Лабиринты дорог

«Держитесь подальше от Ричарда…». Снова и снова я вспоминал фразу, небрежно брошенную Вороном. Наверняка, он уже сделал Дика своей игрушкой. Точно, как Джастина. А что делать мне? Я подумал, что Дик не слишком-то был привязан ко мне. Одно дело в Лаик, где он зависел от Свина, и я мог помочь, хотя б выслушать и утешить. Теперь же у Окделла есть куда более серьезный «покровитель», который не пускает своего оруженосца иначе, как с кузеном. Но если б я был нужен Дику, если б у него были хоть какие-то чувства ко мне, неужели б он не смог вырваться ненадолго? Или хотя б написать записку. Впрочем, к кошкам все. Я решительно притянул к себе чернильницу и чистый лист дорогой бумаги с вензелем Колиньяров. Мне скрывать нечего. Карты на стол, господа. Моя партия проиграна. Не всегда получается стать победителем, и уж против Ворона не выстоит никто. Я написал записку для герцога Окделла. «Господин герцог. Я бы хотел встретиться с Вами вечером, возле бывшего монастыря святого Франциска, где спуск к воде. Прошу захватить с собой ту безделушку, которую я дарил вам. Эстебан, маркиз Сабве».       Это все, что я мог сообщить ему в записке. Если она попадет в руки Ворона, пускай тот считает меня мелочным человеком, способным забирать подарок. А я всего лишь хотел обменять их. Чтоб Дику не пришлось объяснять, откуда у него украшение с моими инициалами. Глупо, не спорю. Но кто не творил глупостей в неполные семнадцать? «А потом, - подумал я в отчаянии крутя на пальце тонкую цепочку, - я просто выброшу эту штуку в Данар… Забыть, так забыть».       До вечера я проездил с поручениями коменданта. Я вообще старался отвлечься. Переложил все бумаги, сжег ненужные и лишние, наточил сам шпагу и кинжал. Дядя в свое время учил меня ухаживать за конем и оружием самому. Мол, мало ли, как сложится жизнь, а лишнее умение не помешает. Сам почистил Гогана, тот ласково тыкался мордой в мою ладонь, выпрашивая угощение. Так прошел весь день. И в назначенное время я был на месте. Прошел между двух внушительных каменных заборов, там была узкая тропинка. Гогана я предусмотрительно оставил дома и добирался до монастыря святого Франциска пешком. Было темно. От воды тянуло холодом. Река поблескивала черным глянцем чуть поодаль. Вдалеке часы пробили десять ударов. Значит, Ричард скоро явится. Он не любит опаздывать. «Интересно, Ворон снова приедет с ним? Неужели нам опять не удастся поговорить? Если так, просто обменяю цепочки. Не приедет – выброшу эту, с его инициалами, и пускай лежит на дне Данара. Эта река прячет много всего… Кому, как не оруженосцу коменданта знать. Вот и эта тайна будет лежать в глубине». Послышались шаги. Но не Дика – эти были тяжелые, грузные, словно шел человек в грубых ботинках. Я насторожился. Сюда редко кто заглядывает. Но видимо, у Судьбы свои планы насчет меня и сегодняшнего вечера. Шаги усилились, к первому человеку присоединились еще несколько. По виду бродяги, но в темноте не разберешь. Я мысленно пересчитал их – пятеро. «Явно по мою грешную душу». И прикинул, куда отступить в случае чего. Отступать было некуда. Сбоку стены, впереди – Данар. «Ну, хоть не семеро», - подумал я, и отчего-то стало весело. Отчаянно-шальное веселье опьянило получше южного молодого вина. «Ну-ну, подходите, господа бродяги. Поглядим, на что вы способны». Шпага в правой руке, кинжал в левой. И в первый раз за долгое время мне хотелось улыбаться. Вот от души, как когда-то, еще до Лаик. Бродяги были настроены решительно, первый что-то шипел под нос, я разобрал лишь «красавчик». Интересно, это относилось ко мне или к кому-то из них? Может, чья-то кличка? Атаковать, уйти от чужой шпаги, крутнуться на месте, ударить наугад… Попал! Как же вовремя подоспел Дик, которого сопровождали несколько кэналлийцев. Выстрелы раздались в ночи, где-то сверкнули вспышки. Двое рухнули, остальные разбежались. - Эсти, ты жив? «Как же прекрасно слышать этот голос». - Более, чем. Правда, на боку явно была рана, которую в пылу сражения просто не заметил. Я чувствовал липкую кровь. И постепенно нарастала жгучая боль. - Вы удивительно вовремя, герцог Окделл. Видимо, научились от своего сеньора. Навалилась жуткая слабость. Отчего? От потери крови? Но вроде бы рана пустяковая, так почему ноги не держат? И уже потом, опускаясь на холодные сырые камни, прошептал: - Дик.. Дикон… Если б ты знал, как я соскучился по тебе. «Снова мы вместе. Снова взволнованный взгляд родных серых глаз. Кажется в них дрожат слезинки. Дик, ну чего ты плачешь глупый? Я вот радуюсь, даже одной ногой в Закате. Потому что ты держишь меня за руку…»