Огни Камелота

У библиотек существовала какая-то своя, особая магия, прямо как у домовых эльфов, Гаюс был в этом глубоко убежден. И дело совсем не в том, что нынешняя библиотека была собрана, как мозаика, волшебством. Библиотека была раскурочена налетом саксов и обвалом одной из стен, многие книги пострадали бы неизлечимо, если бы не магия Кандиды Когтевран. Она лично руководила восстановлением святой святых замка. Кое-что было переделано: хотя бы то, что благодаря новому построению коридоров, атриумов и залов, библиотека оказалась на этаж ниже - на четвертом. Стеллажи были починены и обновлены, полы и стены вычищены, проулки между шкафами уставлены пюпитрами, столами, стульями и креслами, а бесчисленные книги заняли свое законное место. Под высоким потолком летали свечи. И после всех этих изменений библиотека каким-то образом осталась прежней. В ней будто застыло время - где-то между корешками книг или у подножья пюпитров. Библиотека бережно хранила время в своей тишине, не позволяя ничему нарушить эту иллюзию остановившихся часов. И ты чувствовал это, стоило переступить порог залы. Начинало казаться, что ты можешь выйти оттуда в замок и оказаться на пиру у короля Константина, а потом снова зайти, снова выйти и оказаться на коронации Артура. Библиотека затихла где-то посреди миллионов историй, и в ней было возможно все. Она не требовала жестких рамок реальности. Она позволяла мечтать и грустить. Может быть, поэтому именно здесь Гаюсу было комфортнее всего в Хогвартсе. Кандида категорически отказалась устроить рядом с библиотекой для него комнату, куда бы он мог перенести все свои травы. Она для этого открыла целое "Больничное крыло", как она его назвала. Но там, как и в его бывших покоях, время неизбежно текло, и старый лекарь ничего не мог с этим поделать. Так что он переложил обязанности врача на Хунит и Матильду, которые прекрасно с ними справлялись, а сам переехал в библиотеку уже в качестве мага. Все равно Джеффри погиб при налете саксов, и кому-то нужно было следить за книгами. Особенно Гаюсу нравилось утро. Игривое и ласковое солнышко потягивалось, вылезая из-за лесов и протягивая ручки к замку, чтобы нагреть каждый камень в его стенах и юркнуть в окна библиотеки. Почему-то здесь, просыпаясь, Гаюс пару минут не мог отделаться от ощущения, что он молод, и сюда скоро зайдет его Элис, и они смогут целый день провести, выискивая в старых фолиантах все новые рецепты лекарственных зелий. Потом наваждение пропадало, но хорошее настроение отчего-то оставалось. Несмотря ни на что. Этим утром Гаюс тоже поднялся, неторопливо выпил приготовленный заранее отвар, который на сей раз получился довольно вкусным, оделся и тихо прошел в глубь библиотеки к стеллажу, на котором остановился вчера. Достал свиток, перо, чернила. Сощурясь, еще раз взглянул в окно. И взялся за перепись. Сегодня пришла очередь книг о Великой Чистке. По какой странной причине эти книги пережили разрушения, а другие - со старыми балладами, романами о рыцарях и прочей безобидной ерундой - пришлось восстанавливать? Гаюс задумчиво остановился. Перо замерло над свитком. Чернила капнули на пергамент, и старик поспешно сунул перо в чернильницу, а затем откинулся на спинку кресла и открыл книгу. Здесь были описаны все приказы Утера и то, как они были исполнены - полная летопись Чистки. Первая ее часть, еще несколько томов лежали чопорной стопкой на столе рядом. Конечно, все знали эти ужасы. Все...да не все. Дети, поселившиеся в замке, знали только страшные байки о Чистке. Дети, которых четверо волшебников вознамерились научить защищаться и жить с магией в мире, который ее ненавидит. Дети, которые могут стать прародителями великих магов или же маленькой армией самоубийц. Колоссальная разница. Но эта разница лежала на страницах книги прямо в руках старика-лекаря. Скорый командир - глупый командир. Безрассудная тактика - провальная тактика. Выигрывает тот, кто умеет ждать. Примерно так подумал Гаюс, опираясь на стол и вытаскивая перо из чернильницы. Вспомнить бы еще заклинание... Когда последний раз он им пользовался? Кажется, как раз во время Чистки... Глаза осветило золотым, и Гаюс не смог не улыбнуться этому привету от старой подруги-магии, что, видно, старела вместе с ним, но все еще оставалась рядом и могла подкинуть пару интересных фокусов. Кончик пера замерцал синим. Старый волшебник усмехнулся и опустил перо на страницу книги. И вместо страшного абзаца о сожжении очередной подозреваемой в колдовстве вышли совсем другие строки: "В Средние века люди, в чьих жилах нет волшебной крови, очень боялись колдовства, но отличать настоящих ведьм и колдунов не умели. Иногда им все же удавалось поймать волшебника, но они не знали, что волшебникам огонь не страшен: они умели замораживать огонь и притворяться, что им очень больно. На самом же деле они испытывали не боль, а лишь приятное покалывание по всему телу и теплое дуновение воздуха. Так, Венделина Странная очень любила "гореть" на костре. И чтобы испытать это ни с чем не сравнимое удовольствие, сорок семь раз меняла обличье и предавала себя в руки людей." "Ах ты хитрый старый черт," - подумал Гаюс не то с гордостью, не то со стыдом. С одной стороны, он в который раз предавал свой народ, своих товарищей, в который раз закрывал глаза на все, что с ними творили. Но с другой - этим он пытался спасти Альбион от междоусобной распри, от нескончаемых гражданских войн и боен. Все равно все закончится лишь тогда, когда Мерлин и Артур воссоединятся и продолжат свою работу, а пока что забота оставшихся волшебников была не допустить самоистребление магического рода. А сделать это можно было, только перечеркнув и переписав прошлое. - Гаюс? - девчоночий голос раздался где-то за шкафами. - Гаюс? - Иду. Старик, чуть кряхтя, поднялся и вышел из переплетения стеллажей. У стола, который стоял рядом с самым входом, мялась десятилетняя Годива. В сшитом Пенелопой красном платье, с русыми кудрями, она покусывала губу и постукивала ногой по полу. Явно торопилась. - Да? - Гаюс, - обрадовалась девочка и торопливо заговорила: - Дай, пожалуйста, книгу о те...теории? Теории магии, первый том. - А зачем так срочно? - Ну... Вообще-то леди Кандида сказала нам прочитать первые главы еще позавчера... Но мы с девочками нашли такой гобелен наверху! А еще в озере такие диковинные рыбы завелись! Ну и мы...в общем... - Ясно, - посмеиваясь, Гаюс прошел к ближайшему стеллажу и взял одну из первых книг (он их выстроил так с того дня, как четверка решила сделать из Хогвартса школу). Протянул девочке томик. - Будешь читать по дороге? Осторожней на лестницах. - Я хотела уже у нее в классе тайком прочитать... - пробормотала Годива. - Думаешь, заметит? - Заметит, - кивнул лекарь. - Знаешь, что? Лучше спроси у леди Кандиды что-нибудь про устройство Хогвартса. Спроси, как она придумала план подземелий. Полчаса тебе хватит прочитать первые главы, пока она будет вещать? Годива хихикнула и кивнула так, что кудряшки резко метнулись вверх. Прижала к груди книгу и, крикнув ''Спасибо, Гаюс", умчалась из библиотеки. Старик хмыкнул, покачал головой и пошел обратно к своим летописям, думая о том, как бы вечером за ужином рассказать Годрику о переписанной истории. *** - Итак, начнем, - произнесла леди Кандида, обводя взглядом детей. - В соседней комнате спит младенец, так что один лишний звук, и вы будете обречены слушать ее крики. Лучше вести себя тихо. В ее голосе не было угрозы, но Годива все равно почувствовала какой-то страх. Возможно, дело в том, что она в это время пыталась под столом незаметно открыть книгу. Но она и без этого побаивалась волшебницы. Ее длинная фигура, ее закрытое платье с огромными рукавами роскошного темно-синего цвета, даже прямая шляпа - все делало ее похожей на какую-нибудь хищную птицу, и никогда нельзя было угадать, в какой момент ее острый стальной взгляд упрется в тебя. Было даже странно представить эту женщину с ребенком на руках. Казалось, она вся сплошная строгость и неумолимость. А еще оголенный ум, который невозможно было понять. Но в любом случае, на ее занятиях было легче, чем у Слизерина. Потому что в какой-то момент Когтевран улыбалась, и Годива видела, что это просто женщина. Такая же, как ее мама... Поэтому когда ей удавалось ответить на вопрос правильно, и королева мягко кивала ей, Годива чувствовала непонятный трепет от ее одобрения. Когтевран была доброй, несмотря на всю строгость. Но вот ее занятия были безумно скучными. По крайней мере, для нее. Некоторые наоборот любили всю эту кучу литературы, которую предлагалось читать. - Вы прочли первые три главы теории магии, как я просила? Притихшие дети неуверенно закивали. Волшебница переплела пальцы. - Хорошо, давайте поговорим о том, что вы поняли из прочитанного. Что есть магия? Уэйн? Смелее. Уэйн прочистил горло и сощурился. - Магия это...часть нашего мира, как воздух. И, как воздух, она везде. - Откуда происходит магия? - Э...м-м... - Ты сказал, что это часть мира, как воздух. Чем она еще может быть? - Материей! - воскликнула Хэйти и поспешно прижала ладони ко рту. Кандида кивнула на невысказанные извинения. - Правильно, объясни. - Когда волшебник использует магию, она является материей, инструментом. Я буду права, если скажу, что именно волшебник делает из магии инструмент? - Совершенно верно. А из этого следует?.. - Магия находится в постоянном круговороте. Она находится везде, как воздух, но в руках волшебника она становится инструментом и уходит в какое-то заклинание, во что-то...а потом... - А потом возвращается в канву мироздания, все верно. Она не рождается и не умирает. Никто не знает точно, откуда она появилась впервые, но мы точно знаем, что она может исчезнуть, если погибнут все волшебники и все волшебные существа на земле. - Королева посмотрела в глаза чуть ли не каждому ребенку. - Надеюсь, вы теперь понимаете, насколько важен каждый из вас. Насколько важна и разнообразна магия, которую каждый из вас может использовать. Насколько важно хранить и развивать ее. Ребята молчали, некоторые переглянулись, ухмыляясь. Годива снова уткнулась в книгу. Слова казались бессмысленными, а щеку соблазнительно щекотало солнце, льющееся из окна. Снаружи была такая благодать, наступала весна, в каждом дереве пели птицы, а она сидела здесь и слушала об элементарных вещах! Когда она услышала о том, что четверо великих магов Камелота хотят устроить школу и научить всех детей Хогвартса колдовать, она думала, что они станут учить их строить такие замки или сражаться с троллями и делать другие фантастические штуки. Какая разница, откуда берется магия?! - Так как же магия из части мироздания становится используемой материей, как волшебник использует ее? - прошуршало платье. Пара секунд тишины, за которые девочка не предугадала грядущую опасность. И вдруг та обрушилась на нее без предупреждения: - Годива! Годива вскинула голову, судорожно закрыв книгу. Книга съехала с колена, и, пытаясь поймать ее, Годива выдала себя. Положив злосчастную книгу на стол, она опустила голову, завесившись волосами. Краем уха услышала какие-то перешептывания. - Во-первых, не прячься, дорогая, - прозвучал над ней спокойный, но требовательный голос королевы. - Удар нужно принимать с высоко поднятой головой. Ты же не хочешь, чтобы враг счел тебя жалкой? Годива выдохнула и подняла голову. С трудом встретилась глазами с волшебницей. Та удовлетворилась и взяла в руки ее книгу. - Во-вторых, ничто - повторяю, ничто - не дает право дурно обращаться с книгами. Даже если вы будете на смертном одре, вы не смеете класть книги корешком вверх или тому подобное. Ну и в-третьих, - тут она вздохнула, скосив взгляд, словно досадуя и признавая неизбежное: - Не все быстро читают. К сожалению. Думаю, со следующего занятия мы попробуем читать и разбирать все вместе, так будет быстрее и понятней. Однако обещания должно выполнять. Если вы обязались прочитать что-то, вы должны прочитать, это попросту неуважение к самим себе. Вы же знаете, что умение держать слово - это первое, что отличает рыцаря от простого головореза? Мальчишки закивали. Годива начала успокаиваться. Кандида нежно провела длинными пальцами по книге, поправила страницы, а затем заклинанием привела ее в порядок. - Волшебник черпает из неисчерпаемого ресурса, - заговорила она, положив книгу на свой стол. - Исчерпаемы только возможности и силы самого волшебника, но не магия. Так что если у вас что-то не получается сразу, это не значит, что это невозможно. Нужно только понять, как взять магию в руки и сделать с ней то, что вам нужно. - То есть... - пробормотал Кит, - то есть заклинания, которые записаны во всех старых книжках, это не все, которые существуют? И можно создавать новые? - Можно, - кивнула Когтевран. - Если вы достаточно умны, терпеливы и внимательны, чтобы понять, как нужно обратиться к магии, к какой ее сфере, с каким настроением, с какими словами, с какими чувствами. - А почему когда используешь магию, загораются глаза? - спросила Рейна. Кандида замолчала, задумчиво нахмурившись и прохаживаясь между двумя столами. У Пенелопы они сидели на разбросанных на полу подушках и в креслах - Годиве это больше нравилось. А Годрик вообще выводил их на улицу. - Это малоизученная часть процесса, - наконец сказала Кандида. - Я могу только предположить, что... Знаете, когда вы колдуете, когда вы что-то хотите сделать, обычно вы хотите это увидеть. И вы точно знаете, что вы хотите увидеть. Глаза - наш главный проводник в этом мире, через глаза наш ум понимает нашу жизнь. Я думаю, поэтому, магия ближе всего в глазах. Но это лишь мои предположения. - Просто было бы гораздо лучше, если бы глаза не загорались, - сказал Иво. - Тогда бы магов не ловили так часто, глаза выдают. Кандида внезапно обернулась к нему, глядя так пристально, что мальчишка невольно вжался в стул. Годива хихикнула. Но Когтевран, казалось, и не видела Иво, она о чем-то крепко задумалась. Потом с силой мотнула головой и переплела пальцы рук, взмахнув огромными рукавами. - Давайте оставим этот вопрос до поры. Итак, поговорим о сферах магии, в чем она применяется, что может делать и чего не может. Откройте четвертую главу. И не вздыхайте, чтение - великий учитель. - Ты серьезно записывала все, что она говорила? - пораженно выдохнула Годива, глядя на свиток, которым хвасталась Хэйти на выходе из залы. Неподалеку слышалось приглушенное хныканье младенца, и, прислушавшись, Годива услышала удивительно красиво напеваемую мелодию. Она отказывалась верить, что то был голос Кандиды. - Да, а что? - не меньше удивилась Хэйти. - Она говорит все самое важное, о чем в книге размусоливалось четыре главы. - И не лень было писать... - прокомментировала Годива, ступая на лестницу. Вместе с ней успело ступить несколько ее подруг, а потом лестница поехала. На самом деле девочка знала один фокус: если лестницу вежливо попросить подождать, то та не поедет. Но она не сказала другим ребятам, потому что наблюдать за их постными лицами, провожающими лестницу, было невероятно смешно. Пусть сами догадываются, ей же никто не подсказывал. - Мне легче запоминать, если что-то написано, - ответила Хэйти, поправляя черные косички. - А вот Пенелопа так хаотично обо всем рассказывает, что я путаюсь...ничего не записать. - Хаотично? - удивленно вскинула брови Рейна, грызшая яблоко по дороге к нужной зале. - Я не заметила. Зато у нее интересно. - И заклинания полезные, - кивнула Годива. - Как шить, как готовить, как заставить метлу пойти подметать, как заставить вещи постираться и прочее... - Слушайте, - тихо позвала вдруг Хлоя. - А вы взяли у Гаюса эти...ну те штуки, что велел взять Слизерин? - По-моему, он потом сказал, что сам принесет их на занятие, - мотнула головой Рейна. - Что так будет надежней. Годива вспомнила тон, каким Слизерин это сказал, взгляд, которым он редко удостаивал своих учеников, и ей захотелось поменять это одно занятие у Слизерина на еще несколько часов у Когтевран. - Вы думаете, он правду сказал, что мы будем тренироваться на чучелах животных? - Я думаю, он пугал. - Зачем? Нет, он точно что-то такое придумал. Недаром сказал принести мертвых лягушек из гаюсовых запасов. - Почему вообще у Гаюса есть запасы мертвых лягушек? - Он лекарь?.. - И поэтому прячет в банках не выживших пациентов? Девочки рассмеялись, разрядив обстановку, и подошли наконец к дверям залы, в которой занимались с Пуффендуй. Остальная часть ребят подошла чуть позже. Двери были гостеприимно распахнуты, в окна лился напоенный весенним солнцем воздух, по полу были разбросаны ковры и подушки, рядом в воздухе плавали блюда со сладостями, а в одном из кресел утопала Пенелопа. Похоже, она дремала, но, услышав детей, проснулась и первым делом - широко улыбнулась. - Вижу по вашим лицам, что вы впитали слишком много знаний, - она повела рукой в сторону подушек и блюд. - Садитесь, а я вам пока расскажу, какую забавную штуку я вчера обнаружила - ни в одной книге такого не найдете. - Леди Кандида говорит, что в книгах есть все, - ехидно заметил Кит, устраиваясь в кресле, очевидно, не заметив, как туда хотела сесть Годива. Девочка едва успела остановиться, как волшебница ответила мальчишке, мягко кивнув ему чуть в сторону: - Если леди Кандида так сказала, значит так и есть. Оглянись, пожалуйста. Кит недоуменно обернулся и, увидев Годиву, сморщился. Несколько секунд он только и делал, что морщился. А потом поднялся, и Годива села в кресло. - Браво, - мягко ответил тихий голос Пенелопы. - Именно так поступают рыцари. - Мне им все равно уже не стать, - мрачно ответил Кит, усаживаясь на подушки. - Рыцарей Альбиона извели, а идти присягать Хэнгисту и его прихвостням - это идти на виселицу. Годива сжалась на сиденье и заметила, что так сжались многие. Мальчишки мрачно хмыкнули в знак согласия, Уэйн укоризненно поджал губы, некоторые девочки опустили головы, а младшие присели поближе друг к другу. На занятиях Пенелопы были дети и младше десяти лет, здесь ютились все, кто хотел чему-то научиться, и для каждого волшебница находила фокус по силам. Часто младшие требовали научить их более сложным заклинаниям, которые доставались старшим, но каким-то образом (Годива еще не поняла, каким) тихий и мягкий голос Пенелопы, никогда не повышающийся и не становящийся резким, умудрялся уладить споры и развеять обиды. В обществе Пуффендуй почему-то всегда было тепло, она была как кошка среди клубков пряжи, к которой они, потерянные без своих родителей, льнули, как котята. - Быть рыцарем - это не значит носить латы, - посмеялась Пенелопа. - Это значит быть верным рыцарскому кодексу чести, а он не исчезнет и не перестанет быть значимым, даже если исчезнут все рыцари на свете. В этом и заключается главная цель - не в славе, а в том, чтобы быть довольными тем, как вы живете на свете. Что вы верны своему слову, своим друзьям и союзникам, своей родине, что вы готовы все это защищать, готовы уступить нуждающемуся и помогать людям. А потом она чуть подалась вперед и заговорщически сказала: - Кроме того, каждую из этих подушек можно превратить в кресло. Из зала Пуффендуй они выходили так, словно зимней ночью долго грелись у камина да еще напились горячего молока и наелись меда в окружении теплых мурчащих кошек. Покидать это место было трудно. Годиве казалось, что что-то шкреблось на душе, и ей хотелось вернуться, присесть у подножья кресла волшебницы и провести там весь день. Голос Пенелопы удивительно ласково обволакивал все внутри, словно укрывал теплым пуховым одеялом. В конце занятия к ней прибежали ее сыновья, и Годива смотрела на них, уходя: как Пуффендуй ласково треплет их по волосам, как целует в макушку, как вытирает испачканные в чем-то щеки. И ей неистово хотелось так же. Почувствовать эту материнскую ласку. Пожалуй, разница между залом Пенелопы и подземельем Слизерина была даже на пользу, потому что остужала и помогала кое-что вспомнить: у нее была своя мама. Такая же ласковая, такая же теплая и любящая. И она умерла. Она не сможет ее найти ни в Кандиде, ни в Пенелопе - нигде. Она здесь, чтобы помнить о маме, о маминых подругах и друзьях, о своем дяде - обо всех, кто не постучится в двери Хогвартса, прося убежище. Утерев непрошенные слезы, Годива догнала друзей, которые, заметно притихшие, добирались до комнаты, выбранной Слизерином. Вот только в подземельях им все казалось одинаковым, а потому они проплутали какое-то время, пока где-то позади них не открылась дверь, и в коридор не выглянул сам маг. - Эй, умники, - окликнул он их с досадой. - У вас память совсем не работает? Или навык ориентирования? Сюда, как и в прошлый раз, дверь никуда не переехала. В его голосе так отчетливо слышалось "Какие же вы бездарности, уму непостижимо", что Годива сразу почувствовала себя блохой на дворовой собаке. Ей не нравилось это чувство - так же ее заставляли себя чувствовать люди Хэнгиста, а до освобождения магии - все люди, которые не знали о ее магии. Пришлось напомнить себе, что вообще-то Салазар - тоже маг, и он здесь, чтобы научить ее больше не чувствовать себя блохой перед людьми без магии, чтобы осмелиться зайти в его залу. Как Годива не могла понять ребят, которым было интересно записывать за Кандидой ее лекции, так не могла понять и тех, которые, казалось, совсем не чувствовали себя неуютно на занятиях Слизерина. Некоторым было абсолютно нормально, что он даже не скрывал свое раздражение их ошибками или пренебрежение к их мнению. А может, Годива преувеличивала. И просто боялась Салазара. Но неудивительно, он напоминал ей какую-то скользкую змею - такой же неуловимо неприятный, вроде бы не делающий ничего страшного, но все равно внушающий страх. - Не буду тратить время на проверку того, научились ли вы делать то, что я просил, - заявил Слизерин, открывая какой-то мешок. - Потому что нужно учиться встречаться с последствиями своих действий. Не тренировались - провалились. Это справедливо. Он вытащил и поставил на лавку чучело совы. - Откуда у Гаюса чучело совы? - пораженно прошептала на ухо Годиве Хэйти. Годива так же пораженно пожала плечами и замерла, потому что, услышав шепот, Слизерин впился в них взглядом. Он ничего не сказал и вскоре продолжил свое занятие, но девочку пробрала дрожь. Маг тем временем достал еще несколько чучел птиц и выставил на лавке. - Если кому-то интересно, это моя дичь, - пояснил Салазар, и подруги переглянулись. Расслышал он их слова или догадался? И то, и другое пугало. - Вспоминаем заклинание, о котором я рассказывал в прошлый раз, концентрируемся на чучеле и даем мне повод порадоваться тому, что вы ко мне вломились. Первый - вперед. Первым был Уэйн. Он был из тех, кому манера поведения старшего мага не доставляла никаких неудобств, но даже он не поспешил начинать колдовать. - А тебе не жалко чучела? - спросил он. - Твои же, да и роскошные очень... - Спасибо за комплимент и заботу, нет, не жалко, - ровным голосом парировал Салазар, усевшись в кресло и откинувшись на спинку. - Существует заклинание воссоздания, так что чем быстрее вы начнете, тем быстрее я смогу убрать тот бардак, который вы разведете. Уэйн больше ничего не спросил, вышел из гурьбы товарищей (учитель не предлагал никому сесть, и в этот раз здесь почти не было стульев), направил ладонь в сторону одного из чучел и произнес: - Баубиллиус. Тоненькая желто-белая молния выстрелила в чучело. Ребята ахнули, Годива инстинктивно закрыла на секунду глаза. Чучело разлетелось перьями, а обгорелая кочережка свалилась с лавки на пол. Почти все девочки и пара мальчиков сделали шаг назад. Уэйн взглянул на учителя. В полной тишине Салазар хлопнул в ладони два раза. - Молодец. Враг побежден. Следующий. А следующей каким-то образом оказалась Годива. Она вообще не сообразила, как так произошло, потому что вид обгорелой совы пригвоздил ее к месту. - Ну? - послышался холодный голос Слизерина. Ну почему он ей кажется таким холодным? Почему другие ребята за ее спиной совершенно не боятся его? Годива взглянула на чучело дикого гуся. Ей и так было нехорошо понимать, что это тело мертвой птицы, которая когда-то летала и кушала, а теперь пялится на нее пустыми глазами, все так же одетая в свои перья, а когда она представила, что сейчас ей нужно уничтожить эту птицу, ее так передернуло, что сотряслось все тело, и она невольно сделала несколько шагов назад. - Н-нет, - голос даже задрожал с испуга. - А м-можно делать это на каких-нибудь предметах? - Это и есть предмет, - ровно ответил Слизерин. - Это птица, - глядя на него исподлобья, упрямо возразила Годива. - Мертвая птица. - Почему нельзя делать это на книгах? Или, я не знаю, на каких-нибудь песочных часах? - Потому что это боевое заклинание. Боевое заклинание используется в бою, если кому-то сложно это понять. У тебя есть какие-то непримиримые враги среди книг? - Но мне... - Годива судорожно оглянулась на секунду, не зная, чего ожидает - чтобы кто-то занял ее очередь? Но большинство девочек прятались в конце вереницы, а мальчишки почему-то смотрели только на скамейку с чучелами. Годиву затошнило. - Мне страшно. Она почувствовала себя загнанной в угол. Она призналась перед всеми, что ей страшно. Она не могла понять, почему чтобы учиться защищаться, нужно учиться уничтожать. Она не хотела уничтожать чучела птиц, она хотела к маме. Слизерин молча смотрел на нее пару секунд, а потом встал. Вытянувшись во весь свой немалый рост, он начал приближаться к девочке. Его пристальный взгляд пугал ее до ужаса. А в какой-то момент он вдруг присел рядом на корточки, сжал ее локоть ладонью, и его длинный нос оказался совсем недалеко от лица Годивы. - А ты как думала? В бою тоже страшно. Всем страшно. Когда стоишь перед врагом и знаешь, что он хочет тебя убить. Представь, что эта птица может сейчас сорваться с лавки и заклевать тебя. Годиве стало дурно, и она испуганно прижала ладонь ко рту. Слизерин поднялся, нависнув над ней, но она его уже не видела. Только слышала, словно шипение над ухом. - Потому что так это и происходит. Там, за стенами Хогвартса, каждый при встрече захочет тебя убить. Ты же не хочешь, чтобы тебя убили? Значит, ты должна нанести удар первой. - Но...но я могу просто защититься... - И что потом? Ты защитишься и уйдешь. А этот человек встретит твоего товарища и убьет его. Так будет лучше? Я тебя спрашиваю, так будет лучше, по твоему мнению? А что, если этот гусь виноват во всех твоих бедах? Представь, что это тот человек, который убил твоих родителей. Разве ты не хочешь, чтобы он получил по заслугам? Чтобы справедливость восторжествовала? Давай, вспомни заклинание и уничтожь его! Годива расширенными глазами смотрела в мертвые глаза гуся, и в голове метались видения: гусь срывается с лавки и нападает на нее, неистово хлопая крыльями, огромный сакс убивает ее маму и ищет глазами ее - маленькую девочку, убегающую через задний двор, сакс с глазами мертвыми, как у этого гуся. Она случайно взглянула на свои ладони, которыми могла схватить магию и разорвать в клочки чучело гуся. - Я пойду после других! - в панике крикнула она, бросаясь в глубь толпы ребят, туда, в самый конец, чтобы, спрятавшись за спинами друзей от взгляда Слизерина, осесть на пол, обхватить себя руками и осознать, что ее нещадно трясет. Хэйти молча присела рядом с ней, крепко обняв. - Вы должны понимать, для чего вы учитесь, - заговорил где-то за головами ребят голос учителя. - Вы последние из магов этой земли, вы будущее магии. Вы будете спасать ее от стервятников, которые ворвались в наше королевство и открыли на нас охоту, словно мы зверье. Вы хотите, чтобы они почивали на лаврах? Вам хочется, чтобы убийцы ваших родителей жили долго и счастливо, грабя ваши дома и убивая ваших друзей? - Я пойду следующей, - мрачно, но решительно объявила Элоиза. Тряхнув короткими каштановыми волосами, она вышла вперед и, судя по звукам, отлично справилась с заклинанием. Слизерин похвалил ее. Следующим пошел Кит. А потом была Хлоя. И у нее так дрожали руки, что заклинание не получилось. Уже поднявшаяся на ноги Годива увидела, как поджал губы Салазар. В полной тишине Хлоя попробовала еще раз. Снова тщетно. - Я же просил, - процедил сквозь зубы Слизерин. - Я же просил отработать заклинание. Зачем ты сейчас тратишь мое время и время остальных? Не хватило ума подготовиться, так не позорься. - Я готовилась, - всхлипнула Хлоя. - У меня просто получалось лучше на деревяшках, чем на птицах... - На деревяшках! - Слизерин всплеснул руками и жестко улыбнулся. - На деревяшках! - он снова поднялся. - Она собиралась учиться боевому искусству на деревяшках! Как ты собиралась, милая моя, понять суть заклинания, если не можешь воссоздать систему боя? В магии важны чувства, важно настроение, неужели Кандида вам об этом не рассказывала? Ребята закивали. - А раз рассказывала, то у меня есть только один неутешительный вывод, - продолжил паясничать Слизерин и навис над Хлоей. - Глупо учить что-то, не разбираясь. Не нужно тупо повторять, понимать нужно, что ты делаешь. И повторяю в сотый раз, это чучела, а не птицы! Не реви! В следующую минуту произошли три вещи. Сначала - приоткрылась дверь. Годива почувствовала какой-то невероятный прилив облегчения, увидев, что там Гриффиндор, но не все заметили его. - У меня получится, я правда готовилась, - отчаявшись, Хлоя еще раз выкрикнула заклинание, но рука дернулась, и даже Слизерину и паре ребят пришлось пригнуться, чтобы шальная молния не попала в них. Тут же Салазар отвесил девочке крепкую оплеуху. - Ты в своем уме?! - взревел он. - На деревяшках она училась, вот с деревяшками тебе самое... - Слизерин! Голос Годрика - не крик, но громкий, властный приказ - разбил этот хаос и заставил всех замолчать и обернуться. Через головы друзей Годива разглядела выражение лица рыцаря - мрачное, суровое и беспрекословное. Но его почему-то не хотелось бояться. Наоборот, с его появлением в зал зашла такая волна чего-то надежного и спокойного, что Годива почувствовала себя защищенной. Хотя ей очень хотелось, чтобы один человек в этом зале испытал страх перед Гриффиндором - Салазар. - Извини, что без приглашения, - странно медленно произнес Годрик. Как так получилось, Годива не поняла, но в какой-то момент рыцарь оказался между своим другом и Хлоей, которую обнимал ее старший брат. - Мне нужно поговорить с тобой, сейчас. Выйдем на минуту? - даже не дожидаясь ответа, он обернулся к гурьбе детей и спросил у них: - Вы не против, ребята? Дети замотали головами. Слизерину будто даже не дали слова. Через секунду Годрик уже ждал его у двери, сверля взглядом. Годива не понимала, что заставляет учителя молчать, но было очевидно - только Гриффиндора Салазар был готов слушать. Их не было несколько минут. За это время ребята успели перессориться. Потому что некоторым просто физически необходимо было выпустить пар, но другие отчего-то стали защищать Слизерина. - Но ведь он прав, - сказал Кит. - Там, за стенами Хогвартса, нас всех убивают. И мы должны дать им отпор. Мы должны уметь делать то же, что и они, иначе это будет травля. Почему вы такие мямли? Мои родители погибли, потому что наш дом заколотили и подожгли! Я не собираюсь просто так оставить все. Годива не могла подобрать слов, чтобы ему возразить, но она понимала, что что-то здесь не так. Что-то плохое было в этой логике, что ее пугало. Да, ее сердце сжималось каждый раз, стоило подумать, что тело ее мамы валяется где-то в общей могиле, а в ее родном доме все раскурочено в поисках вина, но... Но представлять себя, убивающую саксов, ей не хотелось совершенно. Когда Слизерин вернулся, он восстановил чучело совы заклинанием "Репаро", но никто не осмелился попросить его объяснить это. Маг предложил желающим испробовать Баубиллиус, и около четверти ребят успешно справились с этим, а затем Слизерин восстановил чучела и убрал их. Он объяснил это тем, что не хочет тратить время на недоучек, но Годива была уверена, что дело в том, что сказал ему в коридоре Годрик. Потом Салазар рассказал про заклинание Экспульсо и закончил занятие, первым покинув зал. К Гриффиндору не нужно было идти, он почему-то всегда появлялся сам. Вырастал из-за картины, веселил ребят парой шуток и вел за собой на улицу, по пути рассказывая какие-нибудь удивительные истории из своего рыцарского века. В этот раз было так же. Большинство детей были подавленные, но Годрик не менял тон, словно не обращая на это внимание. Он продолжал рассказывать рыцарские байки, вплетая в них случаи, когда он магией тайком помогал королю. И мало-помалу невольно все прислушивались, забывая о плохом. Только некоторые (те, кто защищал Салазара) то и дело закатывали глаза или фыркали, ворча что-то о бесполезности, но большинство с жаждой отчаявшихся впитывали лихие истории, даже не замечая, как запоминают заклинания, просто слушая рассказы. Годива поняла это, потому что, слушая очередную байку, подумала: "Тут же можно было бы использовать Инкарцеро!" Спросив себя, откуда знает это заклинание, она тут же вспомнила историю о приключении с четырьмя ведьмами, рассказанную позавчера. Гриффиндор остановил свою процессию на опушке леса. Было еще свежо, но солнце уже грело, а потому все спокойно стали усаживаться, но волшебник скинул мантию и весело спросил: - А чего это мы расселись? Магия сама себя не выучит. Какое заклинание вам понравилось из вчерашних рассказов? - Инкарцеро! - воскликнула Годива, хотя и не ожидала, что ее голос будет первым. Смущенно оглянувшись, она застеснялась, но улыбающееся лицо учителя ее успокоило. В его присутствии вообще ничего не казалось неловким. Все казалось родным и безопасным, словно в одной большой семье. Может, так Гриффиндор их и представлял сам себе... - Мне тоже, - одобрил Годрик, хлопнув в ладони и потерев их друг о друга. - Ну что, кто будет добровольцем? Или разобьемся на пары? - На пары, - ответила Рейна, - так быстрее. - Отлично, значит, находим себе напарника и обязательно заботимся о том, чтобы у него за спиной не было камней. И луж тоже - грохнуться в лужу не болезненно, но не импозантно. Кто-то засмеялся, приверженцы Слизерина фыркнули, но все выстроились в пары и принялись отрабатывать заклинание. То и дело кто-то падал, связанный взявшимися из воздуха веревками. Все сопровождалось нескончаемыми подкалываниями или смешными воспоминаниями Гриффиндора, так что на опушке царила какая-то легкая, по-семейному веселая атмосфера. Годиве со второго же разу удалось освоить заклинание, и Хэйти упала. Чуток попробовав пощекотать подругу и получив в ответ обещание скорой мести, девочка развязала соперницу, но оказалась на ее месте не сразу - Хэйти освоила заклинание с четвертого выпада. Но когда ей все же удалось, проходивший мимо Годрик прокомментировал: - Ох-х, дамы, я запомню, что вас лучше не злить, - подмигнув их смеху, он пошел к тем, у кого еще не получалось. - Молодцы, девочки. Помогите другим, если хотите. Получалось в конце концов у всех. Но у ребят, поддерживавших Слизерина, все равно были претензии. - Зачем нам эта глупость? - возмутилась Элоиза. - Веревки можно развязать, и враг вырвется на свободу. - Но пока он не развязал их, ты можешь его упрятать, куда нужно, - легко парировал Годрик. - И что потом? Это глупо - оставлять его в живых! Годиве хотелось заставить ее замолчать. В ее голосе сквозило какое-то высокомерие, словно легкий тон учителя заставил ее забыть о разнице в возрасте и опыте. Гриффиндор поднял одну бровь. - Глупо? То есть, ты считаешь саксов, англов и ютов гениями? Элоиза смешалась, не поняв связи. - Почему их...почему гениями? - Ну, - пожав плечами, ответил волшебник, - они ведь, встречаясь с магами и их друзьями, никого не оставляли в живых. Даже тех, у кого были дети. Даже самих детей. Ты уважаешь их ум? Давай поговорим об их гениальной стратегии, это интересный разговор. Элоиза смешалась еще больше. Годива гордо улыбнулась, словно сама заткнула рот выскочке, а не учитель, который за эти фразы перестал казаться мальчишкой, а вновь вырос перед ними, как бывалый воин. - Ну, почему сразу саксы и прочие, - попыталась возразить Элоиза. - Мы не были им врагами, а... - Почему это? Они считали нас опасными, потому что у нас есть магия. Так же как мы считаем опасными их, потому что у них магии нет. - Но мы их не уничтожали! - Разве? Я бы... - Годрик задумчиво почесал бороду и усмехнулся. - Я бы посоветовал вам почитать книжки, ребят. Да-да, знаю, вы уже устали от них с леди Кандидой, но если вы спросите у нее про это, она вам назовет нужные книги. Там будет рассказано о том, что этот хаос начали мы. Сначала волшебники творили беспредел, потом люди, потом опять волшебники и теперь опять люди. Это замкнутый круг. - А как это остановить? - спросила Рейна. - Вот! - Гриффиндор щелкнул пальцами и по-отечески провел ладонью по ее макушке. - Вот правильный вопрос. Я не хочу указывать вам, что делать, ребята, вы сами должны решать. Но спросите сами себя: как вы хотите жить? Хотите ли вы вырасти, заняться любимым делом, завести семью и умереть в старости? Или же вы хотите вернуться в тот кошмар, откуда вас вытащили и перенесли в Хогвартс? Лично я выбираю первое. Ребята помолчали, даже защитники Слизерина не возражали, хотя и не смирились. А вот остальные кивали, спокойно перешептывались под взглядом учителя, а Годива чувствовала себя хорошо. Она еще не понимала этот мир и не понимала своего мнения о нем, но знала, что человек перед ней понимает все правильно, и она хочет его слушать. - Просто помните, что освобождения магии однажды добились не те маги, что жаждали мести, - подытожил Годрик, - а те, кто поднялся над своим горем. Те волшебники, что оказались достаточно сильными, чтобы остаться добрыми. А только добро порождает добро, только из хороших поступков может получиться хороший результат, нельзя добиваться цели, жертвуя своей душой. Затем он подобрал с валуна мантию и шляпу и снова улыбнулся в бороду, как эльф: - Ну, а еще, если вы погибнете, вы не сможете поесть тот роскошный пуддинг, который готовят только домовики Хогвартса. Годива первой пристроилась за ним вместе с Хэйти по дороге в Большой зал. Шагая рядом с Гриффиндором до самых дверей трапезной, она наконец чувствовала себя дома. *** - Не понимаю тебя. У вас уже двое, зачем еще? Весна здесь, как всегда, была премерзкая: сухих мест меньше, чем утонувших в слякоти, противный промозглый ветерок то и дело сменялся незваным теплым солнцем, и в теплой мантии становилось то жарко, то холодно. Кандида ненавидела весну даже больше, чем летний зной. Так что гулять она выходила под вечер, когда сумерки опускались на бывший королевский сад, воздух оставался неизменно холодным, солнце и носу не показывало из-за гор и холмов, и можно было даже представить, что под ногами не хлюпает грязь. - Вы не рады, что у вас есть Елена? - лукаво спросила Пенелопа, прогуливавшаяся с ней. Когтевран не смогла не улыбнуться и не опустить взгляд на комочек, ютившийся у нее на руках. Малышка спала, сладко раскрыв ротик, и королева ловила себя на мысли, что в голове возникают десятки ласковых имен для дочери. Она каждый раз удивлялась этим наплывам нежности. Недавно она даже стала петь Елене колыбельные. Петь ей нравилось в детстве, пока она не решила, что это бесполезное занятие, и на него не стоит тратить драгоценное время. И вот, в свои тридцать два - поет. Надо же... - Рада, - вздохнув, ответила Кандида, снова оглядывая полуголые ветви садовых деревьев, запутавшиеся в оседающей сумеречной синеве. - Но больше детей не хочу. - Это потому, что у вас нет возможности. - Нет, не поэтому. Просто моей любви хватит только на одну дочку. Вы правда, что ли, хотите десятерых? Я думала, это шутка. - Хотим, - улыбнулась Пуффендуй. - А после того, как занялись с этими детьми в Хогвартсе, поняли это еще лучше. - Дети-дети, - Кандида задумчиво отвела от себя ветку деревца. Она весь день сегодня была задумчива, с тех пор, как с утра один из учеников подкинул ей тему для размышлений. - Они прямо сгустки энергии. - Или проводник этой энергии, - ответила подруга, отнимая у одного настырного куста конец своей мантии. - То они зажигают нас, то мы - их. Не думала, что быть учителем так здорово. Жаль, что я не ездила в крестьянские школы, которые открывала Гвиневра, пока они еще существовали... - Проводник! - перебив волшебницу, уже не слушая ее, объявила сама себе Когтевран. - Что?.. - Нужен проводник для магии! - Эм...но маги - это и есть проводник для магии, о чем вы? - Этот проводник нужен для нас, для самих магов... Постой, можешь, пожалуйста, подержать Елену секунду? - Конечно... Кандида передала дочь подруге и пошарила взглядом по земле в поисках камня. Плюнула на это, позвала его магией. Хорошо, что она была в перчатках - камень был ужасно грязным. Очистив его магией, она сжала камень в кулаке, пытаясь сосредоточить на нем всю свою магию. Она и не знала, что это сложно - перевоспитать собственное волшебство. Ведь маги испокон веков привыкли, что магия проявляется в их глазах, это до того естественно, что они даже не замечают этого потока, той секунды, когда магия направляется в глаза, хотя может идти куда-то еще. Впрочем, может быть, раньше или где-то в другом месте маги все-таки были иными? В любом случае, ей придется стать первооткрывателем. Если она не ошиблась, конечно. Уловить момент потока магии было сложно, потому что она никогда этого не делала и даже не знала, что нужно. Но когда она смогла это сделать, то перенаправить магию в ладонь было уже просто. Камень стал красным, как глина. - Скажи, мои глаза светились, пока я говорила заклинание? - спросила Когтевран у ошеломленной Пенелопы. - Совсем чуть-чуть... Как вы это сделали? - Все потому, что камень слишком мал и конечен, - не отвечая, продолжила говорить сама с собой королева, выискивая глазами непонятно что. - Магии сложно идти куда-то, где ей нужно остановиться. Нужно что-то, что позволит ей выплескиваться, а не... Ну, допустим, ветка? Она почти успела отломать ветку у ближайшего дерева, но Пенелопа ее остановила. - Дерево вам ничего не сделало, - напомнила подруга. - Возьмите с земли. Когтевран нашла на земле ветку длиной в локоть, очистила ее, встала перед лужей, и попыталась повторить трюк. Во второй раз она уже примерно знала, что делать, и концентрироваться на ветке было проще, чем на камне. Она прямо почувствовала, как магия прошла через ее руку в ветку, затем на конце ветки появился золотистый шарик света, и он выстрелил в лужу. Все произошло всего за пару секунд - и вот уже вода в луже кипит, бурля и пузырясь. Кандида даже засмеялась от восторга. - Что?.. - ошарашенно хлопала ресницами Пенелопа. - У вас глаза не светились, как вы... - Ты понимаешь, что это значит?! - радостно спросила Когтевран, хотя все еще, пожалуй, говорила сама с собой. - Лет через сто это будет самый обыденный способ творить магию! Волшебники смогут выходить за стены Хогвартса! Только нужно будет, естественно, доработать инструмент, потому что я не собираюсь вручать потомкам грязные ветки в качестве наследия, но тем не менее, это феноменально... В восторге от своего открытия, Кандида снова взяла на руки дочь и принялась вслух рассуждать о том, что можно сделать с этими ветками и как. Пенелопа не понимала и половины из того, что она говорила, но королева была слишком возбуждена, чтобы объяснять что-то прямо сейчас. Так что она просто болтала о грандиозных изобретениях, уже не замечая противного чавканья под ногами. * - цитата из песни Майкла Джексона - "Lost children"