. . . . . . . . . .
Гермиона вышла из душа и изо всех сил постаралась собрать волосы в хотя бы отдаленно подобающую времени прическу. Когда она измученно простонала, Том Реддл распахнул дверь в ванную и окинул взглядом ее, стоящую в одном нижнем белье перед зеркалом, запустив руки в волосы. — Я думал, ты шутила, что будешь ужинать нагишом, — сказал он, разглядывая ее ноги и, приподняв бровь, бюстгальтер. — Это такое новое веянье моды? — Отвали, — резко ответила Гермиона. — У тебя вообще никаких границ нет? Ты ко всем в ванную врываешься? — Только к тебе, — сказал Том, прислоняясь к дверному косяку. — Мы же безумно влюблены, не забыла? Между нами не должно быть никаких границ. Гермиона одарила его едким взглядом и, поскольку он не собирался уходить, повернулась к зеркалу и вновь занялась прической, намеренно не обращая на него внимания. Понаблюдав за ней несколько минут, он вздохнул и подошел ближе. — В чем проблема? — спросил он. — Я не могу удержать их, чтобы наложить заклинание, — пробормотала она. — Чтобы как следует их закрутить, нужны обе руки, но тогда нечем держать палочку. Том встретился с ней взглядом в зеркале, подхватил ее волосы и с легкостью их уложил. Держа их, он, не двигаясь, пробормотал нужное заклинание и опустил руки ей на плечи, поглаживая их большими пальцами. — Показушник, — сказала Гермиона. — Ведьмочка из Хогвартса, — сказал он. — Я могу научить тебя большему. — Где, в школе зла Тома Реддла? — спросила она, глядя, как в отражении он гладит пальцем ее кожу. — Зло — такое мелодраматичное слово, — сказал Том. — Магия есть магия. Я мог бы убить тебя, сбросив с обрыва Левиосой, а это первое заклинание, которое узнают дети, — он провел ладонями по ее рукам и подошел так близко, что их тела оставались на расстоянии шепота. — Разве ты в детстве не умела что-то случайно колдовать без палочки? — Нет, — сказала она — куда более хрипло, чем собиралась. — Неужели ты сейчас слабее, чем лет в пять? — спросил он. Когда она вздрогнула под его руками и промолчала, он прошептал: — Они пытаются загнать тебя в рамки. Не случайно всех учат пользоваться палочками, использовать одни и те же заклинания и трюки, — он прошептал слово, и капли воды в раковине превратились в крошечные белые цветы. Протянув руки и прижавшись к ней всем телом, он подобрал первый цветок и вплел его ей в волосы. Затем второй, потом — третий. Гермиона ошеломленно стояла, пока он использовал заклинание за заклинанием, чтобы украсить цветами ее прическу. — В мире куда больше магии, чем говорят на уроках и, вопреки твоему предубеждению, не вся она выливается в кричащих младенцев, погибающих во вспышках света, и подтеки крови под диваном. — Министерство… — начала она. — Хочет контролировать каждый взмах палочки, — заявил Том. — Тебе нравится деспотичное правительство, мисс Грейнджер? Или в будущем оно стало более надежным? Более открытым? Не таким диктаторским? — Нет, — прошептала она, вспоминая все разы, когда Министерство отрицало возвращение Волдеморта, лгало населению и по своей прихоти отменяло законы. — Оно… Я бы назвала его фашистским. — Неужели я буду хуже? — он вплел последний цветок ей в волосы и отошел; несколько дюймов между их телами показались ей пропастью, и Гермионе захотелось вновь прижаться к нему, вновь очутиться в его объятьях. Когда она встретилась с его взглядом в отражении, он всё понял и медленно улыбнулся. — Неужели? — спросил он. Она закрыла глаза. — Я поддержу тебя, если решишь стать министром, — признала она. — Ты поможешь мне, — уточнил он. — Да. — Знаю, — она не стала открывать глаза, когда он наклонился и прижался губами к ее плечу. Она не шелохнулась, даже когда он прикусил ее кожу. — И прихожу от этого в восторг. — Как и от всего, что полезно знать, — сказала она, с трудом сглотнув. — М-м-м, — сказал он ей в плечо. — Верно. Благодаря тебе, мисс Грейнджер, мне, похоже, удастся избежать безумства и стать своим в местах силы, а не сжигать их дотла, — она тихо всхлипнула. — Я — лорд Волдеморт, — прошептал он. — Министр магии. Она дрожала под его губами, и он повернул ее к себе, прижав спиной к раковине, полной цветов, и зеркалу. Она зажмурилась, когда он впился ей в губы, и наконец-то отшагнула, отпрянула от него, уперевшись в край раковины. Он выпрямился и отошел от нее. Распахнув глаза, она увидела, что Том Реддл вновь наблюдает за ней. — Раз прическа готова, одевайся и спускайся со мной к ужину. У нас нет времени на то, что мне — и тебе — хочется. — Я лишь хочу помешать тебе уничтожить мир, — сказала Гермиона. — Тогда одевайся, любовь моя, — сказал Том, — и готовься очаровывать Ориона Блэка.. . . . . . . . . .
Орион Блэк был копией Сириуса. Эта мысль первая пришла ей в голову, когда она увидела мужчину, стоящего в гостиной. У него были темные волосы, серые глаза и тот же пренебрежительный наклон головы, какой сохранился у Сириуса даже после многих лет в тюрьме. Но, если Сириус постоянно хмурился и ярко выражал свои эмоции, этот мужчина не показывал ничего. Гермиона подозревала, что, скажи она, что прибыла из далекого будущего, а сама она — грязнокровка, он бы спокойно отпил вина и вежливо улыбнулся. Красив, подумала она, но холоден. Она глянула на Тома — тот положил руку ей на талию и вкрадчиво улыбался. Том, наоборот, горел. Он желал. Он бы спалил весь мир своей жаждой власти, знаний, жизни. Ее, испуганно подумала она, и ее. Она отбросила эту мысль и поприветствовала Ориона Блэка. — Мы ранее не встречались, — сказал он. Не успела она открыть рот, как Абраксас пробормотал: — Она — моя кузина по материнской линии. Принесена в подоле, если вы понимаете, о чем я, но… — он замолчал и кашлянул с таким видом, будто давая понять, что Гермиона-то, конечно, внебрачная, и он бы с ней ни за что не пересекся, но потерпеть может. Исключительно из-за чистоты крови. Гермиона хотела было заявить, что это — полнейшая чушь, но Том впился пальцами ей в талию, и она вспомнила, что этот мерзкий блюститель чистоты крови не будет говорить с ними, не будет говорить с Томом, если его девушка не будет «чистой». Она хотела, чтобы Орион Блэк спонсировал Тома Реддла, потому что лучше уж ему стать политиком, которого поддерживает древний и благородный род расистов-фанатиков, чем группка Пожирателей, терроризирующих страну. Она встретилась взглядом с Абраксасом, и он прищурился. — Кузен Абраксас очень тепло меня принял, — пробормотала Гермиона. — Я невероятно благодарна, что он взял меня под крыло. Видимо, она подобрала верные слова, поскольку Абраксас заметно расслабился, а Том отпустил ее талию. — Выше клана Малфоев просто не подняться, — сказал Орион Блэк. Даже в молодости он был тучным и претенциозным, и Гермиона вспомнила, как его будущая жена кричала на нее с портрета. Они друг друга стоили. — Я собираюсь узаконить ее, — сказал Абраксас. — Пара взяток — и она сможет претендовать на хорошего мужа. Фальшивая улыбка Гермионы стала еще более натянутой, и ей пришлось сдерживаться, чтобы истерично не захихикать. Она подумала, что бы сказал Драко Малфой, если бы она похлопала перед ним ресничками, как Ориону Блэку, и вытащила какой-нибудь документ из Министерства, объявляющей ее его законной чистокровной кузиной. Наверное, он бы отрубился на месте. Как жаль, что ей никогда не увидеть, как он стискивает зубы и признает ее своей ровней. Она поняла, что, похоже, до конца жизни останется с этой компанией, неотрывно следуя за Томом Реддлом. Она будет знать Драко с рождения. Она будет видеть, как нянюшка утаскивает его, чтобы сменить пеленки. Смех становилось всё труднее сдерживать; к счастью, ей больше не требовалось участвовать в разговоре. Орион и Том вступили в словесный танец, рассуждая о том, что, по их общему мнению, Министерство одновременно и слишком либерально («полукровки в каждом отделе!»), и слишком консервативно («да, Авада Кедавра неприемлема, но правительству незачем так строго регулировать магию. Они наклеивают ярлык «Темный» на все, что хотят, а потом врываются в дом и конфискуют это».) Гермиона стояла рядом, наблюдая за их игрой, и поражалась, как хорош в ней Том. Он умудрялся ничего не обещать, при этом убеждая Ориона, что будет поддерживать его политику превосходства чистокровных. Когда, казалось, прошла целая вечность, Абраксас взял ее под локоть и сказал: — Позволь налить тебе вина, кузина. — Ты так добр, — сказала она и позволила ему себя увести. — Кузина? — спросила она, когда он налил ей бокал охлажденного фруктового вина и повел обратно в патио. — Добро пожаловать в семью, — сказал он, приподнимая бокал. — Том постарался? — спросила она. Ей хотелось поворчать, но надо было признать — это было логично. В компании Пожирателей смерти проще встретить незаконнорожденную кузину, нежели грязнокровку, перенесшуюся из будущего. Абраксас кивнул. — Может, теперь ты перестанешь насылать на меня проклятия? — спросил он. — Раз уж мы теперь породнились? Она вздохнула, глядя на него. — Семья для тебя важнее всего, — сказала она. Его лицо чуть напряглось. — Почему? — Он уже менее… переменчив, — ответил Абраксас. — Не пойми неправильно, он гениален, но ты… Я не намерен идти на войну, — он взглянул на Темного лорда, очаровывающего Ориона Блэка. — То, что ты усмиряешь его кровавые порывы, мне как раз подходит, как и то, что женой Тома Реддла будет одна из Малфоев, пусть и из малоизвестной и незначительной ветви семьи. — Женой? — едва не вскрикнула Гермиона, и Абраксас удивленно посмотрел на нее. — Вы почти неделю спите в одной комнате, — заметил он. — Ты либо шлюха, либо жена. Я бы рекомендовал стать женой. Гермиона мрачно уставилась на него, и он рассмеялся. — Потому, — добавил он, — смирись с этим. Бывают вещи похуже, чем стать женой Тома Реддла. — Ты не представляешь, как мне сложно в это поверить, — пробормотала она.