Балтика-Скандинавия II: Киллеры берут предоплату...

/13:00/ Прошло каких-то три дня, как Иса и Эс не разговаривали. Эстляндия все время проводила в комнате. Сколько раз Финляндия не заходил, она была то в книгах, то просто от скуки сидела на полу или подоконнике.   Да и сегодняшний день не был исключением. Финляндия постучал и, услышав одобрительную тишину, открыл дверь. Эстляндия сидела на полу. Фин подошел и закрыл приоткрытое настеж окно.       — Простудишься. - сказал он и повернулся, - Тебе плохо?       — Нет, - спрятала девушка лицо на коленях, - Просто грустно.       — К тебе там пришли. Выйди, пожалуйста. - сказал Финляндия, выглядывая в окно.       — Кто...       — Просили не говорить. Я не пустил в дом, поэтому твой гость сидит на лавочке за дверью.       — Я не пойду. Больно надо.       — Просто выйди. Можешь не говорить с ним. Просто выйди, большего не надо. - Финн помог ей подняться и она немного грустная (так показалось ему) вышла из комнаты.   Спустившись и накинув на плечи куртку, Эстляндия потянула за дверную ручку.       — О, Боже мой... - закатив глаза, Эс закрыла дверь. Финляндия выставил ее за дверь обратно. Эс долго стучала обратно, используя весь свой словарный запас. Она совсем не обращала внимания на то, что на нее смотрят. Уставившись лбом в холодную дверь, она полностью ушла в свои мысли. Повторять "чудеса акробатики" не хотелось. Да и смысла не было: отец, наверняка, закрыл окно на ключ. Рука легким движением скользнула по плечу девушки, от чего она дернулась в сторону.       — "Не трогай меня..." - пронеслось в ее мыслях, но говорить она не собиралась. Из окна это выглядело как немое кино: они будто о чем-то спорили, но ничего друг другу не говорили: девушка молча обижалась, отворачивалась, не желая даже находится рядом с ним, уходила; а парень пытался найти слова, но только подходя к ней, она сразу же убегала, снова расстраивая его и заставляя тяжело вздыхать.  Эстляндка пошла куда-то дальше от дома, как ее схватили за руку.       — Attendez... (фр.: Подожди...) -сказал он.       — Vad?! (шв.: Что?!) - резко повернулась Эс и попыталась убрать свою руку.       — Ну, пожалуйста, послушай меня, - Белгдан не отпускал ее, - Я не хотел тебя обидеть тогда. Я не знал.       — Что ты вообще знаешь, - Эстляндка убрала свою руку, - Может это нормально, что такие как вы приносите боль. Ты словами пожизненно не отделаешься. Оставь меня в покое...   Эстляндия ушла за дом. Белгдан долго думал, но побежал за ней. Даже за домом ее не было. Лишь стукнула дверь балкона.       — "Как... она... туда залезла..." - в недоумении стоял он, растерянно смотря на пустой балкон, - "Я без победы не ухожу и не хочу уходить..."   Белгдан пошел и снова сел на лавочке. Ветра так не было и оборванными пятнами светило теплое солнце, но внутри не было так тепло и светло. Эстляндия села за стол и дрожащими руками судорожно распаковывала таблетки из тумбочки. Ей было фигово. Не плохо и сознание она не теряла, просто внутри, в душе больно. Будто опомнилась, она перестала доставать таблетки.       — "Что я делаю..." - смотря на это "зло" подумала девушка. Она все сложила обратно и вытерла слезы.   Эс вышла из комнаты и пошла в зал. Ступеньки ее немного пугали и вот она снова чуть не упала с предпоследних ступенек. Зашла в гостиную, села на диван. Посмотрев вокруг, Эс ничего интересного не заметила и улеглась на диване. Сюда зашла Иса и взяв книгу со шкафа, молча ушла. Эстляндия лишь проводила ее взглядом и посмотрела на шкаф.       — "Откуда столько книг..." Среди множество разноцветных обложек, она разглядела серую книжку. Она единственная стояла вот так на верхней на полке, покрытая пылью. Часто интересовавшись, что же и какая литература стояла на вехних полках у мамы, Эстляндка только рассматривала книжку из далека, не решаясь подняться и взять ее. Может быть, книга была темнее, но пыль придавала более серый цвет. Сбоку названия не было видно, а вот на самой обложке что-то и было. Девушка подошла и сняла книгу. Отряхнув, появилось название.       — Damm. (шв.: Пыль) - прочитала Эс и пролистала книжку. До чуда знакомый текст и она закрывает книгу обратно. Зачем читать?   В гостиную зашла Иса и поставила свою книгу обратно. Разглядев в руках Эстляндии непонятную книжку, она протянула молча руку, мол: "Дай-ка". Эстляндка отрицательно помотала головой, прижимая к себе книгу. Иса еще раз протянула руку. Результат тот же. Захотела забрать, но Эс резко отошла назад, сменяя глаза серым.       — Не твая книга. Отдай! - сказала Иса.       — Почему ты так думаешь? Ты не поймешь и слова из этой книги. - сказала Эстляндия.       — Знаю я эту книгу. Жалко что ли?       — Все равно нет.   Дальше их разнимал Финляндия.       — Шведка!       — Датчанка!       — Заткнулись обе! - крикнул Финн и забрал книгу, - Кто вообще разрешал трогать это?! По комнатам разошлись и чтобы я вас не слышал.   Ислантвия и Эстляндия ушли на второй этаж. Финляндия посмотрел на книгу и тяжело вздохнул. Стало грустновато, тоскливо, но звонить не хотел. В надежде, что ничего страшного не произойдет, Финляндия положил книгу обратно.               /16:55/ На улице собрался ледяной ветер. Солнце скрылось за тучами и, казалось, пойдет снег или дождь. Снег шел в начале месяца, но расстаял очень быстро, да и было его приличное количество. Воздух отдавал неприятной сыростью. Трава немного желтела, местами казалась бронзовой.   Финляндия вышел на улицу и сел на скамейку рядом с Белгданом.       — Стемнеет скоро. - сказал Финн, поглядывая на небо.       — Знаю. - ответил Белгдан. Он проводит здесь уже который час и родители не могут до него дозвониться, а он все здесь. Он не собрался уходить. Он ждал. Руки слегка побелели от холода и не согревались даже в карманах.       — Сколько еще будешь тут сидеть?       — Не знаю, - сказал он, - Может... Чуть больше дня...       — Тебя искать будут.       — Убегу.       — Увезут.       — Уеду.       — Замерзнешь.       — Ну и пусть... Финляндия усмехнулся. Он точно знает, что он так не сделает. Сразу после первого пункта его прибьет Дания. На это Белгдан лишь обиделся и отвернулся.       — Хорошо, - улыбнулся Финляндия, - Раз уж вы все сваливаетесь мне на плечи, то я и тебя возьму.       — А, как же родители.       — Я объяснюсь. Тебя ругать не будут. Пойдем. - Финляндия поднялся и они с Белгданом зашли в дом.    Только зайдя в дом, Белгдан сразу же вздохнул теплый воздух. Он будто сильнее бледнел, но быстро пришел в себя и повесил куртку. Он уже не так вольно и гордо себя чувствовал как обычно. Через несколько минут его уже и согрели, и накормили. Д-Бельгиец все время ходил за Финляндией. Для Фина это не новость. За ним всегда, на протяжении нескольких лет, кто-то да ходил: то друзья, спасая от суицида, психологи и психиаторы, потом Швеция и Норвегия (хотя первый немного подзабил на его состояние) контролировали все действия куда и с кем он ходит, в конце концов Нора и Иса в ребяческом возрасте. Это было привычно. Белгдан боялся вздохнуть, если на него начинали смотреть.       — Не пугайся ты так. Здесь ничего страшного и сверх естественного нет. - сказал Финляндия. Белгдан опустил глаза в пол и покивал.       — Вообщем, селю я всех способом "родная душа", - сказал Финн, - достовая ключи от комнаты, - Это значит, что живешь в комнате близкого родственника. Значит это твоя комната. Белгдан заглянул в помещение и прошел в комнату.       — Здорово! - резко, так по-настоящему и весело, вырывается у него. Финляндия улыбнулся и ушел.   О-о, как сейчас радовался Белгдан. Внутри все прыгало от радости. Он проверял все углы датской комнаты, все щели. Все прыгало, все бегало, хотелось задушить кого-нибудь от такого счастья. Он впервые живет так - без лишних глаз. Его всегда следят и говорят, что можно сделать, а что нужно и надо сделать. А сейчас он практически один. Радость Белгдана прервал хлопок, похожий на выстрел, что парень замер. Подняв голову вверх, ему стало интересно: кто живет над ним и он вышел из комнаты.        Как тень он промелькнул на второй этаж и заглянул в приоткрытую дверь. Иса сразу же его заметила и вышла в коридор.       — Привет.       — И тебе... - Белгдан рассматривал ее невысокую фигуру, что по его мнению была даже чуть ниже положенного; кудрявые волосы на первый взгляд казались слегка спутанными, просто приглаженными. В глазах парня вдруг засверкала самовлюбленность, гордость, немного, совсем незаметно, рассправились широкие плечи.       — Тебя... как зовут? - запнулся Белгдан.       — Зовут Исой. - мило улыбнулась она, пожимая плечами, - А тебя?       — Меня... - он снова запнулся, но через пару секунд продолжил, поправив прядь шелковистых волос и отведя глаза в сторону, - Скодиб... Да, так. Uridebe ('Уридеб').       — Конечно. - бросила, выходя к ним Эс, но быстро ушла по лестнице. Белгдан повернул голову и где-то глубоко разочаровано вздохнул, перед тем как она оглянулась на него.       — Дурочка она, - фыркнула Иса, - Кроме себя никого не видит и плюет в душу.       — О нет, совсем наоборот! - повернулся парень, - Она хороша собой и ставит рамки. Но это не значит, что она дура, как ты сказала, или эгоистка.       — Ты плохо ее знаешь. - сказала Иса и в нежелании продолжать разговор, ушла к себе в комнату. Белгдан в некой степени и понимал, что все же правда, что лучше закончить разговор вот так, не доводя до скандала. Спустившись на первый этаж, он потянул было за ручку, но закрыл дверь обратно.               Эстляндия стояла в ванной и всматривалась в зеркало. Ничего особенного не происходило, что ей не нравилось.       — Эс... Девушка вздрогнула и повернулась.       — Что случилось? Я смотрю на тебя, а ты уже несколько минут стоишь и просто смотришь в зеркало. - сказал Финляндия.       — Все нормально. - сказала Эс и снова посмотрела в зеркало, - Почему у меня меняется цвет глаз. Это не нормально.       — Нет, это вполне нормально.       — Это больно.       — Потому что тебе страшно.       — Не правда... - сказала Эстляндия, - Я не хочу чтобы так было. Мне нужна конкретика: либо голубой, либо серый. Что это фокусы с цветом?!       — Успокойся, - сказал Финляндия, выводя ее в коридор, а после и в гостиную, - Это нормально. У кого-то такая вещь развита, у кого-то нет, а кто-то и вообще не имеет такого. У тебя есть, ну назовем это, дефект.       — А у тебя?       — Было. Но не показывал нигде и никому. Тогда это было неприемлемо в обществе. Сейчас все по-другому.       — А сейчас ты так умеешь.       — К сожалению, нет, - вздохнул Финляндия, - А может и могу, но не развито. Я как все: боюсь, смеюсь, ругаюсь - а ничего особого со мной не происходит.       — Кто-то еще так может?       — Может... - Фин помрачнел от одних только мыслей, - Практически весь наш Северный регион. Но нам это не понравилось и часто таких, которые с дефектами, их... убивали. У таких людей часто находили отклонения. У них был свой жизненный путь, они были независимы, они не хотели жить как все, а искали свой путь, истины и были талантливы. Но у всех талантливых людей сложная жизнь, а эти позорно умерали от чьих-то плетей, рук или позже их застреливали. Если рождался ребенок с дефектом - его забирали. А когда ему исполнялось семь, его вывозили в глушь или лес. Там его либо пристреливали, либо съедали дикие звери. Это нельзя было оставлять. Первые годы правления моего брата, ну твоего дяди, даже не пытались это решать. Люди бежали из страны, бежали на юг, туда, где их не убьют, примут такими, какие они есть. Это было страшно. На этом событии выдумали, что твою мать повесили. Но со временем, дефектов становилось меньше, а людей больше не трогали. И самое любопытное, что знал я, так это то, что люди с дефектами и совершали убийства, убивали своих же друзей, близких, знакомых с дефектами и все ради своей же жизни.   Тогда мне было четырнадцать и во мне только-только развивалась эта вещь. Я долго боялся, что кто-то увидит. Подходя к зеркалу, меня все время мучали мечты, что я подойду и ничего не будет. Так и было. Но стоило мне подумать, что сейчас зайдет кто-то из здешних клуш, в смысле служанок, то у меня менялись глаза и я долго не выходил из комнаты и часами ждал, что это пройдет. Это больно пекло глаза, а я не понимал, что со мной сделают. Было до жути страшно и ночи напролет я проводил в страхе и догадках. Увижу я вообще завтра? Может следующую ночь я буду проводить не в замке; меня зовезут и пристрелят? Это лишь ухудшало и развивало дефект, чуть ли не до привычного цвета глаз.   В шестнадцать меня выводили в люди. На тот момент от меня практически оставались песчинки какого-нибудь теплого чувства. Я перестовал боятся смерти и ночи проводил в подвалах замка. Уезжая, я несколько раз перепроверял: остался дефект или нет? Я читал смешные книги, перочинным ножиком пытался немного, но чтобы доставить хоть легкую боль, резать и водить по рукам, в конце концов доводил себя до истерек (А на это были причины, поэтому было не сложно). Если ничего не происходило, я со спокойной душой ехал на все четыре стороны.   Поэтому, от тебя не требуется конкретика и что-то еще. Это твой выбор и ты решаешь сама: убрать дефект или, наоборот, оставить, как достойное наследственное... - Финляндия замолчал и задумался. Эстляндия, стоя у шкафа, тоже молчала. Тишина повисла под самым потолком. Весь дом будто замер и ни единого звука не доносилось даже сверху.       — Я уеду второго декабря. Мне надо будет сдавать один экзамен. Может быть два... Школа далеко, мне будет ближе всего дойти до мамы и...       — Это из-за него. - перебив, поднял глаза Финляндия.       — Да... - прошептала Эстляндка, прикрывая глаза и видно грустнея.       — Эс, я не знаю сколько он пробудет здесь. Я не хотел, чтобы тебе было горько или обидно, но я слишком хорошо умею угадывать. По одному движению руки и по тому как поправляет желетку мой отец, я запросто угадывал его настроение, - Финн подошел и положил руки на ее плечи, - Поэтому, не надо врать, что тебе что-то нужно сдавать или уезжать, хотя я тебя не держу. Не дрожи. Чего здесь страшного?..       — Меня очень настораживает твоя интонация.       — Да если бы. Это еще больше пугало Эстляндку. Такие короткие фразы понимались двухсмысленно. На мгновения в тишине она слышала "уходи", но не принимала в серьез. Казалось, сама тишина подсказывает выход.       — РАЗ! ДВА! СВЕРНУЛИ ШЕЮ! - вдруг Финляндия хлопнул по одному плечу, второй рукой хватая шею девушки. Естественно шутка. А Эстляндия, закотив глаза, упала в обморок.       — Ох, мать твою ж... - удивился Финляндия. Он усадил ее на диване, а после неудачных попыток привести в чувство, решил попробовать использовать мед.припараты. Частые потери сознания он сводил к болезни, но боялся предпологать какой.        Финляндия вернулся в гостиную. На диване было пусто, ничего практически не было тронуто.       — "Обманщица. Актриса. Мстя идет..." - Финляндия начал осторожно ходить по дому, как по минному полю. Из любова угла могло прилететь неведомо что. Норвегия говорил, что девочка обидчивая, а значит мстить будет время от времени, пока не надоест или пока полностью не простит. Фин оглянулся и пошел дальше. Ее нигде не было и это очень пцгало Финляндию.       — "Где же ты можешь быть..." - он поднялся на второй этаж и подошел к своей комнате, но его что-то оттолкнуло и он даже не собрался духом зайти туда.   На первом этаже вроде бы все было так же. На улице стемнело. Подозрительная тишина. Останавливаться где-то он не хотел. Со спины напасть не сложно. Финн пошел к Белгдану, но его не оказалось в комнате. Пошел к Исе - спит девочка. Вроде бы спит.       — "Она не оставляет открытых книг..." - подумал Финляндия, закрывая дверь. Мимо лестницы на первом этаже прошел Белгдан. Он прошел тихо, совсем бесшумно. Не оглядываясь его больше не было видно. Спустившись на первый этаж (опять), Финляндия снова не нашел сына Датчанина.       — Дом с призраками... - сказал Финн.               /21:29/ Под ночь все успокоилось. До заикания напугав отца, Эстляндия сидела на кухне и ужинала. Она смотрела то на потолок, то на сидящего рядом Белгдана, который без инузиазма ел и смотрел на еду.   Финляндия до сих пор сидел у себя в комнате и отпаивал себя валерианкой. На столе лежало чудо-сочинение дочери, под видом предметной записки и Финн часто задавался вопросом "Почему именно вот так?" В двери постучали. Он вышел в коридор и встретил Эстляндию.       — Прости меня, пожалуйста... Финн обнял ее и дрожащими не прошедшим страхом руками погладил по голове.       — Конечно же... Я прощаю тебя. Я тоже не хотел обидеть. Конечно же... прощаю... - голос был немного посажен и говорил он очень тихо, расстроенно. Ему было страшно. Именно страшно. Ведь она расписала ему все стороны возможного ужаса потери близкого человека. Не раз сам так застовлял испугаться своих друзей. Он с трудом натягивал улыбку, тем самым заставляя врать самому себе. Мог наругать, мог высказать свою обиду, но он чувствовал огромную вину перед ней.       — Ты боишься... - сказала Эс.       — Боюсь. Очень, - ответил Финляндия, - Но все будет хорошо. Я совсем не... обижен... Иди. Завтра поговорим. Он отпустил ее и улыбнувшись, посмотрел в хрустальные глаза. Она смотрела просто, как ни живая, ни мертвая. Чем-то она была недовольна. Фин не мог понять чем именно и глаза забегали по коридору. А Эстляндия продолжала смотреть, все время цепляя его взгляд. А Финляндии просто стыдно смотреть в ее чистые глаза. Он захочет уйти, но не сможет.       — Зачем же врать. Эти пустые слова, что все можно сказать. Вот так, напрямую. Зачем же мне врать... - она медленно переходила на шепот и ушла. Финляндия проводил ее взглядом и зашел в комнату.       — У там было по-другому...               /Флэшбэк/ ...Конечно, все можно было ждать от тех случаев, когда унижение перерастет в злость и возможно что-то еще, но, когда тебя унижают ради забавы...        Пустые коридоры, где тихие шаги отдаются эхом. Идти по памяти было сложно, но возможно. Здесь было до жути холодно, но на несколько градусов, хоть и не значительно, теплее, чем на улице.   Открыв одну из решеток, Эстер оглянулся. Обычно она поднимает хотя бы глаза, а сейчас она просто сидит. Сидит на лавочке, не как всегда в том углу. Швед присел рядом и его попытка развернуть к себе ее бледное лицо, не увенчалась успехом. Она отвернулась.       — Я не очень понимаю, что с тобой, но с тобой и так все не очень хорошо.       — Я умру здесь... Вы не понимаете... - сказала Лифляндия.       — Вряд ли. Все будет хорошо. Но есть маленький шанс сказать про это моему отцу. Он что-нибудь сделает... Она резко повернула испуганное лицо и посмотрела на него. Сразу понимая, что он сказал что-то не то, Эстер замолчал и опустил глаза.       — Ты предлагаешь мне прямой путь к смерти... Чего тебе нужно?...       — Я не говорю об этом. - парень поднялся, но его потянули обратно.       — Скажи. Я вижу ты можешь это сказать...       — Ничего я не могу тебе сказать. И сделать тебе ничего я не могу. Все мои идеи - это лишь твоя смерть. Поэтому нечего нам с тобою обсуждать... - он поднялся и зло обвел ее взглядом.       — Varför ljuga. De är tomma så att allt kan sägas. Det stämmer, rätt. Varför ska jag ljuga... (швед.: Зачем лгать. Они пусты, так что все можно сказать. Именно так, прямо. Зачем мне врать...)       — Забудь меня. - только и сказал Эстерланд, уходя обратно.               Хоть через пару недель он и вернулся, но она не могла уже так же подойти и обнять его. Подойдя к ней, Эстер посмотрел в потухшие от горя глаза.       — Ничего не говори. Я все равно знаю. Можешь ничего не делать, но я тебя не держу... - проговорила она, сидя все в том же углу. Эстер присел и посмотрел на нее.       — Все хорошо, - произнес он, - Да, обидели, да тебя опять побили. А я все равно вижу, чего ты ждешь. А ждешь свободы.       — Sa oled minu vabadus. - она обняла его. Он начал целовать.  Но они остановились, посмотрели друг другу в глаза и пообщали, что больше не будут любить друг друга выше сегодняшнего дня... /Конец флэшбэка/              — "Может быть так было нужно..." - Финляндия выглянул в окно и по привычке посмотрел на небо. Оно было пустое, безжизненное. Темнота нарушалась белым светом луны, а звезды устало шатались на небе.       — С достойной жизнью. С хорошим будущим. Небо висит над головой и солнце светит...       — И чего тебе не хватает?       — Да все у меня есть. И даже крылья. Только... Лететь некуда. Нет ради чего...       — Ради? А нужно ли это?       — Возможно кому-то надо. Ведь "ради" - это цель. А я ее не знаю...       — Чего тебе не хватает?       — Простого счастья. Самого маленького, которое только есть на Земле. Я скажу "спасибо". Но кому-то этого будет мало и я каждый раз принимаю тот факт, что мне ничего не нужно...       — Никто не принесет тебе это счастье на блюдечке. Строй его сам.       — Я не знаю. Я больше не пытаюсь. Третий раз подниматься с колен? Я атеист. Я снова развожу руками. Но я каждый сам спрашиваю одно и тоже. Сам отвечаю...