***
Снаружи трактир мало чем отличается от лазарета — большой дом, бревна которого за несколько лет успели потемнеть от дождей и ветров, — разве что дым из трубы поднимается не легким сизым дымком, а валит черными клубами. Идущий следом за Юнги Тэхён едва успевает переступить порог, как на него обрушивается волна запахов и звуков. В помещении пахнет жареным на углях мясом и свежим хлебом, специями и травами, а от кипящих в котлах напитков доносится сладкий ягодный аромат. Как и говорил Юнги, в трактире многолюдно. Тэхён с интересом оглядывается по сторонам, рассматривая рассевшихся за длинными столами иссолов. Некоторые из них, которые не намерены надолго задерживаться в заведении, быстро орудуют ложками, но многие собираются в компании и, шумно споря и переругиваясь между собой, разглядывают выложенные на стол украшения и другие любопытные вещицы, которые были раздобыты воинами в походах. — Воины обмениваются вещами или перекупают их друг у друга, — увидев заинтересованный взгляд Тэхёна, объясняет Юнги, а после усаживает его за никем не занятый стол, что стоит у противоположной от входа стены. Деловито спрашивает: — Ты что есть будешь? — А что можно? — Можно всё, что приготовили, — Юнги машет рукой в сторону заставленных котелками столов. Он тянет носом воздух, принюхиваясь к запахам, и разочарованно вздыхает. — Рыбы снова нет. Совсем разленились наши альфы, кормильцы херовы. Пока добычу не поделят, в море за уловом не выйдут. — Я думал, что иссолы умеют только воевать и грабить, — растерянно говорит Тэхён. — Вы ведь воины. — Угу, — язвительно соглашается с тэхёновым мнением Юнги. — А ещё мы мореплаватели, торговцы, рыболовы и ремесленники. Кей, здесь военный лагерь, поэтому почти все альфы, которых ты видел, действительно являются воинами, но на родных островах мы не только мечами машем, но ещё разводим скот и выращиваем урожаи. У нас так же, как у аримов, есть кузнецы, ювелиры, крестьяне, лекари, портные… Ой, да кому я объясняю. Смерив арима презрительным взглядом, Юнги уходит в сторону накрытых столов, чтобы набрать пищи, а засмущавшийся Тэхён остается на месте и продолжает украдкой следить за тем, что происходит вокруг. Наблюдать за иссолами интересно. Дверь трактира распахивается ежеминутно, то выпуская наружу тех людей, которые утолили голод, то впуская новых пришедших. Иссолы шумно переговариваются между собой и громко гогочут над шутками, которые Тэхён не может расслышать в многоголосом гуле. Многие воины приходят одни, но иногда в трактире появляются целые семьи. Омеги горделиво смотрят перед собой и благосклонно принимают ухаживания своих альф, а дети первым делом подбегают к плетеной корзине, которая стоит у печи, чтобы достать из нее и подержать на ручках крохотных котят. — В лагере есть коты? — не скрывая восторга, спрашивает Тэхён у вернувшегося Юнги. — Есть несколько, — бубнит себе под нос тот. — Мы привезли их с островов, чтобы мышей ловили. — А собаки? Собаки тоже есть? — Были, — мрачнеет и без того недовольный Юнги. — Их в первую же зиму волки съели. Он расставляет на столе кружки и тарелки. Одну из них двигает ближе к Тэхёну, а другую оставляет перед собой. Он садится напротив, берет в руки ложку и великодушно сообщает: — Можешь рассказывать. — Что я должен рассказать? — теряется Тэхён. — Что угодно. За вкусной едой вести беседу вдвойне приятнее, а мы с тобой вроде как друзья, — приободряет Юнги и дает подсказку: — Как у тебя прошел вчерашний день? — Нормально прошел, — отвечает Тэхён, которому не очень нравятся слова иссола «вроде как друзья». А вот содержимое тарелки ему приходится вполне по душе, и поэтому он принимается за еду, в мыслях прокручивая при этом все прошедшие события: — Вчера после вашего ухода я сначала поел. Потом поспал. Потом ко мне пришел омега, который принес воду для купания, и я помылся. Потом мне снова принесли поесть… — Ты с мужем разговаривал? — перебивает Юнги бессмысленный рассказ. — Ирбиса я больше не видел. — И где он провел эту ночь тебя не сильно интересует? — Мне всё равно, чем занимается Ирбис, главное, чтобы ко мне не приставал, — простодушно соглашается с чужими догадками Тэхён и просит: — Мне рассказать тебе совсем нечего. Может, лучше ты мне что-нибудь расскажешь? Например, что я должен буду делать и как мне себя вести? — Первое, что ты должен — это нравиться своему мужу, — говорит нахмурившийся Юнги, вяло ковыряя ложкой в тарелке. — А второе? — А второе и всё остальное сделает твой альфа, если ты выполнишь первое. — Как я могу понравиться Ирбису, если он меня возненавидел с первого взгляда? — возмущается Тэхён. — Он изнасиловал меня, а потом его заставили взять меня в мужья. Он называет меня убогим. Он придумал мне дурацкое имя. — Ну надо же, какой обидчивый, — не удерживается от язвительного смешка Юнги. Он наклоняется ближе к сидящему напротив омеге и продолжает разговор со злым вызовом в голосе. — Не нравится быть замужем, тогда молись своим божкам, чтобы поскорее стать вдовцом. Ты же наверняка хочешь, чтобы Ирбис свалил в поход и никогда из него не вернулся, и тогда ты снова станешь свободным и счастливым. Об этом мечтаешь, правда? — Не правда, — так же не повышая тона, огрызается Тэхён. — Я никогда и никому не желал смерти. И Ирбису я ее тоже желать не стану. До этого натянутый разговор окончательно перестает походить на дружескую беседу. Получив ответ, Юнги внезапно успокаивается и сутулит плечи, склоняясь над тарелкой. Он прячет свой взгляд, не поднимает глаз на смотрящего в упор Тэхёна, а тот не понимает, что происходит. Иссол явно раздражен, и, наверное, лучшим решением было бы оставить его и гордо уйти, но потерять единственного человека в лагере, который хотя бы на словах обещает помощь, Тэхён не готов. — Юнги, скажи мне честно: чем я тебя обидел? — арим жестом заставляет замолчать вскинувшегося иссола. — Я вижу, что тебе неприятно общаться со мной. Ты вчера сам пришел ко мне, а сегодня ведешь себя так, как будто я в чем-то виноват, — Тэхён ненадолго замолкает, а после озвучивает единственную догадку, которая приходит ему на ум: — Ты все-таки злишься на меня, потому что я сорвал вашу с Ирбисом свадьбу? — Нет, это совсем не так. Просто… — Юнги шумно выдыхает и, бросив на стол ложку, трёт ладонью нахмуренный лоб. Он смотрит с грустью и вымученно улыбается краешками губ. — Кей, ты ни в чем не виноват, правда. Прости, если обидел тебя своей несдержанностью или напугал. После похода все немного не в себе: альфы ещё не отошли от сражений; омеги не успели успокоиться после долгих переживаний за своих мужей. Мы все сейчас нервные, взвинченные. Но это пройдет, честное слово. Через месяц всё придет в норму. Ты, главное, отвары пей, которые Хосок принес. Пей и выздоравливай. Юнги тянется и обхватывает пальцами ладонь Тэхёна. Несильно сжимает, извиняясь за незаслуженные нападки. — А имя у тебя совсем не дурацкое, — продолжает утешать расстроенного омегу иссол. — Когда наступит весна, я принесу тебе этот цветок, и ты сам увидишь, что он не такой плохой, как ты себе напридумывал. — Зачем вообще нужны эти вторые имена? — спрашивает Тэхён. В душе дает о себе знать обида, но омега борется с ней. Не в том он положении, чтобы при первой же ссоре разбрасываться отзывчивыми людьми. — Традиция такая, — пожимает плечами Юнги. — Мы не молимся богам, но почитаем духов. Говорят, что много веков назад духи разговаривали с людьми. Они рассказывали судьбу и предупреждали о печальных событиях. Считалось, что зная настоящее имя человека, его недруги могли попросить духов о помощи, чтобы навести на него болезни и неудачи. Поэтому данное при рождении имя тщательно скрывалось, оно было известно только семье и близким друзьям, а для общения со всеми другими людьми ребенку давалось второе имя. Сейчас, конечно, в это мало кто верит. Уже очень давно никто не слышал голоса духов, а может их и раньше не было, и все эти рассказы всего лишь выдумка. У нас есть провидцы, которые сыпят пророчествами, что узнали от духов, — Юнги сморщивает лицо, всем своим видом показывая презрение, — вот только предсказания эти такие туманные и обрывочные, что хрен в них разберешься. Бормочут ерунду всякую, наговорят с целый короб, а уж если что-то случайно сбудется, то разговоров об этом на три года вперёд хватит! В общем, к словам провидцев люди прислушиваются, но в то, что ребеночка можно загубить с помощью магии духов уже никто не верит. Традиция брать вторые имена сохранилась только в семьях вождей. Хоть толку от этого мало. — Почему толку мало? — спрашивает Тэхён, который с интересом выслушал иссола. — Потому что сыновья вождей играют свадьбы не только с подобными себе по статусу, но и с людьми попроще, — снисходительно хмыкает Юнги, но увидев, что арим ничего не понял, объясняет подробнее: — Вот смотри! Элсмир, до того, как самому стать вождем, был старшим сыном владыки, который правит нашим родным островом, и поэтому у него два имени. Элсмир выбрал себе в мужья Кипрея, который тоже из семьи вождей и у него тоже два имени. Ирбис — единокровный брат Элсмира. У него так же два имени. А вот взять в мужья Ирбис собирался меня. Понимаешь? Меня. Обычного лекаря. Разумеется, если бы свадьба состоялась, то мне по традиции тоже придумали бы второе имя, и стали называть только им, но какой в этом смысл, если все вокруг знают, что меня зовут Юнги? Смысла никакого в этом нет! Двойные имена — всего лишь знак уважения нашим обычаям. Ну, а кому ещё, если не вождям, следить, чтобы иссолы не забывали заветы предков и жили по законам нашего рода? — А у вас много законов? — начинает волноваться Тэхён. — Не очень, — отвечает Юнги, отчего Тэхён немного успокаивается, но переживания возвращаются с новой силой, когда он слышит окончание фразы: — Но нарушение любого закона карается очень сурово. Нельзя воровать — за это отрубают руку. Нельзя идти на бой с оружием против сородича и пытаться отнять его жизнь — за это казнят. Запрещено создавать пары внутри семьи, даже если родственники не являются кровными, — Юнги внезапно запинается и с неохотой договаривает: — За нарушение этого правила вся семья отправляется в изгнание. — А ещё нельзя омег лишать невинности. Потом их приходится в мужья брать, — грустно вздыхает Тэхён. — Вы так высоко цените омежью непорочность? — Тут не в непорочности дело, — фыркает от смеха Юнги. — Просто если наших альф ни в чем не ограничивать, то они всё, что движется, перетрахают. Тэхён, присоединяясь к веселью, неуверенно улыбается в ответ, но уголки его губ опускаются, когда входная дверь распахивается вновь, и в трактире появляется его муж. Ирбис, окруженный свитой перешучивающихся и в голос хохочущих воинов, проходит вглубь помещения, выискивая свободный стол, за которым могла бы поместиться вся компания, и обнимает за плечи жмущегося к его боку молодого омегу. «Наверное, младший брат», — думает Тэхён. Он бегло осматривает омегу, с удивлением подмечая, что его одежда не соответствует высокому положению в обществе, и тут же понимает — нет, это не брат Ирбиса. Таких взрослых братьев не сажают к себе на колени. А ещё братьям не лезут в рот языком. Распахнув от изумления глаза, Тэхён следит за страстно лижущейся парочкой. Ирбис, словно не замечая присутствия других людей, буквально пожирает ртом чужие губы. Омега в ответ на поцелуй обвивает руками шею альфы и ерзает задницей, чтобы плотнее придвинуться к паху. — Кто это? — едва шепчет Тэхён. Веселье Юнги исчезает, как только он оборачивается к двери и видит расположившуюся за его спиной компанию. Он недолго наблюдает за всем происходящим, а после поворачивается обратно к Тэхёну. — Это Сонджон, — с неохотой отвечает Юнги. — Любовник Ирбиса для хорошего настроения. — Но это неправильно, — лепечет Тэхён. — Этого не должно быть. Ирбис сделал меня своим мужем, а теперь… вот с этим… Ты же сам говорил, что альфам нельзя трахать всех подряд… А они… вон что! Ошеломленный увиденным Тэхён открывает и закрывает рот, как вытащенная на сушу рыба, больше не в силах подобрать подходящих слов. В голове мечутся сотни мыслей, но невозможно ухватиться ни за одну из них. Он продолжает смотреть, как Ирбис жадно засасывает омегу, а тот просовывает ладони между их тел. Из-за стола не видно, но Тэхён уверен, что омега тянется к паху альфы, чтобы через одежду обхватить член. — Этих омег трахать можно, — безэмоциональным голосом отвечает Юнги. — Они вдовцы. Их мужья погибли в сражениях. — Их? Этих? — непонимающе переспрашивает Тэхён, а потом до него доходит: — Погоди-ка, ты сказал, что Сонджон любовник для хорошего настроения… Значит… — Правильно мыслишь, — кивает головой Юнги. — Есть ещё один любовник, для плохого настроения. Я ни разу не видел, чтобы Ирбис ходил с ним в обнимку по лагерю, зато этот омега частый гость в лазарете. Их встречи с Ирбисом редкие, но… запоминающиеся. — Разве так можно? — Нельзя, — отрезает Юнги. — Но у вождей есть свои привилегии. Смотреть на Ирбиса невыносимо, и Тэхён опускает свой взгляд. Он уже почти съел весь завтрак, тарелка Юнги тоже пустеет на глазах. Арим не знает, что ему делать дальше. Хочется поскорее уйти из трактира, чтобы не видеть целующейся парочки, но куда он пойдет? Обратно в дом? Тэхён обреченно качает головой. Возвращаться домой точно нельзя. Он не знает, что ему делать сейчас. И уж тем более не знает, как он должен будет поступить, если Ирбис решит продолжить развлечение и притащит любовника домой, чтобы отыметь на удобной супружеской постели. — Юнги, — жалобным голосом скулит Тэхён, — можно я после завтрака вместе с тобой в лазарет пойду? Я не буду вам мешать, честное слово. — Пойдем, если хочешь, — с легкостью соглашается Юнги, а после машет рукой в сторону любовников. — А с этим безобразием ты что делать собираешься? — Ничего, — сухо отвечает Тэхён. — Серьезно? Ты не закатишь скандал на весь трактир? Не снимешь омегу с коленей Ирбиса? Не вмажешь своему муженьку по довольной роже? — на каждый вопрос Тэхён отрицательно мотает головой, и Юнги разочарованно вздыхает: — Ну, поступай, как знаешь. Омеги поднимаются из-за стола и идут к выходу. Нужно удрать из трактира как можно скорее. Спрятаться ото всех за стенами лазарета. Низко опустивший голову Тэхён внимательно смотрит под ноги, но спотыкается при каждом шаге, ощущая на себе обжигающий взгляд голубых глаз Ирбиса.Глава 10.
13 января 2021 г. в 01:41
Вторая ночь в лагере иссолов проходит для Тэхёна, как и первая — тревожно, но без неприятных происшествий. Второе утро начинается тоже, как первое — с прихода Юнги.
— Твоя одежда готова! — чересчур радостно вопит он, едва открыв входную дверь.
Копошащийся у камина Тэхён вздрагивает от неожиданности, но расслабляется, когда видит, что Юнги на этот раз пришел один. Забыв поздороваться, Тэхён подходит к постели, на которой уже по-хозяйски развалился иссол, и рассматривает брошенные поверх одеяла вещи.
Эта одежда не похожа на ту, которую носят все иссолы и в которую одевали самого Тэхёна. Туника и штаны сшиты из теплой, но мягкой и приятной на ощупь ткани красного цвета. По вырезу ворота идет ровный узор золотой вышивки. Широкий пояс искусно сплетен из множества тонких ремешков и украшен крупной пряжкой в виде остроконечного листа. Меховой плащ очень легкий. Он скроен из выделанных шкурок неизвестных омеге зверьков, и на темно-коричневом, почти черном мехе искрятся отблески каминного огня.
— Как красиво, — негромко, но со всей искренностью восхищается Тэхён.
— Ещё бы вышло не красиво, — криво усмехается Юнги. — Ирбис делал заказ у лучших мастеров, которые только есть в лагере. Чтобы успеть сшить эту одежду за день, работали сразу пятеро омег. Очень скоро будут готовы еще несколько комплектов: наряд на случай праздника, парочка для повседневной носки, траурная одежда…
— Траурная? — непонимающе переспрашивает Тэхён.
— Ну да, — с наигранным воодушевлением подтверждает Юнги ранее сказанное. — Ты — муж воина, и если он погибнет в походе, то ты должен будешь, как только узнаешь о случившемся, носить некоторое время траурную одежду. Лучше заранее подготовиться ко всем случаям жизни, чем потом бегать сломя голову и нарушать скорбь по погибшему мужу лишней суетой.
Тэхён не знает, что сказать в ответ. Кажется, он только сейчас, не без подсказки Юнги, осознает, что вышел замуж за воина, и Ирбис может погибнуть в любом из походов. Например, в том, в который иссолы отправятся уже следующей весной. Омега в воображении примеряет на себя образ новоиспеченного вдовца, одетого в траур и принимающего слова соболезнования. Он размышляет дальше, представляя, что тогда иссолы наверняка отпустят его, позволят уйти из лагеря, и он сможет вернуться домой, к папе и братьям.
Испугавшись собственных фантазий, Тэхён мотает головой и возвращается в действительность. Как бы ни была плачевна его судьба, но мысли о смерти Ирбиса ему не приятны. Улучшить собственное положение и получить свободу такой ценой он точно не хочет.
Сосредотачиваясь на неожиданных подарках, Тэхён переодевается в новую одежду и крутится перед зеркалом, придирчиво рассматривая себя со всех сторон.
— Кажется, она мне немного велика.
— Так и было задумано, — объясняет Юнги. — Во-первых, на хорошем питании ты очень скоро перестанешь быть тощим. А во-вторых, одежда должна быть свободной, чтобы не стеснять движений, если тебе захочется потренироваться сражаться на мечах или ты посчитаешь нужным с кем-нибудь подраться.
— Я не хочу ни с кем драться, — возражает Тэхён.
— Не хочешь драться? — удивляется в ответ Юнги. — Но как тогда ты будешь в споре отстаивать своё мнение?
— Так я и спорить ни с кем не собираюсь.
— А придется, — Юнги жестким голосом прерывает Тэхёна и, увидев, что тот уже полностью переоделся, поднимается с постели: — Пошли прогуляемся. Я тебе лагерь покажу, и поедим заодно.
Немного расстроившийся Тэхён выходит из дома следом за иссолом. Он захлопывает дверь и рассматривает ее, надеясь увидеть замок или хотя бы щеколду, но ничего подобного не замечает. Единственное, чем можно запереть входную дверь — это широкий засов, да и тот находится не снаружи, а внутри дома.
— Мне тебя ещё долго ждать? — окликает Юнги, который успел спуститься с крыльца, и Тэхён быстро сбегает по ступенькам.
Они выходят на узкую тропинку, тянущуюся от самого крыльца дома и ведущую вглубь леса. Тэхёна окружают высокие стволы деревьев и редкий низкорослый кустарник, и омега, сам того не желая, сутулит спину — в лесу ему неуютно. Для выросшего в степях арима привычнее находиться на лугах и полях. Там всё видно до самого горизонта, а льющийся сверху солнечный свет не изрезан верхушками сосен. Там нет пугающих теней, и не раздается крик незнакомых птиц. Лес для Тэхёна наполнен тревожными запахами и звуками. Здесь всё не так, и нет ничего родного и привычного для омеги.
Тэхён старается держаться как можно ближе к идущему рядом Юнги. Он невольно вздрагивает от каждого шороха и долго следит за потревоженными ветвями кустарников. По пути внимательно рассматривает уже ранее увиденные жилища иссолов, с обмазанными глиной стенами и покрытыми мхом крышами, похожие на длинные зеленые холмы.
— Почему вы живете в таких неудобных домах? — спрашивает Тэхён, указывая рукой на одну из землянок.
— Потому что это военный лагерь, — объясняет Юнги. — Глупо тратить время на строительство поселения, в котором потом мы не будем жить. Сейчас все усилия воинов направлены на то, чтобы как можно быстрее захватить нужную территорию. Оставаться куковать в лесах в наши планы не входит. Через некоторое время, когда закончатся сражения, будут отстроены два больших города. Владыкой одного из них станет вождь Элсмир. Вторым будет править Ирбис. Здорово, правда? — Юнги поворачивается к Тэхёну, чтобы увидеть его реакцию на прозвучавшие слова. Заметив, что никакого воодушевления эта новость не вызвала, повторяет: — Кей, у тебя будет свой собственный город.
— Не у меня, а у моего мужа, — исправляет Тэхён.
— Это то же самое, что и у тебя, — раздраженно взмахивает рукой Юнги. — Всё, чем владеет Ирбис, так же принадлежит тебе. Вы одна семья, супружеская пара. Почаще вспоминай об этом, и жизнь, которая сейчас тебе не очень нравится, покажется гораздо слаще.
Тэхён замолкает, чтобы обдумать наставления друга. Юнги тоже не стремится развивать эту тему разговора. Иссол молча уводит всё дальше в лес, петляет по едва заметным тропкам между жилищами-холмами. По пути омегам изредка попадаются другие люди: воины, развешивающие выстиранные вещи на натянутые между стволов деревьев веревки; шумно играющие стайки детворы и омеги, которые подметают метлами дорожки перед дверями своих землянок и ворчат на помогающих мужей.
— А где все? — спрашивает Тэхён, подмечая в уме, что людей, которых они встречают, совсем не много.
— Сейчас время завтрака, и поэтому почти все собрались в трактире, — отвечает Юнги и тут же поясняет: — Ну, мы так называем этот дом, а вообще на трактир он мало похож. Там нет комнат для постояльцев, нет хозяина заведения, который брал бы с посетителей плату. Трактир в лагере — это место, где мы готовим пищу, едим и общаемся между собой.
Тропа под ногами становится значительно шире, редеет лес, и омеги выходят к бревенчатому срубу, стоящему на расчищенной от кустарника и деревьев полянке. Этот дом очень похож на тот, в котором живет сам Тэхён, но раза в три больше по размеру. Недолго рассмотрев здание, Тэхён собирается было идти дальше по тропинке, что повернула вправо, но оставшийся стоять на месте Юнги ловит его за руку. Он трет пальцами нахмуренный лоб, как видимо, чтобы собраться с мыслями, и продолжает говорить:
— В лагере есть четыре отстроенных дома: дом вождя Элсмира, дом, в котором живешь ты с Ирбисом, трактир и вот, — Юнги указывает на впереди стоящее здание, — наш лазарет. Здесь живут все лекари, в том числе я, мой отчим и Хосок.
Он коротко оглядывается по сторонам, убеждаясь, что поблизости никого нет, а после поворачивается к Тэхёну и строго смотрит в его глаза.
— Тэ, слушай меня внимательно: если вдруг что-то пойдет не так, и тебе понадобится помощь, то ты должен будешь со всех ног бежать в лазарет. Мы с Хосоком поможем тебе, чего бы нам это ни стоило. Ты запомнил дорогу?
Тэхён отрицательно мотает головой.
— Значит, обратно я тебя поведу этой же тропой, чтобы ты наверняка запомнил, как добраться до лазарета, — Юнги делает глубокий вдох и через силу натягивает на своем лице улыбку. — А теперь пошли в трактир. Нам обоим пора подкрепиться.