Балтика-Скандинавия II: Киллеры берут предоплату...

/Флэшбэк/   Темный двор и даже фонари не освещали ту старую детскую площадку. На улице было уже довольно темно и поздяя ночь, которая близилась к часам одиннадцати ночи. Ветер невыносимо выл за окнами и не давал спать, а лишь листья гонял по земле. Небо было ясным, но звезд не было видно.   Норвегия уже как два часа назад должен был вернуться домой, но не мог, потому что смотрел за Эстляндией. Она тихо сидела у себя в комнате и играла в игрушки, а Норвежец был на кухне. В прихожей открылась дверь и он вышел встречать Эстонию.       — Ты снова поздно. — строго заметил Норвежец, осматривая ее внешний вид.       — Я знаю, прости. Но я уже говорила, что ты можешь не приходить. Эс уже вполне самостоятельна. — сказала Эстония, снимая куртку. Норвегия молчал. Ему не было что ответить, ведь это же правда, что сам приходит.       — Мама! — выбежала в коридор Эс. Эстония подхватила ее на руки. Норвегия взял свое пальто и одел батинки.       — Ты прийдешь завтра? — спросила Эстляндия.       — Завтра?.. — повторил Норвегия, одевая ботинки, — Нет. Нет не прийду…       — Ты шутишь? — продолжала Эстляндия и спрыгнув на пол подошла к нему. Норвежец опустил на нее глаза и равнодушно холодно посмотрел на нее. Его слегка важный вид перебила секундная улыбка и он на прощание потрепал ее по волосам.       — Нет… — ответил Норвегия и ушел. /Конец флэшбэка/ /03:00/   Норвегии не спалось. Сон совсем не шел, а лежать с закрытыми глазами, казалось ему делом глупым. Конечно не столь глупым как претворяться, что ты спишь, но все равно. Он не спал, а просто сидел у себя в кабинете и листал какую-то книжку. Время позднее и ему делать нечего. На работу, к сожелению, не надо, а так бы вместо книг Норвежец, в работе с головой, что-нибудь разбирал и подписывал.   В дверь тихо постучали и Норвегия, оторвавшись от чтения, положил книгу на стол. Он открыл дверь и было подумал, что там Беларусь, но нет. К нему пришла дочка. Нора испуганно мялась на месте и из-подо лба смотрела на отца, не пытаясь что-то сказать или сделать. С одной стороны Норвегия был удивлен, а с другой — прогнал бы ее спать.       — Почему ты не спишь? — спросил Норвежец с явным неинтересом к ее причине.       — Skummelt… — ответила Нора.       — Страшно? Это причуда только маленьких детей, а тебе уже скоро 17. Иди спать. Тебе завтра в школу. Иди.       — Можно я… посижу с тобой?.. Пожалуйста… Норвегия отошел от прохода и жестом руки указал «проходи». Его холодные глаза выражали видное недовольство, от чего Нора не сводя с него глаз прошла в кабинет. Дверь с негромким стуком закрылась, заставляя ее вздрогнуть.   Норвегия сел за стол и продолжил читать. Нора сидела в кресле и смотрела по сторонам. Ей все хотелось что-то спросить, но она молчала. Было слышно лишь как перелистываются страницы книги, которую читал Норвегия.       — Что ты хотела.       — М? Я… просто, ничего… — посмотрела она на пол.       — Прям таки ничего. — задумчиво произнес Норвежец, перелистнув страницу. Нора посмотрела на него и ее взгляд резко был пойман, что отвернуться она уже не могла.       — Ты любишь меня?       — Конечно. — ответил Нор и снова посмотрел в книгу.       — Нет.       — Что?       — Ты хотел сказать «конечно нет». Я знаю тебя. Мне даже иногда кажется, что тебе наплевать на меня и на маму…   Раздраженно Норвегия захлопнул книгу. Ему часто приходилось слушать такие разговоры от нее. Она будто не задумываясь говорила это, а потом обижалась. Нора уже не верила, что у отца много работы. Ведь прекрасно знала, что он быстро разбирается с ней. А почему он возвращается так поздно? Почему…       — Понимаешь ли, — он поднялся и подошел к ней, — не у всех красивая жизнь… Таким людям нужно помогать.       — И кому ты помогаешь? — поднялась Нора.       — Я не помогаю. Я держу все на одном уровне. А сейчас все шатается. Поэтому, мне нужно время, а ты всегда крутишся рядом и пытаешься узнать то, чего на самом деле нет. И не будет, Нора. Ты ищещь ложь. А ее больше, чем ты думаешь. Я могу сказать, но я так же знаю тебя.       — Не знаешь.       — И ты меня. — усмехнулся Норвегия. Нора обняла его и прижалась, закрыв глаза. Норвежец улыбался. Забавно было наблюдать ее такой. Он даже не сдерживал редкие смешки, изредка проводя рукой по ее спине.       — Ты жартуешь з мяне, цi што? (бел.: ты смеешься надо мной или что?) — недовольно спросила Белорусско-Норвежка.       — Конечно. — улыбнулся Норвегия. Нора подняла на него злющие глаза. А тот лишь усмехнулся и погладил ее по голове.       — Конечно нет. Неуж-то ты меня не знаешь? — ему было за что зацепиться. И дочку это страшно бесило. Норвежец знал и ему нравилось, когда она злилась и топала ногами.       —Ну, давай, — издевательски произносил он, — Скажи. Как сильно я тебя бешу, что хуже меня нету. Давай. Что лучше бы сдох и поскорее. Ну? Я же знаю, что так и будет, что ты так скажешь.       — Неправда! — заплакала Нора и опустила голову, — Люблю я тебя! И ты меня!.. Что ты такое говоришь?! Ты знаешь, что я плакать буду. Ты специально!       — Успокойся. Все хорошо. Я уже не паз говорил, что я на тебя даже кричать не буду, а ты все время плачешь. А то, что мне нравиться когда ты психуешь, то это другое. Успокойся.       — А почему ты не кричишь на меня?..       — Почему? — Норвегия отвел глаза и шепотом сказал, — Потому что тебя заберут в детдом.   Нора вздохнула и посмотрела по сторонам. Тихо. Норвегия отошел в сторону и взяв книгу со стола поставил ее обратно на полку.       — Кофе будешь? — повернулся он, складывая руки в карманы серых джинс. Нора удивилась, но убедившись, что ей не послышалось ответила:       — Сейчас? Мне же завтра в школу. Да и на ночь, кто пьет кофе?       — Как хочешь. Иди спать.       — Я не хочу спать.       — Так пойдем кофе пить. Норе было настолько неудобно, что она уже покрывалась краской и ей хотелось уйти. Но и просто уйти спать тоже было вариантом не лучшим.       — Я спать… — Нора ушла в свою комнату.   В комнате и коридоре было тихо и темно. Везде была непонятная тревога и Нора не могла уснуть. На душе ёкало и ахало. Ей было грустно и она думала, что плохо, что она не осталась с папой. Может он хотел поговорить или что-нибудь рассказать, а она решила так просто уйти. И хотелось подняться, пойти на кухню, где он уже был полчаса, будто ждал ее, сесть рядом и правдо поговорить. Как простая беседа, Норе хотелось провести несчастных два или три часа с ним. Такой шанс выпадал очень редко и Нора вседа его пропускала.   Да и кофе ей практически никогда не предлогали. Иногда девушка сама делала его себе, но знала, что ей нельзя его пить, а пила… Ей редко становилось плохо, но она не говорила. А все знают — все, что нам нельзя, нам очень хочется. Но зачем предлогать?   Нора поднялась и посмотрела в темное окно.       — «Кому он помогал… С кем был…» — думала она, но ответов найти не могла. Сложно. Дверь была открыта и немного сквозило со стороны коридора.   В коридоре показался свет и быстро по щелчку выключился. В темном коридоре мелькнула черная тень отца. Она очень быстро пронеслась в темноте и Нора пошла проверить.       — Пап? В ответ ничего. Она зашла в гостиную, в которой был выход на балкон. Дверь туда была открыта и Нора сразу же переступила ледяной порог балкона. Норвегия стоял и будто не замечая ее смотрел на двор в открытое окно. В правой руке он держал пачку с сигаретами, а сами руки были сложены на маленьком подоконнике. Нора стояла рядом.       — Папа.       — Что?       — А почему ты куришь? Это вредно. — сказала Нора и посмотрела на него. Первые несколько минут он молчал, а потом не отрывая глаз от двора заговорил:       — Я знаю. Но, что я могу уже сделать? Когда мне было пятнадцать, я ушел на «вольные хлеба.» Никого у меня нет, а только листок с выдаденным мне «приданым». А курил я редко, только тогда, когда реально мне было плохо и надо было уйти в себя. Ведь все багали вокруг и куча вопросов пришлось на мою голову. Могу завязать, но, что потом не знаю.       — Прости конечно, но спрошу снова… Кому ты помогаешь?..       — Я пытался. По большей части я помогал девочке. Но, бросил. Что с ней я больше не знал. И что потом тоже… Вот, это как то, если я брошу курить. Я не знаю, что будет. Может мне будет плохо и я захочу еще раз закурить, но нельзя. Я же бросил.   Нора молчала и повернув голову, заметила свои старые коньки. Прекрасно каталась, но давно на них уже не была. Сколько веселого и забавного она помнила с катка.       — Помнишь, мы как-то катались на катке?       — Помню. — Норвежец вздохнул и пошел с балкона. Нора пошла за ним, но он отправил ее спать. Девушка долго отказывалась и просила еще немного побыть с ним. Норвегия отталкивал ее и за руку заводил ее в комнату. Но она как ребенок возвращалась обратно.       — Уважаемые мои, — вышла в коридор Беларусь. Она завела Нору в комнату, закрыла дверь на ключ, — Посидишь до утра, — повернувшись к Норвегии, Белоруска легонько толкнула его в сторону спальни, — И ты иди уже ложись. До поздна он засиживается. Спать. — говорила она грубовато, но Норвегия все равно понимал, что на него не злятся, а так, ругают простенько. Он молча пошел в комнату. Получив еще несколько замечаний, Норвегия все-таки заснул.               /06:02/   Финляндия по привычке уже успел подняться ни свет ни заря и пошел прогуляться. На улице было очень холодно, да и темно, но Финн медленно шагал по черным улицам, тускло освещаемым фонарями. Было слышно, что ездят машины, отдаленно шумит море. Это все перемешивалось.   Финляндия вышел к одной из улиц и пошел искать как выйти к набережной или хотя бы к парку, но все его старания не увенчались успехом. Идя по дороге он замечал, как кто-то уже выходит из подъездов, в школу или на работу — по своим делам. Выйдя уже совсем на незнакомую улицу, Финн оглянулся и наткнулся глазами на еще закрытое кафе.       — А не, знаю, знаю где я… Значит здесь недалеко до парка… — он пошел прямо. Рядом проезжали машины.   Финляндия шел смотря себе под ноги и с кем-то столкнулся, но ему было не интересно. Он не извиняясь пошел дальше и только услышал, как за спиной ему бросили: «что за люди пошли…» Хотелось повернуться и сказать что-нибудь обидное, но он сдержался.   Пройдя еще немного, он снова с кем-то столкнулся.       — Вы не видете что ли… что…       — Простите… — прошептали ему и человек пошел дальше. Его вид был замучанный и уставший. Финляндии на какой-то момент стало жалко его, но он тоже уже ушел. Посмотрев вперед, Финн видел, что уже все, он почти пришел. И вдруг он задумался:       — А откуда у меня дочка… Да только сейчас у него был такой четкий вопрос, который заставлял помучать даже воображение. Тихо поблескивали потухающие белые звезды и Финлядия вышел к набережной, пройдя мимо каких-то домов, на первых этажах которых чаще всего находятся магазинчики или кафе. Немного шумит море и Финн пошел дальше.               /10:23/ Литц собрал сумку и поспешно выбежал в коридор, схватив с вешалки куртку. Краем глаза он видел как в гостиной сидит Таиланд и что-то делает на ноутбуке. Она только слышала как он собирается.       — А чего так рано выходишь? — вышел в коридор Швеция.       — Пешком хочу пройтись. — прошипел Литвеция и застегнул куртку. Швеция промолчал и проводил сына взглядом.       — Пешком. Конечно же… — протянула Таиланд, закрывая ноутбук, — Ты так наивно веришь этому чертику. Он рано или поздно придушит тебя, а ты этого не видешь.       — Я все вижу. Просто я очень хорошо сдерживаю свое мнение. — Швед продолжал стооять в коридоре.       — Неуж-то оно у тебя есть? — усмехнулась Тая       — Оно есть у каждого. — сказал Швеция и уже собирался уходить.       — Да? Так может ты уже скажешь, что так долго молчишь?!       — Скажу. Не злись.       — Когда… — шипела она.       — Сегодня. Сегодня вечером я все скажу. Не злись.       — Можешь не ждать вечера, — вышла в коридор Литва, — Я сама ухожу.       — Что?! — удивились оба. Литва спокойно посмотрела на них и ей захотелось улыбнуться своей простой и такой равнодушной улыбкой, но она сдержалась. Швеция первый пришел в себя и сразу же начал говорить, что у нее ничего не останеться, она будет совершенно беспомощна, а Литовка зажала шарф под самое горло ответила:       — Мне и так ничего не надо. Вот только Литц останется со мной.       — Смешно и неудобно. Он никуда не уйдет с тобой, я лишу тебя родительских прав и фиг вы увидетесь. Он останется здесь. — шипел Швед.       — А пускай он решит сам, — с кем остаться? Швеция промолчал и прекрасно понимая, что сын останется, на все сто процентов, не с ним, он ушел на второй этаж. Литва не успела дверь открыть, как ей из гостиной прилетело:       — Сука.       — Проститутка. — спокойно ответила Литовка и ушла.               /13:11/       — «Рано… Еще рано…» — думал Дания. Он уже сам не помнил о чем думал или о ком, с чего все началось и так далее. Стоя у окна, он высматривал все, что только попадалось на глаза как хищник.       — Финляндия сказал, что Белгдан у него. А я считаю это неправильным и сегодня же хотел бы забрать его оттуда, но ты против. Почему? — повернулся Дания. За столом сидел Швеция и смотрел на него. По его злым и ледяным глазам было сложно определить настроение или о чем он думает. Они сидели здесь уже примерно полчаса и обсуждали одно и то же, пытаясь выйти к одному решению, к одному выходу из положения. Получалось плохо, да и мнения их были очень далеки друг от друга: Дания был готов идти прямо и напролом, а Швеция — подождать пока ситуация примет нужный для него оборот, да и вообще слелать все в самую худшую сторону.       — Потому что, сколько раз я еще буду повторять, ты говорил, что у него конфликт с дочкой Фина, а есть какой-то небольшой шанс, что они помирится. А мне кажется, что тебе это только на руку. Не так? Да и после твоего долгого отсутствия, вы возможно даже снова найдете общий язык. Разве ты не замечаешь, какая враждебная ситуация назревает между тобой и Норвегией?       — А он здесь причем?       — Он сосредотачивает в себе все и всех, а ты должен лучше всех знать, что он — твоя преграда. Самая главная на пути к Куреса. Дания снова отвернулся к окну и долго молчал, пытаясь раставить все по местам и будто на пустом месте, ударил по подоконнику. Швед поднял на него глаза и, поправив очки, спросил зачем это было сделано.       — Мы смотрим не туда…       — А точнее? — попросил Швеция и закрыл глаза.       — Ты вообще помнишь, кому отошла Куресааре? Помнишь? Да мы с тобой ничего не сможем сделать, даже не переговорив с ней. А она, со своим чудовищным характером, пошлет нас за тридевять земель. — возмущался Датчанин и был уже готов перебросить все на Шведа, так он был возмущен случившимся и ему ни с того, ни с сяго просто сдался какой-то остров в Балтийском море, который не имел не малейшего даже значения и смысла для него, но им водила какая-то наследстаенная жадность, будто он теряет те мгновения, от которых зависит его жизнь, репутация, авторитет и многое другое, на что он спокойно, беспричинно может наплевать.       — Я могу ее найти. — открыл глаза Швеция.       — Найти? Ее? Ты шутишь? Вечность уйдет.       — Не уйдет, если давить на самое слабое.       — На дочь? — повернулся Дания.       — На Финляндию, — улыбнулся Швеция, — Есть полная  вероятность того, что Эстония рано или поздно объявится, только нужен повод. А на Эс давить в последнюю очередь, если этой Прибалтике будет мало. Я найду ее… к следуйщему воскресенью. Вот давай!       — Ты сумашедший! — вскрикнул Дания, — Ты не Норвегия чтобы все сверху до низу за день прорывать. Придурок!       — Не веришь… Швеция поднялся и, подойдя к Датчанину, резко прижал его к стене. Данию душили, тот лишь пытался сопотивляться, но было бесполезно.       — Ты… никогда… не посмеешь… меня оскорблять… Ты позор всей семьи, ты никогда ничего не добивался, один ты ничего не можешь, ты — бездарен, ты — позор всех нас, что ты можешь сказать? Я добивался сам, мне придлагали помощь, я соглашался, но не это ли постоянный выход, что все сделают за тебя? Ты пытаешься что-то сделать и я могу не придлагать тебе мою помощь. Хочешь? Хочешь?! — он сильнее прижал его к стене и Дании уже совсем не мог дышать, испуганно смотрел на брата. Глаза Шведа холодно и бесчувственно смотрели на него, своим холодом проникая в душу. Они пугающе медленно сменились на темно-синие и Дании хотелось крикнуть, но он не мог. Воздуха уже не было… Так же резко, как его схватили, Дания свалился на пол.       — Ладно, — отпустил его Швеция и выгибая пальцы, отошел к столу, смеясь, — Я же не зверь какой-то. Правда же, братец? Дания в страхе держался за свою шею и задыхался, ему было сложно дышать, перед глазами плыло. Сложно было что-то понять и разобрать из того, что говорил Швеция и Датчанин даже не смог поднять головы, чтобы посмотреть на него. Только глухой стук шагов об пол доносился до Датчанина и он медленно и тихо убрал руку от собственной шеи. Не успел вздохнуть, как мимо лица его пролетает ладонь Шведа и уперается в стену.       — Правда? — усмехнулся Швеция. Дания испуганно снова хватался за свою шеи и смотрел на него, как на страх детства. Синие глаза не менялись; они смеялись, ругались и издевались, пугая Датчанина. Швед смахнул слезы с его лица и опять спросил тот же вопрос. Дания молча смотрел на него, не смея отводить взгляд, потому что он думал, что только отвернется — его прибьют, опять придушат.       — Да… — прошептал он.       — Я брат тебе? — Швеция протянул вторую руку и смотрел прямо в глаза старого друга.       — Д-да… — Дания протянул дрожащую руку от шеи и судорожно вздохнув, положил ее в ладонь Швеции. Ее до боли в пальцах сжали. Дании хотелось крикнуть, плакать и он весь дрожал больше от страха, чем от той боли, которую приносил Швед.       — А мы с тобой не братья… — медленным шепотом проговаривал Швеция.       — Vær sød at stoppe! (дат.: Пожалуйста, остановись!) — проскулил Дания, а Швеция лишь хлопнул по стенке. Датчанин был в шоке от столь странного поведения друга и ему становилось только страшнее.       — Хватит! — собравшись, крикнул Дания. Швеция усмехнулся и отпустил его. Ему надоело это и он, поднявшись, посмотрел в окно. Это было чисто для забавы. Он привык когда человеку плохо, восхищается чьими-либо слезами, ведь они такие чистые, такие прозрачные и у каждого разные. Его наглая белая улыбка… убить бы за эту наглость, но ему быстрее. Дания шатаясь поднялся и повернулся к Шведу:       — Ты найдешь ее?..       — Найду.       — А приведешь ее сюда?       — А живую или мертвую?       — Дебил, естественно живую, но по истечению обстоятельств… если она будет мертва… то… можно и не надо… Но давай без крови и лучше живую.       — Хорошо. — улыбнулся Швеция.                                           <centre>***</centre> Дания сидел в каком-то зале. Было темновато, но был вечер. Неподвижно сидя на стуле, пугаясь всего подряд, даже как колышатся шторы, он посмотрел по сторонам. Двери открылись и зашла его мать в сопровождении какого-то статного мужчины. Они весело общались и будто не замечали самого Данию. Он поднялся со стула и не сводя с них глаз, молчал.       — Это мой старший — Дания. — улыбнулась Ютландия. Мужчина подошел к Датчанину и протчнул ему руку, Дания протянул свою. Гость крепко пожал ему руку, после снова вернувшись к Ютландке. Дании было немного неприятно и больновато в руке после такого рукопожатия.       — Старший? Ты писала, что у тебя трое и есть старше Дании.       — Севера еще нет… — тяжело вздохнула Ютландия, — Он обещал приехать.       — А младший?..       — Если ты хочешь его видеть — его можно позвать.       — Хотелось бы увидеть всех. — ответил гость. Ютландия попросила Данию позвать Ледленда и Датчанин молча ушел. Проходя один из коридоров, он заметил у окна девушку. Сразу же подойдя к ней и поздаровавшись, он посмотрел в ее грустные и яркие глаза, которые блестели, но не долго и она опять повернулась к стеклу. За окном раскинулся обыкновенный сад, а вдали виднелся город, на горизонте плыла синяя полоса — море.       — Не правда ли красиво? — спросил Дания. Девушка только покивала и будто сильнее погрустнела. Датчанин не знал, что еще спросить и уже подзабыл, о чем его просили, что он все-таки решил остаться с ней и, придумывая очередной вопрос, он спокойно повернул ее лицо к себе, чтобы лучше разглядеть светлые глаза, но долго это не могло продолжаться, ибо прилетело ему не слабо по шее, подзатыльник, и он повернулся.       — Неприлично к девушкам приставать. — сказали ему.       — Приставать?! Я подошел поговорить! Она была одна, я ее вообще не знаю.       — Kom igen, Lif… (шв.: Пойдем, Лиф…) — сказал парень и взял девушку за руку, повел куда-то по коридору.       — Din far bad mig stanna här. (шв.: Твой отец просил меня, чтобы я оставалась здесь.) — сказала она и оба остановились, — Oroa dig inte (Не волнуйся), — она приподнялась и поцеловала его в щеку, опираясь ладонями на его плечо, — Jag stannar här. Det är täppt i det rummet, men jag får åtminstone se vad som finns utanför. Okej? (Я побуду здесь. В том зале мне душно, а так я хотя бы посмотрю, что на улице. Хорошо?)       — Okej… — закотил глаза парень. Он пригладил ее волосы и что-то прошептал на ухо, после чего она с улыбкой взглянула на Данию. Датчанин поспешил удалиться, потому что мысль, что это может быть жених девушки его пугала.       — «Я не такой, я не такой…» — постоянно мысленно твердил он себе. Прекрасно он замечал как девушка расцвела при появлении этого человека. Но тут он вмпомнил, про что его просили.       — Ледленд, тебя зовут в главный зал. — открыл дверь комнаты Дания. Мальчив лежал на кровати, смотря с стенку и не слушал пришедшего.       — Пойдем. Вставай тебя ждут. Ледленд приподнялся на кровати и спустил ноги на пол. Только теперь было заметно — он дрожит. Он подошел к Дании и тот, потянув его за руку, повел к залу.       — Jeg vil ikke… Vil ikke… (дат.: Я не хочу… Не хочу) — время от времени говорил Ледленд и пытался вырваться. Ему было больно. Руку сжимали с огромной силой, а, если ему удавалось вырваться, то Датчанин хватал его за локоть и тянул дальше. Дании было плевать, что что-то ему не нравиться. Он привел его в зал и усадил на место рядом с собой.       — Почему он дрожит? — спросил мужчина, не сводя удивленного взгляда.       — Холодно ему. — ответил Датчанин, — Все нормально.       — Ты так и не представил нам эту красавицу. — сказала Ютландия.       — Это Лифляндия. Она моя… — он запнулся, но быстро продолжил, — подруга… Она подруга, но мне близка как дочь. А это Sverige — мой сын. Совсем недавно мы подписывали… — он опять запнулся, при взгляде Лифлянтки, — документ… документ о том, что он женится на ней, а пока только смотрим, что из этого выходит. Данию с ног до головы обдало дрожью. На него резко начал коситься тот парень и выглядило это не очень дружелюбно, что пугало Датчанина не меньше, чем тот факт, что про него могут подумать. За всей беседой молча сидели только Лифляндия и Ледленд, который смотрел на нее и даже пересел к ней ближе. Они начинали о чем-то говорить и мальчик уже даже не боялся грозного присутствия своего старшего брата, который смотрел на него в перерывах своего разговора с другими. У Швеции он замечал глупую привычку постоянно переспрашивать: «правда?» — после любого своего вопроса к окружающим лицам. Это бесило, но все невольно отвечали «да.» Вдруг дверь открылась и зашел Север.       — А ты не торопился. — сказал Дания. Пришедший молча присел на свое место и обвел всех косым взглядом.       — Боже мой, Север! — обрадовалась Ютландия, — Как доехал? Тот продолжал молчать, обвел всех взглядом и уже было что-то хотел сказать как передумал.       — Север, — вдруг поднялся Ледленд, — Hvorfor var du borte så lenge? Du forlot meg, og denne djevelen håner meg nå. Han slår meg, og nå har jeg blåmerker overalt. Han vil ikke slippe meg ut av rommet. Og jeg kan ikke gjøre noe. Hjelp meg vær så snill! (нор.: Почему тебя так долго не было? Ты оставил меня, и этот дьявол теперь издевается надо мной. Он меня бьет, и теперь у меня везде синяки. Он не выпускает меня из комнаты. И я ничего не могу сделать. Помоги мне, пожалуйста!)       — Det er ingenting jeg kan gjøre, kjære. Dette er ikke livet mitt nå. Du må finne en vei ut selv, selv om du må drepe millioner av mennesker. (нор.: Я ничего не могу сделать, дорогой. Это теперь не моя жизнь. Ты должен сам искать выход, даже если придется перебить миллионы людей.) — ответил он. Ледленд сел обратно и сложил голову на руках, загрустив.       — Он нас не понимает? Правда? — спросил Швеция у отца.       — Кривда, — резко ответил Север, — Это Ледленд плохо понимает, что говорят здесь, а я вполне хорошо понимаю твою речь.       — К сожелению. — пробубнел Датчанин.       — Дания! — хлопнула по столу Ютландия. …После долгих споров, крика, истерек, фактов, довыдов, пары редких и неуместных шуток, все уже битый час настаивали на своем. Лифляндия поднялась и молча хотела уйти, но Ш. К. потянул ее обратно.       — Sitt Här. Något är inte klart? (шв.: Сиди здесь. Что-то не понятно?)       — Jag mår dåligt… (Мне дурно…) — прошептала Лифляндия. Но Шведа это не задело и он продолжил разговор со всеми. Дания был удивлен этому, но молчал, а это было вполне принято.       — Låt oss gå till. (Пойдем.) — Швеция вывел ее из зала. Датчанину это казалось странным, даже очень и он сказал, что лучше будет отвести Ледленда обратно в его комнату, ведь тот вообще все равно пичего из сказанного не понимает. Дания подозвал к себе младшего и они ушли.       — Как делить будем твою красавицу? — повернулась к Королевству Ютландия.               Дания шел обратно и выглянул в окно. Тихо, темно. К нему на встречу, по коридору, вышел Швеция, но без девушки и это удивило Данию и он спросил где она. Ему ответили грубостью, что это не его дело.       — «Где она?» — удивлялся Дания и пошел за ним.       — Следишь за мной? Правда? — через некоторое время спросил Швед.       — Нет. Я просто иду обратно в зал.       — Хорошо… — недоверчево сказал Швеция. Дания опять посмотрел в окно. Ничего не видно.   Прийдя в зал, Дания застал строгое молчание. Он сел на свое место и тихо смотрел на мать. Она сидела хмурая и злая, а по такому взгляду было ясно — ей в чем-то отказали. Север смотрел на Шведское Королевство и опустив голову, протянул ему какой-то листок.       — Да за такую цену, я и клочок города тебе не отдам. — он протянул лист обратно, но Ютландия выхватила этот лист и еще больше почернела от злости.       — Сколько тебе нужно, если даже такая сумма тебя не устраивает?! Дания взял листок и удивленно взглянул на Севу.       — Скажи, что бы ты хотела получить и я назову сумму. — ответил Швед.       — Отдай мне самый край и я буду счастлива. — сказала Ютландка и отклонилась на спинку стула, сложив руки. Ш. К. улыбнулся.       — У меня слишком высокие запросы, Юта. Не найти тебе таких денег.       — На один миллион больше. — в полголоса сказал Север.       — Да откуда у тебя такие деньги?! — не выдержал Дания. Север молча отвел глаза, не желая даже начинать эту тему. В зал зашел Швеция и подошел к отцу по-быстрому что-то шепнув на ухо.       — Allt kommer att bli bra. Vi åker snart. Det är okej, kära. Saker är bra… (Все будет хорошо. Мы скоро уезжаем. Все хорошо, дорогой. Все хорошо…) — повернулся Ш. К., — Так и передашь. Швеция бросил злой взгляд на Данию и ушел.       — Что предлагаете, уважаемый? Мое время тоже как бы не вечное. — сказал Север.       — Особенно твое. — усмехнулся Дания. Все замолчали.       — Могу только сказать, что кроной больше я не дам за это, — продолжил Сева, — Но и торговаться… это низко. Как вам это не знать. Что можете сказать — я послушаю, но от мнения своего не откажусь. Так что?       — Взвешенно и умно, но накидывая сумму вы приближаетесь к моему ответу, сударь. — ответил Швед.       — Приближается?! — не успокаивалась Ютландия, — Да как ты можешь!.. Ты.! Да как?! Она не могла найти слов, чтобы выразить свое редчайшее недовольство и только ударила по столу, поднялась и все, что только было у нее на душе, она выдала на датском.       — Уймись, женщина, — поднялся Шведское Королевство, — Если тебе нечего сказать больше, чем твои оскорбления — молчи.       — Хорошо, — поднялся из-за стола Север и подошел к ним, после отведя Ш. К. в сторону, — Послушайте, она капризна. Вот только давайте договоримся: назовите цену и отдайте несчастный Саремаа ей.       — Цену? Вы смеетесь, любезный. У него нет цены.       — Бесценен? Неуж-то вы строете на него планы?       — Нет, совсем нет, — улыбнулся Швед, — Просто жалко.       — У-у… ужасно. Не ожидал такого от вас. Так отдайте, перейдите выше, чем ваша жадность и гордость. Ей просто нужно быть в доле — не больше. — Север улыбнулся и оба крепко пожали друг другу руки. Ютландия стояла и смотрела в окно, ей было обидно. Швед подошел к ней и, приобняв за плечи, рассказал все, про что он только что говорил с Севером.       — Очень любезно отдать нам то, за что отплатишь ты. Сколько ты заплатишь за этот остров? Еще несколькими тысячами больше? — подошел Дания, разводя руками.       — Я не отдал ни одной кроны. Ему не нужны деньги. — ответил Север, зло обводя Датчанина взглядом.       — А что тогда?..       — Я наладил с ним мир. Все равно один я не буду держаться, и вот поэтому я и его Величество Королевство Шведское и Лапландское будем состоять в унии.       — Ты, с*ка, жизнь продал?! — подскочил Дания.       — М-м-да. А что? — Север непонимающе посмотрел на брата и тихо замер в ожидании ответа.       — Мы договорились. — подошел Ш. К. Север снова улыбнулся ему и Швед, после того, как обменялся рукопожатием с Данией, ушел вместе с Севером из зала. Дания согласился проводить их и все трое пошли на улицу. Все обволок холод, тело пронизывал неприятный ветер.  Датчанин видел то вздыхающее, бледное лицо девушки, будто она умирала. Рядом с ней сидел кто-то другой, он пытался ее успокаивать и она соглашалась побыть в его объятиях всего несколько секунд. Шведское Королевство еще раз быстро проговорил с Севером детали сделки и оба уехали, каждый в разных направлениях. Куда ее уводили, что с ней произошло -— ему хотелось бы это узнать, но эти косые взгляды со стороны Швеции его очень настораживали, да и все его движения он видел или замечал более грубыми, неаккуратными и злыми, а смотрел всегда так, будто убить хочет, но Дании это знакомо: если ты наследник, то все — враги и ты боишься больше не за всех, кто будет рядом, а за себя, потому что в любой момент кажется, что все настроины против тебя, тебя пытаются убить или что-то вроде того…