***
— Серьёзно? Белку? — от души хохочет Хосок, когда на следующий день Ирбис рассказывает ему о случившейся накануне семейной ссоре. — Ты пообещал Кейске притащить из леса белку? — А что ещё я мог ему предложить? — обреченно разводит руками Ирбис. Меньше чем за сутки он окончательно осознал, что помощник из Юнги хуевый. Обращаться за советом к старшему брату не имеет никакого смысла — тот опять начнет с умной физиономией рассуждать о том, как легко и просто устроены все омеги, вот только Кейске нихрена не прост. И поэтому Ирбис на этот раз выбрал себе в сообщники Хосока, хоть тот не особо пылал желанием помогать, а когда выслушал и вовсе начал гоготать, ничуть не сочувствуя чужим душевным переживаниям. — Может, ты что-то неправильно понял? — немного отсмеявшись, интересуется Хосок. — Зачем Кею зверьё в доме? Только дурак такое придумать может. — Вообще-то, мой муж арим, — вскидывается Ирбис, оскорбленный неуважительным отношением к Тэхёну. — Кей трудолюбивый как пчелка. Он привык ухаживать за скотиной, а в сараях прибираться… ну, такое себе дело для мужа будущего вождя. Вот и решил зверушек завести, чтобы хоть как-то развлечься. — Тогда понятно, почему он от твоего подарочка отказался. Мыши хотя бы только по полу ползают, а белка станет скакать и по стенам, и по потолку, — Хосок снова фыркает от смеха, поглядывая в сторону Ирбиса. — Будешь с ней вдвоем по всей комнате скакать, как придурочный. — Ты у меня сейчас так запрыгаешь, что любая белка обзавидуется, — сжимая кулаки, обещает Ирбис. — Не надо, — примиряюще поднимает вверх ладони Хосок, и разговор на время затихает. Альфы шумно вдыхают сырой, морской воздух, удобнее устраиваются на поваленном дереве и плотнее кутаются в меховые плащи. Ветер не сильный. Он лишь доносит до сидящих на берегу альф плеск ленивых волн и обрывистые и плохо различимые фразы тех иссолов, которые этим днем вышли порыбачить в море. Воины, на время позабыв про оружие и нескончаемые тренировки, вытаскивают на сушу легкие лодчонки и помогают друг другу распутывать сети, бросая ещё трепыхающуюся рыбу в ведра, наполненные водой. Они радостно переговариваются между собой, хвастаясь уловом, и дышат на покрасневшие руки, отогревая их исходящим изо рта паром. В воздухе медленно кружат редкие снежинки, опускаются на ворс меховых плащей и обращаются блестящими капельками влаги. — И всё-таки я не понимаю, почему Кею так сильно захотелось завести зверюшку, что он даже на мышей согласен, — возобновляет разговор Хосок. — Сам-то он как свой поступок объяснил? — Сказал, что крошки по полу специально не раскидывал, а просто хотел вместе со мной поужинать, — отзывается Ирбис. — Ерунда. Хотел бы с тобой поужинать, то в трактир пришел бы. — Так я и говорю, что хуйня это всё. Я же не дурак, чтобы в такое поверить, — оживляется Ирбис. — Ты бы его только видел, Хосок! Стоит весь такой невинный, булку в руках мнёт, мямлит поебень какую-то, а у самого глаза хитрые-хитрые. Мол, во как я своего альфу наебал, цветочек хитрожопый! — Да уж, не повезло тебе, — качает головой Хосок, осуждая капризного омегу и его странные желания, а после предлагает: — Может, котёнка ему вместо белки подаришь? — Котят уже всех по домам разнесли. В трактире их не осталось, — хмурится Ирбис. — Ты можешь прийти к кому-нибудь и отобрать. На правах младшего брата вождя. — В лагере, конечно, все знают, что я та ещё тварь, но у детей котят отнимать — это уже совсем перебор, — не соглашается Ирбис. Он задумчиво ковыряет носком ботинка мокрый песок, тяжело вздыхает и безрадостно осматривается по сторонам. На высоких ветках сосны сидят нахохлившись три птички. Их просто так не поймать. Под деревом, у самых корней виднеется россыпь сброшенных вниз иголок и шелушенные шишки. Где-то недалеко обитает белка, но на её поиски уйдет немало времени, а порадовать Тэхёна питомцем хочется как можно быстрее. На берегу альфы достают из сетей улов… — Рыба! — восклицает обрадованный Ирбис. — Я подарю Кейске двух мальков в тазике. — Говно, а не подарок, — морщится Хосок. — Не придирайся, нормальные питомцы: орать не станут, по углам гадить не будут, дом не сгрызут и с потолка нам на голову не ёбнутся. Пойдем самых красивых выбирать, пока всю рыбу в трактир не унесли и головы им не поотрезали. — По-твоему, рыба бывает красивой? — разочарованно тянет Хосок, но послушно идёт следом за умчавшимся Ирбисом. Спустя час оба альфы заходят в дом и осторожно ставят на стол тяжелый, наполненный водой таз, в котором плавают кропотливо отобранные Ирбисом два малька. — Смотри, какие хорошенькие, — не скрывая восхищения, открыто улыбается Ирбис. Он указывает пальцем на одного из мальков. — Вот этого я назову Тэтэ, потому что он, как тупая истеричка, по всему тазу носится и мордой об стенки бьётся. А другого, — Ирбис тычет пальцем в сторону второго малька, — будут звать Куки. Потому что он важный и рассудительный. — По-моему, Куки подыхает, — замечает Хосок, чуть понаблюдав за вяло шевелящей плавниками рыбкой. — Нет. Куки важный и рассудительный, — Ирбис категорично отвергает предположение лекаря и расплывается в мечтательной улыбке. — Было бы ещё красивее, если бы таз был из стекла. Представляешь? Лежишь на постели и на рыбок любуешься. Ещё можно было бы всяких камушков разноцветных на дно положить, водоросли зелененькие… — Совсем спятил, что ли? Какой идиот будет стеклянные тазы для рыб мастерить? — в голос ржет Хосок, но быстро умолкает, когда потерявший терпение Ирбис начинает разминать шею, готовясь надавать лекарю заслуженных звездюлей. Чтобы переключить внимание взбешенного альфы, Хосок быстро тараторит: — Да фиг с ним, с горшком хрустальным. Ты лучше представь, как сильно Кейске подарку обрадуется. Ой, как завизжит от счастья! Да на шею тебе бросится! Да поцелует! — Я предпочел бы сразу перейти к той части, где Кей лежит на постели с раздвинутыми ногами, — перебивает рассуждения лекаря Ирбис, на что тот осуждающе качает головой. — Какой же ты всё-таки пошлый. — И это мне говорит альфа, который втихаря ебёт сводного брата. — Это совсем другое, — мрачнеет Хосок. — У нас с Юнги чувства. — У меня тоже чувство, — огрызается Ирбис. — Чувство постоянной неудовлетворенности. Уже яйца пухнут, как трахаться охота. — Так сходи к любовникам. Или двух уже мало? — Любовники — это не то. Я Кейске хочу до усрачки, — честно признается Ирбис и, спохватываясь, машет рукой в сторону двери. — Пойдем скорее, пока он домой не пришел. Хочу, чтобы муж увидел мой подарочек и успел до вечера придумать, как меня отблагодарить за него. — Пойдем, — соглашается Хосок. — Мне давно пора в лазарет возвращаться. — Какой ещё лазарет? — возмущается Ирбис. — Сегодня ты от меня ни на шаг не отойдешь. — У меня дела… — пытается объяснить Хосок, но Ирбис его не слушает. — Нет у тебя других дел, кроме как исполнять желания будущего вождя. Мой подарок должен быть сюрпризом, а тебя только на миг отпусти — сразу побежишь к Юнги и всё распиздишь. Хочешь быть со мной в нормальных отношениях — заткнись и выполняй, что я требую. А если что-то не устраивает, то пиздуй к своему разлюбимому Элсмиру и не забудь ему рассказать, как с братиком ебёшься. Вот тогда узнаешь, кто из нас будет лучшим вождем: я, который ваши с Юнги задницы прикрывает, или Элсмир, который ради своей репутации мудрого и чтущего законы правителя мигом тебя из лагеря в ебеня отправит. И за Юнги не переживай. Лучшего друга с его папой я за своей спиной спрячу так, что хуй кто подкопается, а вот вы с отцом в лучшем случае в изгнание отправитесь, как насильники и преступники. Понял меня? — Ирбис требовательно смотрит на Хосока, дожидаясь, пока тот, опустив глаза в пол, покорно кивает головой. — Вот и заебись. А теперь пошли отсюда, и чтобы до самой темноты за мной хвостом бегал. Оба альфы выходят из дома: воодушевленный Ирбис, предвкушающий искренние благодарности от Кейске, и понуро плетущийся следом Хосок.***
— Что это значит? Внимательно рассмотрев таз, Тэхён беспомощно оглядывается на стоящих рядом омег, которые выглядят не менее растерянно. День для Тэхёна прошел в разговорах с друзьями. Вновь собравшиеся втроем омеги бессчетное количество часов обсуждали случившееся вчерашним вечером. Галан сочувствовал Кейске и горевал о сорванном ужине, колючий Юнги сыпал бесячими советами, а сам Тэхён попеременно то принимал необходимые утешения, то отбивался от нападок. Вернувшись домой ещё засветло, Тэхён и двое сопровождающих его омег обнаружили стоящий на столе таз, назначение которого не мог внятно объяснить ни один из троих друзей. — Хуйня какая-то, — бурчит себе под нос хмурый Юнги. — Я сказал бы, что это, но, — Галан недоуменно смотрит Кейске в глаза, — сам не понимаю, зачем это нужно. — Тогда давайте догадываться вместе, — решительно предлагает Тэхён. Заполучить внимание мужа постепенно становится самой заманчивой целью. Омега плохо помнит, когда это началось, но точно знает, что теперь не сможет успокоиться, пока не отловит изворотливого Ирбиса и не вытрясет необходимый для них двоих разговор. Тэхён задумчиво обходит вокруг стола, рассматривая таз со всех сторон. Опускает в воду руку и пытается дотронуться кончиком пальца до плавающих рыбок. Вынимает из таза ладонь и тщательно обнюхивает. Пахнет водорослями, и омега, подтверждая догадки, осторожно касается мокрых пальцев кончиком языка. — Это морская вода, — сообщает он друзьям, ощутив соленый привкус. — Ты лучше бы мужа своего так обнюхивал и пробовал во всех местах, — снова остается недоволен Юнги. — Прежде чем Ирбиса облизывать, я хочу сначала хотя бы поговорить с ним, — огрызается Тэхён. — Альфе твои разговоры нахрен не уперлись. — Откуда тебе знать, что нужно Ирбису? — заступается за Кейске Галан. — Ты вообще кого сейчас поддерживаешь: друга или младшего брата вождя. — Кейске, разумеется! — Тогда не мешай нам рассуждать, — отрезает Галан и на этом замолкает, потому что рассуждать получается плохо. Намек альфы слишком туманен и размыт, чтобы можно было сделать хоть какие-то выводы. — Нет, эту загадку мне разгадать не по силам, — сдается Тэхён после напряженного молчания. — И с Ирбисом поговорить не удается. Это потому что когда я его вижу, то сначала теряюсь, а потом начинаю злиться. — Надо потренироваться, наверное, — неуверенно предлагает Галан. — Давай попробуем проиграть твой будущий разговор с мужем. Немного пофантазируем, как может пройти беседа и заранее обговорим все нужные вопросы. — Давай, — заметно приободряется Тэхён. — Давай, — язвительно передразнивает его Юнги и добавляет: — Чур я буду Ирбисом. Иссол, входя в нужную роль, расправляет плечи и вразвалочку подходит вплотную к Тэхёну. — Эм… — на мгновение тушуется тот, но быстро берет себя в руки. — Здравствуй, Ирбис. — Здорово, Кей, — басом отзывается Юнги. — Я хочу поговорить, если ты не против. — А я — потрахаться, даже если ты против. Поможем друг другу? Юнги тянется рукой, чтобы ухватить омегу за задницу, но тот с хохотом уворачивается. — Не могу я с тобой серьезно разговаривать, — признается развеселившийся Тэхён. — Ты не похож на Ирбиса. — И что я должен сделать, чтобы стать похожим? Штаны снять и с хуем наперевес за тобой по комнате побегать? — Ой, не надо, — отмахивается от любезного предложения Тэхён. — Да, не надо, — эхом повторяет Галан, но глаза у него почему-то становятся мечтательными. — Немедленно надень на меня то, что ты уже успел мысленно снять, — громко возмущается Юнги, заметив обращенный на него масляный взгляд арима. — Нужен ты мне, как же, — Галан обиженно отворачивается и поджимает губы. — У тебя смотреть не на что, кости одни. Вот был бы ты таким же аппетитным, как Кипрей… — Подождите! Начавшие перебранку двое омег с изумлением смотрят на вскрикнувшего Тэхёна. Тот сосредоточенно трет пальцами лоб, перебирая в уме услышанные фразы, которые дают пока ещё неясные подсказки, а после, когда ему удается во всем разобраться, радостно восклицает: — Я всё понял! Это, — омега ударяет ладонью по деревянному бочку таза, — намек мужа, что именно он хотел бы съесть на ужин. Ему не понравилось, что вчера я мясо принес из трактира вместо рыбы, вот поэтому и начал скандал из-за пустяка, — Тэхён поворачивается в сторону Юнги. — Сложно было сразу сказать, что Ирбис рыбу любит? — Опять я во всем виноват, — тяжело вздыхает Юнги, который за последние полтора месяца наслушался столько упреков в свой адрес, сколько не слышал за всю жизнь. — А кто? Блюда выбирал ты, значит, и вина тоже твоя, — с явным превосходством заявляет Тэхён и с нетерпением потирает ладони. — Давайте скорее накрывать на стол. Времени совсем мало, но если поторопимся, то втроем мы успеем подготовить ужин до прихода Ирбиса. Галан, займись сервировкой. Юнги, вылавливай рыбешек и побежали в трактир, их надо успеть пожарить. — Да уж, с таким охуенным рыболовом, как твой муж, можно ноги от голода протянуть, — насмешничает Юнги, засунув руку в таз по локоть, чтобы ухватить улепетывающих мальков. — Такую мелочь, какую он тебе приволок, даже кошки жрать не станут. — Вообще-то, мой муж воин, — защищает Ирбиса Тэхён, потому что слушать обвинения в его сторону крайне неприятно. — Он и не должен быть удачливым рыбаком. Всё, что я захочу, Ирбис в любой момент отнимет у других и положит к моим ногам. — Вместо того, чтобы умничать, лучше бы помог рыбу поймать, — перебивает Юнги. — Ту, которая почти сдохла, я уже схватил, а вот вторая слишком шустрая. Не желая терять драгоценное время, Тэхён склоняется над тазом, и уже через пару минут совместных усилий им с Юнги удается вытащить из воды проворного малька. Крепко сжав в ладонях слабо трепыхающихся рыбешек, двое омег почти бегом спешат в трактир.***
В этот вечер Ирбис не торопится домой. Томительное ожидание тянет жилы, сладко трепещет в груди и сжимается жгучим комом внизу живота. Альфа продолжает усердно отслеживать погрузку зерна и серебра на ладьи, в одиночку справляется с делами, которыми раньше занимались Элсмир с Кипреем, но сосредоточиться исключительно на обязанностях не выходит. Мыслями он вновь и вновь улетает в свой дом, где его возвращения с нетерпением дожидается Тэхён, который уже наверняка увидел подарок и теперь страстно желает отблагодарить заботливого мужа. По телу пробегают мурашки, и Ирбис невольно щурится от возникших в голове образов: Тэхён опускается перед ним на колени и обхватывает губами ноющий член; Тэхён широко раздвигает ноги и, прогибаясь в спине, принимает его член на всю длину; Тэхён садится сверху на его бедра и, по-блядски всхлипывая, скачет на колом стоящем члене. В каждой пришедшей на ум фантазии Тэхён и член неразделимы, и Ирбис уверен, что очень скоро именно так и будет. Когда на лагерь опускается чернильная темнота, нарушаемая лишь редкими всполохами низких костерков, что развели перед своими жилищами воины, Ирбис возвращается домой. Он с нетерпением взбегает по ступеням крыльца и толкает бесшумно распахнувшуюся дверь. Стоящий у накрытого стола муж встречает радостной улыбкой, почти такой, как альфа успел представить за сегодня пару сотен раз, но… Таз с Тэтэ и Куки бесследно исчез. Ирбис непонимающе моргает и внимательнее осматривает комнату. Рыбок нет ни на столе, ни под столом. Пройдясь по комнате и не обнаружив пропажу за постелью, альфа сначала заходит в купальную комнату, потом в сокровищницу, но и там не находит маленьких питомцев. — Ты что-то потерял? — обеспокоенно спрашивает Тэхён. — Мальков, — коротко отзывается Ирбис. В воздухе витает аромат жареной рыбы, и от этого начинает тревожно ныть под ребрами. — Я оставил их для тебя на столе. — Всё в порядке, я их нашел, — ласковым голосом успокаивает разволновавшегося альфу Тэхён. — Они и сейчас на столе. Только теперь выглядят гораздо аппетитнее. Широко распахнув глаза, Ирбис подбегает к столу и окидывает его лихорадочным взглядом: ваза с яблоками, корзиночка с хлебом и булочками, две огромные кружки, наполненные элем, широкое блюдо, на которой горкой сложены куски жареной рыбы. И разложенные по двум тарелкам маленькие рыбешки, выпотрошенные и обжаренные до золотистой корочки. Два крохотных тельца, которые ещё днем были полны жизни и радовали глаз Ирбиса. — Что ты наделал? — Приготовил для нас ужин. Ирбис с опасением смотрит на сияющего от гордости Тэхёна. Его нежный, невинный цветочек ясно улыбается, и в этой беззаботной улыбке альфе видится что-то зловещее. — Зачем ты убил их? — в горле словно застревает ком, но Ирбису удается выровнять задрожавший голос. — Я принес их специально для тебя. Подарил, чтобы ты заботился. — Так я и позаботился о тебе, — у омеги медленно сползает с лица улыбка. Кажется, события вечера снова пошли куда-то не туда. — Я приготовил вкусный ужин. — Их не готовить надо было, а любить, — Ирбис скорбно смотрит на то, что осталось от мальков, и переводит на мужа полный боли взгляд. — Тэхён, ты чудовище. — Неужели? — незаметно для себя, повышает тон омега. — Ты упрекаешь меня в том, что я поджарил две несчастные рыбины, а сам насмерть забил хлыстом человека. — Потому что Киём был врагом, а Тэтэ и Куки могли стать нашими друзьями. — Какими ещё друзьями? — Тэхён обхватывает ладонями голову. — Ты сейчас бредишь. Это была всего лишь рыба. Еда! — Ты из-за голодного детства на всех вокруг как на еду смотришь? — с горечью в голосе спрашивает Ирбис. — Нет, блин. Это ты из-за одинокой жизни во всём вокруг друзей ищешь. Дальше что придумаешь? Слепишь себе приятелей из хлебного мякиша?.. Куда ты снова уходишь? Немедленно садись ужинать! Ирбис не слушает, что кричит ему в спину омега. Он выходит из дома и, только захлопнув за собой дверь, может вдохнуть полной грудью. Находиться в комнате было до тошноты противно, муторно. И немного — самую капельку — страшно. — Бусики я тебе точно дарить не буду, — шепотом обращается к оставленному в доме мужу Ирбис, хоть и понимает, что тот его не услышит. — А то ещё придушишь меня ими ночью, пока я сплю. И кинжал я, кстати, зря тебе подарил. Шепотом ужасаясь кровожадности мужа и в душе сочувствуя малькам, Ирбис бредет привычной тропой в сторону лазарета. Произошедшее сегодня не укладывается в голове. Поверить в бесчеловечность Тэхёна невозможно, и альфа идет к Юнги, надеясь получить от него внятные объяснения. — Не хочешь жрать, так и сказал бы, — восклицает оставшийся в доме Тэхён, когда за альфой закрывается дверь. — Нафига надо было передо мной выёживаться? Обреченно взмахнув рукой, расстроенный Тэхён садится за стол, с грустью размышляя, что и сегодня ему придется ужинать совсем одному. Он пододвигает тарелку ближе к себе и кривит губы в горькой ухмылке. Ненормальный муж назвал рыбешку его именем — Тэтэ. Подобное отношение обижает, но погрязнуть с головой в безрадостных мыслях омега не успевает. Он внезапно вспоминает кое-что непонятное. Одну рыбку звали Тэтэ, и предельно ясно, что имя она получила в честь самого Тэхёна. А кто такой Куки?