - береги и Кандиду. - Это от нее надо врагов беречь, - спокойно усмехнулся Годрик и пожал предплечье старшего рыцаря. - Буду. Обязательно. Кандида не вышла тогда на балкон вместе с Гвиневрой, но Тео не нужно было прощания слаще, чем то, что у них было ночью. Даже если оттого он не слишком выспался. Зато в дороге под внезапно затянувшимся тучами небом его грели воспоминания о ее теплой белой коже, шелковых, черных, как воронье крыло, волосах на его груди и бесподобных, властных и беспомощных одновременно, серых глазах. Теплый летний дождик застал их в пути. Они проехали мимо нескольких новых, еще молодых деревень с пока маленьким населением и пары только строящихся крепостей. Юг Ифтира понемногу оживал, но север все еще был голой пустошью, и враги этим воспользовались. Никто из его солдат или союзников не мог этого понять - только Кандида, но с ней Тео не стал говорить об этом. Она ведь все еще винила себя за гибель Ифтира, так зачем ему изливать ей свое бешенство по поводу того, что пустынные земли их королевства снова и снова используются варварами для захвата и наживы? Земли его предков, земли, принадлежавшие древним королям Ифтира, земли когда-то великие. Земли, все еще хранящие где-то прах его брата, его сестер, племянников, старых друзей, прошлой жизни. И эти же земли теперь топтали безмозглые горе-завоеватели, пришедшие сюда просто ради грабежа. Последнего селения перед пустошью они достигли к полудню. И оно оказалось разгромленным. Тео еще издали увидел тонкую струйку дыма и послал туда людей. К моменту их приближения разведчики уже поняли, что в деревне не осталось никого живого. Отряд из головы армии вошел в деревню. Теодор пустил коня шагом через опустевшие улицы, и жеребец боязливо прядал ушами, нервничая рядом с трупами. А они были везде. Кто-то был приколот к стене дома топором, кто-то лежал ничком на земле, и из-под одежды виднелось кровавое мессиво вместо лица. Женщины лежали на ступеньках домов с разорванной одеждой, мужчины со стрелами в спинах висели на заборах и на дороге. А около колодца Тео увидел девочку. Ей было на вид около восьми. Она смотрела прямо на него своими большими синими глазами, порванная одежда больше показывала, чем скрывала, а грязная от дождя и земли игрушка валялась в паре локтей от руки девочки. Тео спрыгнул наземь. Сапоги гулко ударили о землю в мертвой тишине деревни. Слышались только редкие негромкие разговоры рыцарей позади. На перекладине колодца висел мокрый от дождя саксонский флаг. Солнце пробилось из-за туч, и слепой дождик упрямо забарабанил по крышам уже нежилых домов. А девочка все продолжала смотреть на рыцаря перед собой. - Борс! - крикнул Тео. Товарищ подошел к нему, чавкая сапогами по лужам. - Мы остановимся похоронить их. Пусть сообщат в отряды Мерсии и Карлеона. А ты помоги мне вырыть могилу, на костры у нас времени нет. Рыцари нашли в домах и амбарах лопаты, а кому не хватило - работали мечами. Недалеко от деревни встали лагерем мерсийцы и карлеонцы. Борс помог Тео выкопать небольшую могилу. После недолгих раздумий Теодор снял свою синюю мантию и завернул в нее девочку, приложив к ее груди игрушку. Положил в ямку и закопал вместе с Борсом. Потом зажег факел и спалил саксонский флаг. Через какое-то время все было готово. Уже наступили сумерки, и Теодор скомандовал сниматься с лагеря, надеясь застать саксов врасплох. Конечно же, он отправил вперед разведчиков, и те донесли точное местоположение армии врагов. Альбионские войска подошли к лагерю саксов под прикрытием Железного Склона - высокого холма на берегу озера, что давало большие стратегические преимущества. "Ты думала, они уже продвинулись на юг и заняли эту местность, - думал Тео, отвечая на ночные рассуждения Кандиды. - Нет, они просто вырезали ее и уползли обратно." Крысы. Черти. Сволочи. Одной из племянниц Теодора было столько же, сколько и той девочке, когда ее убили даны. Но дело было даже не в этом. Просто эти мерзости пришли на его землю и посмели тронуть его людей. Однажды варвары уже уничтожили тысячи людей. На этот раз они не зайдут так далеко. Саксы их не ждали. Армия Альбиона смогла напасть внезапно. Вынырнув из ночи, они хлынули на варварский лагерь, гремя кольчугами и рубя темноту начищенной перед боем сталью. В тревожную мглу взвился торопливый вой рога. Луна пряталась за холмами и тучами, саксы спешно зажигали огни и с диким ором бросались в битву. - За любовь к Камелоту, - только лишь сказал Теодор, и больше ничего не нужно было, чтобы его рыцари, подхваченные праведным гневом врезались в толпу саксов. - За Альбион! - крикнул он союзным армиям, шедшим по флангам. Командиры кивнули, вскинув мечи, и присоединились к кровавой сече. - За Ифтир, - процедил Тео, всаживая меч в свою первую жертву. Он бежал впереди войска, но вскоре все смешалось в одно огромное дикое сумасшествие. Потерялись земля и небо, были только свои и враги, темнота и сталь, слабость раны и сила удара, ярость от боли и страх перед смертью - не потому что закончится твоя жизнь, а потому что ты больше не сможешь вернуться в строй и вырезать еще больше врагов. Был потусторонний, жуткий вой боевого рога, звучавший непонятно откуда и, казалось, над самым ухом. Были откуда-то появившиеся вороны, что с противным и страшным карканьем принялись носиться над битвой, ругаясь на что-то. Был ужасный грохот, от которого казалось, что тишина и красивая музыка никогда не существовали, что это миф, что всегда был только этот грохот, что мир всегда был и будет вот таким - темным, грохочущим, взбесившимся и опасным. Тео видел главаря саксов - худощавого, высокого проныру, что бился в самой гуще схватки, но каким-то образом все время ускользал от него. А если бы он до него добрался, можно было бы сразу остановить это безумие. Но битва кипела по своим собственным законам, она мешала людей, как на смертельном маскараде, только вместо красочных масок были шлемы, обагренные кровью, по которым уже было не понять в темноте, чей это боец - сакс или альбионец. Никто из рыцарей не был вполне уверен, что в этом мессиве не убил случайно своего же товарища. Но гремел бой, и никто не смел остановиться. - Я сдаюсь! - выкрикнул один сакс, падая на колени после того, как Тео выбил у него меч. - Не убивай, я сдаюсь вам в плен. - Сдаешься? - ощерился Теодор, чувствуя, как от набежавшей откуда-то с носа крови затвердела кожа около губ. - Может, еще и все про своих господ расскажешь?! - Расскажу, если заставите, - пытаясь отдышаться, недоуменно ответил сакс. Он с трудом, морщась, снял шлем и взглянул вверх на своего победителя. - Но я не могу драться, ты победил, я сдаюсь. Вы же берете военнопленных, пощади... - Так же, как вы пощадили женщин и детей в деревне на юге? - ледяным голосом спросил Теодор. Сакс непонимающе свел брови. Ему было всего лет двадцать от силы. Потом он понял и наклонился вперед. - Пожалуйста... Меч прошил его спину и вонзился в землю. А когда снова вышел, юноша упал лицом на сапоги своего убийцы. Теодор удобней перехватил меч и ринулся дальше. Он убивал всех - и тех, кто сдавался в плен, и тех, кто бился до конца. Внутри все заледенело, чтобы не мешать схватке. Военнопленных для разведки брали где-то на флангах, он видел, как карлеонцы и мерсийцы отводят или относят саксов к своим повозкам. И Теодор не посчитал нужным оставлять в живых больше, чем надо для допроса. Это не была месть, просто так было справедливо. Он врезался в гущу битвы и забывал обо всем, существуя лишь на кончике своего меча. Он весь был сейчас только в этом куске стали, потому что только тот в сегодняшней ночи делал что-то стоящее. В какой-то момент он увидел отчаянную картину: варвары сумели пробиться с фланга, обойти Железный Склон и теперь напирали с обеих сторон холма. И единственное, что мешало им прижать альбионцев к озеру - был небольшой отряд камелотских рыцарей, каким-то образом оказавшийся отрезанным от общей армии и, пользуясь узостью места, геройски удерживавший напор врагов. У них даже не было лишнего человека, чтобы послать за помощью. Тео в бешеном темпе крикнул нескольким рыцарям перераспределиться и, надеясь, что его услышали в разрушающем грохоте, занявшим сейчас весь мир, рванул наперерез саксам, прорывающим эту живую человеческую стену. Нужные ему люди ринулись за ним, мерсийский командир мигом направил им на подмогу один из своих отрядов, и вот уже наскоро созданный фланг врезался в напиравшую волну саксов, закрывая от них изнывавших камелотских героев, уже не способных к схватке. - Спасибо, - прохрипел раненый Борс, бывший во главе этой живой стены. - Дарас! - заорал Теодор. - Этих - к повозкам! Они ранены, ЖИВО! Более или менее свежие силы стали теснить саксов обратно, но они были тоже изнурены, и Тео ждал лишь до того момента, как карлеонский командир подгонит свои резервы с другой стороны. Когда это случилось, он скомандовал отступление, саксы занялись карлеонцами, и фланг Теодора почти весь успел убежать. Он даже не понял, как это случилось - откуда вдруг выросла засада. Не понял, почему занятые выживанием саксы все же решили, рискуя, задержать его. И у них получилось - спустя минуту Тео обнаружил себя одного в плотном кольце саксов. Совсем рядом их товарищи сражались с напиравшими карлеонцами, а те из-за саксонской толпы не могли видеть, что здесь нужна их помощь. Да и - рисковать всем ради одного человека? Его отряд уже успел влиться в общую схватку, а там уже камелотцы и мерсийцы мешались с саксами. Вокруг Теодора были одни варвары. Впереди был их главарь. Даже под шлемом был отлично виден его бешеный от злости взгляд. В темноте кровь на его мече казалась грязью. - Что, настолько страшно? - холодно спросил Тео у толпы, вздернув разбитую бровь. Чертова кровь мешала видеть врагов. Он с трудом стащил с себя шлем и бросил наземь. - Не бойтесь, все вместе вы, скорее всего, меня одолеете. Главарь их закричал, вскинув меч, и его воины все разом бросились на рыцаря. Теодор любил науку мечного боя, как любой воин. Но кое в чем его мало кто мог понять. Владению мечом его учил отец. Ближе к посвящению - товарищи отца и собственные враги, но вначале был отец с его странным чувством юмора и еще более странным спокойствием. Он всегда смеялся, если сын его побеждал. И Тео это раздражало, потому что своими поражениями отец как будто наслаждался. И не потому, что был плохим бойцом - совсем напротив, но однажды он сказал сыну: "Победа важна лишь в схватке на смерть. И даже там она мало что значит для тебя лично, потому что это спасение королевства, а не твоя выгода. А в любой другой битве неважно кто выиграл, а кто проиграл. Важно то, как вы сражались." Отец наслаждался не победой, но самим боем. Его самолюбие не страдало от поражений и не росло от выигрышей. И когда Тео понял это, он вырос и сам стал таким. Его партнеры всегда ворчали, что над ним нет никакого удовольствия одерживать победу, потому что ему как будто все равно на это. Ему и правда было все равно. Он знал, сколько раз в бою мог выиграть и как именно, а потому с легкостью давал себя обыграть. Однажды, на первом своем турнире в Камелоте ему, как победителю, выпало сражаться с Артуром. И Тео отдал победу королю. Потому что ему было неинтересно победить монарха на глазах его подданнных, которым потом не объяснишь, что всего лишь вчера на тренировке наоборот побежденный одержал победу. Но в этой дикой июньской ночи Теодору выпала схватка, в подобной которой он еще никогда не был. Его противников было не меньше двадцати. Они налетели на него, как свора собак, не чураясь никаких варварских приемов. Первые двое грохнулись наземь замертво. Третий с воплем боли отлетел в сторону. Но уже четвертый смог толкнуть ифтирца к стене саксов за его спиной. Его окружили. Рыцарь, как бешеный, рубил мечом тела вокруг себя, но все чаще натыкался на сталь. Его задели - раз, другой, но боль отдалась где-то далеко за гудевшим в голове неумолчным грохотом боя. Он уже все понял, но, конечно, продолжал сражаться. Пока ему не подсекли ноги, и он не рухнул тяжело коленями в грязь. На восточном краю неба уже серел и синел ранний летний рассвет. В спину и в шею с разных сторон уткнулись мечи. Уставшее тело медленно тяжелело и каменело от неподвижности. К нему подошел главарь саксов. - С чего такая честь? - негромко спросил Теодор. У него даже не получилось уже состроить холодный и язвительной тон - голос его был просто устал и раздражен. - Ты убил моего друга, - процедил сакс. - Лучшего друга, мы были как братья. Я видел, как он молил тебя о пощаде, он сдался вам в плен, но ты его убил. - Что ж, - рыцарь облизнул сухие губы, язык случайно коснулся неприятной на вкус запекшейся крови. - Тогда тебе стоило лучше выбирать друзей. Мои друзья бьются насмерть, а не молят о пощаде. - Мой друг бы вас обманул, перебил и вернулся бы ко мне, - прошипел сакс. - Живым. - Ну, тогда убивай меня, - ответил Теодор. - Не медли, а то вдруг все твои шавки-охранники не смогут помешать мне убить тебя. Сакс поднял меч. Теодор успел увидеть, как на горизонте появляется первая крохотная искра встающего солнца. И был просто рад, что он дома. Тео закрыл глаза. *** Гонец из Ифтира прибыл мрачный, и потому все ждали от него плохих вестей. Гвиневра собрала двор в Приемном Зале. На начищенном полу дрожали разноцветные блики солнечного света, лившегося в зал через витражные окна, и молодой гонец больше следил за этими красочными тенями на полу, чем за собиравшимися вельможами. Летняя жара стояла здесь, несмотря на открытые сквозняки - ветра не было. Королева дала знак юноше говорить. - Имею честь доложить, Ваше Величество, что армия саксов разгромлена, и ее остатки бежали за море, - произнес гонец. - Их главарь пойман? - спросила Гвиневра. - Нет, миледи, к сожалению, его изловить не удалось. По нашим сведениям, он спасся на одном из кораблей. - Жаль. Хорошо, когда же вернутся наши войска? - Они будут дома уже через пару дней, возможно, раньше. Наши потери невелики, однако...армией Камелота принял командование сэр Дарас, - юноша помолчал и неуверенно перевел взгляд на Кандиду, стоявшую около трона. - Сэр Теодор сражался в этой битве, как никто, и погиб, героически защищая наш попавший в засаду фланг. Он погиб только из-за подлости саксов, насколько мы успели понять, силы были неравны. Гвен опустила голову под тихие охи придворных. Глубоко в опустевшей душе оторвался еще один лоскут. Что-то еще погасло. Еще один ее верный рыцарь и советчик. Еще одна часть ее прошлой счастливой жизни. Куда они уходят? В свет? Или становятся тенями? Может, они живут в старых гобеленах? Или растворяются в облаках? В любом случае, там - бесконечный, неумолимый покой. И с каждой смертью Гвен чувствовала, как этот покой понемногу забирает и ее с собой - касается холодом рук, ступней, так что немеют устало члены и становится еще больше безразлично что-то говорить, делать, в чем-то участвовать и как-то жить. Гвиневра повернула голову и взглянула на Кандиду. Как сделали и все в зале, затаив дыхание и не зная, чего ожидать. Но под десятками взглядов Когтевран устояла. Просто закрыла глаза. Никто не смел произнести ни слова, и в этой тишине, все такая же прямая и тонкая, королева простояла, не шелохнувшись, меньше минуты. А когда открыла глаза и заговорила, низкий голос ее был спокоен и глубок. - Где его тело? Гонец помялся, затем одернул сам себя и ответил: - Сэр Дарас имел смелость сам организовать похороны - в Ифтире, на берегу озера Солард. Кандида как-то странно кивнула, ни на кого не глядя. - Правильно сделал. Он бы хотел остаться там, дома, - она на секунду прижала ладонь к носу, а затем все тем же глубоким и спокойным тоном сказала, подбирая юбку: - Прошу меня извинить, господа, я вас покину. В зале стояло трепетное, несмелое молчание, пока королева спускалась с помоста и шла к дверям. Когда же она скрылась, мало-помалу все заговорили. О чем - Гвен не слышала. Кажется, о большой потере для Камелота, о будущих военных проблемах, даже о летописи и какой-то мемориализации. Сама Гвиневра не могла отделаться от тягучего чувства печали, от которого ныла душа. И сочувствия. Ведь она знала эту боль. Она с ней жила. Гвен оставила придворных, велев лорду Вимону поговорить с Леоном обо всем, а потом доложить ей, а сама, немного подождав, все же поднялась к покоям Кандиды. Подойдя к закрытой двери, она помялась, решая - стучать или нет. Тихонько постучалась и вошла. Она даже не знала, что ожидала увидеть. И что было страшнее - собственные истерики в Тот День или застигнутая горем женщина, которая просто сидела на кровати, слегка теребя складки на юбке и смотря куда-то на постель. На ее шаги Кандида медленно подняла голову. Гвен замерла. Серые глаза смотрели на нее тяжело, бесконечно тоскливо. Эти глаза впервые на ее памяти заволакивала слезная пелена, но бледные щеки были сухи - лишь болезненно уязвимые глаза блестели от влаги. - Дорогая, я... - запнулась Гвиневра. - Я хотела убедиться, что вы в порядке... Простите мою назойливую заботу, но вы были так спокойны, что я забеспокоилась...мы все забеспокоились. - А почему я не должна быть спокойной? - размеренно спросила Кандида. - Я знаю, вы его любили. Когтевран сделала невозможное - она усмехнулась. Тихо, слабо, но иронично. Небрежно вытерла глаза. - Я королева, дорогая, - произнесла она, поднимая голову. - А он рыцарь. Я была готова к его смерти с момента его посвящения. Гвен покачала головой. - Мне этого не понять. Но если так, я вас оставлю. Просто знайте, что...если вам понадобится кто-то, с кем можно...знайте, что я рядом. - Спасибо вам, - слегка кивнула Кандида. Последнее, что увидела Гвен, закрывая дверь, было то, как королева Ифтира встает у окна, завернувшись в шаль, и тихо утыкается носом в ладонь. *** В окно светило яркое полуденное солнце. В покоях было неимоверно жарко, но Хэнгист не захотел по примеру брата выйти встречать изменников во двор или, еще хуже, в гавань. Он был слишком зол, чтобы сделать это. Он вышагивал по покоям с того момента, как ему доложили, что прибыли корабли Эска. Отдав приказ взять под стражу сына и его ближайших воинов, Хэнгист стал ожидать их у себя. Но за время ожидания нисколько не успокоился, поэтому когда открылись двери, за которыми виднелся Хорса вместе со своими воинами, Хэнгист подлетел к сыну и, не обращая внимания на его стражу и других свидетелей, отвесил ему сильную пощечину. Эска отбросило в сторону, и только воины удержали его от падения. - КАК ТЫ МОГ?! - заорал Хэнгист. - Я ЖЕ ГОВОРИЛ ТЕБЕ! Я же предупреждал тебя, глупый щенок! Я говорил, говорил!!! Он был в такой ярости, что, казалось, в самом деле мог схватить своего сына и разорвать на части собственноручно. Даром, что совсем недавно ругался от облегчения, что сын выжил. Откуда появилась Ровена, Хэнгист не понял. Худенькая фигурка вдруг выросла перед Эском и залепетала что-то тоненьким голоском. - Отец, не надо, - лопотала она, тараща на него свои огромные совиные глаза и как будто пытаясь загородить собой брата. - Не надо, он же хотел как лучше, не надо, не надо, отец, прости его... - Не лезь не в свое дело, Ровена! - рявкнул Хэнгист, сжимая кулаки. Он бы не ударил дочь, но все равно Эск, угрюмо глядя на него исподлобья, как-то мягко отстранил сестру и завел ее себе за спину. Больше ее фигурка не была видна. Зато парень с пылающей щекой и мрачным, упрямым, но стыдливым взглядом вдруг встал на колени. Хорса неподалеку покачал головой, задумчиво почесывая бороду. - Прости, отец, - выдохнул Эск. - Прости, я был глуп и самонадеян, я ошибся. Я думал, что справлюсь... - Идиот! - прорычал Хэнгист. - Ты думал! Думал он! Меня слушать надо было! Нас! А теперь ты изменник, и все твои люди - изменники! Предатели, ты понимаешь это, черт тебя дери?! - Понимаю, - уныло поддакнул парень. - Но я не хотел тебя предавать, отец, я хотел заставить тебя гордиться мной. Я хотел завоевать Британию для тебя... - Хотел он! - гремел Хэнгист, схватившись за вновь заболевшее колено. Чертыхнулся от боли и с отвращением отвернулся. - Безмозглый тупица, чума на тебя, юродивое, уб... Он прервал сам себя и ругался уже себе под нос. Эск вскинул голову, сощурившись, резко вытащил меч и, прежде чем кто-то успел его остановить, сказал: - Если я предатель, отец, казни меня. Я это заслужил, я погубил столько людей... - Нет! - откуда-то из-за спин воинов истерично вскрикнула Ровена, но ее как-то удержал на месте Хорса и велел своему воину отвести ее в ее покои. Хэнгист безумным взглядом уставился на сына, потом резко подошел к нему, сел на корточки рядом, вырвал меч, схватил за плечи и с силой встряхнул - так, будто хотел всю душу вытрясти. Хорса приказал воинам расходиться по постам. - Да ты хоть понимаешь, дубина, как я богов благодарить должен, что ты живой вернулся?! - еле выговорил из-за сжатых зубов Хэнгист. Еще раз встряхнул сына. А потом прижал его к себе, что-то то ли всхлипнув, то ли прорычав. Оставшийся один в коридоре Хорса снова покачал головой и задумчиво произнес: - Значит, идем по второму плану. У нас будет повод предложить мирный договор. Но Хэнгист был слишком поглощен своими эмоциями, чтобы ответить на его педантичность.